Лунный свет на заре. Книга первая. Цикл «Ярость Творца»

Река была глубокой, но течение на данном участке казалось очень тихим и спокойным, и поэтому мы решили попытаться перебраться вплавь. Однако первая же попытка войти в воду едва не увенчалась трагедией – большой камень – валун, лежавший на дне у берега вдруг зашевелился, сверкнув чешуёй оказавшись на самом деле хищной рыбиной.

Рыба сверкнула кривыми, размером с бивни слона, зубами и бросилась на Эллен. Она громко взвизгнула и всадила острый конец своего посоха рыбине в глаз, после чего рванула на берег со скоростью ошпаренной кошки. Вода вокруг забурлила и рыба, бешено шлепая хвостом, не погружаясь в воду, помчалась вверх по реке, переворачиваясь в воздухе, пока не скрылась за поворотом. Этакий чешуйчатохвостый экраноплан, прямо.

Эллен, выскочив из воды с вытаращенными глазами, долго не могла прийти в себя, да и мне тоже было дурно. Таких рыбин я даже в ихтиологических атласах мезозойской эры не встречал, разве что в голливудских ужастиках. К сожалению это был не сон, и нам предстояло выжить или умереть в этой сказочной стране, в которой мы непонятным образом оказались. Раз уж всё пошло так, тогда надо просто попытаться разобраться, что это за страна, как мы здесь оказались и как отсюда выбраться. Собственно нам ничто не мешало пойти и в обратную сторону, в пустыню, а не лезть в горы, но тогда мы бы так ничего и не узнали об этой стране, об этом городе, об этой рыбине, наконец.

Когда мы немного отдохнули, то стали искать способ перебраться на другой берег.

В саду неподалёку мы нашли целый лес культурных растений, яблоки и виноград вообще были необычайно вкусным обедом и ужином. Несколько сбитых палкой кокосов дали нам молоко и мякоть, и мы наконец-то утолили наш голод, мучивший нас вот уже пару суток.

Само место мне даже вполне нравилось, вроде и цивилизация и городские развалины рядом, но в то же время ощущение незащищённости как-то стихло, или, быть может, трансформировалось. А может уже просто организму надоело быть постоянно в напряжении, и он перестал реагировать на всплески ментального поля.

Мы улеглись в саду под цветущие плодовые деревья и, казалось, что находимся мы в каком-то земном раю. Я даже отломал две тростинки, которые, будучи вставленными в скорлупки кокосов, представляли из себя соломинки для коктейлей. И, вот так, потягивая молоко кокосов, в которое я ещё раздавил и виноград, мы встретили очередную ночь.

Как следует накувыркавшись с Эллен, которая тут же, утомлённая, заснула под яблонькой, я навалился спиной на тёплый древесный ствол и просто смотрел на серебрящуюся водную гладь, на поверхности которой то и дело появлялись воронки и пузырьки воздуха. Видимо, рыба, которой кишела эта речка, проснулась и развлекалась в водных просторах.

Я закрыл глаза и увидел себя совсем маленьким, лет пяти-шести, в группе таких же детей на каменных скамьях, расположенных полукругом внутри храмового комплекса. Да, это был именно этот самый город, в котором мы сейчас находились. Похоже, что в одной из своих инкарнаций я был одним из горожан.

Какие-то седые жрецы что-то рассказывали собравшимся слушателям, словно читали лекции о неких древних науках. По крайней мере, все слушали с раскрытыми ртами. Меня и ещё нескольких ребят отобрали из всей массы и построили лицом к залу на каменных ступенях. Нам на шеи стали вешать не то медали, не то какие-то ордена. Всем на головы водрузили красивые плетёные венки.

Потом я увидел следующую картинку, как где-то далеко над нашими головами в космической вышине множеством ярчайших вспышек разгораются сверхновые звёзды, словно кто-то поджёг бенгальские огни. Какие-то части этих вспышек становятся раскалёнными кусками осколков звёзд, несущимися в нашу сторону на запредельных скоростях.

Вначале, начавшийся звёздный дождь мы приняли за некоторое развлечение, настолько красивым и завораживающим было это зрелище. Но когда сначала далеко в полях, а потом уже и на городских улицах стали сыпаться с неба раскалённые камни, пробивавшие булыжную мостовую и крыши домов, мы с воем побежали прятаться. Однако найти спасение можно было, не забившись дома под лавку, а где-то в пещерах глубоко под землёй.

