Голова пополам. Грядет Великая Битва

– Два капуччино и круассан, пожалуйста, – произнес Марк, обращаясь к продавцу.

– Пожалуйста.

Взяв заказ, он прошел за свой столик и взглядом пригласил девушку к нему присоединиться. Та, недоверчиво хмуря брови и все еще находясь в состоянии какого-то ступора, подошла и присела напротив него. Марк подвинул к ней тарелочку с круассаном и сделал глоток терпкого напитка, наслаждаясь его ароматом.

– А тебе булочку? Хочешь? Возьми! – Кьяра робко протянула ему круассан.

Марк поставил чашку кофе на стол, пристально взглянул на девушку и четко произнес:

– Если бы я хотел, я бы заказал два. Но я уже позавтракал, спасибо за заботу.

После этих слов он увидел в ее глазах такую детскую радость и какое-то облегчение. И она с таким аппетитом вцепилась зубами в эту булочку, что Марк пожалел, что не взял два. «Наверное, она очень голодная, бедный ребенок».

– Странная ты какая-то.

– Пофему? – с полным ртом пробубнила Кьяра, жадно глотая из маленькой чашечки бодрящий напиток.

– У тебя глаза странные. Ты не отсюда, наверное.

– А что с глазами? Тебе не нравятся? – подняла она голову.

– Да нет, не в этом дело, они красивые…

Кьяра заулыбалась и снова впилась в круассан.

– … но какие-то странные. Откуда ты?

– Издалека.

– Зачем приехала сюда?

Девушка на секунду замерла:

– С важным заданием.

– Сюда все приезжают с важными заданиями, – съязвил Марк.

Кьяра молчала и смотрела на него исподлобья.

– Ну ладно, не хочешь – не говори. Я, кстати, тебе вот фотки твои принес. – Марк порылся в сумке и кинул на стол небольшой конверт.

– Могу я узнать, где ты живешь. На тебе лица нет. Ты вообще спала сегодня?

Кьяра действительно была измучена, скорее, больше моральным напряжением, чем физически. Такие нагрузки для нее не в новинку, да и не страшны, но вот тот дневник и эти «бесовские» картины… Этот художник выбил ее из колеи. Он почти раскрыл ее тайну, а этого нельзя было допустить ни при каких обстоятельствах.

– Что? – она так углубилась в свои мысли. Что забыла, о чем он ее спрашивал.

– Не важно, – вздохнул Марк и сделал последний глоток. – Тебе есть, где спать?

– Я.. я не знаю, я еще не.. не спала, – тихо закончила девушка и с пониманием, что ляпнула что-то не то, выжидательно смотрела на своего собеседника.

– Что значит – не спала, а чем ты занимаешься по ночам?

– За.. заданием, – все больше вжимая голову в плечи, пролепетала она в ответ.

Марк напрягся и даже привстал на стуле, наклонившись вперед:

– Кто он?

– Кто?

– Тот дьявол, на которого ты работаешь?

Его слова повергли Кьяру в шок. Она округлила глаза и замерла с чашкой недопитого кофе в бледной маленькой ручке.

– Так ты все знаешь? – наконец прошептала она.

– Не сложно догадаться…

– Правда? Но я так старалась… никто не должен… – она опустила голову.

– Ты больше не будешь этим заниматься.

– Но…

– Все, я сказал. Тебе есть, где жить?

– Нет, – покорно отвечала девушка.

– Хм, – Марк задумчиво потирал щетинистый подбородок, – значит так, пока поживешь у меня, а там решим. Но этим грязным делом ты больше заниматься не будешь, слышишь? Ты больше не обязана!

– Нет? А вы можете меня от этого освободить? А Главный знает об этом?

– Главный, значит… Нет, твой главный об этом не узнает.

– Но…

– О, Курт, здоро’во! – к ним подошел лощеный молодой человек и пожал руку Марку, – Как творческие успехи, кто твоя знакомая? – с интересом разглядывал он Кьяру, та молча смотрела на него снизу вверх и думала о только что сказанных Марком словах.

– Не называй меня так, – огрызнулся Марк и кивнул ему на стул рядом с собой.

Парень усмехнулся и протянул руку Кьяре:

– Вадим.

Она уставилась на нее и кивнула:

– Кьяра.

– Необычное имя, как и глаза, – сделал комплимент новый знакомый.

