Ледяной свидетель (сборник)

Глава 4

Наутро Гуров прибыл в главк за полчаса до начала рабочего дня. Несмотря на то что спал он всего ничего, выглядел свежим, гладко выбритым и полностью готовым к работе. Крячко, который явился на пять минут позже, ничем подобным похвастать не мог. Помятое лицо, одежда такая же, а бриться Станислав и вовсе не стал, решив, что неразумно тратить время на такие глупости, когда на тебе висит нераскрытое дело, а камеры переполнены задержанными, которым толком еще и не предъявлены обвинения.

Пока Крячко, позевывая и протирая заспанные глаза, ставил чайник и готовил кофе, Гуров позвонил экспертам. Поговорив с ними пару минут, он положил трубку и проронил:

– Стас, заканчивай кофеи гонять, там для нас у экспертов сюрприз имеется. Так что пойдем.

– Надеюсь, что хоть сюрприз приятный, – с сожалением проговорил Крячко, на ходу сделал несколько глотков, обжегся, чертыхнулся и отставил чашку.

– Ничего не могу обещать, – запирая кабинет, ответил Гуров и, широко шагая, пошел к лестнице.

– Ну что, Лев Иванович, могу сказать, что ночь мы не спали не зря, – с довольным видом проговорил эксперт при виде Гурова и Крячко. – На полу в спортклубе обнаружены замытые следы крови. И принадлежат они нашему неизвестному, найденному в багажнике «Опеля». Так что убили его определенно там.

Гуров с Крячко переглянулись, и оба почувствовали облегчение. Эта информация означала, что теперь им есть что предъявить задержанным Сытину и Якушеву. И вообще, когда известно хотя бы место совершения преступления в таком мутном деле, это уже прорыв. А учитывая, что главные подозреваемые находятся здесь же, в камере, до завершения расследования оставалось совсем немного. И уже не стоит опасаться нагоняя от Орлова за незаконное задержание.

– Но и это еще не все! – воздел вверх палец эксперт. – Микрочастицы той же крови обнаружены также и на одежде Павла Якушева. Одежду стирали, но полностью удалить такую субстанцию, как кровь, довольно сложно. Так что микроскопические следы есть. У Михаила Сытина, правда, ничего такого не обнаружено, но мы же не обследовали всю его одежду! В день совершения убийства он мог быть одет и по-другому.

– Отлично, я получу ордер и отправлю группу по его адресу, – кивнул Гуров. – Все, что обнаружится в шкафу и в стирке, тащите сюда и исследуйте самым тщательным образом.

– Помилуйте, Лев Иванович! – взмолился эксперт. – Вторые сутки без сна! Может быть, подмените? Другие же специалисты есть!

– Есть-то есть, да все заняты, – вздохнул Гуров, но, увидев, насколько покраснели глаза немолодого уже эксперта, добавил: – Ладно, езжайте домой, если понадобитесь, во второй половине дня я вас вызову.

Эксперт повеселел и благодарно пожал ему руку, сказав, что все заключения у него готовы и лежат на столе. Гуров взял их и набрал номер одного из оперативников, распорядившись ехать по адресу Сытина и везти в лабораторию всю его одежду.

Когда Гуров и Крячко шли по коридору, возвращаясь в свой кабинет, навстречу им попался генерал-лейтенант Орлов. Станислав сразу же заулыбался, протягивая руку для приветствия.

– Здорово, Петр! – радостно произнес он.

– Что это ты сияешь как медный таз? – с подозрением спросил Орлов – он всегда не доверял преувеличенно приподнятому настроению Крячко.

– Так убийство мы раскрыли! – горделиво сообщил тот.

Орлов на всякий случай посмотрел на Гурова.

– Да погоди пока с раскрытием! – поморщился тот. – Петр, предполагаемые виновные в смерти неизвестного мужчины задержаны, против них имеются очень серьезные улики. Заключение экспертов у меня на руках. Что касается личности убитого, то, к сожалению, ее пока установить не удалось. Но мы надеемся выяснить это в процессе допроса, к которому намерены приступить немедленно.

