Дождливая пьеса

– А ты в курсе, что Ван Гог голландский художник?

Она замирает, задумывается, удивляется – все эмоции видно по её глазам. Потом улыбается и говорит:

– Ты шутишь?

– Нет. Он на самом деле голландец.

– Тогда все встает на свои места. А я почему то всегда думала, что он китаец.

– Наверно из-за имени.

Анна отходит от картины, смотрит на нее, пытаясь сравнить грань картины с ровной полоской потолка. Вроде ровно. Она разворачивается и видит, как он беседует с ее подругой. И нет, в ней не родилась ревность, она прекрасно знала, что Алене нравится другой типаж мужчин. В ее голове всплывает день, когда она решила, что с ним все кончено, но до сих пор ему об этом не сказала.

Боялась его обидеть?

Нет.

Она боялась изменить что-то в своей жизни, ибо одно изменение повлечет другое, а кроме него ее все устраивало.

С утра тучи покрывали небо, а потом выглянуло солнце, хотя воздух оставался холодным. Она взяла с собой мольберт и краски, чтобы порисовать бушующие волны. Он просто поехал с ней.

Красивые лесные пейзажи проплывали перед её глазами под стук колес электропоезда. Он, молча, смотрел вперед, будто решался сказать нечто важное, и наконец, когда их станция была близка – решился.

– Я завтра иду на собеседование.

– Новая роль? – спросила она

– Нет. Я бросаю актёрство.

Он знал, что это её расстроит.

– Но ты же так много в нем добился.

– Много? Интересно чего?

– Ты снялся в четырех фильмах, столько курсов окончил.

– Ну и что!. Все эти фильмы местные, сплошной шлак, лишь бы заявить, что мы снимаем фильмы. А в те хорошие мне никогда не попасть.

– Ты просто не пытался.

– Еще как пытался, но это все тщетно. Я решил – хочу обратно к живым людям. Хочу приходить усталым с работы, а потом идти развлекаться. Хочу обсуждать футбол, а не актерские работы хрен пойми кого. Да и за что им вообще деньги такие платят. Вот пересматривал старый сериал, а там актер сидел и плакал. А я такой подумал: На кой хрен я это смотрю.

– И куда пойдешь? – перебила она.

– Продавцом.

– А ты не пожалеешь потом?

– Главное, чтоб поздно не было.

Она не поняла его тогда, как не понял бы рыбак киномана.

Еще не ночь, но уже темно. Последние гости покидают выставку, награждая двух девушек заслуженной похвалой. Но если судить по их прямому взгляду, то скорее всего они врут или приукрашивают.

В здание выставки погас свет, это Алена выключила его с улицы, а потом заперла вход на замок.

Возле него стоят Дмитрий и Анна, они делают вид, что копаются в телефоне, а сами думают, чем нарушить повисшее молчание. К ним подходит Алена. Она смотрит на него, потом на нее.

– Я не знаю как тебе, – говорит Алена – но мне кажется, что это наш шанс либо победа, либо проигрыш.

Дмитрий смотрит на Алену, потом снова на Аню. Вот она облизывает губы и проводит рукой по волосам. Она всегда так делает, когда думает.

«Она хочет послать Алену».

И от этой мысли он улыбается.

– Дим – говорит Аня – нам с Аленой надо ещё поработать над программой выставки. Музыку подобрать и все такое, ну ты понял – она незаметно в бок толкает подругу.

– Да. Надо сделать все завтра идеально – поддакивает ей Алена.

– А мне завтра очень рано вставать, буду товар с Москвы принимать – говорит он и для убедительности зевает, чтобы скрыть разочарование в голосе.

– Пока.

– Пока.

Они целуются в губы, но ему кажется, что её поцелуй холодный. Он смотрит на неё, улыбается, она в ответ. Он машет рукой, разворачивается и уходит.

– Что ты ему мозги пудришь? Задумала бросать – бросай – тихо говорит ей Алена.