В итоге, горели камни, подожжённые небесным огнём, как языком слизывались с лугов, засаженных клевером, стада коров и баранов, рушились крыши домов и городские стены. А все, кто успел, засели глубоко под землёй, в каком-то древнем городе, вырытом ещё нашими далёкими предками для спасения от подобного рода катастрофы.

Потом я увидел, как на равнины за городскими стенами стали падать какие-то летательные аппараты. Некоторые садились мягко, просто разметав вокруг себя клубы пыли и дыма. Некоторые кружились беспорядочно и в лепёшку разбивались при приземлении. Они осыпали друг друга тысячами смертоносных зарядов, которые разносили в щепки некоторые из них ещё в воздухе. Тогда на землю сыпались фрагменты тел их пилотов и части самих аппаратов.

Выпавшие из тех и других фигурки в скафандрах воевали между собой и мы, из входов в свои пещеры, наблюдали, как эти серебристые оловянные солдатики борются между собой не на жизнь, а насмерть, поливая друг друга лучами смертоносного света.

Наконец, где-то высоко за облаками, раздался мощный взрыв, от которого выгорели все сады и оплавились в разных местах статуи и городские стены. И тогда наступила тьма.

Всё вокруг было словно в тумане. С неба падали хлопья грязного снега и нас, малолетних детей под присмотром жрецов повели куда-то далеко по подземным лабиринтам, сказав, что у нас теперь будет новая родина.

Последнее, что я помнил из пережитого, судя по крутившейся в мозгу картинке, это пауки-мусорщики, выполненные из металла, собирали все частицы металлических конструкций, рухнувших из-за облаков на долину. Собирали они и частицы людей, чтобы потом сжечь их прах и рассеять по просторам планеты.

Серебристые механические насекомые трудились в каменоломнях в ближайших горах, где вырезали из цельных кусков породы гигантские скульптуры и транспортировали их к большой свежепостроенной дороге, вдоль которой и устанавливали.

Это были фигурки астронавтов в скафандрах и шлемах с открытыми забралами, которые напоминали фигурки воинов. По своей сути, они и были воинами. Космическими воинами. Воинами Вселенной, свои жизни отдавшими на алтарь победы над Силами Тьмы и негуманоидным разумом Магеллановых Облаков.

Следующие мои видения начали путаться и я, в конце концов, тоже заснул тревожным сном. Но сон был не долгим, поскольку я почувствовал, как что-то трётся о подошву обуви.

Приоткрыв глаза, в предутренних сумерках, я заметил, как запёкшуюся кровь на подошве ботинка лижет неизвестно откуда взявшаяся собака. Она не проявляла признаков враждебности, но была явно чем-то взволнована.

Вдруг собака отпрянула и, прижав уши, протяжно завыла так, что леденящий душу вой, проникнув в череп, разорвался где-то в районе пятой точки, подбросив меня в воздух. Я вскочил и, озираясь по сторонам, но ничего пока не наблюдая, приготовился к какому-то событию, которое вот-вот должно было произойти.

Эллен тоже вскочила, не выпуская из рук посоха, и мы заняли круговую оборону вокруг дерева.

В следующую секунду я увидел десятка два сверкающих глаз мелькающих с разных сторон и направляющихся в нашу сторону. Глаза были повсюду, они мелькали в кустах, которые в изобилии разрослись по парку, опоясывавшему дворцовую площадь. Они горели в глубине стекавшихся к площади городских кварталов. И тут мы узнали, кому же они принадлежат.

Из, казавшейся осязаемой, темноты дверного проёма ближайшего храма, на нас кинулся здоровенный лохматый пёс. Хотя это и могло показаться странным, не должна же вроде домашняя собака не облаяв, предварительно, незваных гостей, прямо сразу пытаться вцепиться в горло. Но рассуждать было совершенно некогда, это была реальная и страшная опасность, быть разорванными одичавшими дворовыми псами, нашедшими себе приют среди руин таинственного города.