– А вы с Куртом… – он сделал многозначительный взгляд и улыбнулся, глядя на Марка.

– А, нет, ничего, что бы ты мог подумать, – забормотал тот. – Я снимал эту девушку для рекламы одежды, вот принес ей фотографии отдать.

Он наклонился к нему поближе и прошептал на ухо:

– Видимо, провинциалка, попала в лапы одного сутенера, вот, решил – надо спасать девчонку.

– Что будешь с ней делать? – так же шепотом спросил друг.

Марк пожал плечами, глядя на задумавшуюся Кьяру с печальными глазами.

– Пока у себя поселю, на несколько дней. Не знаешь, где квартиру подешевле снять?

– Нет, друг, извини, это не по моей части. Взял ношу – тяни сам. А как же Милана? Она не будет против?

– Нет, – холодно бросил он в ответ. – Я не собираюсь ее спрашивать. Нас больше нет. Все. Конец. Финита. Баста.

– Да успокойся ты, успокойся. Спокойнее. Разбежались? Наконец-то хватило духу?

Марк сжал челюсти и отвернулся.

Кьяра подняла на них свои изумрудные глаза.

– О чем вы шепчетесь?

– Да так. Ну, мне пора, ребятки. До новых, надеюсь, встреч, – он выразительно посмотрел на Кьяру, встал, еще раз смерил ее оценивающим взглядом, похлопал друга по плечу и удалился.

– Угу, – беспечно улыбнулась Кьяра и посмотрела в пустую чашку. – А почему он назвал тебя Курт?

– А, да это так. Одна девушка, моя бывшая, называла меня так. Говорила, что я похож на Курта Кобейна.

– А кто это? – прервала она его.

– Ты не знаешь?!

– Нет.

Марк в ответ только усмехнулся и покачал головой.

– Ну, ладно, мне пора отдавать долг государству в виде рекламных роликов, а ты иди пока… тебе есть чем заняться днем?

Кьяра кивнула.

– Отлично, тогда занимайся пока, а вечером встретимся на этом же месте, в 6, хорошо?

– Да.

– Ну… а пока не попадайся на глаза своему этому… «главному». Все, давай. – Марк встал из-за стола, еще раз попрощался и ушел в шумную толпу.

А Йарка осталась сидеть за столиком, за которым только что приятно пахло крепким кофе и веяло какой-то океанической свежестью из глаз напротив.

«И зачем он назвал его каким-то другим, чужим именем? Ведь у него есть свое, собственное, красивое имя – Марк. Я заметила, что люди здесь, на поверхности, часто называют вещи не своими именами. Часто придумывают другим людям какие-то клички, как собачонке какой-то. Что она пытаются этим сказать? Мне не нравится, как тебя зовут, я назову тебя по-своему, дам тебе свое имя, такое, какое я хочу. Таким образом „метя территорию“, присваивая себе тех, кого „метят“, делая их своей собственностью… Странные, странные люди».

Кьяра брела по огромному торговому центру и рассматривала красочные витрины всевозможных магазинов и людей за ними. Ей был интересен этот мир и она хотела успеть получше его изучить, ведь ее могли призвать обратно в любой момент, и тогда она никогда так и не узнает запаха цветов, никогда больше не почувствует легкого прикосновения ветра на щеке, не успеет понять этих странных существ, так похожих на нее, но в то же время совершенно других, никогда больше не увидит этот серый вязаный свитер…

«Вот, например, эта девушка, она так красиво одета, как впрочем, и все здесь. Но она выбирает себе новый наряд. Как бережно она касается легкой ткани платья, как любуется его покроем, представляет его на себе, идет в примерочную и, наконец, одевает его. Она счастлива, она светится счастьем. Разве нужен ей другой человек? Они превращают людей в вещи, а вещи в людей…»

С этой мыслью она машинально сунула руки в карманы и наткнулась на клочок бумаги. Это были страницы дневника.

