Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой

Светлана (история жизни)

Сегодня Ольга решила побаловать домочадцев и квартирующую у них Киру самодельными пельменями и сейчас раскатывала пятый лист теста. Ольга всегда делала два вида пельменей: большие – мужские, она вырезала их кругляши металлическим фужером для шампанского, и маленькие – женские, эти резались стеклянным винным бокалом. Фарш – начинку для мужских пельменей Ольга готовила из свинины, добавляла в него чеснок и репчатый лук. Фарш для женских обходился без чеснока, но, уменьшая калорийность блюда, Ольга клала в него жаренную с репчатым луком капусту. Михаил обычно, обнаружив в своей тарелке мелкий пельмень, быстро перекидывал его в посудину жены и, наоборот, выуживал из её тарелки крупные.

– Капуста для мужика не пища, – говорил он, подмигивая прибегавшему на пельменный дух другу-сослуживцу майору Васенко.

Тот уплетал за обе щеки всё, что обнаруживал у себя в тарелке, и просил добавки.

– Мужские, Ромка, вы уже съели, – виновато отвечала хозяйка.

– Кидай, Олюшка, женские, – вздыхал вечно голодный майор.

В ожидании прихода Михаила и Романа Кира молча сидела у окна. Сидела давно. Смотрела вдаль и время от времени маленькими глотками отпивала из чашки остывший кофе. За окном плясала резными листьями рябина. Солнце будто капнуло на верхушку дерева красной краской, и теперь она, стекая вниз, обагрила верхние ветки; нижние оставались ещё зелёными, и дерево походило на девицу в русском пёстром сарафане.

СВЕТЛАНА

– Иди-ка сюда, барышня, помоги лепить, – позвала Ольга Киру. – Скоро Зоська придёт из школы, Михал Юрич явится, вероятно, Романа приведёт. Что-то я не успеваю…

В эти дни Васенко каждый день после работы приходил в дом к Исайчевым и скрупулёзно расспрашивал Киру о её прошлой жизни.

Услышав призыв Ольги, Кира встрепенулась, резко метнулась к столу, едва не перевернула кресло:

– Извините, Оля, что-то притормаживаю…

Ольга понимающе кивнула:

– Говори вслух то, о чём думаешь. Тебе нужно выговориться, а нам – получить информацию.

– Кому «нам»? – уточнила Кира. – Я поняла, Михал Юрич передал моё дело майору Васенко.

– Это так, но «нам» расшифровывается несколько по-другому: майор Васенко, подполковник Исайчев и я – консультант-психолог. Мы втроём пытаемся решить твою задачу. Васенко в этом деле главный. Так решил Исайчев.

– Я боюсь вашего майора, – шмыгнула носом и нахмурилась Кира. – Он смотрит так, будто не в меня стреляли, а я в кого-то… Мне у вас ещё долго обретаться?

– Это не только от нас зависит, но и от твоей памяти. Напрягайся, вспоминай каждую мелочь. Вчера в поликлинику кто-то звонил, уточняли, где тебя можно увидеть.

Кира застыла:

– И что?

– Сослуживцы ответили, как было велено: хирург Сибукова взяла отпуск за свой счёт и уехала в неизвестном им направлении. Давай вопрос о твоём вынужденном затворничестве больше не поднимать. Сколько нужно, столько и просидишь. Майор Васенко очень хороший следователь, старательный и сметливый. Сейчас у него трудный период: жена к заморскому другу на берега турецкие сбежала. Роман холостякует. Исайчев его держит рядом, подкармливает, загружает работой. Никогда не думала, что железный майор Васенко будет так переживать. Хотя с предательством нелегко смириться.

Кира взяла кругляшок из теста, отщипнула из миски мясного фарша и, принявшись запечатывать пельмень, спросила заинтересованно:

– Они долго жили? Я имею в виду майора Васенко. Дети есть?

– Есть, – кивнула Ольга. – Девочку забрала к себе мама Романа, мальчика – мама его бывшей супруги. Удивительно, я всегда думала, что с крючка первым может сорваться Ромка. Он каждую юбку взглядом провожал. Ан нет! Его вечно ревнующая супруга первый раз одна в отпуск поехала – и сразу утекла, даже дети её не остановили.

