Брат и Брат 2

На экране сменялись живописные кадры африканских пейзажей – негры в камуфляжах с автоматами на корабле, порт, заросли, военные в джипах. Катаев с удивлением внимал информации.

Диктор продолжал:

– Ситуация осложнена тем, что в Сомали нет Российского посольства и переговоры по телефону ведёт российский консул из Эфиопии. Два дня назад экипажу позволили позвонить домой. Наши моряки держатся хорошо и ждут разрешения конфликта между местной мафией и фирмой-владельцем сухогруза. Как всегда, крайним оказался экипаж.

– Ты бы, дядя, вон, чем занимался, – ехидно произнёс Павлик, кивая на экран телевизора. – Прямыми обязанностями. Нас уже и дикари не уважают.

– Точно. Не уважают, и давно, – согласился Катаев…

«»»»

…Синяя с перламутром «Лада-приора» вошла в парковочный ряд легковых автомобилей перед зданием центрального офиса управления ФСБ. У своей белой «Хюндай-сонаты» томилась в задумчивости, секретница Андреева.

–Алекс, ты всегда в другой ряд ставила, – крикнул ей с улыбкой Катаев, выходя из своей «приоры».

–Никита, я тебя поджидаю.

–Меня? – Катаев удивился. До этого Андреева к нему персонального интереса не питала.

Заинтригованный, он быстро включил центральный замок и повернулся к Александре с американской улыбкой.

–Никита, мне всегда не нравились твои машины, – заявила с сомнением Александра. И пояснила, убравшему улыбку Никите. – Сначала битая «девяносто девятая», теперь «приора». На иномарку мощи не хватило? Не смог призанять? Никита, объясни!

–Я поборник российского автопрома!

–Смешно!

–А мне нет! – Никита собирался насупиться в обиде. Что она, поджидала его, чтобы поёрничать над машиной? А чем плоха «приора»? Она лидер продаж в России в этом году!

–Меня к себе требует твой непосредственный босс, – вдруг совершенно чужим, холодным голосом, сказала Александра.

–Да? Вот теперь и я по-настоящему удивлён.

Александра пожала плечами.

Катаев вспомнил «вечных капитанов», работавших под началом Андреевой – Купчика и Загина.

–Где твои архаровцы? Давно не пересекался с ними.

–Мои архаровцы отдыхают после героических дел – один в отпуске, другой в госпитале после ранения.

–Загин? Надо к нему заскочить, забросить апельсинчиков.

–Сделай доброе дело, –хмыкнула Александра. – У него жуткая аллергия на цитрусовые. Пусть почешется, как следует. Так вот, прихожу сегодня на планёрку, наш генерал Харченко, без объяснений, велел шпарить в командировку, в ваше оперативно-тактическое отделение. Спросила: «Зачем?». Говорит: генерал Туруханов объяснит. Ты в курсе?

–Нет.

–Странно. Ну, пойдем. А, может, ты темнишь? А? Жук!

–Какая мне корысть? И не какой я не жук! Я хороший!

–Что-то затевают наши «шишки». Вот здесь как-то неспокойно, – Александра показала на свою грудь. – Зябко как-то.

–Помассировать?

–Никита, прекрати! Это гадко!

–Погода такая.

–Это не погода такая, это ты такой!

На входе оба засветили удостоверения перед дежурным.

–Майор Андреева, майор Катаев, вас ждут в зале совещаний. Генерал Туруханов уже дважды спрашивал.

Катаев с Андреевой переглянулись – ещё интереснее.

Минуя широкий вестибюль, повернули в коридор направо, здесь же, на первом этаже. В просторном зале для совещаний, вокруг длинного овального стола, сидели задумчивые начальники – генерал Туруханов от оперативно-тактического отделения, ещё двое солидных, которых Александра и Катаев не знали, а также директор всей ФСБ и пузатый дядька из МИДа. Туруханов кивком велел сотрудникам присесть с краю.

–Вопрос чисто политический – надо забрать их и всё, – дядька из МИДа бросил авторучку на лист бумаги для заметок и удовлетворенно откинулся на спинку кожаного кресла. Для него вопрос был решённым. Кресло прогнулось, издав жалобный скрип.

–Вопрос: как? – мягко произнёс директор ФСБ, немного сутулясь и глядя в стол перед собой.