«Мир человека есть синтез пространств». Так. Что тогда есть пространство? И синтезом каких пространств является этот их мир? Как у них все сложно. Насколько я помню, пространство – это область проявления какой-то материи. Например, в мыслительном пространстве материалом являются мысли, так же как предметы и тела в физическом пространстве. Становится немного понятнее. Так, что он пишет дальше? «Представления или приемы, правильные для взаимодействия с одним пространством, могут быть неправильными или являться заблуждением относительно другого пространства». Да уж, понятия моего мира несколько отличаются от представлений о жизни у наземных. Значит и приемы взаимодействия должны быть иными. Но мне все равно нравится их мир. Я бы здесь осталась… Но, к сожалению, я принадлежу к другому миру. Да я и сама не знаю к какому! И никто не объясняет мне, в чем дело! Что это у меня за спиной? Ни у кого из моих знакомых такого нет, да и быть не может! Вот наросты на лбу – обычное дело, но что с моими лопатками? Ирвин сказал мне однажды, очень тихо, я едва различала слова, сказал, что это ангельские крылья. Я, конечно, ему не поверила! Этого просто не может быть. А что, если… Что, если он прав?! И я действительно принадлежу двум мирам. Ирвин говорил, что еще его бабка рассказывала ему о таком странном феномене. Он был так добр, что даже сказал мне название места, куда мне нужно сходить, мол, там мне все объяснят. Рай. Красивое название. Интересно, где это. Завтра обязательно спрошу у Марка. И схожу туда. Обязательно…»

Кьяра прогуляла в раздумьях целый день, а к шести уже покорно сидела за одним из столиков торгового центра. Она решила никуда из него не выходить, чтобы вдруг не заблудиться.

– Привет. Давно ждешь?

– Весь день, – с детской честностью в глазах улыбнулась Кьяра только что подошедшему Марку.

Тот немного опешил от такой откровенности, но промолчал на этот счет.

– Ну что ж. Вот я и пришел. Пошли домой? Там и поужинаем. Ты не голодна? Ела что-нибудь сегодня? – пара двинулась к выходу.

– Нет, – ответила она, – не ела. И не голодна.

– Не ела? А вот я голоден, как волк! Поэтому прыгай скорее в тачку, а то я съем тебя по пути, – засмеялся Марк и завел машину.

Почти всю дорогу они молчали, Кьяра прилипла к оконному стеклу и любовалась, поражалась красотой этого мира. Кто бы мог подумать, что можно жить иначе.

– Расскажи о себе. – Прервал молчание Марк.

– Я? – Кьяра нехотя оторвалась от окна и задумалась. – Что ты хочешь знать?

– Ну, где ты родилась и выросла?

– Хм, – усмехнулась девушка, – на моей родине не так красиво, как здесь у вас. Да и рассказывать особенно нечего. Местами там невыносимо жарко, а где-то очень холодно. А у вас тут стабильный температурный режим. Здорово. У вас так красиво, столько всего яркого! А у нас очень темно. В основном все вокруг серое, сам мир серый. И черный. У вас столько огней, а у нас электричество – большая редкость.

Чем больше Марк ее слушал, тем сильнее округлялись от изумления его глаза.

– Ты никогда не бывала в мегаполисе?

– Нет. Я недавно приехала и сразу на задания…

Марк скривил лицо:

– Вот все вы, провинциалки – сразу на «задание». Нет бы работу хорошую нашли, учиться поступили. А твои родители в курсе вообще, чем ты тут занималась?

– Да, конечно! Мама очень плакала, когда меня отпускала.

– Еще бы! Что?! Они в курсе и ничего не предпринимают?

– А что они могут сделать? Это не их вина. Я была рождена для этой важной миссии. Если не я, то кто же?

– Найдутся, не переживай… – снова съязвил он.

Кьяра замолчала и опустила голову. На улице уже вечерело, они свернули с главной магистрали на относительно тихую улицу.

– Постой, так где ты живешь? Страна, город… назови хоть что-нибудь.

– Как? Но… ты же сказал, что все знаешь. Утром, помнишь?

– Что знаю?

– Ты говорил про Главного, сказал, что освободишь меня от заданий…

– А, ты об этом. Называй это как хочешь – «главный», «задания». Суть от этого не меняется! То, чем ты занималась – плохо. И больше тебе этого делать не придется. Я помогу тебе. Но как это связано с местом твоего жительства?

Кьяра пребывала в замешательстве.

– Ну, я не думала, что это настолько плохо, но…

– Это очень плохо!

– Но… Что ты имеешь в виду? – начала сомневаться Кьяра в верности его слов.

– Проституция – это не выход. – сказал он напрямую и остановил машину. – Приехали.

Кьяра улыбнулась:

– Но я не занималась ничем подобным. Значит, ты ничего не знаешь, это хорошо.