Первого приблизившегося волкодава я встретил быстрым и сильным тычком конца палки прямо в раскрытую пасть. Пёс, с пробитым затылком, покатился под ноги своих сородичей, успев заскулить, но быстро испустил дух, захлёбываясь кровью, хлеставшей из разорванного горла. Я же, вырвав посох вместе с собачьими челюстями из головы животного, обрушил его на следующего нападавшего, снеся половину черепа, вместе с верхней челюстью. И собака, без головы, но с остатками нижней челюсти и торчащими в разные стороны зубами, бросилась назад, в гущу своей дикой стаи, распугивая волкодавов.

Эллен тоже удалось с ходу оглушить троих и наповал убить четверых больших псин, жалобное завывание которых, казалось, несколько отрезвило всех оставшихся. Во всяком случае, уцелевшая стая начала отступать с глухим рычанием, пока, наконец, не скрылась в своих убежищах.

О дальнейшем отдыхе уже не могло быть и речи, спасибо и за то, что большая часть ночи прошла спокойно. Поэтому, немного отдышавшись, мы, определив для себя, что далее оставаться здесь нам, не имеет смысла, начали приготовления для продолжения вынужденного путешествия.

Побродив по саду взад – вперёд, мы определились, наконец, с приблизительной схемой нашей дальнейшей кампании, ставшей нежданно-негаданно, жутким квестом по экстремальному выживанию. Но это была всего лишь часть дальнейшей истории.

Глава седьмая

«Переправа»

Окончательно для себя решив переправиться через реку на плоту, мы немедля отправились в ближайший лесок в поисках подходящего материала для его строительства.

В ход пошли сухие стволы поваленных ураганами деревьев и лианы в качестве веревок. И, хотя строительных инструментов у нас не было, всё же дело спорилось.

Надо сказать, что я за годы службы в совершенстве освоил многие приёмы выживания, строительства различных укреплений и наведения переправ, однако некоторые особенности природы этой страны меня откровенно озадачивали. Мне казались странными огромные пахучие цветы, которые привлекали к себе внимание лишь запахом и чудесными переливами лепестков. Но готовые сожрать тебя живьём, как только твой нос погрузится в их пушистые тычинки, чтобы вдохнуть пьянящий аромат пыльцы. Моментально твоя голова окажется в их разверзшейся пасти, и мозги будут высосаны в цветочный зоб. Мне были непонятны пульсирующие корни деревьев, я недоумевал, откуда внутри тебя вдруг ни с чего нарастало чувство панического ужаса, хотя и бояться – то вроде было нечего, по крайней мере, глазами ничего страшного не было видно.

Кругом летали здоровенные ящеры и довольно большие жирные мухи, готовые сесть на тебя в любую минуту и обдать желудочным соком, а потом высосать твой глаз, если только ты предоставишь им такую возможность. А размер жала у звенящих в воздухе комаров напоминал пожарный брандспойт.

Строительство продолжалось до самой темноты и, наконец, мы уставшие, но довольные присели отдохнуть. Только мы взглянули друг на друга, как я понял, что ночь надвигается быстрее, чем можно было ожидать. Но уже некогда было обдумывать, где бы мы могли переждать это чудесное явление природы. Мы тут же, на плоту, упали в объятия друг друга. Затем вместе освобождали от одежды все тайные местечки Эллен, те самые, о которых знали только мы двое. А я тем временем любовался ею в лучах заходящего солнца. А разве чей-нибудь взор не привлекли бы мягкие, влажные губки, не умеющие разговаривать, но дарящие наслаждение, облюбовавшие себе уютное местечко между стройных загорелых ног?

В это время я поймал себя на мысли, что домой я уже точно не хочу, а наоборот имею все шансы испытать новое приключение, и на любовном фронте в том числе. Эллен шагнула мне навстречу, вся дрожа от нетерпеливого желания и уткнулась носом в моё плечо, я жадно вдохнул аромат её волос, затем взял её голову в свои ладони и мы слились в жарком поцелуе.

Незаметно для себя мы оказались на голых шершавых бревнах плота, я опять жаждал её теплого сладенького тела, она подставляла мне груди для поцелуев, заглатывала мой член теребила мошонку и вообще ни в чем мне не отказывала.