Гуров настолько четко и коротко изложил суть дела, что Орлову осталось лишь кивнуть и столь же коротко ответить:

– Приступайте! А по завершении протоколы допроса мне на стол!

Сыщики прошли в кабинет, и Гуров распорядился привести задержанных. Когда Сытин и Якушев появились в дверях, полковник сразу приступил к делу.

– Мы специально вызвали вас обоих, чтобы вы не думали, что мы водим вас за нос и за неимением улик пытаемся соврать, будто один из вас признался и валит вину на другого. Улики у нас появились, причем такие, что дело уже можно передавать в суд. С обвинением в убийстве, – добавил он. – Но прежде чем это сделать, мы хотели бы все-таки послушать вас.

От Гурова не укрылось, как при упоминании о передаче дела в суд Сытин и Якушев быстро переглянулись, и взгляды их были встревоженными.

– Чтобы не быть голословными, – продолжил Гуров, – могу предложить вам ознакомиться с заключением экспертов.

Изящным для его могучих рук жестом Крячко выложил на стол заключение. Первым его прочел Сытин, после чего, с еще более встревоженным видом, передал Якушеву. Павел читал более вдумчиво, не торопясь, и бьющаяся на белом юношеском виске синяя жилка свидетельствовала о том, как сильно он нервничает.

– Ну что, – подмигнул обоим Стас, – вижу, вы прониклись? А то! У нас контора, конечно, пустяковая, но таким почетным гостям, как вы, внимание особое. Так что пока вы тут дрыхли в комфортных условиях за казенный, заметьте, счет, мы, не покладая рук и ног, трудились. А по трудам и заслуги, верно?

Он выглядел веселым и даже благодушным. Мало того что Крячко предвидел скорое окончание дела, которое, откровенно говоря, сам невольно и «притащил» в главк, так еще ему с утра позвонили из страховой компании и сообщили, что он может получить сумму за ущерб, нанесенный его автомобилю, причем сумма даже превышала то, на что рассчитывал сам Станислав. Так что настроение у Крячко было настолько отличным, что он даже великодушно предложил заскучавшим парням закурить; пообещал устроить их в лучшую камеру, если они прямо сейчас напишут чистосердечное, и быстро положил перед обоими по чистому листу.

– Не надо! – хрипло произнес Якушев.

– Ну, не надо, так не надо. Мы люди не гордые! – хмыкнул Крячко, убирая сигареты.

– Я не об этом! – резко придвигая лежавший перед Сытиным лист и комкая его, сказал Павел. – Мишка не виноват, это я один сделал!

– О как! – произнес Крячко и с интересом посмотрел на Якушева. – То есть ты на себя все берешь? Благородно!

– Благородство тут ни при чем, я на самом деле один был! Отпустите Мишку! – выкрикнул Якушев.

– Я тоже думаю, что благородство тут ни при чем, – строго проговорил Крячко. – Ты сразу смекнул, что улики пока только против тебя, так что тебе лично уже не отвертеться, а за групповое срок больше получится, вот и решил все на себя взять. Благородный какой нашелся!

– Я сейчас все напишу, отпустите Мишку! – твердил Павел.

– Ну, насчет отпустить мы пока погодим, – сказал Крячко. – Я же сказал – пока нет улик, пока! – со значением повторил он. – Вот сейчас у него обыск проведут, думаю, тогда разговор повеселее пойдет.

– Вы проводите у меня обыск? – Сытин вскочил со стула. – На каком основании?

– А ну, сядь! – рявкнул Станислав, резко вскидываясь в сторону Михаила. – На законном основании! Так что, пока не поздно, предлагаю тебе чистосердечно во всем признаться. Чи-сто-сер-деч-но, а не держать полковников убойного отдела за лопухов, которые в ваши мули поверят!

Сытин мгновенно рухнул обратно на стул и вопросительно уставился на Якушева.

– Так, пора вас разводить! – Крячко поднялся и, дернув Сытина за плечи вверх, повел за собой.

– Мишка, ничего не пиши! – выкрикнул Якушев, но Крячко уже пинком захлопнул дверь кабинета.

Гуров остался наедине с Якушевым. Он ничего не сказал, молча протянул ему ручку, и Павел так же молча начал писать.