Марк так устал за день и был так голоден, что не стал разбираться в смысле сказанного, уточнил только:

– Так этот твой главный – не сутенер?

– Нет.

– Замечательно. Это то, что я хотел услышать. Ты меня успокоила, а так, играй во что хочешь…

И они вошли в дом.

###

Марк устало разулся и включил свет в прихожей. Споты плавно зажглись. Он стянул через голову свитер и бросил его на кресло в комнате. Оглянулся на так и оставшуюся стоять на пороге девушку и для приличия накинул на плечи рубашку. Небрежно закатал рукава и прошел на кухню, отделенную от комнаты барной стойкой. Квартирка была небольшая, но отделана была очень хорошо. Все гармонично выдержано в серых тонах, строгие линии – ничего лишнего.

– Располагайся… – крикнул он с кухни.

Он достал из холодильника какие-то тарелки и поставил на стол.

– Извини, праздничный ужин я не приготовил – не ждал гостей. Вот – все, что есть – это немного салата из лосося и сейчас пожарю отбивные. Можешь пока перекусить. – И он призывно кивнул головой, указывая на кухонный стол.

Кьяра потопталась у входа, следуя его примеру, сняла обувь и свой пыльный рюкзак и ступила на мягкий серо-голубой ковролин комнаты. Она двигалась медленно, оглядываясь по сторонам.

– У тебя очень красивый дом.

– Спасибо. – Марк уже что-то жевал, а на сковороде шипело мясо, разнося по дому приятный пряный аромат.

Осмотревшись, Кьяра тихонько прошла на кухню и присела за стол.

– Извини, салат только что закончился. Дождешься отбивной?

Кьяра кивнула. Наконец, все было готово для ужина. Марк поставил на стол две тарелки и графин с водой.

– Может, вина?

– Нет, спасибо.

– Ах, да, извини. Тебе, наверное, еще и 18-то нет…

– Почему это, нас только с 18 лет отпускают на за…

– Ты хотела сказать – на задания?

Кьяра неуверенно кивнула и сунула в рот большой кусок мяса, отчего даже немного поперхнулась.

– Это хо-ро-шо, – почему-то на распев произнес Марк не отрываясь от своей тарелки. – Ну, тогда, расскажи что-нибудь о себе. Ты так и не призналась, откуда ты родом.

– Я… я, – она судорожно оглядывалась по сторонам в поисках подсказки.

На электрическом чайнике она увидела выгравированную латинскими буквами надпись: «Made in China».

– Чина.

– Что?

– Чина. Ты спрашивал, откуда я.

– Ах, да, прости, я не сразу понял. Чина? Китай?

Кьяра кивала и жевала, чтобы не отвечать.

– Твои предки были из Китая, – строил догадки Марк.

– Именно, мои предки, – довольно пробубнила девушка.

Марк смерил ее оценивающим и недоверчивым взглядом.

– Ну, да. Глаза, наверное, чем-то отдаленно напоминают… Они раскосые, но огромные! Я хотел сказать – широкие, то есть…

– А что тебе опять мои глаза?

– Ну, просто, больше ты никак не напоминаешь мне китаянку. У тебя розоватый оттенок кожи, она такая бледная, что кажется, под ней можно увидеть все твои вены… – Марк не мог оторвать взгляд от ее хрупкой шеи.

Кьяре стало не по себе и она перестала жевать, отложила вилку и встала из-за стола.

– Спасибо, ужин был очень вкусный. Где мне лечь?

– Лечь?! – вышел из оцепенения Марк.

– Ну да, спать.

– Ах, да, конечно, прости.

– Да что ты все время извиняешься?

Он прошел в комнату и осмотрелся. Посередине стоял строгий белый диван. Рядом – невысокий столик из прозрачного стекла. Напротив – на стене – висел большой плоский телевизор. Можешь располагаться здесь. Я принесу белье и постелю, пока ты будешь в душе, можешь не волноваться?

– В душе?

– Да, ты, наверное, давно там не была, вот туда прямо и налево – вторая дверь. Первая – туалет, когда понадобится. Ну что ты стоишь? У тебя есть полотенце?

– Нет, – немного напугано ответила девушка.

– Ладно, пошли.

И они прошли в его спальню, вторую, и последнюю, комнату в квартире. Она также была выдержана в стиле хай-тек, только в черно-красных тонах.