Мелкий дождь стучит по его волосам. В лужах отражается разноцветный спящий город. Вот тишину нарушает громкий визг мотора. Мимо Дмитрия с бешеной скоростью проезжает машина, а потом снова наступает тишина. Его мысли о ней, об их отношениях и об ее непонятной холодности к нему. И вдруг он останавливается, вспомнив их разговор на крыше…

Красное вино, звездное небо над головой, огоньки свеч, отражающиеся в ее глазах, и она, такая таинственная и прекрасная. Они болтали о всякой ерунде, в основном о фильмах и живописи. Беседа велась непринужденно, пока он все не испортил.

На столе остались только свечи и вино, они повернулись к темному городу. Наступило молчание, которое должно было перерасти в поцелуй, но в его голове кружилась мысль. Она как сорняк проросла еще в начале их ужина, потом он сумел её забыть, а теперь вот снова.

– Может съедимся? – спросил он.

Эти слова нарушили их уединение. Она пронзительно посмотрела на него.

– Гражданский брак?

– Как бы да – ответил он.

– Не приемлю.

– Почему?

– Да это все бред. Нет никакой ответственности не перед кем. В обычном браке нас держит все. Как бы выразиться… В нем у людей появляется ответственность, общие ценности – и они подтверждены печатью в паспорте. И даже если любовь будет спадать, а спадать она будет в любом случае, эта печать, пусть кто бы, что ни говорил – держит вместе. А гражданский брак – съехались, потрахались, разъехались.

– А разве гражданский не является репетицией к обычному?

– Репетиция – это наши встречи. Вот сам посуди. Я получаю зарплату или лучше так. Девушка получает зарплату, и парень получает зарплату. Они живут гражданским браком. Только вот зачем им скидываться и покупать общие предметы, например кровать. Их же этот брак может через месяц кончится, как они её будут делить.

Он не нашелся что ответить. Да и как можно было ответить на вопрос, зная, что это приведет к бесконечному спору. А звездное небо, вино и её блестящие глаза – никак не вязались со спором. Поэтому он перевел тему

– Завтра в кинотеатре фильм со мной будут показывать, наш местный фильм. Пойдем?

– Серьезно – она улыбнулась и стукнула его кулаком по плечу – Что же ты молчал?

«Точно. Нужно сделать ей предложение» – проносится в его голове.

Он улыбается и продолжает путь домой.

Время на черных часах показывает пять сорок девять утра. За окном еще темно и тихо. Лишь слабый стук дождя в стекло нарушает безмолвие улицы.

Но его сон беспокоит не дождь, а странный грохот посуды на кухне и сухость во рту. Павел приподнимается, жены рядом нет, он трогает её половину кровати – холодная. Он садится. В голове ещё гул от алкоголя.

И как это всегда происходит, у него звонит маленький телефон не оформленный на него.

«Они за мной следят?» – проносится у него в голове.

– Слушаю – говорит он в трубку.

– Знаешь, что я не люблю в людях? – спрашивает мужской голос, в котором Павел узнает Виктора.

– Ты для этого мне звонишь в шесть утра?

– Когда мы с тобой договаривались о сотрудничестве, было одно условие. По пустякам я тебя не беспокою, а вот если случится катастрофа, то могу позвонить даже ночью. И это мой десятый звонок тебе.

– Катастрофа?

– Руслана убили. И скорее всего это сделал Лист. Надо его брать, он очень много знает. Встретимся возле больницы на вокзале около двух.

– Хорошо.

Они одновременно обрывают связь. Павел поднимает глаза, он смотрит, как капли дождя стекают по стеклу. И ему вдруг очень хочется в душ, чтобы просто освежится, чтобы прийти в норму. Он даже начинает чувствовать свежий запах воды.

Паша встает, его ноги слегка подкашиваются.

Он идет на кухню, проходит сквозь зал, в котором еще горит экран телевизора. Там спит их дочка.

За столом на кухне сидит Юля, перед ней стакан чая и кроссворды. На плите что-то варится.

– А чего ты у неё телевизор не выключила? – он садится рядом с ней.

– А вдруг проснется, а будет еще темно – отвечает она, потом смотрит на него пронзительными зелеными глазами – Она вчера тебя ждала.

– Тяжело это все.

– Мне тоже нелегко.

– Но вы как то это все проще переносите – и чтобы не продолжать эту тему, он встает, подходит к окну, из щели которого дует свежий прохладный ветерок.

