Вместе с русской армией. Дневник военного атташе. 1914–1917

Туркестанская бригада вновь заняла Влошчову. 5-я донская казачья дивизия сегодня прибыла в Кельцы. 14-я дивизия собирается передислоцироваться в Андреев; 8-я дивизия – в Водзислав; 5-я дивизия – в Скалбмиерж; 4-я донская казачья дивизия сегодня может прибыть в Буск, что, впрочем, сомнительно. По агентурной информации, полученной сегодня в десять утра, два полка пехоты противника наступают на Нагловице. Главные силы немцев, по-видимому, будут продвигаться на юго-восток к Мехову, то есть, возможно, планируется фланговый удар против 9-й армии. Среди рядового состава имеются призывники этого года. 4-я армия отходит к Ивангороду. В настоящее время в районе Ивангорода у нас имеется только одна бригада 79-й дивизии, и еще одна бригада той же дивизии отступает по берегу Вислы на север. Сегодня штаб кавалерийского корпуса переезжает в Мотковице, расположенный на реке Нида, к юго-востоку от Андреева. Сегодня утром были уничтожены три железнодорожных моста северо-восточнее, западнее и юго-западнее Андреева.

Пока я делал эту запись, к северо-западу от Андреева послышалась канонада и пулеметные очереди. Мы попрощались с хозяйкой и ее шестью дочерьми, которые выглядели напуганными. Они и понятия не имели, что пруссаки находятся совсем рядом, пока своими ушами не услышали эту стрельбу. Надеюсь, что бой, который здесь будет завтра, не затронет их прекрасный сад. Мне особенно жаль их, потому что их отец, единственный мужчина в доме, является полным идиотом. Пожилая дама рассказывала мне, что хотела бы уехать, но не смогла получить в банке деньги, после чего оказалась запертой в своей маленькой усадьбе, где раньше всегда могла спокойно жить за счет продажи яблок из сада. Здесь у всех накапливается приличный счет к Германии.

Мы проехали примерно милю в сторону Андреева и остались там на один день. Немецкие орудия вели непрерывный огонь по католической церкви в Андрееве, в результате чего она загорелась. Затем в дело вступила сначала одна, а затем и еще одна наша батарея, и немцы прекратили огонь. Гусарский офицер поделился со мной подробностями о немецкой атаке, которая началась нападением роты велосипедистов и двух эскадронов кавалерии на его пикет (укрепленный пункт, занятый войсками), и ему пришлось отступить. Примерно в два часа дня в фермерском доме нам удалось получить хлеб с сыром, затем мы верхом отправились назад к нашим прежним хозяевам, в доме которых пообедали примерно в шесть часов вечера. После этого мы поскакали в Мотковице, владение М. Гурского, который на время войны переехал в Варшаву. Генерал князь Кантакузен и я устроились в гостиной, причем мне достался прекрасный диван. Штаб корпуса размещается здесь же, но в этом замечательном доме нашлась комната и для всех нас. Завтрашний день должен быть интересным. Сегодня тоже было интересно, но туман не дал нам ничего как следует разглядеть.

Понедельник, 28 сентября 1914 г. Хмельник

Ночь провел с комфортом в доме М. Гурского в Мотковице на диване. Плотный завтрак в шесть утра и снова в путь. Мы ехали верхом на северо-запад в сторону Андреева через линию боевого охранения, выставленную прошлой ночью, которая проходит всего в пяти верстах от штаба и имеет форму арки протяженностью 12 верст. Мы выступили, чтобы нанести противнику «укусы», как выразился командир передового полка. Наше построение было приблизительно таким: 1-я бригада справа от шоссе, 2-я бригада – слева, пограничная стража – в центре.