– Ой, как здорово! Мои любимые цвета! А у нас внизу тоже много красного, а черное, вообще, почти все. И серое тоже, особенно, когда выходишь в тоннели… ой, – вовремя осеклась девушка.

– У вас внизу?

– Ну да.

– Ниже этажом?

– Нет, ниже уровня моря, – совсем тихо закончила она и вжала голову в плечи.

Марк замолчал, серьезно посмотрел на нее и рассмеялся:

– Хорошая шутка!

– Да! – засмеялась Кьяра вместе с ним и закивала головой.

После чего выхватила из его рук полотенце, которое он уже успел достать из встроенного шкафа, и быстро выбежала из комнаты.

Когда дверь ванной захлопнулась, Кьяра заперла замок и осмотрелась. «Так, с чего же начать?». Краем глаза она увидела свое отражение в зеркале – рыжие волосы растрепались и из-под взъерошенной челки торчали маленькие рожки.

– Черт! – вслух выругалась она и за дверью послышались шаги.

– Все в порядке?

– М, да… – невнятно пробормотала девушка.

– Ты знаешь, продолжал Марк, стоя с той стороны двери, – я тут подумал – а ведь у тебя и имя какое-то китайское, наверное – Кьяра.

Услышав свое имя, произнесенное его голосом, Кьяра вздрогнула и уронила в ванную какой-то пузырек. По телу почему-то пробежали мурашки.

– Что-то случилось?

– Да нет же, все нормально! Слушай, раз уж ты здесь… а как тут?.. Ну, где тут вода?

– Там вентили прямо над ванной – холодная и горячая…

– А где ванна?

– Прямо перед тобой. – усмехнулся голос за дверью.

– Угу, – деловито кивнула Кьяра, – Вот это корыто?

– Оно самое, – смеялся голос, – Ты никогда не бывала в ванной?

– Да нет, просто у вас тут все так… модно.

– А у вас в Китае как? – не унимался он.

Кьяра немного подумала и ответила:

– А у нас деревянные ушата и ведро с водой.

Голос за дверью снова рассмеялся и удалился. А это действительно было правдой.

Разобравшись с потоком и температурой воды, Кьяра быстро ополоснулась, а когда закончила, поняла, что в грязную походную одежду ей возвращаться совсем не хочется.

– Ма-арк, – тихо позвала она, – Марк!

– Опять что-то не так? Теперь тебе рассказать, как выглядит мыло? – послышался приближающийся и все еще улыбающийся голос за дверью.

«Мыло?! Ладно, об этом я спрошу в следующий раз»

– Нет. Мне нечего надеть… – робко произнесла она вслух.

– А. Подожди минуту, сейчас что-нибудь посмотрю.

Кьяра встала перед зеркалом и обмоталась полотенцем. Но тут же заметила, что намокшие волосы прилипли ко лбу и больше не скрывают набухшие рожки по бокам.

«Что же делать?!!».

В ужасе она начала быстро трепать челку, пытаясь хоть как-то прикрыть предательски выступающие темные шишки. Но ничего не помогало. Тогда она сорвала полотенце и набросила его на голову. Отлично! Но тогда она сама будет голая! Как же она откроет ему дверь, чтобы взять одежду? Она снова обмотала полотенцем хрупкое тело, а на лоб положила ладони. Полотенце тут же скользнуло на пол. «Да что ж такое!». Неожиданно, в самом углу на полу она заметила тряпку. Не долго думая, она схватила ее и положила сверху на голову. Она очень удачно свисала с обоих висков и прикрывала все, что не должно было попадаться на глаза чужим.

– Я принес тебе чистую одежду. Не знаю, подойдет ли, все мои девушки так делали. В любом случае, больше ничего предложить не могу.

Замок на двери щелкнул, и из ванной показалась голова с половой тряпкой на голове.

Марка согнуло пополам от смеха.

– Что… что это?

– Что?

– У тебя на голове? Если тебе нужно было посушить волосы, ты могла бы воспользоваться полотенцем для рук, но не тряпкой же для пола! – заливался он, сжимая в ладонях свою рубашку.

Кьяра обиженно выхватила ее из его рук и захлопнула дверь. Смех удалился, но не прекратился. От этого становилось еще обиднее. Ну кто же мог знать?! Она осмотрелась, и возле раковины, действительно, увидела небольшое синее полотенце. «Черт!» – снова вылетело у нее, и половая тряпка отправилась обратно в свой угол. Еще раз ополоснув волосы, она одела предоставленную им рубашку и вышла. Марк все еще посмеивался, наверняка над ней. Кьяра вошла в комнату. Он сидел в кресле возле разобранного для нее дивана.