Очередная ночь, подсвечиваемая холодным светом луны и далёких искорок звёзд, прошла относительно покойно. В мрачном угрюмом лесу раздавались хриплые вздохи, словно лешие собрались на весёлый пикничок и потом рыгали, обпившись болотной жижи и болея с похмелья. Собаки, так напугавшие нас в первую ночь, больше ни разу не появились и лишь откуда-то издали напоминали о себе заунывным воем. Для острастки, я ещё днём выломал несколько жердин и полукругом поставил их вокруг нашего лагеря на некотором отдалении, повесив на них холодные трупы убитых нами прошлой ночью собак.

Утром мы ещё раз проверили плот, выломали несколько крепких бамбуковых шестов и, спустив плот на воду, устроившись посередине плота, оттолкнулись от берега. Мы погнали наш плот через реку, за которой начиналась чудесная равнина, кое-где покрытая весёлыми рощами и вся освещённая игривым ласковым солнцем. Мы медленно гребли шестами или отталкивались, пока было мелко. Река оказалась глубокой, шесты в итоге перестали доставать до дна. Всё шло прекрасно, пока плот не приблизился к середине реки. Здесь течение, оказавшееся намного быстрее, подхватило и быстро понесло плот. Шестами уже нельзя было оттолкнуться, пришлось грести как вёслами, налегая на них с нешуточной силой, чтобы хоть как-то заставит плот пересечь бурный фарватер. Мы растерянно посмотрели друг на друга, не понимая, откуда на середине, казавшейся спокойной реки, такое быстрое течение.

– Очень скверно! – сказала Эллен.– Река может унести нас туда, куда нам совсем не требуется.

– Нет, мы выберемся! – вскричал я и налёг на шест.

К несчастью в этом месте была илистая отмель, и шест глубоко вонзился в неё. Я не успел ни чего сообразить, или выпустить шест из рук, как остался висеть на нём, а плот несло по течению, и через мгновение я потерял его из виду. Висеть посередине реки без опоры под ногами было выше моих сил, однако последние меня ещё не покинули, и я стал лихорадочно соображать, что делать дальше, прикидывая, как выбраться из очередной передряги. Но на то я и специалист по выживанию.

Положение, конечно, отчаянное, особенно если учесть, что посередине реки течение, которое может занести чёрт знает куда, а где-то у берега вполне может поджидать страшная рыба – хищница. Эллен тоже неизвестно куда уплыла, если она выберется, то пойдёт назад вдоль берега. Но до этого ещё надо дожить. Хотя я любил приключения и не боялся трудностей, но к таким сюрпризам обычно никогда не бываешь готов на все сто.

Тем временем плот несло течением вниз, и Эллен решилась лезть в воду, которая была очень теплой, но таила в себе множество опасностей.

Тут вдруг она почувствовала, что шест достает дно, и изо всех сил стала толкать плот к берегу. После больших усилий совершенно измученная Эллен наконец достигла берега довольно далеко от того места, где собственно, началась переправа. Она, тут же слив из обуви воду и выжав одежду, отправилась туда, где я остался на шесте. Она пошла берегом против течения реки и брела довольно долго, заплетаясь ногами в стелющейся траве и камышах. При этом, даже ни на минуту не присев для отдыха.

Вдруг она завопила что есть мочи. Она увидела меня. А дело развивалось не лучшим образом. Когда я остался на шесте посреди реки, я первым делом зафиксировался на нём с помощью остатков парусины, которые были обмотаны вокруг пояса. Таким образом, я очутился как бы в гамаке и на некоторое время дал отдых рукам, сидя на скрещенных наподобие парашютных строп ремнях и болтая ногами, размышляя о вечном. Я уже было решил просто немного отдохнуть, потом бросится в воду и рывком плыть до берега, наискосок, чтобы течение меня немного разгоняло. Я сидел, дышал воздухом, шест болтался из стороны в сторону, поскольку явно не был насчитан на мой вес, но пока меня держал. Постепенно он начал потрескивать, по нему пробежала одна трещина, затем ещё и ещё. Шест начал клониться к воде и вот я уже по щиколотку погрузился в реку.

Внезапно на воде мелькнула большая черная тень, и на меня спикировало страшное кожистое существо с огромными когтями и здоровенным клювом с острыми зубами, похожее на дракона, только с одной головой. Это был, какой-то доисторический летающий ящер.