Впервые мне пришлось лично испытать то влияние, которое артиллерийский огонь оказывает на моральное состояние войск. Очевидно, для вражеских артиллеристов штаб с ординарцами и лошадьми на шоссе показался завидной целью, так как они открыли по нам огонь шрапнелью. Следующие пять минут были для нас очень жаркими. Это стало для нас сюрпризом, но и у нас был свой сюрприз для неприятеля. Он отходил на северо-восток по шоссе на Кельцы, когда одна из артиллерийских батарей на правом фланге открыла по нему огонь с закрытых позиций. Через бинокль мы могли наблюдать, как колонна противника смешалась. Теперь его артиллерия вступила в бой с нашей батареей, и, казалось, ничто не может выжить под таким огнем. Тем не менее, как оказалось, наши артиллеристы отошли, потеряв всего трех человек ранеными! Еще одна батарея вступила в дело справа от дороги, но без особых результатов. Воцарилась короткая пауза, которой противник воспользовался, несомненно, для того, чтобы привести в порядок свою колонну и бросить ее против нас, так как он, разумеется, не мог бы продолжать марш на Кельцы и Радом, имея на своем правом фланге неприятельские силы неустановленной численности. Неожиданно послышалась перестрелка на дороге с направления на Андреев. Она очень быстро разгоралась по всему нашему небольшому участку фронта. Подскакал посыльный пограничной стражи, который спросил разрешения на отход, так как его эскадрон оказался в опасном положении. Эрдели посоветовал ему не горячиться, а отправиться назад и держать фронт. Мы вернулись на главную позицию, туда, где на северо-западной опушке густого леса были замаскированы восемь артиллерийских орудий. Артиллеристов прикрывала редкая цепь спешенных кавалеристов, развернутая на расстоянии примерно 200 метров от них. Спокойствие русских было поразительным. Я видел, как буквально за пару минут до начала боя русские наводчики спали под прикрытием орудийных щитов. Когда через десять минут по позициям пристрелялась артиллерия противника, место сразу же стало «нездоровым». Несколько осколков упали в 200 ярдах^[13] за нами, по другую сторону леса, но грохот стоял просто ужасающий. Когда батарея отошла, капитан из пограничной стражи подскакал к нам и доложил, что один из расчетов был уничтожен. Он взял с собой солдат для того, чтобы оказать помощь артиллеристам, и теперь пушку медленно катили по дороге две лошади, одна из которых имела тяжелые ранения. Группа солдат несла своего мертвого товарища. Батареи продолжали вести огонь до тех пор, пока орудия противника находились на дистанции не более 1500 ярдов. И снова потери оказались незначительными. Батарея из восьми орудий потеряла одного солдата убитым и шестерых ранеными. Были убиты шесть лошадей и двенадцать ранены.

Это стало второй и главной позицией за сегодняшний день. Потом мы отошли примерно на четыре версты к Мотковице до реки Нида, где на двух мостах уже было подготовлено сено и взрывчатка для их уничтожения. Подразделение солдат получило приказ удерживать рубеж на подходе к Мотковице до тех пор, пока все те, кто был впереди, не пройдут через мосты.

Напротив входа в дом, где мы ночевали прошлой ночью, когда находились в Мотковице, висел труп еврея, повешенного на дереве у дороги. Кепка оставалась на голове мертвеца, и, когда мы торопливо грохотали мимо под мелким дождем, я, не заметив веревки, был очень удивлен тем, что еврей не приветствует нас. Но, посмотрев на него внимательнее, я увидел, что ноги бедняги на несколько дюймов не доставали до земли. Этого человека казнили по приказу штаба корпуса за шпионаж.

Велосипедисты противника появились слишком поздно, и они не смогли помешать уничтожению моста. Мы оборудовали длинный оборонительный рубеж, куда посадили спешенных солдат, которые должны были оборонять переправу, но противнику, вероятно, показалось, что на сегодня ему достаточно, и после нескольких ружейных и револьверных выстрелов день наконец закончился.

Мы сделали остановку в Каи, чтобы написать приказы о прекращении движения, а потом верхом отправились в Хмельник, до которого было уже рукой подать. Наш передовой пост расположился в лесу, примерно в пяти верстах западнее Хмельника.

