Команданте

Глава 5

Меня слушает огромная аудитория Гаванского университета. Мой триумф. Бабушка, гордись мной. Спасибо, Куба, спасибо за надежду. У всех нас непременно получится. Мир уже скоро начнёт меняться, люди станут с уважением и непритворной симпатий относиться к каждому, кто встретится ему на пути. Дружба придёт в изнурённое прошлым будущее. Ленин на стенах Гаваны улыбнётся, как никогда не улыбался, монастырь Санта-Клара воспоёт своим лучшим голосом, а собор Непорочного Зачатия даст людям новых людей. Без всяких грехов и изъянов. Спасибо, Бог! Передо мной 23 листа убористого почерка, мои неразборчивые каракули. Я учёный, больше 50 архивов были моими кузницами научных открытий, но здесь я волнуюсь. Это нечто похожее на первые ласки с Лулу. Я провожу обеими руками вдоль её тела, она чуть наклоняется вперёд, я поднимаю свои горячие ладони к её груди, слегка прислоняюсь к ней, я чувствую её токи, и даже сердечко её начинает мне салютовать. И вот то же самое, в Гаване, перед этими очкариками и дальнозоркими профессорами в наскоро отутюженных пиджаках. Они смотрят на меня как на Христа. Стоп. Я начинаю сбиваться, дорогие аплодирующие. Мне нужна лёгкость. Лёгкость Лулу. Я вижу пятно под ней, а она спит как ребёнок. Я не верю в это пятно, я его выдумал. Лулу само совершенство, её страсть похожа на свет июльской луны над пшеничным полем. Я не вижу никого перед собой, и голос мой порхает стрекозой в этих достопочтенных стенах кладезя знаний, замершего перед рывком справедливого социализма. «Наша планета нуждается в тишине ядерных конструкций. Зло неспособно успокоить человечество. Есть волны доброй силы, мы их нашли. Господа завсегдатаи слушаний по стратегическим и наступательным вооружениям, мы говорим вам: довольно, займитесь чем-нибудь другим, уберите руки от опасности для всех. Дети не должны плакать, видя репортажи, где плачут такие же крохи, как и они. Детям всё равно, где вы будете дальше зарабатывать свои денежки, но дайте нашим детям наконец бесстрашие перед грядущим». Одной из студенток становится плохо и она красиво падает в объятия своего довольного друга. Снова аплодируют так, что я моргаю как в детстве, на новогоднем утреннике. Я вижу Лулу, она улыбается на своей кухне, в нашей Барселоне. Звучит воркующая гитара, а за окном – ламбада, ламбада, вечная ламбада. Товарищи учёные, а не устроить ли нам карнавал в честь III Интернационала? Сергей Иванович, дружище, запускайте установку Доброго Луча, мы все хотим перемен, усталость невероятная от кровожадного капитализма, нам ещё Мадагаскар спасать, женщин Европы научить жить по средствам, а не по кредитной карте своих любовников, надо вернуть моду на скромность и девственность, порядочность и уважение к старшим, вернуть настоящее детство, убрать лишние плакаты, запретить рекламу и разврат, объявить духовную скупость вне закона, дать каждому жаждущему и алкающему любимую книгу, две, десяток, сотню; пусть лучше книга лишит сна, чем выкачает мозг маниакальными сценами проституции и реалити-шоу выгребных ям. Я освобождаю горло от тесноты плотной рубашки. Альпинист, забравшийся на вершину своих мечтаний. Скоро вы услышите невероятное. Нет, птицы и звери не заговорят на человеческом языке. Материки тоже не придут в движение, облака не побегут вспять, как и реки, и ручьи, и канализационные потоки. Но мир удивится. Мы все удивимся, даже я, один из сопричастных к этим чудесным преображениям. Телесериалы начнут терять публику, тинэйджеры поубавят инстаграмную прыть, в моду войдут лингвистика и поэзия, библиотеки увидят очереди, больницы вздохнут с облегчением и добавят палаты в роддома, души индейцев сабонеи и тоино обретут вторую жизнь и сам Команданте Че Гевара наконец-то возрадуются победе, которую у него хотели украсть.