Вспомнив картинки из учебника биологии, я решил, что это точно птеродактиль. Пугаться, уже не было времени, иначе я бы навалил полные штаны. Хищник вцепился мне в спину и плечи своими когтистыми лапами и взмахнул крыльями. Я заорал от боли и крепче вцепился в шест, но он треснул от непосильной нагрузки и у меня в руках остался только расщепленный конец с острыми краями. Я не мог пошевелиться, но почему-то не бросил остатки шеста.

Птеродактилю вдруг захотелось по – нужде и он нагадил мне на голову. Остатки вонючего дерьма, похожего на коровье по консистенции и на собачье по аромату, стекали по голове и шее. Это была плохая новость, на меня так ещё никто никогда не гадил, зато была и новость веселее – я всё ещё жив и это, согласитесь, несколько радовало. Выплюнув куски помёта, попавшего в рот и кое-как протерев глаза, я стал озираться.

Мы летели очень низко, и я, временами, волочился ногами по воде. Из воды стали показываться морды огромных зубастых рыб, но птеродактиль дыхнул на них огненной струёй, чем несколько отбил охоту отобрать его добычу. Оказывается, он может и огонь метать, этого я не знал. Надо будет опасаться.

Однако мы постепенно стали набирать высоту, и, достигнув берега, полетели вдоль него в сторону далёких гор. Я едва перевел дух и, выбрав место с более нежной кожей на животе птеродактиля в районе гигантского члена, похожего на поросячий, со всей мочи всадил туда остаток шеста.

Зверь заклекотал и попытался клюнуть меня в голову, но я кое-как увернулся и удар его клюва пришелся вскользь по плечу. На меня потоком хлынула горячая липкая кровь, застилая глаза, но я, выдернув палку из птичьего брюха, ещё и ещё всадил её в то же место, при этом постоянно поворачивая. Мои удары приходились на район его органов размножения, шкура лопнула, и из разверзшихся дыр свисали нежные большие семенники. Со всей дури я всадил импровизированное копьё в один из них. Жгутиковые, в обилии запасённые летающей тварью для последующего размножения, потоком хлынули вниз, шлёпая по моей спине хвостиками.

Ящер заклекотал ещё громче и стал ослаблять хватку. Поэтому теперь уже мне пришлось схватить его за когтистую шершавую лапу свободной рукой, поскольку он собирался меня отпустить. А внизу кое-где, между прочим, виднелись большие острые скалы. Мы пошли на снижение, видно было, что ящер здорово ослаб, и нужно было продержаться ещё чуть-чуть, потому что высота, на которой мы находились, была ещё очень большой.

Ветер зашумел в ушах, превращаясь в свист. В это время я увидел Эллен которая бросилась за нами, решив, видимо, что это я истекаю кровью. Настолько много крови лилось на землю, оставляя за нами широкий след. Эллен, безусловно, тут же отстала, не могла же она пешком опередить летящего ящера.

Хищник тем временем стал заваливаться набок, похоже, что он потерял очень много крови. Высота была уже около полутора метров до моих ног, и я разжал руку, которой держался за лапу.

Перекувырнувшись пару раз при приземлении я кое-как встал на ноги и огляделся. Птеродактиль упал метрах в двадцати впереди и конвульсивно помахивал одним крылом. Вдалеке я увидел фигурку Эллен, бежавшую в мою сторону, и сам отправился ей навстречу едва волоча ватные ноги. Мы обнялись и без сил опустились в густую невысокую траву, в изобилии покрывавшую всё вокруг. В этот раз нам было уже не до секса, и мы, несмотря на все прочие опасности и вновь подступающий голод, так и уснули в душистой мягкой траве и проспали до самого вечера.

Тут только, засыпая, я вспомнил, что в принципе, мог бы воспользоваться и ножом, но он висел у меня на поясе, а дотянуться до него я бы просто не смог, находясь в объятиях летающего монстра.

Сквозь сон я явственно ощущал дыхание и пульсацию Вселенной, свои космические путешествия и военные операции. Я просматривал очередную порцию своих обычных видений, к которым привык с самого детства.

***

В один из дней, когда наш звездолёт подлетал к отдалённой системе планет Ригель-Регул, произошло некоторое странное происшествие, которое надолго врезалось в память, как одна из самых неудачных и бессмысленных военных операций межгалактического флота.

