Подлинная свобода

– Вот на стул положи, – ответил помощник дежурного.

Дежурный, наблюдавший за этим, отложив газету в сторону, спросил:

– Ты где всё это взял? Ларёк, что ли выставил? Или чью-то хату бомбанул?

– Нет, командир. Заработал, – гордо ответил Владимир.

– Ладно, не буду больше тебе вопросов задавать – наверное, мне лучше не знать, где и как ты это заработал.

– Так это Людкина соседка дала за то, что я ей дрова переколол все.

– Молодец! Так глядишь, исправишься и нормальным человеком станешь.

– Командир, мне бы с Веркой поговорить с глазу на глаз, – обратился Владимир к сержанту.

– А гостиницу вам не снять? – резко ответил сержант.

– Ну, тогда хотя бы передай ей, что я буду её ждать.

– Она тебя слышит. Она вон там, – Алексей указал пальцем на оконце в двери камеры, в котором торчала голова девушки.

– Верка, я на тебя заяву писать не буду! Ты пока сидеть будешь, я всё починю, что ты ночью накуролесила.

– Пошёл ты на хрен! – ответил женский голос из камеры.

– Зря ты так! – в голосе Владимира звучали нотки обиды. – Я же от души. Я жить с тобой хочу.

– Я тебе сказала – пошёл ты на хрен. Жить он со мной хочет. Ты ничего не забыл? Меня спросить, например – чего я хочу!?

– Вер, я ведь серьёзно, – Владимир опустил голову.

– Командир, уведи его, чтобы глаза мои его не видели! – обратилась к сержанту девушка.

– Не надо командир, я сам уйду, – сказал Владимир, повернувшись к выходу.

– Вот и давай! … Летящей походкой бежал ты за водкой, и скрылся из глаз под машиной КамАЗ! – пропела хриплым голосом девушка на мотив известной пенсии Юрия Антонова.

– Верка, я всё равно тебя ждать буду! – крикнул Владимир с порога.

– Жди! Все равно я уеду отсюда к чертовой матери!

– Ладно, пошёл я. Командир передашь ей тот пакет, когда ещё её там покормят, – сказал Владимир и, получив утвердительный ответ, вышел за дверь и пошёл куда-то по улице, понуро опустив голову и плечи.

Алексей, договорившись с дежурным, что после суда он сразу пойдет домой, разоружился, затем, выйдя из комнаты хранения оружия, собрал все необходимые документы, разложил их по порядку, сколол их степлером и положил в папку. Почистив обувь, он посмотрел на часы и решил, что настало время ехать в суд.

Вероника стояла, посреди зала суда, в резиновых тапках на босую ногу и длинной футболке с чёрным пятном на животе. Судья, отложив бумаги в сторону, пристально посмотрел на стоявшую перед ним девушку. Поправив свои очки, судья спросил:

– Вероника, скажите, а что-то поприличнее Вы могли одеть?

– А зачем? – недоумевала Вероника.

– Вероника, скажите, Вы считаете это нормальным – предстать перед судом в таком виде?

– А в каком виде меня поймали, в таком я перед Вами и предстала!

– Ах, да! О чём это я!? А что, собственно говоря, произошло? Что Вы можете пояснить по существу рассматриваемого дела?

– А там все написано! Они весь день писали и полночи. Старались, как только могли. Всем отделением, – девушка кивнула головой в сторону лавочки, на которой сидел сержант милиции.

– Ну, что же, я почитал. Вот написано: «ругалась грубой нецензурной бранью, размахивала руками». Это правда?

– Правда.

– Вот, Ваше объяснение: «я выпила 0,7 литра спирта, после чего пошла в отделение милиции ругаться с участковым». Сколько – сколько ты выпила? – спросил ошеломленный таким объяснением судья.

– Банку, семьсотграммовую.

– Спирта?

– Спирта.

– Разбавленного?

– Зачем его разбавлять-то?

– Однако! Не каждый мужчина такое осилит! – искренне удивился судья.

– Да, чего там… – без тени смущения ответила Вероника.

– И что ты после этого делала?

– Ну, там же написано: «пошла в отделение милиции».

– Зачем?

– С участковым ругаться!

– Чем тебе участковый не угодил?

– Да он гад мне житья не даёт.

– Ну, что же – мне всё ясно. Пятнадцать суток! Сержант, уводите её. Через полчаса зайдёте к моему секретарю, заберёте постановление.

Выйдя из здания суда, сержант открыл дверь собачника и жестом дал понять девушке, что ей надлежит туда сесть. Девушка, сделав несколько шагов, остановилась и, повернувшись к сержанту, спросила:

– Командир, можно мне ехать не в этом скотиннике, или как его там – собачнике?