–Нужно сделать чисто. Мы заявим громогласно о своей решительности! – сказал дядька из МИДа. – Сами понимаете – никаких потерь!

Туруханов обернулся к Катаеву.

–Понял?

Катаев ничего не понял, но бодро кивнул головой.

Начальники как-то сразу, всем скопом, поднялись из кресел, и пошли вон из зала. Туруханов провожал. Катаеву и Андреевой он взмахом руки велел сидеть на местах.

Вернувшись в зал, Туруханов хитро усмехнулся:

–Теперь с вами поговорим.

–Товарищ генерал, – открыл рот Катаев.

–Молчать, Катаев. Имей терпение. Слышал, что говорили – никаких потерь! – генерал уселся на своё место, сцепил руки в замок. – А дело затеялось большое. Слышали про Сомали? Информацию передали по «Новостям» только сейчас для чего? Ведь моряки в заложниках у бандитов не первый месяц томятся. Политика. Кое-кто начинает забывать о статусе России. А Россия, милые мои, несмотря на потери территорий, людских ресурсов, экономические передряги, всё-таки, суперстрана. Мировая держава. И миру надо с этим смириться. Расслабиться и принять этот факт, как свершившийся. Понятно? Нужна быстрая, смелая операция по спасению российских граждан. Всё складывается, как нельзя кстати – наши оболдуи с «Обезьяны» томятся у боевиков Бабека, вроде, наши правы и жертвы обыкновенного бандитского произвола…

–А дипломатические каналы? – спросил Катаев.

–Дипломатия дипломатией, но нужна силовая акция. Как вспышка салюта в ночном небе, чтобы привлечь внимание. Малыми силами. Ты, Катаев, возьмешь отряд майора Князева. Андреева с ними уже работала.

Александра пару раз кашлянула, прочистив горло.

–Можно вопрос? Какова моя роль в экспедиции? Я – следователь-секретник.

–На этот раз вы откомандированы из Особого Специального Управления как эксперт. Ваша задача – дать полный отчет действий отряда спасения.

–Почему я должна этим заниматься?

–Не считаю нужным давать ответ.

–Я к тому говорю, что я следователь, и следователь специфический – занимаюсь «необычными» преступлениями и происшествиями на секретных военных и иных объектах. Управление секретных расследований. Я нахожу преступников, я выясняю причины, толкнувшие к преступлению. Какое я имею право оценивать работу специалистов совсем иной сферы – проведение силовых спецопераций?

–Вы уже участвовали в подобных операциях и не единожды.

–Я ловила преступников.

–На месте вам многое станет понятно, товарищ майор.

В буфете управления, купив по стакану сока и по бутерброду с красной рыбой, Катаев и Александра долго сидели, молча жуя и запивая, не обсуждая услышанное, делая выводы про себя – в уме. Александра негодовала – опять Африка. Это уже превращалось в скверную традицию: как командировка в Африку, так ОСУ выделяло «опытного» специалиста Андрееву. Катаев, вообще, не мог прийти в себя от полученного задания: забрасывают за границу, да ещё с таким дерзким требованием – провести военную операцию по вызволению заложников.

Держись, Катаев!

«»»»»

Жара давила. Воздух плавился. Над раскаленной сухой саванной парили грифы. Где-то далеко тявкала гиена. Губы потрескались. Жажда, мучившая так долго, теперь отступила – не хотелось уже ничего – впасть бы в забытьё и умереть.

Разве она знала, выходя замуж за Нельсона, что окажется не женой преуспевающего чернокожего ветеринара, с элитной квартирой в столице страны на берегу моря, а жалкой погонщицей тонкорогих коз. Да, да, она стала пасти коз, когда попала в эту дикую долбаную саванну. Там, во Владивостоке, Нельсон сорил деньгами, дарил цветы и фрукты, шептал картавые, с акцентом, любовные признания, рисовал перспективы, ожидающие на родине – его примут в ведущую ветеринарную клинику страны, он будет лечить собак и кошек состоятельных сомалийцев и вскоре будет владельцем шикарной квартиры на побережье. Его будут звать «господин доктор». И Лидка купилась. Голова шла кругом – она будет жить далеко-далеко, в жаркой Африке, а чёрный-чёрный губастый негр будет её мужем, и она родит ему чёрных детей. Или мулатов. Здорово!