После нашей высадки на испепелённую гравитационным оружием одинокую планету, наша десантная группа должна была исследовать мрачную пустыню на северном полюсе, над которой постоянно бушевали песчаные бури. Было предположение, что бури, которые засекала электроника, вовсе были не продолжением движения воздушных масс, а вызывались искусственно.

Следовательно, продолжая логическую цепочку – искусственную бурю, могли вызвать искусственные ионосферные установки, передающие возмущение на определённые слои атмосферы с различной магнитудой. А искусственные установки, стало быть, были созданы людьми. На крайний случай гуманоидами, либо на самый худой случай негуманоидами. Но никак не зависели от жизнедеятельности самой планеты.

Планетоходы, которые мы использовали для передвижения, доставили нас почти в сердце пустыни, но из-за чрезвычайно сложного, каменистого рельефа местности, идти далее они не могли, рискуя навсегда остаться на острых камнях с угробленной ходовой частью и распоротыми днищами. Решено было отправить пешую разведку, куда добровольцем вызвался и я.

Надев скафандр, и накинув на плечи рюкзак с радиобликерными метками, я, отрегулировав подачу меток на расстояние видимости в десять метров, шагнул в туманную пелену. Метки представляли из себя хорошо видимые человеческому глазу штанги, которые в назначенном интервале выпадали из специального контейнера в рюкзаке и просто втыкались в грунт позади десантника. Если на штангу падал луч обычного света, ультрафиолетового, или инфракрасного излучения, то она светилась особым образом, давая поток обратного света в видимом человеческому глазу диапазоне. Помимо этого, с точностью до десятка сантиметров, показывала своё место нахождения по радиоволнам на всех частотах, с помощью микроизлучателя радиосигналов. Это всё было нужно для ориентирования в тумане, песчаных пылевых бурях, ночью, в незнакомой местности и так далее.

Шёл я уже достаточно долго, держа наперевес ручной излучатель, однако пелена песка становилась всё гуще и, оглянувшись назад, я с трудом разглядел последнюю метку. Оказалось, что десяти метров было, в общем-то, маловато, разве что держать направление по компасу, либо по приборам навигации, причём не до основной базы, а до последней метки.

Но компас здесь выделывал всяческие пируэты, как и на других планетах со слабым магнитным полем, да ещё в полярных широтах. Ну а навигация отсутствовала в принципе, поскольку бестолковым занятием с точки зрения экономической целесообразности было бы размещение на стационарных орбитах космической группировки спутников связи, за исключением военных.

Меток осталось примерно на километр, и я просто шёл вперёд, не чувствуя особой усталости и какого-то беспокойства. Пелена песка, кружащегося вокруг микроскопическими частицами, только сгущалась, и мне казалось, что я вот-вот должен был упереться в какую-то невидимую сейчас стену.

Но пелена песка была однообразной, лишь становилось темнее. Настолько буря была сильной. Поэтому я, просто идя по-прямой, стал наблюдать за необычным поведением песчинок, которые ударялись в забрало шлема и ссыпались вниз неровными струйками.

На какое-то время буря сделала передышку, и слабые потоки света из пучины космоса долетели, наконец, и до самого сердца безжизненной пустыни, осветив окружающий ландшафт. Собственно, в холмах песка я ничего необычного не находил, а вот то, из чего они состояли…

По стеклу шлема моего скафандра к ногам падали… нет, не песчинки, как мне показалось было в начале, а самые настоящие нанороботы, выполненные по типу Y-хромосом цепей ДНК. То есть просто робот с тремя ногами, конечности которого, будучи не соединёнными с аналогичными узлами его коллег могли разве что дрыгаться в разные стороны. Но когда ножки одного робота соединялись с ножками другого, тогда образовывалась некая силовая пара, и, будучи неоднократно соединённая с такими же роботами, уже представляла из себя вихревое облако. Наделённое своим сознанием, к стати.

Собственно, то, что мы и видели на экранах мониторов своих кораблей и видел я, пока шёл по пустыне. Вместо песчинок, под ногами в большом количестве кучами гонимого ветром песка лежали эти самые роботы. А те, которые кружились в причудливом танце в потоках магнитосферных полей, были уже некой системой, которая обладала своим интеллектом и самосознанием.

Как только до меня это дошло, я даже остановился от волнения как вкопанный, и тут же в безумный танец песчинок вкралось какое-то магнитное возмущение. Вместо того чтобы без устали атаковать серебристый материал моего скафандра и полировать его бесчисленным множеством механических частиц, облако роботов-песчинок стало образовывать некую пространственную форму, напоминающую человека.