Чистым результатом нашего сегодняшнего боя стало то, что противник силами примерно до пехотной бригады, кавалерийского полка и двух батарей шестиорудийного состава не сумел совершить марш на Кельцы, как он, очевидно, намеревался. Ему пришлось вступить с нами в бой, в результате чего ему удалось преодолеть только 12 верст от Андреева до Мотковице, а не совершить обычный 20-километровый марш. Ему придется восстановить мосты в районе Мотковице или вернуться в Андреев, прежде чем он возобновит марш на северо-восток или юго-восток, где попытается найти другое место переправы для своих орудий.

Мы потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести примерно 60 человек. Большая часть потерь пришлась на солдат пограничной стражи, сотня которой была оставлена на передовой позиции после того, как немецкая пехота пошла в наступление. Говорят, их уничтожили пулеметным огнем. В любом случае их коноводы вернулись одни. Потери немцев тоже должны быть высоки после того, как наши орудия вели огонь по их наступающим колоннам. В то же время наш ружейный огонь вряд ли нанес немцам большой ущерб, так как нам пришлось начать отступление в момент, когда атакующие находились от нас на дистанции более тысячи ярдов. Местность оказалась особенно сложной для действий кавалерии, поскольку леса здесь слишком густые для действий всадников с пиками.

Эрдели был само хладнокровие: он принимал доклады и отдавал приказы, демонстрируя невероятное спокойствие. Немецкая пехота наступала решительно, артиллерия тоже вела стрельбу хорошо.

Общее положение: говорят, что 8-я кавалерийская дивизия находится восточнее Пинчова, а 5-я – в Буске. Никаких новостей из Келец. Штаб корпуса находится здесь, в Хмельнике. Наша задача заключается в том, чтобы «задержать наступление противника до 1 октября; к этому сроку должна подготовиться 4-я армия». Однако нам не уточнили, на каком рубеже мы должны задерживать неприятеля.

Мы хорошо поужинали в Хмельнике и отлично выспались. Погода весь день оставалась отвратительной – сильный ветер и ливень, как из душа.

Вторник, 29 сентября 1914 г. Оциесенки. Дом священника

В девять утра снялись с места и отправились верхом в Петроковице, где стали ждать результатов разведки. Вчера поздно вечером стало известно, что противник выслал передовые отряды и двинул пять пехотных рот к Ниде и что к утру он восстановил мосты. Должно быть, их взорвали очень неудачно!

Между 12.30 и 13.00 было получено три донесения, в которых подтверждался тот факт, что немцы продолжают наступление на Хмельник. Мы двигались в восточном направлении, на Оциесенки, двумя колонами, проделав по ужасным дорогам марш протяженностью 40 верст. В городок мы прибыли к 8.30 утра, и для нас было приятным сюрпризом обнаружить, что наш багаж уже успел прибыть туда и все вещи ждут нас в доме священника. Тем не менее мы не получили ужина до 23.00.

Никаких новостей из Келец, но похоже, что туркестанская бригада и 5-я донская казачья дивизия отступили оттуда.

Для удерживания подходов к Пинчову 8-я дивизия оставила три эскадрона, два артиллерийских орудия и два пулемета, но эти силы были опрокинуты немецкой пехотой прошлой ночью примерно в 23.30. 8-я дивизия находится в Гнойно, юго-восточнее Хмельника, а 5-я – в районе Стопницы.

Похоже, что мы выйдем между Островцом и Опатовом.

Вчера вечером во время ужина казачий офицер привел троих пленных. Его патрульное подразделение в составе 11 человек уничтожило двоих и захватило в плен троих солдат неприятеля. Он сообщил об этом, добавив, что ему удалось избежать крупных неприятностей. Все это было сказано ровным тоном, без всякого намека на желание произвести эффект. Сегодня наш пикет захватил двух пленных и уничтожил еще одного солдата немецкого патруля. Русские необычно хорошо относятся к своим пленным, дают им хлеб и поят чаем, хотя и сами испытывают трудности с продуктами.