– Светку нашу именно дети останавливали. Всё терпела, терпела – и вот дотерпелась до смерти. – Кира положила пельмень, закрыла ладонями глаза. – Не могу поверить, что Ксюху убили. За что? Она безобидная была. Только музыка… только музыка… – Кира открыла мокрое от слёз лицо и растерянно посмотрела на Ольгу: – Может, Светка тоже повесилась не сама?

8

Светка была третьей попыткой генерал-лейтенанта Кобзаря родить себе наследника. Когда и эта попытка не удалась, жена генерала заявила твёрдое «хватит» и приказала тогда ещё полковнику больше в их супружескую постель без предохранения не залезать. Кобзарь бунтовал, но его половинка оказалась твердокаменной. Тогда супруг решил воспитывать последнюю дочку как первого сыночка: холить, лелеять, но спуску не давать. Подъём в 6:00, зарядка с гантелями, бег в любую погоду, секция по вольной борьбе пять раз в неделю. Когда тренер Светки возмутился и попытался втолковать строптивому вояке: дочь его – девочка и конструкция её хрупкого тела больше подходит для балета, а не для борьбы, – генерал, тогда уже генерал, плюнул и навсегда прекратил обращать внимание на дочек, а на Светку, как не оправдавшую его надежд, особенно. Любой начавшийся разговор между родителем и девчонками заканчивался всегда одной фразой: «Отставить!» – и затем уже следовала обязательная в таких случаях команда: «Упали, отжались и отползли».

Светка стала прятаться от отца ещё в младшей группе детского сада, а уж в школе вообще пыталась как можно реже обретаться дома. Ночевала у подружек. Чтобы быть незаметной, одевалась как серая мышка. Голос не повышала, боялась. Училась хорошо. Со временем у неё развился насыщенный, светлой окраски грудной тембр. И очень редкий для женщины голос – контральто⁴ – низкий, бархатный, с сильным звуком и грудными нотами. Школьный зал замирал, когда Светка выводила:

 
– Кровь – железу, крылья – рукам,
Сердцу – хмель и горечь – губам…
 

Где-то за полгода до выпускных экзаменов Светка объявила КЕКСикам о своей бесконечной влюблённости в одного потрясающего парня, но уговор дороже денег, и информация носила заявительный характер, без подробностей и разъяснений. Ко всему Светка вскрыла многолетнюю копилку и обновила гардероб. Модная асимметричная стрижка, заменившая две тощие, непонятного цвета косички, выдвинула её в первые ряды школьных модниц. Её превращение из Золушки в принцессу коснулось школьного сообщества в полном объёме. Преображение Светки поразило учащихся с пятых по десятые классы, преподавателей как начальной, так и средней школы. Не только внешность – у Светки изменился голос. Голос ещё больше набрал мощи и уверенности. Теперь КЕКС путешествовал не только по областным конкурсам, но и вышел на всероссийский уровень. Директор школы кусала локти и жалела, что Светлану Кобзарь с её успеваемостью невозможно оставить на второй год.

Когда Светка после выпускных экзаменов раздала пригласительные билеты на её с Костой Тодуа свадьбу, все, кто коснулся красочной открытки с изображением двух обручальных колец, от неожиданности и удивления впадали в ступор. Ступор – это не просто удивление, ступор в психиатрии – один из видов двигательного расстройства, представляющий собой полную обездвиженность с мутизмом и ослабленными реакциями на раздражение, в том числе болевое. Мутизм – это тоже не просто слово – это молчание, невозможность речи при отсутствии органических нарушений центральной нервной системы и сохранности речевого аппарата. Вот так действовал пригласительный билет и Светкин счастливый колокольчиковый смех. И ведь было отчего…

Константин Тодуа! Или просто Коста. С таким именем он появился в третьем классе школы, где учились КЕКСы. Они в это время ещё не объединились в квартет, а только пришли учиться в первый класс.

Коста Тодуа, или, как называл его дед, Константин, – мальчик, родившийся в семье, где дед был грузин, а бабушка русская. Следовательно, отец Константина был грузин наполовину, а мама Косты русская. Посему Коста большей частью русский, но всё же на четверть грузин. Имя мальчику дал дед в честь грузинского царя Константина.