Глава 6

У Лулу бывают озарения. Вообще, она девочка чувствительная к своим партнёрам, коих у неё было хоть отбавляй. Был даже араб, отчаянный парнишка, пытавшийся её понять ускоренными методами, но Лулу скорее выбросит пищу в ведро для отходов, чем даст прямо таки сразу кормить себя с руки. А араб ей нравился, говорило культуре и неотразимости определённого типа женщин, внешне пугливых и скромных, но внутри содержащих настоящий везувий. Говорят, они целовались сладко и утончённо, вернее, она давала себя целовать, и кое-где, робко и со страхом выказывала инициативу, два шага вперёд – полтора назад. А вдруг он не тот, кто мне нужен? Грызла душу Лулу. То же самое и со мной. Лулу моя слабость, но арабскими сказками я «переболел» ещё в детстве. Девушки до Лулу направляли свою инициативу на меня, Лулу пошла по тому же следу. Это повод держать её на расстоянии. Прости, Лулу. Гуляя по Гаване, я с нетерпением ждал, когда Лулу пойдёт поглазеть на ту или иную вещь. Я одиночка и мне иногда требуется свобода. Это не значит, что я отбрасываю её и покрываюсь эгоизмом и самолюбованием. Нет, мне просто надо привести мысли в порядок. Кто я и зачем здесь. Что завтра будет со мной. Какое ещё открытие предстоит сделать мне и достоин ли я новых озарений. Это слабость творческой натуры. Я никогда не сольюсь с Лулу в тандеме Сатурн-Ио; у меня нет железобетонной очевидности, что поведу Лулу под венец; наука и любовь – Лулу, перестань, слишком поверхностна, чтобы знать всё о мужчинах, при чём таких, как я. Что ты знаешь об измене и способах её совершить. Ты прекрасна и неотразима, но ещё один повод задуматься. Позвонил дон Эстебас. Говорит, открыл утреннюю газету, а там моя морда во всём апофеозе ментора. Говорит, даже пепел уронил на брюки и получил хорошую взбучку от жены. Говорит, весь мир обсуждает, о чём это вещал этот итальяшка с испанскими корнями волос. Мир изменится? Он в своём уме? Кто способен изменить ми? Супер компьютер? Распылитель запаха счастья? Всемирный валютный фонд? Президент США или генеральный секретарь ООН? Римский Понтифик? Женщина, родившая в 72? Горлопан, вот он кто, этот Алехандро Ньяти. Говорят, он помешан на ай-ти, да так даже, что его подруга не знает, когда он спит. – Что скажите, мой дорогой друг? – воткнул в себя флешку Дон Эстебас, в надежде скачать с меня все эмоции оплёванного гения. Я задумался. Человечество любит гадать на кофейной гуще. Руки людей всегда во сне сжаты в кулаки. При солнечном свете эти кулаки иногда разжимаются, но не надолго. Я же предлагаю каждому крылья к этим рукам. Забудьте, что вы можете рвать ногти об бетонную стену лжи и пропаганды насилия, я предлагаю вам, мои дорогие и любимые человеки, библейский код мира, чего вы так морщите свои напряжённые лбы? Я смутьян, так по вашему? И перед вами не нужно метать бисер? Тогда вы погибнет в собственной западне. Моя компьютерная программа тогда вернётся к Богу, раз вам лучше держаться болота, чем вырастить на том месте оазис? Я не предлагаю вам рай, я предлагаю вам стать самими собой. Я разрабатывал свои инновацию целых 8 лет, я снял с себя невероятное количество заблуждений и ложных догм, я забывал приносить удовлетворение своей подруге сердца, а вы выставили мне свой счёт кретинизма? Но ведь отступать уже поздно, и если мы не закроем себя цифровыми вирусами иммунитета против оголтелого потребительства и накопительства, природные вирусы, неподвластные нам, просто-напросто безжалостно уничтожат нас как биологический вид, представляющий опасность для планеты. Лулу выходит из ванной в чём мать родила. Улыбается. Соски торчат как пузырь на презервативе, гладкий лобок манит и влечёт. Я наскоро прощаюсь с доном Эстебасом и приглашаю её на колени ко мне. Она уходит на кухню, издевательски виляя бёдрами. Слышит вздох холодильника, вот льётся вода или