В настоящее время Хмельник занят авангардом колонны немецких войск, которая движется из Андреева.

Среда, 30 сентября 1914 г. Лагов. Дом священника

Утром мы отдыхали и продолжили отход только в три часа дня. Когда мы уезжали, священник благословил нас.

Любуясь прекрасным пейзажем, мы скакали строго на восток, в Лагов, до которого было всего девять верст.

8-я дивизия совершила переход на север к Ракову, а 5-я так и находится в самой Стопнице и восточнее ее.

Я понял, что нам приказано двигаться в общем направлении на северо-восток. Штаб корпуса находится в Сташове.

Вечером из двухдневного разведывательного рейда вернулся командир казачьего эскадрона. Разведка велась в промежутке между двумя наступающими колоннами противника. Офицер и его люди шли на очень большой риск, но вернулись, что можно расценивать как настоящее чудо, потеряв всего двух солдат. Командир разведчиков больше похож на добропорядочного учителя, чем на дикого казака. У него брюшко и очки на носу. В одной из деревень произошел случай, когда он наткнулся на немецкий караул и зашел в дом, где спало много солдат неприятеля. Но он ничего не сделал, так как «не знал, как вернется назад». Информация, которую он привез, сводится к нулю, потому что он даже не разглядел погон на плечах неприятеля. Такие офицеры позорят собственных солдат. Эрдели высказал в его адрес несколько «крылатых фраз».

Четверг, 1 октября 1914 г. Ферма. Зволя-Сарня

Прекрасно выспался в доме священника в Лагове. Внушает уважение его уборная, что для Польши просто чудо.

Немцы действуют тремя группировками: северная – в районе Кельцы, центральная – в Хмельнике и правофланговая – в районе Буска. 4-я донская казачья дивизия находится северовосточнее от Келец, а туркестанская бригада и 5-я донская казачья дивизия – восточнее этого города, 14-я кавалерийская дивизия – в Лагове, 8-я – в Ракове, 5-я – в Сташове. Штаб корпуса сегодня переезжает на северо-восток, в Иванишку.

У немцев здесь действуют XI и XX регулярные армейские корпуса, а также гвардейский корпус резерва.

Мы отправились в путь в 14.00 и преодолели верхом 15 верст на северо-восток, добравшись по живописной горной дороге до городка Зволя-Сарня. Генерал осмотрел местность и выбрал позицию, где расположится колонна, которая, как нам сообщили, должна будет выдвинуться сюда из Келец. Мы же остановились в небольшом фермерском домике.

На вооружении дивизии состоит восемь пулеметов «максим» новой (более легкой) модификации. Пулеметы используются парами, то есть обычно следуют в передовом охранении и в арьергарде.

Кавалерийский полк имеет в своем составе 44 офицера и 996 солдат; в эскадроне 147 солдат.

Обычно одновременно перед нами действуют три разведывательных эскадрона. Каждому назначается полоса местности шириной примерно 8—10 верст. Эскадрон проходит вперед, скажем, на 30 верст, после чего высылает три патруля, одним из которых, как правило, командует офицер, а двумя оставшимися – унтер-офицеры. Патрули могут пройти еще примерно по 10 верст. Таким образом, эскадрон действует на глубину 40 верст, если ему специально не ставится задача ведения разведки на меньшем удалении. Для обеспечения разведки на участках местности между разведывательными эскадронами назначаются особые офицерские патрули. «Ближняя разведка» назначается на направлении действий бригады и обычно ведется на глубину до 15 верст.