Но действительность враз похоронила её надежды. Когда счастливая миссис Эйшен, преданно держа мужа за руку, сошла с автобуса у дикого дерева, тоска и смутная тревога стеснили её грудь. Но Нельсон просиял от радости – под диким деревом ютилась глинобитная, крытая соломой, хибара без входной двери и окон. Вокруг тлеющего костерка сидели обнаженные (в одних набедренных повязках) дикие люди. Там был пожилой брюхатый мужчина на тонких ножках, старуха с усохшей грудью, парень с копьём, молодая смешливая женщина, видимо, его жена, и с десяток подростков от десяти до пятнадцати лет – мальчиков и девочек.

Это была семья Нельсона. Пожилой мужик – его отец, старуха – его бабка. Мать Нельсона, пока он учился во Владивостоке, затоптал носорог.

Сначала Лидка не поверила – эта убогость и есть родные пенаты ее великолепного супруга? Это шутка?

Но нет, всё оказалось ужасной правдой. Увидев Нельсона, дикари возликовали и бросились обнимать его. Нельсон представил Лидку:

–Моя жена.

Её разглядывали, словно инопланетянку.

Первым опомнился отец – он наорал на семью, и те принялись за дело: в еле тлевшее кострище навалили сухих веток, и огонь запылал, несколько девчонок пригнали из-за колючих зарослей большое стадо коз ( очень большое – голов пятьдесят), одну козу зарезали и стали жарить мясо.

Пока женщины готовили пищу, отец Нельсона похвалялся перед женой сына своим «богатством», уверяя Лидку, что белая женщина принесёт их роду удачу. Лидке велели раздеться – надо соблюдать обычаи и принять участие в празднестве. Она выполнила повеление пожилого дикаря, чуть не плача. Она не дикарка, чтобы сидеть в набедренной повязке, с голыми грудями и есть не прожаренное жесткое мясо. Но Нельсон был рад, что вернулся домой. Он целовал Лидку в щеку и говорил, говорил, говорил с родными на чужом, незнакомом Лидке языке. Она жалась к мужу, чувствуя жадные взгляды его отца на своих грудях, и думала, что завтра, самое позднее – послезавтра, они уедут из этого дикого ада в город и заживут счастливо, как планировали.

Лидка ела мясо, подростки, с воплями и гиканьем, прыгали с копьями вокруг костра в её честь, а отец Нельсона, сидя рядом с Лидком на корточках, что-то говорил ей, и Лидке приходилось вежливо кивать головой, хотя она не знала, что говорил дикарь, а Нельсон не переводил.

Потом она увидела, что у дикаря вылез напрягшийся член из под повязки. Лидка в ужасе воззрилась на Нельсона. Слова мужа повергли её в шок:

–Иди с ним в хижину и утоли его желание.

–Нельсон, ты с ума сошел!

–Делай, что говорю! Здесь надо жить по законам и обычаям рода!

Ошалевшая, Лидка, словно в гипнотическом трансе, покорно вошла вслед за пожилым дикарём в глинобитную тёмную хижину, он сорвал с неё повязку и повалил на жесткую подстилку из соломы. Ей было больно, страшно и обидно. А дикарь был неутомим. Он пользовал её долго, очень долго. Она видела в дверной проем, как сгустилась ночная тьма, высыпали звёзды на небе, огонь костра стал ярким. Всё семейство сидело вокруг очага, ело мясо, слушало рассказы Нельсона, а дикарь всё пыхтел над ней, не ведая усталости. И Лидка смирилась – она подумала, что если здесь так принято, что отец «шурует» невестку в первую брачную ночь, ей уже ничего не изменить.

Под конец отец Нельсона слез с Лидки и улегся с ней рядом, собираясь спать. Она хотела выйти к мужу, но грубый окрик заставил её остаться на месте. Так она и уснула.

Утром её разбудил не поцелуй Нельсона, а неутомимый член его отца.

Так медовый месяц с возлюбленным оказался заменен бесчисленными соитиями с пожилым дикарем. Нельсон все дни лежал под деревом и спал, иногда уходя на охоту. Лидка устроила ему истерику: где обещанная клиника и весёлая жизнь?

–Отец не отпускает в город. Будем жить здесь.