КОСТА

– Тебе до Константина ещё расти и расти, – говорил дед, усаживая внука себе на колени, – так что пока побудешь Костой.

Дед любил внука, баловал его. Каждый год на зимних каникулах мальчишка с отцом и дедом ездил в горы кататься на лыжах. К третьему классу Константин стал заправским горнолыжником. Отец мальчика служил в армии и имел немалый чин. Часто случалось так, что его переводили в другую часть, в другой город. В третьем классе Коста, наконец, появился в Сартове, в школе, где начинали учиться будущие КЕКСы. Учебное заведение мальчику понравилось, а уж как он понравился заведению – не передать! Отличник, спортсмен, музыкант. Коста Тодуа прекрасно играл на гитаре, одевался с шиком. В школу приходил в идеально выглаженной тройке и непременно в атласном чёрном или синем галстуке, накрахмаленной до хруста белой рубашке. Одноклассники сразу заметили новенького. Девочки – потому что Константин красив и общителен. Мальчики – потому что силён и ловок. Учителя – потому что умён. Константин Тодуа мог защитить честь школы не только на спортивных соревнованиях, но и на олимпиадах. К десятому классу о Тодуа знали все окрестные школы. Мальчики говорили о Косте с почтением, девочки – с придыханием. Пройти рядом с Костой значило прибавить к своему образу ещё пять-шесть баллов. Но Тодуа девчонок не баловал, он слыл аскетом. И тут как гром среди ясного неба: Света Кобзарь сочетается законным браком с Константином Тодуа. Никто и подумать не мог, что Константин женится так рано. На свадьбе Света искрилась счастьем. Был ещё один человек, который не скрывал удовольствия от происходящего события, – генерал-лейтенант Кобзарь, он в каждом свадебном тосте подчёркивал, что наконец, в лице Косты, обрёл сына!

Константин Тодуа легко поступил в юридический институт, легко его окончил и при помощи тестя, единственного от Твери до Астрахани генерал-лейтенанта, начал быстро продвигаться по карьерной лестнице. Любимая фраза Константина звучала так: «Президентом не буду, там нет никакого карьерного роста, а премьер-министром обязательно!» Теперь уже никто не вспоминал уменьшительно-ласкательное имя Коста – только Константин.

Константин ударил Свету первый раз через месяц после свадьбы. Ударил бесстрастно, походя, просто пнул, как ненужную вещь. Светка возмутилась и запустила в мужа смятыми в комок колготками, попала в лицо. Коста поймал падающий на пол снаряд, встряхнул, рассмотрел, повесил на спинку стула. Вынул из брюк ремень и бил Светку по ногам. На следующий день её ноги превратились в сплошной сине-фиолетовый синяк. Тесть, увидев результат экзекуции, прорычал: «Ещё раз, и ты у меня головку держать перестанешь…» Константин при этом глаз от сурового, дробящего стены взгляда генерал-лейтенанта не отвёл, только, чуть скривив рот, ответил: «Есть, товарищ генерал, в следующий раз буду умнее». Генерал ответа не понял, но кивнул.

Через три года Константин Тодуа вышел на широкую карьерную дорогу. Зарегистрировал нотариальную контору. Его фирма не без помощи знакомых тестя подмяла под себя все мелкие нотариальные конторки и стала в Сартове царить и властвовать. Обслуживала солидных чиновников и крупных уголовников, хотя и мелкими тоже не гнушалась. Обычные жители наравне со всеми пользовались услугами фирмы «Коста Тодуа», официальный офис которой был украшен медным изображением герба старинного дворянского грузинского рода. Контора работала как часы: без проволочек, откатов, в строгом соответствии с законами РФ. Добившись безграничного авторитета в своей сфере, Константин Тодуа, как бандит Фокс в известном фильме «Место встречи изменить нельзя», уходя от погони, рвался на грузовике в Сокольники, начал на бешеной скорости рваться в депутаты. По Сартову были установлены рекламные щиты в два раза большего размера, чем у его конкурентов, Их украшали фотографии Константина в позах, производящих впечатление. На них Тодуа демонстрировал потрясающе дорогие костюмы и очки в золотой оправе с дужками из цельного балтийского янтаря.