Пятница, 2 октября 1914 г. Дом священника. Васнюв

Отправились в путь в 6.15 ужасным утром – холодный ветер и ураганный ливень, чтобы верхом добраться до расположенного западнее городка Новая Слуня, где по приказу командира корпуса должны будем задержать наступление противника, когда тот спустится с холмов на открытую местность. 1-я бригада заняла позиции фасом на запад правее дороги Опатов – Новая Слуня. 2-я бригада расположилась там же, левее дороги. Обе батареи развернулись в поле правее дороги, на расстоянии примерно 400 ярдов одна от другой.

Эрдели со штабом верхом доехали до домика на левом фланге, примерно в 400 метрах перед батареями. Здание фермы на краю левого фланга было уже занято спешенным казачьим эскадроном, получившим приказ «держаться так долго, как только смогут». Я спросил одного из офицеров, что эти слова обозначают в случае, когда спешенной кавалерии приходится действовать против пехоты, и тот пояснил мне, что это значит, что казаки могут отойти только тогда, когда возникнет опасность для коневодов. Обычно это означало, что отступать нужно будет, когда неприятельская пехота подойдет на дистанцию 1000 ярдов.

Та позиция, которую мы заняли ранним утром, была безнадежной с точки зрения выполнения нашей задачи. С учетом того, что артиллерия не может вести огонь на дистанции ближе 3000 ярдов, а видимость составляла не более 1000 ярдов из-за тумана.

Среди офицеров ходили разговоры о том, что все их попытки задержать наступление пехоты окажутся безнадежны. Спешенная кавалерия будет сниматься с позиций, едва успев обменяться с противником выстрелами, поэтому весь бой сведется к артиллерийской дуэли, в которой нашим восьми пушкам будет противостоять превосходящая мощь. Позиция, которую нам сегодня предстояло занять, была плохой еще и оттого, что после того, как противник овладеет ею, он займет господствующее положение над местностью, куда нам рано или поздно придется отходить.

К двенадцати туман рассеялся, и мы продолжали стоять на месте и ждать, пока не поступило донесение, что колонна противника, появления которой мы дожидались, повернула на юг, на Опатов. В 16.15 поступила депеша (почему-то без указания времени на ней) о том, что смешанная колонна противника вошла в Хибице, строго на север от нашей позиции и от дороги на Васнюв, где была намечена остановка на ночлег. Мы сразу же снялись с позиций и заняли другие, во фланг наступающей колонне, чтобы не допустить ее дальнейшего продвижения. Вперед выслали патрули, которые должны были добыть достоверные сведения о том, остановится ли противник на ночь в Хибице или будет продолжать движение. Оба офицера, командовавшие патрулями, доложили, что немцы вошли в Хибице, после чего генерал отругал их за то, что они не подождали и не продолжили наблюдение за тем, станет ли противник двигаться дальше, а если да, то по каким дорогам.

Наконец, было принято решение, что мы заночуем в Васнюве, в шести милях от пехоты противника. Обоз, который первоначально был отправлен на восток, мы отозвали обратно. Остановились в доме священника, который предоставил в наше распоряжение лучшее из того, что у него было. Ужинали в складчину тем, что удалось наскрести: ветчиной, хлебом с маслом и вином. Доброта русских поразительна. Прежде всего они заботятся о том, чтобы у меня было все, что мне нужно, и уже после этого начинают думать о себе.

Домик, в котором мы провели весь день, принадлежит старому человеку в возрасте 85 лет, который даже не помнит точно, сколько у него детей, семь или восемь. Это типичный представитель крепкого и рассудительного польского крестьянина.

Завтра мы уже будем за позициями нашей пехоты. Надеюсь, они успели подготовиться к тому, чтобы потревожить немцев.

Суббота, 3 октября 1914 г. Деревенский дом в Янове (северо-восточнее Островца)

Продолжаем отступать. 8-й дивизии приказано двигаться назад из Рудников, где она провела прошлую ночь, в Сенно, но возможно, она не успеет туда дойти. 5-я дивизия должна двигаться из Мидлова в Островец, но, скорее всего, она проведет ночь юго-восточнее пункта назначения. Все три казачьи дивизии, 4-я и 5-я донские и уральская (Кауфмана) переместились севернее и западнее левого фланга группировки противника в Кельцах, туда, где образовалась широкая брешь между левым флангом группировки в Кельцах и правым флангом немецкой группировки, развернутой севернее.