–Я выходила замуж за тебя, а не за твоего отца! Я не хочу так жить!

–Придётся!

Вне себя от бессильной злобы, Лидка пошла к отцу Нельсона, опустилась на колени и, чтобы досадить Нельсону, ухватила рукой, в миг набухший, член дикаря и взяла его в рот. Прежде её не принуждали к минету, пусть же Нельсон увидит, раз он отдал её отцу, то и ласку ртом тот поимеет в первую очередь. Но пожилой дикарь заорал, бешено негодуя, оттолкнул Лидку. Его некрасивое лицо исказило злоба. Он чуть не ударил её.

Спокойный Нельсон пояснил:

–Никогда не бери в рот мужской член! Это запрещают наши боги! Лоно – для любви, рот – для приёма пищи!

Лидка, трясясь бессильной злобой, крикнула:

–Мне ваши боги не указ! Бойтесь их сами. А я …. Вашу мать, гражданка России и не позволю себя унижать! Дикари хреновы!

Но её бунт ничего не изменил – Нельсон по-прежнему не жил с ней плотской жизнью, переложив на плечи отца эту тяжелую обязанность.

Через месяц у Лидки случилась задержка месячных – она поняла, что беременна. Всё семейство сразу выявило её тайну. Больше отец не пользовал её в хижине, он говорил ей добрые слова, но спал теперь с женой младшего сына. Лидке показалось это очень странным – где это видано, чтобы отец брал на себя самую важную семейную обязанность сыновей? И ещё было неуютно спать на голой земле, под открытым небом.

На вторую ночь Нельсон попытался приласкаться к жене – Лидка пнула его в пах.

–Не смей касаться меня! Ничтожество!

Нельсон был жалок. Он всю ночь сидел подле Лидки и говорил, что его отец настоящий тиран и что он в полной его воле. Их малочисленный народ живёт ещё на племенном уровне, и государство считается с этим.

Нельсон рассказал, что однажды, когда у отца было хорошее настроение, он разрешил, чтобы Нельсона отправили учиться на ветеринара – учебу в России оплатило государство (тогда ещё в Сомали был порядок и демократическая власть). Нельсон долго отсутствовал, не оказывал помощь семье, поэтому отец удержал их, чтобы вдоволь натешиться Лидкой.

–Пошел ты! – фыркнула Лидка.

Чмо дикое. Его жену отец месяц барабанил, оплодотворил, а он нюнит, ждёт чего-то. Захочет пожилой козёл – разрешит им уехать в Могадишо, а не захочет – будут всю жизнь прозябать в саванне, подле вонючих коз.

Оказалось, брат Нельсона, Згуга, тоже ждал разрешения отца уехать в Могадишо, но старик держал его с женой подле себя третий год и у них уже был ребенок, но он умер от антисанитарии.

Лидка заплакала – какая она дура, что приехала сюда. Говорил ей отец: не лезь ты в эту Африку, тем более в Сомали. А оказалось всё гораздо гаже – полная дикость, ни письма послать, ни тем более позвонить. Автобус заезжал раз в месяц. Были бы деньги, пешком ушла, добралась до Могадишо, а там… что там? Дура.

Отец Нельсона велел Лидке работать – медовый месяц кончился. Она рано утром уходила с десятком коз подальше от дома и пасла их до темна. Так работала вся семья – женщины и подростки, а отец Нельсона, Згуга и сам Нельсон спали весь знойный день в тени дерева или уходили охотиться на грызунов и ящериц.

На третьем месяце, когда у Лидки обозначился животик, случилось ещё более ужасное – она пасла коз и повстречала двух дикарей с копьями. Они были худые, пузатые и высокие, выше её. Они долго, опешив, наблюдали за Лидкой – белая женщина, в набедренной повязке и с голой грудью, пасёт коз! Дикари кинулись на Лидку. Она отбивалась, она плакала, она говорила, что беременна, она звала на помощь и орала благим матом, но её загнули через поваленное дерево и стали насиловать.

Мальчик Ткага, десятилетний брат Нельсона, периодически прибегавший к Лидке проверить, не растеряла ли она коз, увидев происходящее, щебеча и махая руками, убежал к хижине. Когда, через полчаса, появились отец Нельсона, Згуга и сам Нельсон, насильники, что-то выкрикивая им, припустили бежать. Нельсон и Згуга бросились в погоню, а отец, вместо помощи, вдруг обрушил на Лидку удары своей сучковатой палки. Они решили, что Лидка отдалась чужакам сама.