Через час Гуров и Крячко, сидя вдвоем в своем рабочем кабинете, читали написанные Сытиным и Якушевым показания. Они гласили, что приблизительно три недели назад (у Сытина значилось «месяц») они пришли в спортивный клуб на тренировку. Тренера еще не было, и они вошли сами, поскольку у них имелся экземпляр ключей. На полу в раздевалке наткнулись на тело убитого мужчины, им неизвестного. Испугавшись, что в убийстве обвинят их, они выволокли тело во двор, но, когда увидели стоявший во дворе «Опель», им в голову пришла идея положить тело в багажник. Вскрыв его, они опустили тело внутрь, захлопнули крышку и вернулись в клуб, после чего спокойно начали тренировку.

Прочитав показания, Гуров и Крячко переглянулись.

– Почти слово в слово, – проговорил Крячко.

– Ты им веришь? – спросил Гуров.

– Да конечно нет! – Крячко с досадой отшвырнул лист. – Сами они его и грохнули, это и ежу понятно! А теперь сказку сочиняют, дескать, он уже мертвый был! Во умники, а? То есть, по их мнению, кто-то непонятно как завлек непонятно кого в спортклуб, зарезал, раздел, а потом спокойно запер дверь и ушел. Бред!

– Я тоже думаю, что это бред, – задумчиво проговорил Гуров. – Конечно, никто посторонний не мог туда никого завлечь. А вот…

Он поднялся с места и заходил по кабинету. Крячко продолжал сыпать возмущением в адрес «малолетних баснописцев», предлагая подвергнуть их жесткому перекрестному допросу. Лев не реагировал, о чем-то сосредоточенно размышляя. Когда в монологе Крячко повисла пауза, он проговорил:

– Станислав, я отъеду ненадолго.

– А мне что делать? – удивленно спросил тот.

– Жди заключения из лаборатории, можешь Петру показать протокол. – Сняв с вешалки дубленку, Гуров пошел к лестнице.

Когда он спустился к проходной, то увидел там стоявшего тренера Кухлинского. Тот потирал покрасневшие с мороза руки и дул на них.

– Юрий Петрович? Доброе утро, – шагнул ему навстречу полковник.

– Здравствуйте, Лев Иванович. Я едва дождался утра, хотел поговорить с вами, а меня не пускают, – заговорил тренер. – Вы уезжаете? Я хотел бы с вами поговорить, это срочно.

– Уже не уезжаю, – сухо произнес Гуров. – Я, вообще-то, направлялся к вам, но в данном случае, как говорится, на ловца и зверь бежит. Пройдемте!

Они прошли через турникет и стали подниматься по лестнице. Гуров провел Кухлинского в свой кабинет. Крячко там уже не было, и Гуров был рад этому. Он намеревался поговорить с Кухлинским с глазу на глаз.

Они сидели друг напротив друга и молчали. Первым заговорил Лев:

– Юрий Петрович, ребятам грозит срок за убийство, и срок немалый. Честно признаюсь, я не знаю, что там произошло в вашем клубе, но надеюсь узнать у вас. Хотите почитать, что они написали?

Кухлинский осторожно кивнул, и Гуров протянул ему копию протокола допроса Павла Якушева. Кухлинский читал очень внимательно; когда он дошел до конца, на скулах его заиграли желваки.

– Вы же понимаете, что это детский лепет? – обратился к нему Гуров.

– Да уж, – невесело усмехнулся тренер.

– Только вот лет им больше, чем детям, – столь же серьезно продолжал Лев. – И срок будет не детским. А вы, помнится, гордились тем, что воспитали настоящих ребят?

– А я и сейчас не отказываюсь от своих слов, – ответил Кухлинский. Потом резко поднял голову и добавил: – Лев Иванович, мне приходилось сталкиваться с правоохранительными органами, и у меня нет иллюзий на этот счет. Но вы мне кажетесь человеком порядочным, поэтому я прошу вас выслушать меня внимательно и хотя бы постараться поверить.