– Кофе будешь?

– Давай.

Сквозь капли дождя, застывшие на стекле, он видит фары проезжающих по дороге машин и разноцветные огни светофора.

Этот искаженный цвет фар, он видел его и тогда, когда ждал свою дочь в машине возле больницы, она брала справку для ВУЗа. Тогда тоже был дождь.

Сильный проливной дождь, кажется, в этом городе таких еще не было. Вода заполнила дороги и тротуары, в которых забыли пробить дренажные отверстия. Люди ходили по дощечкам, а автолюбители боялись заезжать в лужи, они останавливались, включали аварийки и разворачивались.

Он сидел в машине, которую буквально на днях купил в кредит и курил в полностью открытое окно. Его правая рука была вся мокрая от капель дождя, но Алина не любила запах сигарет, поэтому лучше было намочить только руку. По колонкам играла современная песня с повторяющимся до неприличия припевом, который заселялся в голове на долгое время. Медленно тянулись машины, пробегали люди, жизнь кипела.

Раздался звонок его сотового. Он взял трубку.

– Пап, тут врач, наш участковый, хочет, чтобы ты к нему зашел.

– Зачем? – его голос напрягся.

– Не знаю. Он мне не сказал. Сказал, что хочет поговорить с родителями и все.

– Ладно, сейчас.

Он выключил радио, поднял стекло, вышел из машины, немного помахал перед собой рукой, чтобы избавиться от запаха сигарет и направился в больницу.

Не было ничего фантастического, время не остановилось и даже не замерло; люди так и пробегали мимо него по лужам, машины так и проезжали по дороге. Но смутное тревожно чувство поселилось в нем. Из-за этого он даже несколько раз толкнул входную дверь от себя, а нужно было на себя.

– 202 кабинет – сказала Алина, когда он подошел к ней.

Павел постучался в белую дверь, вошел.

Седой доктор сквозь очки вопросительно посмотрел на него.

– Алина Чернова – сказал Паша.

Доктор тяжело вздохнул, поправил очки.

– Я подозреваю у нее лейкимию – проговорил он – Но это пока подозрение, нужно взять…

– Иди пей – говорит Юля.

Павел отвлекается, садится за стол, берет обжигающею чашку кофе.

– Все таки я думаю, нам стоит поговорить с тобой об пьянке – говорит она – Ты губишь не только себя, но и её. Она ведь переживает за тебя.

– А что ты хочешь услышать? Если бы её лечение зависело от моих действий. Я бы их делал. Нужно работать по ночам – работал бы, нужно целовать в жопу врача – целовал бы, нужно убить – убил бы. Но тут от меня требуются только деньги, и я их приношу. И ты знаешь, откуда я их приношу, и чего мне это стоит. Поэтому не надо…

Их взгляды встречаются. В его она видит сожаление, граничащее с раскаянием. В ее он видит любовь и честность, то чего не хватает ему. Он отводит глаза, делает глоток горячего кофе, по телу проплывает тепло.

– Поговорим о другом – говорит он – Тебе нужно продать нашу машину твоему брату, а лучше его жене.

– Зачем?

– Надо полностью погасить кредит, чтобы квартира вновь вернулась к нам.

– У них с деньгами то не все в порядке.

– Это все ерунда. Ты просто отдай им машину, но составь договор купли продажи на сумму покрупнее, но не слишком завышай.

Она кивает головой, улыбается.

– Ты чего? – спрашивает он.

– Люблю тебя – говорит она.

– И я.

Примерно в семь двадцать утра он выходит из дома и идет пешком в сторону работы. Всего нужно пересечь три улицы и примерно восемь остановок.

Пешеходные тротуары пусты, все люди толпятся под навесами остановок и ждут транспорта. Зато автомобильные дороги заполнены, и лишь мелкий дождь сбивает этот выхлопной запах, которым пропитались все крупные города.

Чуть правее остановки «Красина», он замечает знакомую серую машину с пробитым передним колесом, возле неё стоит знакомая девушка. Черные прямые волосы, узкий нос, немного полные губы, карие глаза, длинные ноги и короткая юбка. Он останавливается, вспоминая, где её видел.