–За что? За что? Меня изнасиловали!

Но Лидку не слушали. Вернувшись ни с чем, Нельсон и Згуга присоединились к отцу – Лидку били ногами, топтали, плевались, таскали за волосы, пинали во влагалище.

На семейном совете, состоявшимся вечером, Лидку решили выкинуть в саванну на смерть. Она лежала на земле, среди коз, избитая, униженная и плакала. Она вспоминала мать и отца. Она не хотела умирать, умирать ни за что, умирать по прихоти судьбы.

Теперь она сидела, связанная по рукам и ногам, под палящим солнцем и пыталась забыться. Жажда ушла давно. Где-то там, за кустами, сидели её мучители – Згуга и муж Нельсон, охраняли от диких зверей. Он и не Нельсон вовсе оказался, а Бекнга – имя Нельсон ему вписали в паспорт в Могадишо, когда отправляли на учебу в Россию. Почему африканские страны обожают обучать своих олухов в России?

Где-то жужжала муха. Злая, противная муха. И её жужжание становилось всё громче и громче. Видимо, это уже бред. Из облака пыли вынырнул защитного цвета бронетранспортёр и на его броне красовался трехцветный флаг. Полоса белая, полоса синяя, полоса красная. Галлюцинация. Это подсознательная мечта – приедут даже на край света и спасут. Ага, наши приедут, жди!

Лидка мотнула головой, отгоняя видение – привиделось же, посреди Африки российский бронетранспортёр!

Белокожий солдат в российской форме несколько секунд с недоумением смотрел на Лидку, потом вымолвил по-русски, указывая на неё:

–Вот она! Сообщи, мы нашли её!

«»»»»

Эскадренный миноносец «Настойчивый», а следом вертолётоносец «Дерзкий» плюс плавбаза «Астрахань», вошли на рейд порта Могадишо в пятнадцать часов по местному времени; стоял самый зной – пятьдесят пять градусов на солнце, тридцать шесть по Цельсию в тени. На горизонте маячили американские корабли наблюдения «Гуттентот» и «Оклахома».

Недалеко от акватории порта прошёл египетский вертолётоносец «Зулус», тоже пристально наблюдавший за российскими военными кораблями.

Две российские АПЛ успели уже «поиграть» в «прятки-догонялки» с американскими «коллегами», двумя АПЛ «Торнадо», оснащёнными крылатыми ракетами близкого радиуса действия.

–Тесно здесь от друзей из НАТО, – заметил командир «Дерзкого»…

Александра, отирая липкий пот, проклинала судьбу. Мало того, что в Москве натыкали в задницу уколов от всевозможной африканской заразы, так что от болючих шишек сидеть было не возможно, так ещё доставили к месту «спектакля» с приключениями – самолётом привезли к курсировавшей в зоне Мадагаскара группе военных кораблей. Группа состояла из вертолётоносца «Дерзкого», двух крейсеров и двух ударных миноносцев, не считая танкера и плавбаз. На парашютах сбросили экспедицию в море. Их подобрали на борт, и «Дерзкий», в сопровождении миноносца «Настойчивого», сразу взял курс на Могадишо. Плавбаза замыкала шествие российских кораблей.

Высадку десантной группы решили провести немедленно по прибытии в акваторию порта.

На специальных ботах к берегу отправили два бронетранспортёра с командой поиска, всего двадцать пять человек. В первом был Катаев, во втором – майор Андреева. Все были одеты в форму морской пехоты, предназначенной для операций в южных зонах – палевые камуфляжи, головные уборы на выбор – песочного цвета панамы или кепи, очень напоминающие бейсболки.

Перед высадкой территорию порта облетели шесть российских боевых вертолетов.

Больше всего опасались, как бы боевики Бабека, без лишних расспросов, не расшуровали вертолёты из мобильных ракетных комплексов. Но бог миловал. Было тихо, жарко и душно. Бриз с моря нисколько не освежал, воздуха в легких не хватало.

Боты затихли на мели. Из вскрывшегося зева прямо в воду выкатились два бронетранспортёра. Через минуту бронетранспортёры уже были на берегу, резво поднявшись по отлогому склону к асфальтовой площадке, оттуда, по, заранее отработанному маршруту, покатили к зданию портового управления.