Гуров внимательно смотрел на сидевшего перед ним боксера. Он знал и хорошо помнил, что этот человек еще вчера спас ему жизнь. Но даже ради этого обстоятельства он не собирался жертвовать своими принципами и идти на должностное преступление. Он симпатизировал Кухлинскому, и то обстоятельство, что тот не использовал этот аргумент в свою пользу, не пытался спекулировать своей помощью, оказанной полковнику, Гурову также импонировало. Он готов был выслушать Кухлинского и был уверен, что сейчас услышит правду.

– Этот человек приходил ко мне, – начал свой рассказ Кухлинский. – Я его совершенно не ждал и даже не знал, кто он такой.

– Он вам представился? – спросил Гуров.

– Да. Он сказал, что является аспирантом филиала юридической академии в Орехове.

– В Орехове? – отметил скорее про себя Гуров. – Он оттуда приехал?

– Как я понял, да. Дело в том, что мы даже не успели с ним побеседовать! И я не понял, что ему вообще от меня было нужно.

– Это как же так? – поинтересовался полковник.

– Да ведь меня как раз вызвали, потому что у нас прорвало трубу! Черт! Не прорвало, а… – Кухлинский занервничал и заерзал на стуле. Потом, немного взяв себя в руки, попросил: – Давайте лучше я все расскажу по порядку.

– Да, это лучше всего, – кивнул Гуров.

Несмотря на то, что на дворе было всего лишь двадцать седьмое ноября, мороз на улице превысил минус пятнадцать градусов. А вот со снегом вышла неувязка – его не было. Ежась от пронизывающего ветра, Юрий Кухлинский торопливо шел к углу дома, где располагался открытый им спортивный клуб. Возле клуба он заметил фигуру мужчины и решил, что это кто-то из его ребят уже пришел на тренировку, хотя никто из них не носил таких лощеных укороченных пальто. Подойдя ближе, Кухлинский увидел незнакомого мужчину.

– Простите, вы Юрий Петрович Кухлинский? – спросил тот.

– Да, а вы что хотели? Боксом интересуетесь? – Тренер уже звенел ключами, отпирая замок и стремясь поскорее попасть в теплое помещение.

– Нет, пожалуй, бокс меня совершенно не интересует, – засмеялся мужчина. – Вы не могли бы уделить мне несколько минут? Понимаете, я приехал из Орехова специально, чтобы побеседовать с вами. Я пишу диссертацию на одну тему, в которой вы могли бы быть мне полезны.

– Диссертацию? – Кухлинский изумленно посмотрел на гостя и невольно рассмеялся. – Боюсь, что к науке я имею еще меньше отношения, чем вы – к боксу!

– Да вы не поняли, мне ваша консультация как ученого совсем не нужна. Так, кое-какие воспоминания и личные впечатления, только и всего.

– Ну что ж… – Кухлинский посмотрел на часы. – У меня тренировка через пятнадцать минут, можем пока поговорить.

– Спасибо! – обрадовался мужчина, спускаясь следом за ним в полуподвал. – Кстати, меня зовут Вячеслав.

Кухлинский не успел ответить – у него зазвонил телефон. Мужской голос звучал хрипло, словно с перепоя:

– Юрий? Ты где?

– А кто это? – удивленно спросил тренер.

– Сантехник я, мать-перемать! Меня соседи твои снизу вызвали! Ты что ж, мать-перемать, залил их по уши? Они меня вызвали, кран у тебя сорвало, вода хлещет!

– Елы-палы, – только и смог произнести Кухлинский.

– Давай, дуй быстрее сюда, пока до первого этажа не дошло!

– Сейчас буду! – торопливо проговорил Юрий Петрович, отключая телефон.

Потом повернулся к мужчине и, извиняясь, сказал:

– Вы не могли бы подождать меня несколько минут? У меня там авария в квартире.

– Конечно, конечно, – закивал тот, и Кухлинский помчался к себе в квартиру.

Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что никакой сантехнической катастрофы там не наблюдается. Все было спокойно, краны закрыты, воды на полу нет. Совершенно сбитый с толку, он направился к соседям, чья квартира находилась прямо под ним. Открывший дверь сосед также был удивлен его визитом, сказал, что у него все в порядке и никакой сантехник ему не звонил и не приходил. И вообще, местный сантехник дядя Коля уже две недели находится в запое, с момента, как начал отмечать великий праздник Единения России.