Точно.

Шапочное знакомство. Они работают в одном здание, но в разных отделах. При встрече в коридоре они здороваются и проходят мимо.

Он подходит к ней.

– Привет. Помочь? – спрашивает он.

Она недоверчиво смотрит на него.

– Капитан Чернов – говорит он и тыкает себя указательным пальцем – Вчера в коридоре виделись.

– Извини – она улыбается – на лицо помню, имени не знаю.

– Паша.

– Люда.

– Что случилось?

– Колесо пробила, вызвала выездной шиномонтаж, Вот стою, жду.

– Давай помогу.

– Да не надо. Приедут, сделают – не уверенно, отвечает Людмила.

– Открывай багажник.

– Нет. Я уже их вызвала, они приедут, меня не будет и в ЧС занесут. А мне они еще пригодятся. Так что спасибо большое.

– Ну гляди – выдержав небольшую паузу, говорит он.

– Встретимся на работе.

Он кивает, отходит от неё чуть подальше, закуривает и продолжает свой путь.

Полицейский участок располагался удаленно от дороги. Перед самим серым трехэтажным зданием была асфальтная парковка, где работники ставили машины. С севера эту парковку окружали огромные тополя, которые вот уже три года, каждую весну и осень намеривались срубить, но все откладывали.

Павел заходит на территорию парковки и тут же чувствует удар в плечо.

– Здорово! – говорит ему Виталий. Это крупный мужчина с широкими плечами, коротко подстриженный и гладко выбритый.

– Здорово.

– А ты че это без машины?

– Продаю. А ты?

– А я на машине. Купил на днях, конечно, пришлось в кабалу влезть на пять лет, зато ноги поберегу.

– Поздравляю.

– Спасибо. Слышал новости то?

– Какие?

– Руслана Жирного убили. Говорят, Лист его завалил, а его наша мадам упустила вчера.

– Мадам?

– Люська Катаева. Пошла брать, а самого основного упустила.

– Хрен ли, бывает. Да и с тобой такое было, помнишь Картавого то. Как ты его догонял.

Они одновременно улыбаются.

– Были времена – говорит Виталий – Кстати о них, давно вы у нас в гостях не были. Как жена, дочка? Здоровы?

– Да нормально – отвечает Павел – Все здоровы.

– Алинка же у тебя, кажется, школу кончила. Поступила?

– Да. Инженер связи – Павел замолкает, понимая, что такого, скорее всего никогда не будет – профессия такая. В местный вуз.

– Молодец она у тебя – Виталий смотрит на наручные часы – Время еще есть, может по чаю.

– Только покурю, угощайся – Паша протягивает открытую пачку другу.

– Да бросил. Жена заставила, говорит рак будет.

– Ну тогда щас, я быстро – Паша снова закуривает.

Глава 2

Ограбление

Раскат грома оглушает город, сквозь стеклянную дверь метро Дмитрий видит зигзаг молнии, разрезавший небо.

Он замирает, вспоминая разные страшные истории про молнию, потом толкает дверь и выбегает под проливной дождь.

На улице темно от черных туч. Ветер бушует наравне с дождем, пытаясь сорвать дорожные знаки. Прохожие попрятались в магазины, там их молния точно не достанет.

Пробежав на красный свет, проезжую часть, он вступает на мост и напрягает все свои оставшиеся силы. Сейчас главное не сбавлять бег.

Виктор конечно был богат, но никогда не показывал это богатство на людях. И для этого, пожалуй, была всего одна причина. Он знал, что ребята с улицы всегда выбирают самые богатые машины, самые дорогие костюмы и самые сверкающие украшения – Они сначала калечат и убивают, а только потом разбираются в личности жертвы.

Полностью тонированное белое рено, на каких обычно разъезжают таксисты, стояло во дворе больницы на парковке для клиентов. Машин других клиентов было не много, так как большинство предпочитают посещать больницы до обеда.

Из-за угла вышел Павел. На ходу он втянул в себя весь дым, какой еще могла отдать ему сигарета и выбросил окурок. Потом он остановился, повернул голову вправо и скосил глаза назад. Немного постоял так и подошел к рено, сел на переднее сиденье.