План был прост до отвращения – окружить здание, поймать Бабека и заставить его отказаться от блокады «Обезьяны». Он и так хорошо поживился – выгреб из корабельной кассы массу оборотной наличности.

Что Бабек находился в здании портового управления, по сотовому телефону сообщил информатор – даже в этой дыре, среди диких африканцев, ФСБ имела своих информаторов и завербованных агентов.

Непредвиденное началось сразу – не доезжая до здания, бронетранспортёры наткнулись на противотанковые ежи из сваренных рельсов. Из-за ржавого металлического ангара вынеслись восемь армейских джипов, переполненных боевиками Бабека. Сам Бабек, в фуражке, как у Фиделя Кастро, сидел за рулем одного из джипов. Все боевики были вооружены сверх меры: винтовки М-16, автоматы АКМ, гранатомёты РПГ, ручные пулемёты, даже сабли. Катаев, оценив ситуацию, понял, что лучше вступить в переговоры. Он открыл люк и вышел наружу. Андреева и ещё два спецназовца тоже вылезли из второго бронетранспортёра.

Бабек, раскурив сигару, выпрыгнул из джипа и, весело скаля зубы, пошёл навстречу. Его боевики с напряжением ждали дальнейшего.

–Хэлло! – выкрикнул приветствие Бабек с хриплым смехом, очень напомнив знаменитого киношного грузина Мимино. Он и внешне чем-то походил на него.

–Здравствуйте! – скромно отозвался Катаев, сразу остановившись.

–О! Белая леди и красивая! – на чистом русском языке заявил Бабек и протянул Катаеву руку для пожатия.

Удивленный Катаев пожал её – что Бабек говорит по-русски, его не предупредили.

–Здравствуйте, – подошла к ним Александра, тоже протягивая руку для пожатия. – Вы Бабек?

Бандит с показным сладострастием сжал маленькую лапку «Белой леди», источая своей улыбкой весь елей, на который был способен.

–Меня все так зовут… Эль Кадиф. Учился в Воронежском военном училище. Теперь – лидер нашей революции. Как ваш Ленин!

–Ого! В Сомали революция? – сделала удивленное лицо Александра.

В отличие от Катаева, она обрадовалась, что с лидером бандитов наметился контакт – появилась надежда решить проблему с заложниками путем переговоров. Если убедить Кадифа, что он мировой парень, друган и душка, то он (чем черт не шутит!), вдруг, смилостивится, и «Обезьяна» покинет порт.

Бабек-Мимино кипел хриплым весельем:

–Революция? Ё-ё-ё-ё. Ну, мы это так называем! Итак, это ваша спецгруппа? – Бабек потешался. – Сколько вас? Тридцать? Двадцать восемь?

Александра решила быть честной.

–Двадцать пять человек, два бронетранспортёра.

–Назвать численность моих воинов? – спесиво вопросил Бабек.

Александра решила не злить негодяя, отозвалась просто:

–О-о, не стоит! Для нас это не имеет значения.

Почему-то Бабек сразу потемнел, убрав весёлость. Что он понял для себя в этом ответе, сразу стало понятно Никите. Он внутренне напрягся, сжался в пружину, готовый ко всему.

Бабек заговорил, нервное напряжение пробивалось в хрипе голоса:

–Американцев было два батальона. Слышали, что я сделал с ними?

–Это не агрессия, мистер Кадиф, – Александра улыбнулась, как можно мягче. Она уже знала, что она преуспеет в этом деле, потому что злодей вступил в переговоры.

Катаеву не нравилось, что Андреева «стелется» перед наглым бандитом. Он мог резким выпадом обезоружить Бабека, зажать локтем его горло и, приставив пистолет к виску, потребовать, чтобы он перестал кривляться, и велел своим макакам освободить моряков.

Бабек сделал затяжку, напрягая толстые губы, пыхнул едким дымом, красиво стряхнул пепел с сигары.

–Не агрессия? Дайте подумать… А-а, вы приехали спасти свою соотечественницу.

–Соотечественницу?

Катаев и Андреева переглянулись.

–Да, её уличил в неверности муж. Она живет в роду Ожухо под диким деревом. Её приговорили к смерти.