– С перепою, поди, ему и померещилось, – посмеиваясь, сказал сосед.

Кухлинского, однако, не слишком удовлетворило подобное объяснение, и он не поленился пройтись по всем соседям до первого этажа. Все лишь пожимали плечами, шли в ванную и убеждались, что никаких причин для беспокойства нет. В конце концов, он решил, что это чья-то дурацкая шутка, и отправился обратно в спортклуб, с досадой отметив, что потерял больше получаса. Уже должны были собираться ребята на тренировку, к тому же его дожидался мужчина из Орехова, о котором он во всей этой суете успел подзабыть.

Спустившись вниз, Кухлинский обнаружил, что в подвале не горит свет. Чертыхнувшись, он зажег спичку. На ступенях виднелись какие-то темные капли. Пройдя внутрь, он увидел, что неожиданного визитера нет. Решив, что тому просто надоело ждать и он ушел, Кухлинский полез к электрощитку, чтобы проверить причину отсутствия света.

Ощупью он стал пробираться к нему, как вдруг споткнулся обо что-то на полу и едва не упал. Рука, на которую он инстинктивно оперся, вмялась во что-то мягкое и липкое. Медленно подняв ее, Кухлинский чиркнул другой спичкой и увидел, как по его пальцам стекает кровь.

Моментально вскочив на ноги, он осветил пространство на полу. Там лежал мужчина. Приблизив пламя спички, тренер убедился, что это тот самый человек, который назвался Вячеславом. Только сейчас на нем не было ни полупальто, ни ботинок. Мужчина лежал в одной рубашке и брюках, на спине, а из раны на голове вытекала кровь…

Кухлинский почувствовал, как гулко застучало у него сердце. В пугающей темной тишине это был единственный звук, и раздавался он зловеще. Потеряв ощущение времени, он не мог даже примерно сказать, сколько так простоял в оцепенении. Из этого состояния его вывели послышавшиеся сверху голоса – кто-то негромко переговаривался между собой.

Юрий Петрович разогнулся, и тотчас его ослепил луч фонарика, направленный прямо в лицо.

– О, Юрий Петрович! А что света-то нет? – услышал он голос Паши Якушева, одного из своих воспитанников.

– Хорошо, у нас фонарик с собой, – вслед за ним сказал Миша Сытин, и по лестнице зазвучали шаги обоих мальчишек.

Кухлинский стоял возле окровавленного трупа и думал, что все это какая-то ужасающая нелепость. Те минуты, в течение которых он отсутствовал в подвале, полностью перевернули его жизнь. Еще сорок минут назад все было хорошо и спокойно, а теперь словно вдребезги раскололась картина его небольшого, но стабильного мира.

Ребята подошли к тренеру. Они еще не знали, не видели, что случилось, и продолжали о чем-то галдеть на ходу.

– Юрий Петрович! – немного удивленный поведением тренера, который стоял как вкопанный, окликнул Павел. – Вы чего?

Кухлинский не двигался. Он не мог даже разлепить губы, чтобы что-то сказать, и просто молча ждал развязки.

Якушев опустил фонарик вниз, и свет его упал на мертвое тело на полу. Ситуация из мирной моментально превратилась в жуткую. Ребята растерянно переводили взгляды с трупа на своего тренера, фонарик в руках Якушева заплясал, и Сытин подхватил его, не дав упасть на пол и разбиться.

Все трое молча стояли некоторое время. Кухлинский не в силах был ничего объяснять, нутром понимая, сколь неправдоподобно будут звучать любые оправдания. А мальчишкам казалось невозможным задать ужасный вопрос и получить еще более ужасный ответ. И лишь когда наверху послышались голоса других ребят, пришедших на тренировку, все мгновенно, словно очнувшись от ночного кошмара, пришли в себя и включили разум.

– Я их уведу, – первым сказал Паша Якушев и стал подниматься наверх.

– Короче, тренировка отменяется – свет вырубился, – небрежно объяснил он ребятам, и Кухлинский невольно изумился, насколько обыденно звучит его голос.

– Ну вот, по такой холодине зря перлись! – послышался недовольный отклик.

– А может, починить можно? – предложил кто-то еще.