Света к тому времени стала матерью двух его детей – мальчиков. После рождения наследников Константин, как и обещал, стал умнее. Он продолжал поднимать руку на жену. Делал это нечасто, но изощрённо. Сворачивал в тугую скатку банное полотенце и бил Светку по ногам, не оставляя следов. Нотариус Константин Тодуа вёл здоровый образ жизни: пил хорошее грузинское вино, не курил, по утрам в любую погоду бегал по дорожкам парка, любил русскую баню и женщин. Куда делся его школьный аскетизм в отношении женщин – большой вопрос. Напротив, в отношении слабого пола Константин оказался всеяден. Его «вуалехвостая рыбка», так он называл объекты влечения, могла иметь любые размеры и формы, но неизменно в ней должны были присутствовать шик и кураж. Как раз этой внутренней свободы и внешнего великолепия в его жене не было. Светка изводила себя ревностью. Она помнила о былой неземной любви и если раньше её ждала, то теперь выпрашивала, плача и унижаясь. Однажды он грубо оттолкнул её, прорычал: «Отвянь, сука, надоела!» На вопрос: «Почему? За что?» – бросил: «За кандалы!»

Тогда, проводив взглядом выезжающую из ворот машину мужа, Светка, сжимая кулаки до белых косточек, прошипела:

– Скоро ты о них будешь мечтать!

Примерно через год поздно вечером, после ужина в нужной сугубо мужской компании Константин Тодуа подъехал к воротам особняка, пультом открыл створки и увидел босоногую Светку, слегка покачивающуюся на ветру, в верёвке, привязанной к перилам балкона на втором этаже их дома.

Брезгливо морщась и матерно ругаясь, Константин набрал телефон полиции.

Елена (история жизни)

— Спасибо, Роман Валерьевич, сжалились, вывезли подышать. Грибник из меня тот ещё, а вот свежий воздушок – это здорово!

Васенко по просьбе Михаила в свой личный выходной день решил отвезти проветриться вынужденную узницу, да и самому сменить кабинетный интерьер на природный пейзаж.

Лес за городом надел на себя осенний наряд. Островки чистого ельника утопали в море вскинувших в небо золотые купола берёз и краснеющих листьями и ягодами рябин, иногда встречались дикие яблони и торон. Яблони уже сбросили кислые, никому не нужные плоды, а терновник стоял усыпанный тёмными сизо-фиолетовыми бусинами.

Кира попробовала одну, собрала губы и нос в кучку и выплюнула раздавленную во рту ягоду. Бусина оказалась горькой.

«Бедная Светка, – подумала Кира, – такая нестерпимо тяжкая судьба».

Из зарослей кленового подроста⁵ вышел Роман. В каждой руке он нёс громадные, в волнистых шляпках, червивые лисички:

– Смотрите, Кира, какие грибки славные. Правда, таковыми они были ещё два-три дня назад, а сегодня уже черви подъели. Опоздали мы. – Роман осёкся, увидев несчастное лицо девушки, спросил – Сейчас вы думали о подругах, так? У вас рожица прокисла… Неверно себя ведёте. То, о чём думаете, ушло в минувшее, а его поправить нельзя. Берегите свои эмоции для грядущего. Прошлое, даже дурное, нужно вспоминать только для созидательного будущего, чтобы вся та срань, извините, что была, не повторилась. Во как сказал, даже самому понравилось!

Роман подкинул гриб и точным ударом ноги разбил его в труху, со вторым сделал то же самое, улыбнулся:

– Похвалите меня!

– За что? – удивилась Кира. – За то, что мусорите в лесу?

– Эх вы! – Роман ухватил девушку за плечи и тихонько потряс. – Во-первых, за точный удар. Во-вторых, за то, что не мусорю, а рассеиваю грибные споры. Из них на следующий год новые грибы образуются людям на радость. Ну-ка, веточку сломайте, голову нагните и идите, идите хорошие грибочки собирать… Нас Ольга домой без них не пустит. Она солянку грибную намылилась делать.