Виктор сидел за рулем. Это был мужчина за пятьдесят, с короткими черными волосами, на висках белела седина. Его лицо было обычным лицом средне статистического человека этого возраста, одет он был точно так же – синие джинсы, кофта и светлая осенняя куртка. Но его глаза… Именно они показывали всю власть хозяина над другими. Как только они видели собеседника то тут же начинали смотреть на него не переставая, чем вводили последнего в замешательство. Вот и сейчас Виктор посмотрел на Павла, словно пытался прочитать на его лбу маленькие надписи.

– Все в шпиона не наиграешься? – проговорил Виктор.

– Мало ли чего – ответил Павел. Его взгляд смотрел вперед, он даже не думал повернуть его к собеседнику.

– Бывало у тебя – выждав паузу, сказал Виктор – Что вот ты чувствуешь, что что-то вечером пойдет не так.

– Нет.

– А у меня сейчас такое чувство. Я думаю, что Лист испортит сегодняшнее ограбление выставки. В последнее время он стал себя вести неподобающе, дерзил, противился. А тут еще зачем-то завалил Руслана.

– Он в курсе ограбления?

– Ты издеваешься? – почти выкрикнул Виктор – Я тут сижу рассказываю о переживаниях… Хе… А ты такой… Конечно блин он в курсе.

– А че ты от меня хочешь?

– Хочу, чтобы ты постоял у входа на выставку, и если что схватил бы Листа. Предсказываю твой вопрос. Он их знает в лицо.

– И меня он видел.

– Не строй передо мной дурачка. Ты же сам прекрасно знаешь, что невозможно вспомнить лицо человека по одной встречи.

– Только валить я его не буду – Павел посмотрел на Виктора.

– И не надо.

Дмитрий вбегает под навес, и тяжело дыша, останавливается. Немного подождав, пока дыхание восстановится, он заходит в здание.

Народу много. Мужчины, женщины, пары – все бродят, рассматривая картины. Некоторые с очень умным видом, стоят возле непонятного рисунка и рассуждают об его значение, другие любуются пейзажами, говоря, что видели точно такой же в таком то году.

Дмитрий сдает мокрую куртку в гардероб, потом ищет глазами Анну. Вот она, разговаривает с каким-то парнем. Она видит Дмитрия, и поднимает вверх два пальца.

«Две минуты».

Потом переворачивает их и шевелит.

«Подойду к тебе»

Дмитрий кивает, осматривается и идет направо. Кажется, вчера он пропустил эти картины.

Первая картина, которая попадается ему на глаза. Голубой фон, на нем красная ваза с черной прерывистой полоской.

«Эту вазу, её разбили и склеили. Но зачем склеивать осколки?»

Начинает играть музыка. Она медленно заполняет все пространство зала, а говор людей затихает.

Удары по клавишам пианино, скрипка, удары. И наконец, громко начинает играть вторая скрипка. Она напевает всеми знакомую мелодию.

– Сегодня народу на удивление много – говорит Алена, подойдя к нему.

– Это Моцарт?

– Вот и снова встает вечный вопрос. Что важнее помнить, создателя или его творение.

– Моцарта итак все знают.

– Это не Моцарт. Это Адажио Альбиони. Ну конечно это не он её написал, так говорят. Якобы эти ноты нашел какой-то мужик в двадцатом веке, и говорит, что она якобы принадлежит Альбионе, он её написал перед смертью. Глупая легенда, я думаю этому мужику просто не хватило смелости признаться, что она его, и он придумал все это. Однако, кто бы её не написал, она меня всегда наводит на мысли о жизни и смерти. Знаешь, садишься включаешь её и понеслось, словно плюс и минус. Сначала хорошо, потом резко плохо и снова хорошо. Она играет чувствами. Мы вот подумали с Аней, что она заставит людей сильнее погрузиться в наши картины.

Крупные капли дождя капают перед его лицом. Павел стоит за углом под навесом одноэтажного здания, которое находится напротив входа в выставку. Он курит, а холодный ветер пронизывает его одежду насквозь.

Не успел Дмитрий отвязаться от Алены и подойти к другой картине в разноцветных красках, как к нему подходит Аня.