– Без тебя починят! – отрезал Павел. – Так что давайте, топайте, я потом всем отзвонюсь, скажу, когда в следующий раз.

– Ну, пока. Пока, – с сожалением прозвучали голоса, затем шаги, и все стихло.

– Порядок, – бросил Якушев, вернувшись обратно.

Потом деловито склонился над телом, осмотрел его и сказал:

– Через час двор совсем опустеет, вынести его надо. Втроем легко управимся.

…Позже, дожидаясь, когда двор погрузится во тьму, они тщательно замывали полы водой из трубы отопления, что располагалась в подвале, тщательно мыли покрасневшие от холода руки, чистили обувь, и за это время ребята так и не спросили тренера о том, что произошло. Когда решили, что пора выносить тело, Кухлинский все же сделал останавливающий жест и предложил обратиться в полицию.

– Я его не убивал, – говорил он. – Хотите верьте, хотите нет, но не убивал. И ножа у меня нет. Полиция все проверит.

– Юрий Петрович, – с нескрываемым скепсисом в голосе отозвался Якушев. – Вы думаете, менты станут что-то проверять? Да они нас с вами повяжут на радостях, что такие лохи сами сдались! Я ментов хорошо знаю, твари еще те!

– Точно, точно, – кивал Сытин, поддакивая. – Уж мы с Пашкой знаем!

– Короче. – Голос Якушева снова зазвучал деловито. – Я знаю, что делать. Тут во дворе «Опель» стоит, хозяин его свалил надолго. Можно пока мужика этого в багажник сунуть – до весны точно никто не найдет! А потом попробуй разберись, кто его убил и когда! А мы вообще не при делах будем. А так – упекут в тюрьму без разговоров. Тем более на нас с Мишкой несколько приводов. Мы же просто подарок для ментов!

– Если бы не ребята, я бы вызвал полицию, – сказал Кухлинский Гурову, который все это время внимательно его слушал, ни разу не перебив. – В тот момент я был в растерянности. Боялся, что нам действительно никто не поверит. Это уже по прошествии времени я понял, что нужно было все же сообщить в полицию. Ну, а потом… потом уже поздно было. Пока я сомневался, слишком много времени прошло.

– Орудия убийства на место точно не было? – задумчиво спросил Гуров, слегка барабаня пальцами по крышке стола. – Может, какой-нибудь камень, на который вы просто не обратили внимания?

– Не было, точно, – подтвердил Кухлинский. – Мы все осмотрели, когда… словом, когда зачищали подвал после переноса трупа.

– А вещи? Мобильный телефон, ключи?

– Не знаю, я карманы его не проверял. Когда я вернулся, он лежал только в рубашке и брюках, даже ботинок на нем не было. Кто-то успел его раздеть и уйти.

Гуров подумал о том, что не мешало бы проверить всех бомжей в округе, поскольку вещи неизвестного, наверняка хорошие и теплые, могли быть охотно ими приватизированы. Он попросил Кухлинского составить подробное их описание, а сам при этом думал о том, как будет продолжать расследование.

– Мы допросим Сытина и Якушева и сопоставим их показания с вашими, – сказал полковник.

– Я так и знал, что вы мне не поверите, – вздохнул Кухлинский.

– Дело не в том, поверю ли вам я, – пояснил Гуров. – Главное, чтобы вам поверил суд. А у меня большие сомнения в том, что он поверит. Уж слишком все свидетельствует против вас.

– Но мотив, мотив! – Кухлинский привстал со стула и убеждающее заговорил: – У меня же не было никакого мотива, я совершенно не знал этого человека, зачем мне его убивать? Лев Иванович, я прошу прощения, что сразу не признался вам в том, что произошло, в этом виноват, признаю! Но я прошу вас разобраться! Ведь кто-то же убил этого человека! А раз так, то его можно и нужно найти! Ведь по моей вине за решетку могут угодить ребята, а они-то вообще тут ни при чем!

– Возможно, – кивнул Гуров. – Возможно, все было именно так, как вы говорите.

– Именно так и было! – тотчас подтвердил Кухлинский.