– Ты закончила? – он поднял глаза и замолчал.

Улыбка сползла с его лица и захватила с собой нижнюю челюсть.

– Я ложусь спать, спасибо за заботу и спокойной ночи. – Кьяра продефилировала мимо него к своей постели, сверкая стройными ногами. – Да, – она плюхнулась на мягкое белоснежное одеяло, но ее кожа все равно была белее, отметил Марк, – этот ваш душ – отличная находка! – она одобряюще закивала головой.

Марк не сводил с нее завороженного взгляда.

– Что? Эй, я спрашиваю, что случилось? Со мной что-то не так?

– Н-нет, все так. Нет, не так…

– В чем дело?

– Ты все еще пахнешь.

Кьяра подняла руку и понюхала подмышкой.

– …Гарью. Ты пахнешь гарью.

– Разве?!

– Да, – медленно кивал Марк, скользя взглядом по ее хрупким плечикам.

– Мыло, да?

– Что?

– Мне нужно было воспользоваться мылом?

– Ну вообще – да…

Только сейчас Кьяра краем глаза увидела негромко, почти неслышно, работающий в другом конце комнаты телевизор.

От удивления у нее открылся рот.

– Ва-а-ау! Вот это да! – смогла она сказать лишь через пару минут.

– Ты никогда не видела?

– Вот эту штуку? Шутишь?! Где я по-твоему должна была ее видеть?!

Кьяра подбежала к телевизору и начала гладить экран руками. Марк уселся в своем кресле поудобнее и наслаждался представшей его глазам картине.

– А разве не в Китае производят все это барахло? – насмешливо спросил он и переключил канал.

– А! Ты видел? Там только что были кошки, а теперь эти двое!

– Это дикторы программы новостей. – Марк снова «щелкнул» пультом.

– Эй! – Кьяра обернулась и заметила дистанционное управление в его руках. – Это ты делаешь? Как? Покажи!

– Что?

– Ну как ты это делаешь? Меняешь картинку.

– Разве это я? Нет, ты ошибаешься. – веселился Марк.

Немного растерянная, Кьяра медленно пошла к нему.

– Ты меня обманываешь.

– А ты никогда не врешь? – смеялся он, пряча пульт за спиной.

– Нет. – Честно и серьезно ответила Кьяра и тут же припомнила свою выдумку про Китай.

«Ну, это была ложь во спасение. Во спасение целого рода!» – успокаивала она себя, – «Больше такого не повторится».

Она стояла прямо перед Марком, снизу на нее смотрели смеющиеся глаза. Из закатанных по локоть рукавов рубашки виднелись сильные руки, которые в данный момент скрывали от нее за не менее сильной спиной самую интересную вещь на свете.

«Они все здесь такие темные. Не то, что я – бледная поганка. Хм. Но у нас все такие… Это, наверное, все из-за Солнца. Это оно так раскрашивает людей на поверхности. Может ему так больше нравится?»

Кьяра внезапным рывком набросилась на Марка, обвила его обеими руками, выхватила пульт и запрыгнула на диван, быстро спрятавшись под одеялом.

– А ты довольно сильная для своей внешности, – поразился Марк ее физическим способностям, потирая запястья, – и ловкая!

– Ка эа ваботаи? – послышалось из-под одеяла.

– Что, прости?

Кьяра высунула хитрый зеленый глаз и повторила:

– Как это работает?

Марк присел на край дивана. С небольшим усилием из-за ее сопротивления, но нежно опустил одеяло и взял в руки пульт.

– Давай покажу.

Взгляд случайно скользнул по мокрым от волос пятнам на рубашке, под которыми плавно вздымалась небольшая упругая грудь юной девушки.

«Слишком близко. Непозволительно близко».

Он вернулся в кресло и нажал на кнопку переключения каналов.

– У меня подключено кабельное, здесь больше 50 каналов, – он продолжал «щелкать».

Кьяра внимательно следила за движением его пальцев, видела, как играют мышцы чуть выше его запястья.

– Ты меня слушаешь?

– Да. – вздрогнула девушка от внезапно раздавшегося голоса.