– Как тебе тут? – она пытается казаться доброй хозяйкой, и у нее это получается. Во всяком случае, он верит её словам и начинает рассказывать о своих мыслях про картины. Но она видит, что его глаза бегают, будто он врет. А он не врет, просто говоря об одном, его мысли о другом:

«Выходи за меня… Помнишь …. Помнишь мы говорили».

– Помнишь мы говорили – Дмитрий резко меняет тему разговора – о гражданском браке на крыше тогда.

– Ну…

– Я – он не дает ей закончит, боится потерять запал – хочу создать с тобой семью, выходи за меня… Только прости, я еще не купил кольца, думаю это не слишком важно… Но если хочешь…

Он пытается ей рассказать ситуацию из сериала, когда главный герой делал предложение своей девушки два раза, так как в первый раз кольцо не подошло. А она смотрит ему в глаза. В добрые полные любви к ней глаза, которые немного слезятся от волнения. Её глаза печальны, она то и дело отводит их, боится, что он прочитает в них горестный ответ на свое предложение.

Все ещё играет музыка, скрипка на второй раз начинает петь…

Резко или даже неожиданно, как веревка с грузом, которой осталось совсем немного продержать вес, всё обрывается…

Звук выстрела проносится по залу, за ним следует звук удара чего-то тяжелого об пол. Крик людей перед опасностью смерти смешивается со скрипкой. И именно это совокупность звуков окатывает, словно холодная вода, Анну и Дмитрия. Они оба разворачиваются, в глазах Анны медленно растет страх, и она открывает рот, чтобы закричать.

– Тихо всем – громким криком останавливает её парень в маске и черной одежде. На его руках белые хирургически перчатки, в которых он держит пистолет, направленный вверх. Двое других точно в такой же одежде, бегут к ящику.

– Лицом в пол всем без исключения. – уже спокойно продолжает он – Беременным, кормящим, ветеранам. Всем! Мы не хотим проблем, вы не хотите проблем. И я думаю никому не стоит повторять ошибки вот того гражданина. Сначала мы возьмем деньги в ящике, а уже потом, мой дорогой друг, соберет ваши ценности… И это, пусть играет музыка. Она придает эпичности.

Постепенно, как снижается темп музыки, так люди, пренебрегая брезгливостью, падают на пол, кто-то даже кладет нос на грязный пол.

Все легли, кроме Дмитрия. Он остается стоять, словно большое дерево в пустом поле. Аня дергает его за штанину.

– У нас тут герой – парень с пистолетом крутит головой, потом направляет ствол на Дмитрия – Или ты хочешь сразу сдать свои ценности? Ты попутал, сначала ящик, потом вас. Просто ляжь и будешь цел – он подходит к Дмитрию и упирает дуло пистолет в его лоб – Ляжь на пол!

Двое других собирают мелкие купюры из ящика в пакеты.

– Это ведь не кино, это жизнь – говорит парень – Тут не получится так, что ты вдруг завалишь трех парней с пушками. Это просто нереально! Ты скорее увидишь черный свет перед глазами. Но думаю больно не будет… Какого хрена ты стоишь? Обкурился что ли?

Он пристально смотрит на Дмитрия, потом на мгновение скашивает глаза вправо, чтобы посмотреть на товарищей.

Дмитрий двумя руками бьет по его руке с пистолетом, та отлетает в сторону, раздается выстрел. Один из парней, возле ящика, замирает, а потом бьется головой об пол. Второй выхватывает пушку.

После удара руками, Дима тут же бьет его ногой в пах, тот загибается, а Дмитрий хватает его за руку с пистолетом, завязывается возня.

Раздаются еще выстрелы. Дмитрий чувствует острую боль в ноге, словно её насквозь проткнуло нечто горячее. И в это же время хватка его соперника ослабевает, с его головы падают капли крови.

Третий смотрит на труп товарища возле своих ног, потом на другой труп, падающий на пол и на причину их смерти. Он бросает пистолет, хватает собранные сумки с деньгами и убегает.

Боль жгет рану в ноге, перед глазами Дмитрия плывут звездочки, появляется темнота, и он падает на пол возле своего соперника.