–Вы уверены, что она русская?

–Конечно, русская. У нее российский паспорт. Я сам видел, когда проверял их по приезде.

Александра выразительно посмотрела на Катаева. Тот молчал. Она снова обратилась к Бабеку:

–Мистер Кадиф, вы говорили о казни.

–Да, её морят голодом и жарят на солнце посреди саванны.

–Это законно?

–Какие законы у дикарей? Всё старик Опака. Он угнетает сыновей и живет с невестками. Поговаривают, ваша соотечественница хотела сделать ему минет.

–Фу-у, что вы говорите!

–Кхе-кхе-кхе. Да, это так. А у них – у дикарей, сосать мужской член величайший грех. Опака решил отомстить невестке – подослал к ней двух негодяев из соседнего рода – они изнасиловали её, а он – Опака, обвинил её в прелюбодеянии. Теперь её ждет смерть!

–Душещипательная история, – сурово произнёс Катаев. – Всё это правда?

–Если бы это было не правдой, ваши два бронетранспортёра мы бы уже сожгли, потому что, если вы приехали не за несчастной женщиной, то прибыли за тем же, зачем американцы – наводить свой порядок. А нам чужие порядки не нужны.

–Разве у вас порядок в стране?

–Согласен, порядка мало. Даже беспорядок. Но это наш беспорядок и мы разберёмся в нём сами.

Катаев пожал плечом.

Александра спросила:

–Это далеко – дикое дерево?

–Километров сорок от города.

–Вы дадите провожатых?

–Я могу сам проводить вас. Эй! – Бабек оглянулся на своих, что-то прокричал, и два джипа остались, а остальные шесть умчались восвояси.

Александра тронула Катаева за руку.

–Никита, придётся съездить. Там наша гражданка и она в беде.

–А если это трюк? Если Бабек желает и нас захватить в заложники? Опозоримся на весь мир! Сами сдались.

–Заложницей быть я не собираюсь, – сказала Александра.

–Что так? – усмехнулся Катаев.

–Вас, мужчин, могут бить и оскорблять, а я женщина и познать бурный секс с толпой африканцев желания не имею. Свяжемся с вертолётами, пусть нас прикрывают.

–Вертолёты … плохая идея, – возвращался к ним Бабек от своих людей. –Я-то, пока к вам лоялен, но мой сектор влияния в городе не так велик, а у президентской гвардии, что на уме, сам чёрт не разберёт – собьют. Итак, по машинам! Мы поедем вперёд, вы – следом!

Катаев подумал, что сейчас скрутить Бабека самый подходящий момент – осталось всего два джипа, а, как только он схватит главаря бандитов, парни из бронетранспортёров расшуруют джипы из крупнокалиберных пулемётов в пять секунд.

Бабек, словно вспомнив, покачал пальцем, обращаясь к Катаеву:

–И, если вы хотите схватить меня, не думаю, что это хорошая идея, – он указал вдаль.

Катаев посмотрел вверх – на стальной вышке притаился снайпер.

–Там очень опытный стрелок. Резкое движение в мою сторону, и ваша голова лопнет, как глиняный горшок.

–Не думайте плохо о нас, мистер Кадиф, – поспешила заговорить Александра. Ей показалось, что сейчас настал критический момент – одна ошибка, и хрупкий контакт будет утерян. – Мы вам доверяем. Нам приятно, что вы решили помогать нам.

–Я учился в России. Тогда это был СССР.

–Мистер Кадиф, можно я поеду с вами?

–Вы не боитесь меня? – Бабек белозубо заулыбался.

Александра сделала хитрый ход:

–Вы джентльмен и не обидите леди.

–О! Кхе-кхе. Для меня будет большой честью. Как вас зовут?

–Александра. Саша.

–А вас как зовут? – спросил Бабек у Катаева.

–Никита.

–Отлично. Теперь мы знакомы и, убивать друг друга, нам будет сложнее. Гы-гы-гы. Шутка! … Что ж, Саша, пойдемте, мои люди потеснятся. Эй!

Бабек заорал на своих. Несколько человек из джипа, где не было водителя, выпрыгнули на землю, освобождая кресло рядом с водительским. Александра, подмигнув Катаеву, пошла вслед за главарем бандитов.