Ночь прошла спокойно, несмотря на то что наше передовое охранение было выставлено вплотную к немецким постам у Хибице. Мы отправились в путь в 8.30 и заняли укрепленную позицию восточнее Васнюва.

Вскоре появились немцы, которые плотными колоннами спускались по противоположному холму в сторону Васнюва. Их артиллерия дала один залп, который упал с недолетом. Наша левофланговая батарея стреляла довольно долго, но все снаряды тоже ложились с недолетом, и немцы не отвечали на наш огонь. И это очень хорошо, что не отвечали, так как вся левая сторона имевшего вытянутую форму поселка была забита лошадьми и солдатами, среди которых первые же выстрелы могли бы вызвать панику.

Солдаты даже не выстраивались в боевой порядок. В двенадцать Васнюв был уже занят противником, а еще через час пришла депеша (на которой указывалось время отправления – 10.20), где говорилось, что в Кунове находится пехота, кавалерия и велосипедисты и что последние движутся в сторону Островца, к конечному пункту нашего отступления. Мы быстро проехали через Островец, поскольку вражеских велосипедистов заметили уже вблизи самого города. Когда город был уже отчетливо виден, генерал приказал сделать остановку и распорядился встать лагерем у Янова, в 23 верстах к северо-востоку от Островца. Большая часть дороги шла через лес. По ней было приятно ехать верхом, но глубина песка заставляла сердца командиров обливаться кровью от беспокойства за лошадей.

В Янове мы расположились в уютном деревенском доме, который был хорошо знаком офицерам 14-й дивизии по их блужданиям в прошлом месяце.

Из корпуса забрали две донские казачьи дивизии, а сам корпус (в составе 5, 8 и 14-й кавалерийских дивизий) планировалось перебросить на северо-восток, к Ивангороду, а оттуда – в Варшаву, где он будет принимать участие в наступлении на запад.

Было большим ударом услышать, что 4-я армия только переправляется в районе Ново-Александрии и Юзефова. Переправа 9-й армии задерживалась из-за разрушенных мостов: один под Сандомиром уничтожили австрийцы, а другие – под Завихостом и Аннополем разрушились после наводнения. Тем не менее, как говорят, и 4-я, и 9-я армии к 6-му числу будут на другом берегу. Если они успеют, то это будет более чем своевременно. В любом случае, даже если армии не успеют переправиться вовремя, они смогут остановить противника на реке Висла. Гвардейская стрелковая бригада и отдельная гвардейская кавалерийская бригада уже в Опатове.

Все твердо уверены в том, что война окончится в течение двух месяцев. Сегодня, когда мы с Эрдели ехали верхом рядом друг с другом, он заявил мне, что Новый год мы встретим в Петрограде.

Сегодня узнали о том, что главнокомандующий прислал свою благодарность за бои под Андреевом; командир батареи, которого тогда ранили, был награжден золотым оружием.

В русской армии рацион, принятый для лошадей, выражается следующими цифрами:

При отсутствии овса лошадям выдается ячмень.

Несколько раз разговаривал с Шапошниковым по поводу разведки. За сбор разведывательных данных в мирное время отвечает штаб округа, однако в этой работе принимает участие штаб каждой кавалерийской дивизии. В 14-й кавалерийской дивизии, расквартированной в Ченстохове, имелось по одному агенту, отвечавшему за работу против Германии и против Австрии. Один из агентов, действующий до сих пор, является поляком-резервистом, который активно передвигается по территории на телеге. За первое задание он получил 100 рублей, теперь же за каждую поездку ему платят по 40–50 рублей. Он передал много ценной информации об австро-венгерской армии, работу же против немцев считает гораздо более сложной. Перед наступлением на Сандомир он привез точные сведения о гарнизоне противника, включая количество артиллерии. Агент постоянно применяет различные виды маскировки. Однако Шапошников никогда не доверял ему полностью. Он всегда лишь приблизительно сообщает агенту, где в определенный день может находиться дивизия.

