Кремлевская пуля

– Ох, Лева, не доведет тебя до добра связь с уголовниками. – Орлов вздохнул.

– Петр, ты это так сказал, словно я с ними на дело хожу, – с усмешкой ответил Лев Иванович. – А что по Халве?

– Леонид Сергеевич Паршин – бывший автогонщик, что и объясняет его тягу к машинам, – продолжил Петр. – После аварии ушел по здоровью. Долгое время нигде не работал. Видимо, решил, что в таксисты или инструкторы по вождению идти западло. А вот криминал показался ему более почетным занятием, за что и сел.

– То есть как не работал? – удивился Гуров. – Мне сказали, что он у какой-то дамочки персональным водителем был. Ее муж узнал об их шашнях и дал ему коленом под зад.

– В деле об этом ничего нет. – Орлов покачал головой.

– Слушайте, вы эти уголовные дела далеко не убирайте, я выберу время, подъеду и сам все почитаю, – попросил Гуров. – Со следаком по этому делу поговорите, с операми. Что-нибудь еще есть?

В этот момент раздался звонок в дверь, и Гуров удивился. Он никого не ждал, а у Марии был ключ.

Лев Иванович уже начал подниматься, но Крячко остановил его:

– Сиди, сам открою. Ты сегодня уже набегался.

Почти тут же в прихожей раздался его гневный голос:

– Вот только тебя здесь не хватало! Стой, тебе говорят!

Потом там что-то упало. Орлов с Гуровым недоуменно переглянулись, встали. Тут в кухню влетел Степан, внося на плечах Крячко, повисшего на нем. У Льва Ивановича внутри все оборвалось.

Он рухнул на стул и прошептал:

– Умер?

– Да бог с вами, Лев Иванович! – оторопел парень. – Я и пришел вам сказать, что с Алексеем Юрьевичем все обошлось. Врачи сказали, что если бы не вы, то…

– Какого черта? – заорал Гуров, выпуская дикое напряжение, скопившееся внутри за эти несколько секунд, и обессиленно расплываясь по стулу. – Я же при виде тебя самое страшное подумал! Ты не мог мне это по телефону сказать? Что за возню в коридоре устроил? Что вы там свалили?

– Это мы нечаянно Станислава Васильевича уронили, но ничего не разбили, – раздался за их спинами высокий голос.

В кухню осторожно проскользнула Анжелика, жена Степана. Эта невысокая стройная светловолосая женщина была почти на десять лет старше мужа, но выглядела моложе его. Прошлое у Анжелики было не менее лихим, чем у Степана, но с несколько другим уклоном. В совершенстве владея тремя иностранными языками, она много лет нелегально проработала за границей, в том числе и ликвидатором, так что ее подготовке и коммандос бы позавидовал. Во всяком случае, Степана при первой встрече она легко вырубила, а ведь он, прошедший службу в войсковой разведке на Северном Кавказе, был в таких делах совсем не новичок.

Но была у нее еще одна способность – дар внушения. В свое время она им пользовалась, восстанавливая справедливость, как ее понимала, уже в России. Но все это осталось в прошлом. Теперь она была мать семейства, верная жена и законопослушная гражданка своей страны.

– Здравствуй, Анжелика, – сказал Гуров и попросил: – Ты уж Станислава Васильевича больше не роняй! Не мальчик он уже, чтобы с ним так обращались.

– Мы осторожно, – виноватым тоном ответила она и даже глазки потупила. – Лев Иванович, мне бы с вами наедине поговорить.

– Извини, Анжелика, но я тебе ничем не помогу. – Гуров развел руками. – Я просто ничего не знаю, так что со всеми вопросами к Олегу Михайловичу.

– Я с ним уже разговаривала и у папы была…

– Тебя пропустили? – удивился Лев.

– Я очень попросила, – невинно сказала она.

– Мама твоя уже знает? – поинтересовался Гуров.

– Я ей сказала, что папа, как обычно, лег весной на обследование, – объяснила Анжелика. – Я с вами по другому поводу хотела поговорить.

– Что ж, пошли, – предложил Лев Иванович.

Они вышли в зал.

Анжелика плотно прикрыла за собой дверь, а потом тихо сказала:

– Лев Иванович, вы спасли моего папу от смерти, и вся наша семья обязана вам по гроб жизни. Если вдруг у вас возникнут любые проблемы, мы сделаем все возможное, чтобы вам помочь. И невозможное тоже, – значительно добавила она.

– Спасибо, конечно. Я обычно сам решаю свои проблемы. – Лев Иванович пожал плечами. – Хотя разное в жизни может случиться.

– Просто помните, что мы со Степой, если потребуется, сделаем для вас все, что угодно, – четко, раздельно выговорила она, вернулась в кухню и сказала: – Извините, что мы вам помешали. Пошли, Степа. До свиданья!

Орлов и Крячко, не проронившие за все это время ни слова, только что-то невнятно пробормотали в ответ, а Гуров пошел провожать нежданных гостей.

Он вернулся и спросил у Стаса:

– Нигде ничего не болит?

– Нет, – хмуро ответил тот. – Эти паразиты меня очень аккуратно уронили. Вот уж два сапога пара! – Он помотал головой.

– Не знаю я, кто там против тебя с Поповым все это затеял, но то, что он не жилец, – это точно! – уверенно заявил Орлов. – Этих двоих даже танки не остановят! Ладно, пойдем мы. Как будет что новое, сообщим. А ты прими еще для успокоения нервов и ложись отдыхать.