Раздается еще один выстрел. Пуля пролетает над всем залом и застревает в пандусе прямо под картиной Ани «Непонятная любовь».

На ней изображено три человечка, руки и ноги просто полоски, туловище в виде треугольника, а голова круглая. Они стоят в ряд. Первый держит за руки второго, а второй смотрит на третьего. Создается ощущение, что-либо средний смотрит на правого, но любит левого, либо он держит левого, но любит правого.

Почему-то взгляд Ани задерживает на этой картине, и только поняв, что все уже давно закончено, она подскакивает и смотрит, как Диме оказывают первую помощь.

Павел видит, как из дверей выставки выбегает человек и бежит в сторону моста. Тут же с другой стороны раздаются полицейские сирены.

– Слишком быстро – шепчет сам себе Павел и медленно уходит в третью сторону.

Телевизионный кадр.

Толстая женщина на фоне здания выставки, снизу слева надпись: Галина Елунина. Инженер связи.

– Да – говорит она – Это был шок. Врываются, стреляют. Я до этого-то звуки выстрела слышала только в телевизоре, а тут прямо уши закладывает. А этот молодой мужчина не испугался. Он как в боевики раз-два и всех их побил, и нас спас. Подождите, давайте переснимем, я хочу это по-другому сказать…

Иван смотрит на эти кадры по телевизору в полупустом баре. Это толстый молодой парень в очках. Он пишет статьи для интернет изданий.

Меняется кадр, снова показывают кадры ограбления выставки с камер.

– Похоже на цирк – рассуждает Иван вслух и отпивает пива из бокала.

– Что? – спрашивает у него рядом сидящей парень, лет тридцати.

– Да говорю похоже на цирк. Представление. Неужели кто-то в это поверит. На него направили пистолет, а он не упал. Почему?

– Ну а ты как думаешь?

– Думаю все это было подстроено. Может пиар ход такой. Сейчас на что только не идут ради рекламы.

– Не думаю, что это реклама – вмешивается в разговор толстый бармен – Два трупа.

– Ну а что тогда? – говорит Иван и наклоняется вперед – На него наставили ствол, а он стоял. Ради чего спрашивается. Я бы лично лег, а ты?

На экране появляется худой мужчина с усами. Надпись снизу слева: Владимир Потапов. Тренер.

– Кукуру – говорит он и сжимает руку в кулаке – Знаете, что это? Это яйца по-итальянски. У этого парня железные кукуру. Он герой. Это не вымышленный супермен откуда-то оттуда, он настоящий. Так разделался с грабителями.

– Почему вы так не сделали? – раздается женский голос за кадром.

Этот вопрос застает мужчину врасплох.

– Я? – говорит он и немного думает – Он стоял ближе к ним, а я был в дальнем углу. Расстояние не то. Но он герой с железными кукуру.

Людмила с полной решительностью толкает дверь маленького кабинета в здание выставки. Там на столе стоит телевизор, немного правее висит аппаратура для воспроизведения в большом зале музыки, а немного левее от входа на подоконнике сидит Игорь.

– Я возьму это дело – говорит она, закрывая дверь.

– По-моему он путает – произносит он, смотря в телевизор – яйца по-итальянски – кокко.

– Ты про что?

– Да мужик сейчас в новостях перевел яйца на итальянский, как кукуру. А по-моему это кокко.

– Причем здесь яйца. Это шумное дело, я возьму его.

– Да погоди ты – Игорь машет рукой и слезает с подоконника, он идет к телевизору и выключает его – запись то видела?

– Ну да пару раз в интернете посмотрела.

– Что ты мне про неё скажешь?

– Понятие не имею – отвечает Людмила – Она могла попасть к журналистам любыми путями. В конце концов они даже могли её украсть.

– Да я не про это! Что ты думаешь о ее содержание?

– Ааа о герое?

– Да.

– Скажу так, это все очень очень странно. На него наставили пистолет, а он не упал. Почему?

– Вот и у меня такой же вопрос. В общем уговор один. Прежде чем доносить репортерам результаты расследование, сначала все расскажешь мне.

– Но при любом раскладе интервью я им дам.