молоко, включается музыка на полною мощь, Лулу начинает танцевать. А может отвести её под венец? Ну чего в ней для меня ещё не хватает? Не хватает изъянов во внешности и уме? Её походка здоровой и доброй крестьянки сводит меня с ума. К тому же она правоверная католичка. В Риме мы за неделю посещали 3-4 собора в неделю, и везде Лулу была красива в духовном облике верной и покладистой женщины. Что во мне с ней не так? Опасение, что а вдруг она решит проверить мою ревность таким способом, что мне придётся разорвать свою душу в клочья? На расстоянии друг от друга такое невозможно. Как писал великий русский поэт – «лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянии». Лулу, ты достойна свадебной мессы, но я воздержусь. Но ты не плач, всё невозможное возможно. Я стучу по клавиатуре старенького компьютера, предоставленного мне любезным кубинским правительством без условий и оговорок. Стучу как пианист. Трусы прилипли к коже вращающего кресла, в животе – голод, в голове – моя программа для спасения человечества. Не возомнил ли я себя новым Иисусом Христом? Вы говорите невероятную чепуху! Алехандро знает себя, он не маниакальный сумасшедший, одевший на себя личину жаждателя абсолютного внимания к своей персоне. Он учёный, он христианин, он – поборник справедливости и духовности, он не против Господа, он с Ним и с Его детьми. Алехандро только лишь предлагает каждому забыть об этом неудачном устройстве мира и начать строить новый. На библейских началах, как это сделал Ной и его семья. Каждому будет как награда новый ковчег. Пусть он от искусственного интеллекта, но ведь ИИ – это тоже Божье благо в умелых и разумных руках. Будущее в наших руках. Кого вести к венчальной мессе – всё так же в наших руках. Дети, образ жизни. Глубина неба и океана. Толщина и высь дерева. Грёзы. – Милый, ты будешь салат из… – интересуется Лулу под музыку каких-то ритмичных молодых голосов. – Я ещё полчаса занят. К тому же, ты знаешь, что у меня на сельдерей аллергия. – Но у меня нет сельдерея. – Зато у тебя есть способ убить мою мысль. – Опять спасаешь мир? А как же я? – С тобой всё в порядке. – Я так не считаю. Ты изменился. – Я выполняю свою работу. – В этой работе, я так поняла, мне места нет? – Отнюдь. Ты ошибаешься. – Я не ошибаюсь, я это вижу и ощущению кожей. Зачем тебе весь мир, когда есть я? – Мечта детства. – Но ты уже взрослый, какие могут быть детские мечты. Ты даже не спрашиваешь, хочу ли я ребёнка от тебя. Я словно манекен, которого достаточно одеть и иметь подле себя для эффекта посторонних глаз. – Ты описалась. Я не могу это забыть, никак не могу. – Чокнутый дурак, ты до конца моих дней будешь мне напоминать об этом?! Или то что я целовалась, когда ты протирал штаны в своей долбаной библиотеке при церкви святого Августина? «Встань и иди»! Это я тебе говорю, я, женщина, с которой ты спишь! – Ты сбиваешь меня с программирования, дорогая. – Тогда я приду и разнесу этот твой ИИ к чёртовой матери! Никто ещё так не выводил меня из себя, как ты, самовлюблённый идиот! Никто! – Мы станем известными, поэтому не зазнавайся. И хватит кричать на меня, я на работе. – Гренки с сельдереем будешь? Я могу сходить на рынок и купить. – Я последний раз ел сельдерей накануне вступительных экзамен, которые поэтому успешно провалил. – Отлично, Алехандро, просто отлично! Береги себя, ты же гениальный из гениальных! Да как только твоя мамочка справлялась с тобой! Да от стручка перца чили слаще, чем от тебя! – Не переходи на личности, иначе я перееду в другие апартаменты. – Тебе их никто не даст, здесь не Рим и не Мадрид. – Это ты так считаешь, а я считаю по-другому. – Иди, я приготовила твои любимые спагетти. Спасение мира подождёт, когда тебя зовёт та, что выбрала тебя из толпы возмущённых поклонников. И для чего я только это сделала, сама не знаю? Ты неисправим.