–Идиотка, – прошипел Катаев.

Оказавшись на своём месте в бронетранспортёре, Катаев связался с кораблём и попросил всё же пустить вертолёт, предупредив, что вертолёт этот могут сбить. С корабля сообщили, что вокруг «арестованной» «Обезьяны» сделаны контрольные облёты – на борту видели наших моряков и их чернокожую охрану. Моряки махали руками.

Катаев подумал, что если план с Бабеком не удастся, можно будет попробовать высадить с вертолётов десант прямо на «Обезьяну» и, удалив бандитов, под прикрытием «Дерзкого», увести сухогруз с акватории порта. Однако такой план грозил жертвами и среди моряков, и среди спецназовцев, и среди боевиков. Хоть они и сволочи (боевики), но тоже люди – у них семьи, дети. Было бы здорово освободить «Обезьяну» вчистую, без смертей.

Джипы боевиков, объезжая противотанковые ежи, преградившие путь внутрь портовой зоны, пронеслись мимо разворачивающихся бронетранспортёров, и помчались в город. Бронетранспортёры, набирая скорость, старались не потерять из виду провожатых.

И зачем Александра полезла в джип к Бабеку? Катаев негодовал. Добровольная заложница. Что на уме у бандита? Бабек славился своим дурным нравом. Сумасбродства в нём хоть отбавляй. Приставят ей ствол к затылку, и что тогда делать? Велят освободить «броники», снять форму, сложить оружие и нагишом двигать на «Обезьяну» на пополнение к захваченным морякам. И двинешь. Да, непрофессионально. Позёрство с её стороны. Героиня. Даже не посоветовалась с ним. Катаев злился на Александру всё больше.

Кортеж двигался по городским улицам. Это был ещё сектор влияния Бабека, и он чувствовал себя вольготно.

Грохоча, очень низко, пролетел вертолёт морской разведки и умчался далеко вперед.

Бабек, нахмурившись, дёрнул головой, сказал Александре:

–Зря вертолёт пустили.

–Я не причастна к этому.

–Ваш друг очень недоверчив.

–Никита? Скорее, он тоже не причем. На корабле за нас беспокоятся.

Бабек заулыбался, обнажая белые зубы.

–Всё равно он недоверчив и боязлив.

–Осторожен.

–Осторожные ребята могут наделать глупостей с перепугу. Начнут стрелять, например. Тогда я вас убью, Саша. Или нет… Я вас обмажу выделениями самки шимпанзе, свяжу и брошу в клетку к самцам шимпанзе. Они вас порвут.

–Не пугайте меня, во-первых. Во-вторых, прекратите говорить гадости. Все же я женщина.

–Кхе-кхе-кхе. Хорошо. Пока вы ведёте себя хорошо, вы под моей защитой. Никто не сделает вам зла, если Бабек ваш друг.

–Вы говорили, президентская гвардия не церемонится с чужаками.

–Президентская гвардия… Придёт время, я заберу под свою руку весь Могадишо и президентская гвардия станет революционной гвардией Бабека!

–Вы говорите о революции, но где она, в чём она? Вы и подобные вам полевые командиры рвут страну на части.

–Чтобы в стране был порядок, в ней должен быть один лидер. Им стану я. За Бабеком идут люди, Бабеку верят. Вот в чём моя революция!

–У любой революции должны быть лозунги, идея, увлекающая массы, – Александра смотрела на весёлого, жизнерадостного мужчину, небритого, в мокром от пота камуфляже, и поражалась всё больше. По той информации, которую предоставили в управлении ФСБ, он был подлец, деспот, изверг, жадина, хам, дикое животное, а здесь – обыкновенный образованный человек с легкими замашками провинциального владыки.

–Идея?! – весело кричал Бабек, прибавляя газу – джип обогнал переполненный, без стекол в оконных проёмах, автобус.

Местные жители с негодованием смотрели на кортеж. Александра обалдевала – разве можно так ездить? Даже на крыше нет мест! Для Бабека такое было привычным делом. Он просто прибавил газу, обходя общественный транспорт… Он торопился изложить Александре свои мысли. Видимо, заинтересованных слушателей, среди его последователей, было не много. Он громогласно вещал:

–Я идея! Я лозунг! Я флаг! Бабек, и всё! Или ты за Бабека, или Бабек против тебя!