Марк вздохнул и встал с кресла:

– Ладно, поздно уже. Я пошел спать. Ты, если хочешь, можешь еще посмотреть телевизор. Только тихо. Не забудь выключить. Спокойной ночи… – уже уходя, закончил он и скрылся за дверью своей комнаты.

Кьяра осталась одна в привычной темноте и непривычной тишине. В руках она держала маленький серый пульт. Она еще долго смотрела на него и о чем-то думала.

###

Она бежала по темному тоннелю. Дыхание сбилось. Она снова и снова оборачивалась, но не смела остановиться. Она бежала. В блеклом желтоватом свете редких электрических ламп на стенах появлялись все более устрашающие тени – дьявольская ухмылка из темноты стены, горящие злобой глаза, длинный змееподобный красный язык, еще один, и еще – языки пламени охватили стены. Она споткнулась, вскрикнула, упала коленями на пыльный пол. Полсекунды на передышку. Вскочила, побежала. Как загнанный зверь. Куда? От кого? Ведь за ней нет погони. Нет! Бежать, бежать отсюда. Только вперед. Здесь ей не место. Пламя лизало ей пятки, но не обжигало. «Только падшие ангелы становятся демонами», – разнесся смеющийся голос под сводам бесконечного тоннеля. – «Ты – одна из нас. Тебе не убежать. Никуда не деться!…»

– Нет! Нет! – выкрикивала она и бежала, сбивая босые ноги в кровь.

Редкие слезинки теплыми ручейками сбегали по грязным от пыли щекам и оставляли за собой светлый след.

– Нет!!

Она остановилась как вкопанная – дороги больше нет, впереди обрыв, внизу только огонь. Беспощадный. Родной… Нет, беспощадный!

«…наполненный неугасаемым огнем дом боли и несчастий». Закружилась голова, чуть подкосились ноги. Неведомая рука едва подтолкнула ее в спину.

– Не-е-е-ет!!! – в ту же секунду она уже летела вниз, в красную пасть подземелья.

И вот она плывет в языках пламени, качается на них, как на волнах – огонь не обжигает ее. Он холоден и даже приятен, он успокаивает: «Ты дома». А слезы с новой силой хлынули из изумрудных глаз.

– Нет, нет… – шептали губы. – Это не правда! – кричала вслух.

«Правда…» – вторил ее словам таинственный голос из тьмы, – «правда…»

Марк уходил на работу поздно. К 9. Сегодня он, как обычно, проснулся в 7 и отправился в душ. Едва переступив порог ванной, он увидел оставленный там вчера Кьярой беспорядок. «Значит, мне все это не приснилось». Его взгляд упал на половую тряпку, неаккуратно брошенную в угол. Он усмехнулся и включил воду. «Чудна’я она какая-то. Нет, скорее, смешная, забавная… милая», – задумался Марк, – «А!» – горячая струя воды из душа обожгла ему спину.

Он быстро закрыл кран и выскочил из ванны. Взглянул на себя в зеркало, провел ладонью по едва появившейся щетине, сморщил нос, махнул рукой и, одев свежую рубашку, отправился завтракать.

Проходя мимо гостиной, он бросил быстрый, как ему показалось, взгляд в сторону дивана. Там приютился комок одеяла из которого торчали босые девчачьи ноги. Он подошел ближе, как ему показалось, всего на секунду. Из-под одеяла высовывался только маленький курносый нос. «Интересно, какие она видит сны?». Он коснулся края одеяла, Кьяра заворочалась во сне и перевернулась на другой бок. В руках она крепко сжимала серый пульт от телевизора. На лице у Марка появилась умиленная улыбка.

Сквозь красные шторы в комнату прорывались первые лучи утреннего солнца. В комнате пахло его любимым свежесваренным кофе. Кьяра тихо, но отчего-то тревожно, как ему показалось, посапывала на огромном белом диване в его гостиной. Вместо привычного по утрам музыкального канала, Марк наблюдал за ней. Во сне она хмурила брови и сжимала пальцы на ногах, а иногда вздрагивала всем телом, слегка.

Он неслышно закрыл входную дверь. Кьяра открыла глаза. В комнате никого не было. Только свет сквозь красные шторы и приятный, уже известный ей, запах его любимого напитка. И еще какой-то особенный, его, запах.