– Ну, вот и давайте начнем разбираться. Значит, мужчина назвался Вячеславом и сказал, что приехал из Орехова. Вы когда-нибудь там были?

– Да, я там жил некоторое время.

Отвечая на следующие вопросы, тренер сообщил, что проживал в Орехове четыре года назад, после чего перебрался в Москву. В прошлом году провел там три месяца – июль, август и сентябрь, посещая местные подростковые спортивные секции и пытаясь найти перспективных ребят. Что тема диссертации, над которой работал Вячеслав, ему неизвестна, равно как вопросы, по которым тот намеревался проконсультироваться.

Гуров слушал Кухлинского, одновременно анализируя ситуацию. Если допустить, что все сказанное тренером правда, получается, что у убийцы в распоряжении было чуть более получаса, чтобы убить мужчину по имени Вячеслав. А это означает, что он за ним следил. Версия о том, что убийца был случайным и целью его было ограбление неизвестного, сейчас, в свете новых обстоятельств, казалась Гурову несостоятельной.

Убийца шел в подвал с целью убить Вячеслава. И то, что он следил за ним, означает, что именно он должен был стать жертвой. То есть главным было все-таки убийство, а не подстава Кухлинского. Но на всякий случай не мешало бы проработать и этот вариант.

Далее. Убийца намеренно позвонил Кухлинскому – вопрос в том, откуда ему известен его номер, отпадает: на стенах дома висит несколько объявлений с приглашением посетить спортивный клуб и заняться боксом, там же значится и номер сотового Кухлинского, так что здесь ничего сложного. Историю с сорванным краном убийца, скорее всего, сочинил на ходу, хотя и это не факт. Но то, что он отослал Кухлинского, чтобы убить Вячеслава до того, как они побеседуют, означало, что он хотел помешать их встрече. Следовательно, Кухлинский представлял опасность для убийцы. Но вот какую?

– Скажите, Юрий Петрович, у вас есть враги? – спросил Гуров.

Кухлинский задумался, потом развел руками:

– Да вроде нет.

– Может быть, вы обладаете какой-то информацией, которую некто очень хотел бы скрыть от посторонних ушей?

– Знаете, если и есть какой-то секрет, то мне и самому непонятно, что же я такого ценного знаю.

– Это хуже всего, – заметил Гуров, – блуждание в потемках.

Беседа с Кухлинским получилась долгой, около двух часов. Кое в чем она выходила за рамки строгого допроса, когда Гуров задавал вопросы и не заносил полученные ответы в протокол, это больше напоминало беседу. И чем больше Гуров слушал Кухлинского, тем больше убеждался, что тот говорит правду. Ну, либо же он был автором крайне затейливой многоходовой комбинации и заранее предвидел подобный расклад и подготовился к нему. Но это, считал Гуров, вряд ли. Юрий Петрович был человеком неглупым, но и не семи пядей во лбу. Вся жизнь его была посвящена боксу, а не интеллектуальным занятиям. Да, он вполне интеллигентен, чему поспособствовало воспитание в приличной семье и институт физкультуры, который он окончил. В остальном же ум его был вполне заурядным, не способным к таким хитроумным играм.

Выяснив, пожалуй, все, что интересовало его в данный момент, Гуров снова замолчал, постукивая пальцами. Кухлинский смотрел на него выжидательно. Наконец Лев произнес:

– Ситуация скверная, Юрий Петрович.

– То есть вы намерены оставить нас с ребятами за решеткой, – медленно и глухо проговорил Кухлинский.

– Юрий Петрович, – посмотрел на него долгим взглядом полковник. – Не хочу вас пугать, но, поверьте мне, если все обстоит так, как я думаю, то вам угрожает реальная опасность. Пока еще преступник не знает, что труп обнаружен. Возможно, он ломает голову над тем, почему так получилось. Возможно, полагает, что труп обнаружен давно, но не установлена его личность благодаря тому, что он быстренько подсуетился и изъял у убитого документы, мобильный телефон и даже верхнюю одежду. И сейчас очень важно грамотными, хорошо продуманными действиями спровоцировать его на необдуманные поступки. Нужно, чтобы он занервничал. И пока мы его не взяли, ей-богу, камера в СИЗО – лучшее место для вашей безопасности. И безопасности ваших воспитанников, кстати, тоже.