Кира улыбнулась, но улыбка получилась грустной и виноватой.

– Скажите, – не унимался Роман, – почему вы не замужем?

Кира задумалась, поправила выбившийся из-под косынки локон.

– Сначала много училась – как вы говорите, это во-первых. Во-вторых, понимала, что парни из моего вуза если в будущем станут хорошими врачами, то наверняка при этом будут скверными мужьями. Медицина не терпит соперниц. А если окажутся никудышными врачами, то зачем мне такие мужья? Других парней я не видела, потому как никуда, кроме университета, не ходила. Ну и в-третьих, я из нашей четвёрки была наиболее близка со Светкой. Она, дурында, выскочила замуж сразу после школы, и её семейный опыт, даже тот, о котором я знала, не способствовал моему желанию обременять себя мужем. И это, вероятно, даже не в-третьих, а во-первых.

– Она с вами не делилась? – Роман присел на корточки рядом со стволом берёзы и принялся осторожно разгребать кучку прелых листьев.

– Светка была скрытной. Мы с девчонками и сотой доли того, что происходит в её жизни, не знали. Наша мышка забилась в норку и там терпела, а мы думали, она во дворце принцессой живёт. В школьные годы мы совершили, как я сейчас понимаю, большую ошибку. Утвердили правило: о личном ничего! Дуры, конечно. Но тогда думали, что квартет – это главное. Всё остальное побоку. Считали, не стоит нижним бельём трясти. Когда школу окончили, оказалось, при встречах говорить не о чём. И чтобы совсем не потеряться, стали чуть-чуть приоткрывать личные занавески. Светка тогда кое-что рассказала, но и этого было достаточно. Коста относился к жене как к надоевшей вещи. Светке изменял. Земля слухами полнится, и до нас доносилось, но мы не верили. Считали, завистники выдают желаемое за действительное. Коста шикарный мужик. За ним любая вприпрыжку побежит, пусть только поманит.

– И ты? – не удержался от вопроса Роман.

Кира чуть более внимательно глянула на майора. Тот нашёл гриб и теперь с осторожностью отделял его тело от грибницы.

– Если честно, то в школе, особенно в классе десятом, да. Он многим девчонкам снился по ночам. Сейчас? Боже меня упаси! Хотя Коста стал ещё роскошнее. Прямо Ричард Гир в лучшие времена. Эдакий чернобурый лис с хор…

– Продолжай про Свету, – торопливо прервал Киру Васенко.

«Ему неприятно, когда я говорю о других мужчинах, – отметила Кира и призналась себе: – Я тоже не хочу слышать от него о других женщинах. Ай-я-яй! Ай-я-яй!»

Продолжила:

– О том, что Коста пренебрегает Светкой, не знали. Она перед свадьбой говорила о неземной любви – оказалось, только о своей. Узнали примерно за полтора года до гибели. Встретились в очередной раз на каждогодние посиделки, заметили её опухшие, исплаканные глаза в затемнённых очках. Ксюха сказала: «Всё, Светка! Или колись, что происходит, или мы все вместе прямо сейчас пойдём бить рожу твоему Константину!» Светка тогда впервые рассказала, как будто исповедовалась. Больше всех неистовствовала Ленка. Она Косту прямо загрызть хотела. Ленка у нас вообще по жизни всадник с копьём.

10

Елена Строганова соответствовала своей фамилии. Хотя то, в какой семье она родилась и выросла, в каких условиях существовала, к особой строгости не располагало. Ленка жила вопреки обстоятельствам. Отца она не знала, в свидетельстве о рождении в графе «Отец» стоял чёткий прочерк.

Мать Елены работала буфетчицей на дебаркадере. Варьку-веселушку знало всё Волжское пароходство. Она, по рассказам матросов, бросающих швартовы на пристани, лихо закладывала за воротник и так же лихо расстёгивала пуговицы на своей блузке. Как выразился боцман одного из судов: «Варька, зачем тебе одёжка? Ходила бы голой, тебя и так знают вдоль и поперёк. Замёрзнуть не успеешь!»