Я бы мог предположить, что стая песчинок копирует форму, которая случайным образом оказалась в их поле зрения. Но роботы копировали мою фигуру, причём делали они это вокруг меня и несколько большим размером. А на скафандр они не обращали ровным счётом никакого внимания.

Я ещё раз удивился, когда сообразил, что как раз такого размера должен был быть мой энергетический двойник, который как раз больше физического тела именно на столько, насколько больше были места уплотнений песчинок, показывающие контуры моего энергетического двойника.

Для проверки своей догадки я попробовал улыбнуться и песчинки тут же повторили моё движение, облепив лицо эфирного тела. Значит, они чувствуют не присутствие тела, а энергию, а раз так, то не известно ещё, какие действия они могут предпринять, почуяв, что я припёрся к ним с не совсем дружелюбными намерениями.

Вернее я-то, пока топал добрых полторы мили, не думал ни о чём плохом и коварном, а вот что же с моими товарищами? Я попробовал выйти на связь, но даже радиометки, находившиеся в рюкзаке, не откликались, не говоря о других разведчиках и базе. Хотя на базе радиопередатчик это вам не игрушечная рация. Это целая разветвлённая сеть радиолокаторов. Значит, наличие некоего магнитного поля, которое создаёт большое количество этих милых созданий, просто экранирует прохождение радиоволн.

В принципе, дальше идти было не зачем, задание выполнено, поэтому я повернул назад и с трудом в сгустившемся облаке разглядел последнюю метку, блеснувшую мне своим светящимся хвостом. Я ей даже обрадовался, как старой знакомой.

Но как только в сознании промелькнула мысль, что целью миссии меня и товарищей было определить наличие и структуру опасности, так стало понятным и беспокойство песчинок, которые облепили моего энергетического двойника. В самом деле, мало ли что у людей на уме. Мысленно представив небольшой взрыв от ручной гранаты, на расстоянии броска, я тут же получил мощный энергетический удар, от которого упал на четвереньки, настолько ноги ослабли и перестали меня нести.

Граната, которая в действительности до этого находилась на поясе, куда-то бесследно исчезла. А ведь ко мне никто не прикасался, обмен энергиями произошёл вне физического тела. А тело почувствовало воздействие. Получается, что я вышел в астрал и «засветился» там своими грязными мыслишками, направленными на уничтожение популяции роботов. Вот и получил по заслугам – не смертельно, конечно, зато весьма действенно.

Собравшись с силами и отключив внутренний диалог, я поднялся и, стараясь не «фонить» в тонких полях, направился на отблески радиобликерной метки. До метки я дошёл вполне спокойно и, выбрав направление, последовательно пошёл ко второй, третьей, четвёртой…

Я не считал количество меток, и просто шёл от предыдущей к следующей, втаптывая в общую кучу всё новых роботов, которые миллионами песчинок уже успели замести мои старые следы. Но дойдя до начальной точки своего путешествия, и бросив взгляд на последнюю метку, я не увидел нашей базы. Десантного бота, который должен был мирно покачиваться на мягких шасси, вцепившись в грунт металлическими когтями.

Отсчитав от метки, принятой мною за центр, пятьдесят шагов, я начал медленную циркуляцию, стараясь соединить по кругу начальную и конечную точки своих поисков, опасаясь не заплутать в песчаном тумане. Наконец, когда я расширил границы поисков до двухсот пятидесяти шагов, на моём пути попалась лапа нашего бота, торчащая из песка… Ступоходы, словно руки утопающего хватались, казалось, за воздух.

***

Но тут я почувствовал свежее дыхание утреннего ветерка и, решив, что в космической пустыне, куда выходило моё сознание во время сна, ветерка быть не могло в принципе, в особенности свежего, я открыл глаза. Действительно, на той планете ветром магнитных полей колыхало только нанороботов, а атмосферных движений не наблюдалось. А здесь, где мы с Эллен волею случая оказались в одной упряжке, свежего ветра было сколько угодно. Где-то на востоке занималась заря нового дня, которая, по нашим предположениям, должна была принести нам новые страдания, или избавить, наконец, от этого странного наваждения.