Бедный полковник Вестфален, естественно, должен чувствовать себя уязвленным, так как его подчиненного Шапошникова постоянно вызывают к генералу для консультаций, а его самого – никогда.

Сегодня к нам присоединился отряд из примерно 200 донских казаков, которые в течение девяти дней пытались найти 4-ю донскую дивизию. Это в основном молодежь, которая прежде по семейным обстоятельствам получила отсрочку от службы.

В настоящее время в разведке действуют четыре эскадрона. Два из них отправились в рейд пять дней назад. Обычно на три разведывательных эскадрона приходится один пункт сбора информации, который для связи со штабом дивизии (дистанция до которого составляет примерно 20 верст) высылает «летучий отряд». Эскадрон действует на расстоянии 10–12 верст до пункта сбора информации. В свою очередь, каждый эскадрон высылает по два разведывательных патруля. Эскадрон находится в рейде «до получения дальнейших указаний», которые передаются ему через «летучие отряды». С двумя из упомянутых выше эскадронов не было возможности связаться в течение более трех дней. Они действуют «на свой страх и риск» в тылу противника.

Способ отправки боевых патрулей заключается в следующем. Начальник дивизии вызывает к себе офицера, ответственного за следующий боевой разведывательный патруль из 1-й (или 2-й) бригады, устно ставит ему задачу, после чего офицер верхом выезжает в расположение бригады и требует, чтобы ему предоставили, например, уланский (или гусарский, драгунский или казачий) боевой разведывательный патруль. От бригады назначается по два патруля (по одному от каждого полка) и обычно по два – на бригаду (одному на полк) подразделения для связи (в составе одного офицера и двух солдат).

Воскресенье, 4 октября 1914 г. Ситсина. Ферма

Вчера вечером я во второй раз настолько устал, что не стал дожидаться ужина. До одиннадцати ночи он все еще не был готов, поэтому в 22.30 я отправился спать.

В час ночи нас разбудили. Под проливным дождем нам предстоял марш на Солейку-Воля, еще 16 верст вдобавок к тем 35, что нам уже довелось пройти вчера. У меня болело горло, и вообще я чувствовал себя разбитым.

Нас потревожили из-за амбиций одного молодого корнета. Этот молодой человек, в течение последнего года выполнявший обязанности полкового казначея, загорелся тем, чтобы, как поведал мне его друг, обеспечить себе особые военные почести. От местных жителей он узнал, что в двух верстах от переднего края расположился вражеский разведывательный пикет, и решил атаковать его. Он выступил во главе отряда из 24 человек, 16 солдат и 8 казаков. Воспользовавшись фактором неожиданности, корнет атаковал пикет, насчитывавший 32 солдата. Во время боя убили и сожгли (так как по его приказу наши солдаты подожгли место, где спали разведчики противника) 28 человек, а одного солдата взяли в плен.

Одновременно поступила информация о том, что к нам вплотную подошла вражеская пехота, и генерал принял решение отойти. Пока мы вытаскивали себя из кроватей, Кантакузен заметил, что и эту ночь мы должны будем припомнить немцам во время мирных переговоров. Пока мы ждали отправки нашего багажа, привели пленного, юношу 17 лет родом из Восточной Пруссии. Он дрожал и, как признался нам, до смерти устал. Его призвали всего пять дней назад, и можно себе представить, в каком аду он себя ощутил во время той стычки.