– Ладно… дело твое.

– Спасибо – улыбается она и открывает дверь, потом замирает, оборачивается и произносит – Коноли.

– Что?

– Яйца по-итальяски – коноли.

На экране молодая девушка. Надпись слева: Екатерина Кузеванова. Студенка.

– Все произошло очень неожиданно. Выстрелы, стрельба… Я сразу же упала на пол. Ничего не видела. Было страшно. А мальчик, он молодец, если бы не он…

Паша поднимается по ступенькам домой. В руках у него пакет с шоколадным мороженым. Алина, дочка, перед его уходом попросила купить шоколадное мороженое, и он пробежал четыре супермаркета в его поисках. Звонит маленький сотовый. Павел останавливается на первом этаже, закуривает и только потом берет трубку.

– Слушаю

– Я смотрю, ты не собираешься мне звонить – звучит голос Виктора в трубке.

– Ты разве еще все не видел в телевизоре? Нового я ничего не скажу. Листа не было, никого посторонних не было. Но полиция приехала слишком быстро.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Пока еще ничего. Пока это только факт.

– Понял. Завтра утром возле парка. И кстати познакомлю тебя с новым связным.

Связь обрывается, Павел начинает идти дальше. Его шаги медленные и словно подчинены какому-то только ему понятному ритму. На третьем этаже он выбрасывает сигарету на бетонный пол подъезда, зажевывает её вкус мятной жвачкой и открывает дверь ключом.

Он сразу замечает тишину. Нет, конечно до его ушей доносится звук включенного телевизора, но он не слышит скрипа дивана, шагов жены, хруста чипсов, чайника. Лишь яркий свет во всех комнатах и звук телевизора. Будто хозяева квартиры просто испарились, а бытовая техника и свет продолжают жить своей жизнью.

Он, не раздеваясь, проходит в зал. Расстеленный диван дочки, ее любимый сериал про врачей по телевизору, только её самой нет.

На мгновение у него обрывается дыхание, он впадает в ступор, закрывает глаза, сжимает левый кулак, бросает пакет с мороженным на пол.

– Как она? – говорит он в сотовый телефон.

– Нормально – голос жены дрожит.

– Где вы?

– В гор. больнице. Не приезжай. Не надо.

К его горлу подкатывает ком. Он сжимает зубы, идет к холодильнику, достает водку, наливает, ставит бутылку на стол. Смотрит на жидкость в стакане. И тут вдруг понимает, что сейчас пить нельзя, Юля ждет его там. Он выключает свет и уходит.

На экране телевизора девушка. Надпись снизу: Марина Яхонтова. Менеджер.

– Мне не было страшно. Видите ли, когда я услышала выстрелы, то первая мысль была спрятаться. А тут дверь в каморку… чулан… в общем дверь с надписью служебный вход. Я ручку дернула, забежала туда и закрыла её за собой. Смотрю, а там телевизор, он показывает то, что происходит в зале. Ну я и решила все это снять на сотовый. Я, наверное, единственная, кто все видел полностью, не прячась.

Людмила заходит домой. Её встречают две подруги Темнота и Одиночество. От одной она избавляется быстро, просто включив во всей квартире свет. А вот от второй просто так не избавишься… Она представляет, что её сейчас выйдет встречать любимый молодой человек. Он улыбнется, обнимет её и спросит:

«Как дела?».

«Хорошо» – ответит она ему.

«Я гляжу ты устала, давай поухаживаю за тобой».

Но стоит тишина, лишь говор людей из соседней квартиры нарушает её. Он делает ее одиночество более трагичным.

«Они там живут нормально, а я»

Она начинает снимать верхнею одежду, попутно прокручивая в голове события ограбления и действия этого «героя». Но, наверное, она слишком сегодня вымоталась, так как мысли об ограбление бьются в стену жуткой тишины.

И чтобы избавиться от нее, она включает телевизор.

На экране показывают кадры сегодняшнего ограбления. Она переключает на другой канал – тоже самое. На третьем – тоже ограбление. Она бросает пульт на диван и идет на кухню.

Поставив разогревать быстро приготовленную еду в микроволновку, она наливает в бокал вина и делает глоток.