Лена не стыдилась своей матери. Она её любила. Все беды Варьки-веселушки были от её доброты и большого сладострастного сердца. По ночам Лена старалась дома не бывать. Она кочевала от одной подруги к другой. Родители КЕКСов принимали её с радостью. Елена Строганова была круглой отличницей и совершенно бескорыстно натаскивала подружек по всем школьным предметам.

ЕЛЕНА

Строганова с малолетства поняла: помочь ей выпрыгнуть из домашнего омута некому, посему тащила себя сама. В третьем классе стала старостой и так до последнего школьного дня должность эту из рук не выпустила. Класс Строгановой в параллели отличался от других. Они под нажимом деспотичной старосты больше всех сдавали металлолома, макулатуры, участвовали в школьных праздниках, олимпиадах и конкурсах КВН.

В один из дней, накануне завершающих экзаменов Ленка влетела на репетицию квартета, села за барабанную установку, отбила маршевую дробь и бодро воскликнула:

– Завтра иду делать аборт! Кто из вас заберёт меня из медзаведения? На первый-второй рассчитайсь! Ксюха освобождается.

– Почему? – по инерции спросила Светка.

– Потому что она там уже была. Правда, Ксюха?

Ксюха вздрогнула и, глядя на Ленку полными ужаса глазами, окаменела.

– Откуда ты знаешь? – икнула Светка.

Ленка озорно подмигнула подруге и опять отбила маршевую дробь:

– Ксюха, не дрейфь! Больше ничего не скажу, потому как ни фига не знаю. Просто наблюдательная. Ухо по жизни держу востро, иначе сожрут и не поперхнутся. Это у вас, закадычные мои подруженции, папеньки и маменьки с вилами и кольями на стрёме стоят, а я сама за себя воин с копьём. Так-то…

– Ленка, а этот твой знает? – нерешительно спросила Кира.

– Знает! – стукнула Строганова по одной из тарелок в барабанной установке.

– И что-о-о? – мяукнула Ксюха.

– Что? Обматерил. А когда я гордо повернулась и пошла, бросил вслед: «Говорил отец, одевай гондон… чтоб ещё… когда-нибудь… без резинки… да ни в жизнь!»

– Ты его ненавидишь? – с недоверием спросила Ксения.

– Люблю! Но он гад. И болт ему в задницу с нашего завода «Серп и молот», а не мои страдания. Всё! Пресс-конференция закончена, пошла в абортарий. Завтра в двенадцать ноль-ноль жду с такси. Чао!

Вывозили Лену из абортария всем квартетом. Она, с жёлто-зелёным лицом, окинула измученным взглядом три напряжённые от страха рожицы подруг, сгрудившихся на заднем сиденье такси, плюхнулась на переднее и, не стыдясь водителя, рыкнула:

– Чтоб ещё когда-нибудь без резинки – да ни в жизнь!

Получив на выпускном вечере в ладошку пластмассовую коробочку с позолоченным кругляшом на бархатной подушке, Елена Строганова без труда поступила на факультет журналистики Сартовского университета и, окончив его, была принята на работу в областную газету. Статьи Лена писала о злых людях злые, о добрых – добрые, на компромиссы с начальством не шла и вскоре была замечена в одном из ведущих печатных изданий Москвы, куда посылала свои работы. Её пригласили, и она уехала. Через год взяла ипотеку, выстроила в Балашихе квартиру, забрала к себе мать. Варьку-веселушку определила на работу в метро – дежурной. Родительница жизнь в столичном городе оценила и неожиданно для Елены превратилась из «веселушки» в степенную Варвару Егоровну.

В этом году приехать на День святого Валентина у Строгановой не получилось, но она всё же появилась в Сартове за три недели до выстрела в Киру. Они молча посидели в кафе, а потом Ленка сказала фразу, которую Кира по сей день не может вспомнить без вины: «Это мы убили Светку. Загадочных из себя строили. Только все загадки надо было вовремя разгадывать…» Встала и, не прощаясь, пошла на выход.

Где Строганова провела весь следующий после их встречи день, Кира не знает. Больше она её не видела и не увидит: на следующую ночь Лена погибла – вылетела на машине в реку, пробив заграждение моста.