– Пожалуй, вы правы, – нехотя произнес Кухлинский. – Так что? Мне в камеру?

– Ну, извините, других апартаментов у нас нет, – развел руками Гуров и ободряюще улыбнулся: – Ничего, условия у нас хоть и не очень, но вполне сносные. Во-первых, здесь все же не тюрьма, во-вторых, к уголовникам никто вас не посадит.

– Я уголовников не слишком боюсь, – усмехнулся Кухлинский, сжимая крепкие кулаки.

– Ни вас, ни ваших ребят, – добавил Гуров и вызвал конвойного, чтобы увести задержанного, после чего сразу направился прямо в кабинет Орлова.

Там уже третий час маялся Крячко, который давно рассказал генерал-лейтенанту о том, как и что им с Гуровым удалось выяснить за вчерашний вечер и сегодняшнее утро, похвастался улаженными отношениями со страховой компанией и теперь жаловался на то, как несправедливо продул «Спартак» в злополучном вчерашнем матче. Орлова не слишком это интересовало, он понимал, что надо скорее продолжать расследование, пока появилось хоть какое-то направление, и наилучшим сейчас считал допрос Сытина и Якушева, который намеревался поручить Крячко. Но Гуров, ведший допрос Кухлинского, не отдавал подобных распоряжений, более того, когда Орлов позвонил ему, категорически заявил, что этого пока делать не следует до окончания его беседы с тренером. А Орлов доверял Льву как самому себе и мнение его ценил высоко. Потому и довольствовался ожиданием и слушал, как Крячко по третьему кругу описывает все моменты матча «Спартак» – «Марсель».

Наконец дверь открылась, и на пороге появился Гуров. Он был спокоен, сосредоточен и деловит. Кратко бросив приветствие Орлову, присел на свободный стул и выложил протокол допроса Кухлинского.

– Петр, дабы не терять время, предлагаю тебе с протоколом ознакомиться чуть позже, а я пока изложу самую суть, – начал он.

Орлов не возражал, и Гуров сжато выложил все, что выяснил у Кухлинского.

– В итоге получается, что Артем Коновалов, скорее всего, к убийству некоего Вячеслава непричастен и действительно просто угнал автомобиль Царева.

– Это еще не факт, – вставил Орлов. – Насколько я понял, тебе самому пока неясна картина преступления. А раз так, никаких версий сбрасывать со счетов нельзя. Может быть, убили его эти воспитанники Кухлинского в компании Коновалова, а Кухлинский просто их прикрывает!

– Подставляя себя? – недоверчиво посмотрел на него Гуров. – Не думаю…

– Так что же, отпускать их прикажешь под подписку? – сощурился на него Орлов. – Ищи их потом по всей Москве!

– Какую подписку? – возмутился Крячко. – За Коноваловым угон автомобиля – раз, автомобильная авария – два…

– А у парня этого с девушкой?

– Слушай, – быстро сориентировался Стас, – так их же взяли на хате, где обнаружена наркота! Им вообще можно сбыт впаять! Короче, переадресуем их службе наркоконтроля и накажем, чтобы пока занимались ими потихоньку и никуда не торопились. Вот они и будут у нас под присмотром! Если понадобятся, мы их в любой момент из наркоконтроля дернем. Как говорится, статей много не бывает! – Он явно повеселел и повернулся к Гурову:

– Ну, что дальше делаем, Лева? Я имею в виду, после того как повторно допросим Сытина с Якушевым? Кстати, не возражаешь, если я их возьму на себя?

– Поделим по-братски, – ответил Гуров. – Сейчас делаем запрос в Орехов по установлению личности погибшего. Наверняка он числится в тамошних списках пропавших. Он явно не бомж и не бродяга, так что его исчезновение не могло пройти незамеченным, кто-нибудь уже давно спохватился. К тому же мы знаем, что он аспирант. После того как личность будет установлена, я отправляюсь в Орехов и там уже на месте выясняю подробности. Возможно, что и убийца оттуда, из Орехова. И думаю, что Станиславу лучше остаться здесь, пробивать связи и знакомства Кухлинского.