Картина в нашей столовой была впечатляющей – этот мальчик, стоявший в окружении своих врагов, множества добродушных сонных русских, нашего хозяина, бородатого поляка благообразной наружности, его сына и дочери, которые с явным интересом прислушивались ко всему сказанному в полумраке при мерцающем фонаре и под шум ливня и порывов ветра снаружи.

В Солейке-Воля мы несколько часов отлеживались, но заснуть было трудно. Мне досталась кровать хозяина, но в той же комнате на диванах, стульях, матрасах, раскладных койках и просто на полу устроились еще 16 офицеров. В 12 часов дня мы пообедали тем, что смогли наскрести из наших запасов, а в два часа продолжили путь и покрыли верхом еще 16 верст до переправы через приток Вислы между Цеплевом и Ситсиной. Переправа не была занята противником, и к 19.30 мы прибыли в большой фермерский дом в Ситсине, который штаб 14-й кавалерийской дивизии занимал вот уже шестой раз после начала войны. То есть в 14-й дивизии должны были знать эту местность, и, как я надеялся, так оно и было.

По моим данным, западнее верхнего течения Вислы были развернуты всего две группировки русской пехоты – 75-я дивизия в Радоме, имевшая соседями 4-ю и 5-ю донские кавалерийские дивизии, уральскую казачью дивизию и туркестанскую казачью бригаду, а также гвардейская стрелковая бригада, расквартированная в Опатове.

Вчера в Скаришеве, юго-восточнее Радома, 5-я донская казачья дивизия провела успешный бой, после чего, как говорят, 75-я дивизия отбросила противника на 10 верст. Сегодня к ночи наше охранение снова войдет в соприкосновение с пехотными авангардами противника. Каждый день, по мере выполнения нашего флангового марша на север, разведчики обнаруживают новую колонну неприятельских войск. Немцы сожгли весь поселок там, где прошлой ночью они потеряли свой пикет. Огромное зарево на берегу Вислы было хорошо видно в темноте на протяжении всего нашего пути к новому месту дислокации. Похоже, что немцам удалось отрезать путь отступления на север 5-й и 8-й дивизиям. Однако они всегда могут отойти у Сандомира.

8-я кавалерийская дивизия, которая провела вчерашнюю ночь у Опатова, как сообщили в штабе корпуса, должна была сегодня выдвинуться к Сенно, а 5-я дивизия – из Мидлова (южнее Опатова) должна была совершить марш на Марушев, юго-восточнее Сенно. Было бы интересно узнать, насколько точно выполняются эти приказы. В Островце штаб самого корпуса подвергся обстрелу. Сегодня оттуда пришел адресованный нам приказ – до последнего удерживать Янов, где мы провели начало вчерашней ночи. Из-за стремительного немецкого наступления обстановка менялась настолько быстро, что корпус попросту потерял способность контролировать наше передвижение, и теперь безопасность каждой дивизии будет по большей степени зависеть от умения ее начальника.

Хлеб, как правило, доставляется из государственных пекарен, которые имеются в каждом корпусе. В конце сентября в Опатове для снабжения 9-й армии организовали частную пекарню. Черный хлеб из нее отправили кавалерийским частям в Юго-Западной Польше. В двух случаях, когда он не прибыл, интендантская служба 14-й кавалерийской дивизии покупала хлеб у местных пекарей-евреев, а затем распределяла его по частям и подразделениям дивизии. В течение последних пяти дней солдаты этапной роты в Сандомире сидели без хлеба. В таких случаях каждому солдату выдается по 50 копеек, на которые он покупает хлеб, если достанет!

Когда нет казенного скота, каждый эскадрон или батальон сам закупает для себя мясо на местном рынке. То же самое относится и к овощам. Когда в полку подходят к концу запасы чая, сахара или соли, они пополняются интендантской службой.

Солдаты 14-й дивизии всегда хорошо обеспечивались продовольствием, хотя зачастую им приходилось питаться недопустимо нерегулярно.

Фураж, если есть такая возможность, покупается командирами эскадронов за наличные.