###

Стройная, даже худая молодая девушка неподвижно лежала на кровати и смотрела в одну точку на потолке. Светлые длинные волосы разметались по подушкам. На столике стояла фотография улыбающегося молодого человека со смеющимися льдинками глаз, настолько они были прозрачно-голубыми, и спадающей на них длинной пшеничной челкой.

Ты всегда благодарил меня, за то, что я была рядом с тобой. За то, что я была в твоей жизни. Ты говорил это так нежно, как только мог говорить влюбленный мужчина. А я слушала и любила. Ушами. Как глупая влюбленная девчонка в наспех нацепленных дешевых розовых очках. И я довольствовалась этим, не прося слов любви. Я принимала это за наивысший по чистоте комплимент. И старалась быть для тебя еще лучше. Старалась быть для тебя.

Мы говорим: «Спасибо тебе за то, что ты есть», когда не можем сказать: «Я люблю тебя».

После наших с тобой бессмысленных ссор, которые в последнее время случались все чаще, мы завели привычку мириться в постели. Ты клал мою голову себе на грудь, гладил волосы и говорил, что все уже в прошлом, что все это не важно. Но споры продолжались. С завидной периодичностью. Ты мог вспыхнуть из-за любой мелочи: невымытой чашки, цвета рубашки. Мы жили в твоей квартире, а у тебя, как ты помнишь, всего две комнаты. И спальня – только одна из них. Мы не могли не пересекаться. А жить в состоянии войны не хотелось никому. И мы мирились. В той самой единственной спальне. А после ты гладил меня по волосам и говорил, что все уже в прошлом.

Мы говорим: «Это – не главное», когда знаем, что у нас нет иного выбора, кроме как примириться.

Страсть накрыла нас с головой. В самом начале наших с тобой отношений. Говорят, счастливые часов не наблюдают. Да, это так. Мы посвящали друг другу каждую свободную от повседневности минуту. Мы были так счастливы вместе! Тогда казалось, что это счастье продлится вечно. Ты не уставал повторять, что так будет всегда. И я снова верила тебе, любуясь изгибом твоих алчных губ. Ты говорил это до последнего. До последнего дня нашей встречи. И даже в тот день, с утра, ты прошептал мне на ухо, что мы всегда будем вместе. Но, как никогда не нужно говорить «Никогда», так, наверное, нельзя утверждать, что что-то будет навсегда. Все рано или поздно заканчивается. Последние месяцы ты повторял свое извечное «Вместе навсегда» почти без эмоций, как обязанность, а иногда и вовсе нехотя. Но я не слышала, не хотела слышать этих погребальных интонаций. Уже тогда ты хоронил наши отношения.

Мы говорим: «Навсегда», когда нам не хочется смотреть на часы.

Наши отношения строились на полном и взаимном доверии. Мы ничего друг от друга не скрывали. Мы никогда друг друга не ревновали. Ты говорил, что это не имеет смысла, что ты никогда (опять это никогда) меня не предашь и не променяешь на другую. Ты говорил – никогда, и это случилось. Хотя, ты ушел не к другой, ты просто ушел от меня. Ушел в пустоту, оставив меня в одиночестве. Бросив меня одну. А я так привыкла к тебе. Я не представляла себе жизни без тебя. Я смотрела тебе в спину доверчивыми щенячьими глазами и виляла хвостом, когда ты закрывал дверь. В последний раз. Я не хотела верить, что ты больше не придешь. Мне хотелось надеяться. И я дарила себе эту надежду еще несколько дней после. Я впала в слишком сильную зависимость от тебя. А ты всего лишь играл со мной.

Мы говорим: «Я доверяю тебе», когда боимся, что стали игрушкой.

Да, мы абсолютно доверяли друг другу. Мы доверяли друг другу все. Могли говорить обо всем на свете. Мы были лучшими друзьями. Даже не знаю – хорошо это или плохо. Наверное, в отношениях мужчины и женщины должна быть какая-то недосказанность. Должны быть тайны – у каждого свои. А у нас их не было. Может поэтому… Мы были друг для друга раскрытыми книгами. Которые легко можно прочесть от корки до корки. Что ты и сделал. Ты прочел и, закрыв ее, бросил в угол пылиться. А я зачитывалась каждой страницей, иногда перечитывая по несколько раз. Делала закладки на особо полюбившихся местах. Тогда ты не сказал мне, что я для тебя скорее друг. Возможно потому, что я не хотела этого слышать.