Генерал пошел в прихожую, а Крячко задержался и шепнул товарищу:

– А о чем с тобой Анжелика говорила?

– Сгубит тебя когда-нибудь любопытство, прямо как ту кошку, – с усмешкой заметил Гуров.

Проводив их, Лев Иванович вернулся в кухню, выяснил, что убирать ничего не надо – все было уже вымыто, и перебрался в зал. Самому себе он мог признаться в том, что Петр и Стас появились очень вовремя. Они отвлекли его от тягостных мыслей.

В одиночестве он продолжал бы переживать то, что произошло днем. Это никак не улучшило бы его настроение. А сейчас сыщик мог спокойно сосредоточиться на предстоящей работе. Он решил закончить ее как можно быстрее, чтобы вернуться в управление и заняться непосредственно поисками Моти.

Гуров устроился в кресле и стал мысленно выстраивать схему по фигурантам, изученным им. Потом ее следовало отобразить графически.

Тут сыщик спохватился. Черт, да ведь подумать обо всем он может и потом. Сейчас следует воспользоваться относительной свободой и позвонить Монаху. Вдруг он уже что-то узнал?

А еще нужно было связаться с Мизоевым Джафаром Мусаевичем, главой одной, как теперь принято говорить, этнической преступной группировки. В ближайшие дни Гурову будет явно не до этого, а озадачить данного господина следует немедленно.

С Монахом проблем не было, а вот с Мизоевым? Тот был Гурову сильно обязан. Полковник, конечно, исходил из собственного интереса, но сдал ему человека, из-за которого погиб его младший брат.

Джафар с ним честно расплатился. Его люди тогда сильно помогли Гурову. Они спасли его от смерти и освободили Машу, когда ту пытались похитить.

Получалось, что они вроде бы квиты. Но Лев Иванович понадеялся, что сможет найти с ним общий язык. Да и познакомиться наконец-то надо, а то ведь все время только по телефону и общались.

Гуров сначала позвонил Монаху и договорился с ним о встрече у Макарыча.

Потом он связался с Мизоевым.

– Здравствуйте, уважаемый Джафар Мусаевич. Это…

– Да что вы, уважаемый Лев Иванович! – перебил его Мизоев. – Разве я мог забыть ваш голос? Как жизнь, здоровье, жена? – вежливо поинтересовался он.

– Грех жаловаться, – коротко ответил Гуров. – У меня вот мысль возникла. Не познакомиться ли нам лично? Я думаю, что пора.

– Давно пора, уважаемый Лев Иванович! – охотно согласился Мизоев. – Гость в дом – радость в дом! Приезжайте в любое время. И жену с собой берите. Мы стол накроем, посидим с вами, поговорим.

– Хотелось бы встретиться наедине в тихом месте, – проговорил полковник.

– Ох, дела-дела! – все поняв, горестно сказал Мизоев. – Когда жизни радоваться будем, уважаемый Лев Иванович? Ведь не остается на нее времени. Все заботы! Вы ресторан «Мелхиста» знаете? Подъезжайте туда часам к восьми. Я вас ждать буду.

Гуров посмотрел на часы, прикинул время, которое ему потребуется на встречу с Монахом, и предупредил:

– Я могу немного опоздать.

– Что такое время, когда ждешь дорогого друга? – не стал возражать Джафар. – Приезжайте как сможете.

Отключив телефон, Гуров вызвал такси. Он ведь уже прилично выпил, да и Мизоев обязательно угощать будет. Поэтому садиться за руль своей машины сыщик не собирался.

Он быстро собрался, вышел из дома и сел в такси. Гуров назвал водителю адрес, но не самой забегаловки Макарыча, а туристической фирмы, находившейся неподалеку.

Там сыщик немного прошел пешком и вскоре уже сидел в знакомой комнате напротив Монаха и Макарыча.

– Еще чего случилось? – настороженно спросил Монах.

– Хотел узнать, не выяснил ли ты чего-нибудь, – объяснил Гуров.

– Если бы точно что-то узнал, то позвонил бы, – ответил тот.

– Что, сложности появились? – спросил Лев Иванович.

Монах на это ничего не ответил, и Гуров понял, что так и есть.

– Но я о серьезных разборках в последнее время что-то не слышал, – заметил он.

– Отношения у нас непростые. – Макарыч вздохнул. – Молодежь, что наша, что их, конечно, беспредельничает, но мы в свое время уже навоевались и все конфликты стараемся мирно гасить.

– Короче, так, – наконец-то сказал Монах. – Халва работал с людьми Салмана. Попытался я было с ним встретиться, да не получилось. Если у меня не вышло, то какой-то Мотя к нему и подавно не попал бы. Так что не там ищешь. А почему ты вообще думаешь, что исполнитель оттуда может быть? Учти, даже если и так, то они своего не сдадут.

– Понимаешь, в уголовном деле нет ни малейшего намека на то, что краденые машины, как ты говорил, на юг отправляли, – сказал Лев Иванович. – Если ты прав, то завязки на кавказцев в Москве у Халвы обязательно должны быть.

– Я не сявка, за свои слова отвечаю, – разозлился Монах.

– А разве я сказал, что тебе не верю? – удивился Гуров. – Но только если сам знаешь, кто Моте отказал, то тот ведь мог и к ним обратиться. Они их во время следствия не сдали, так что должок за ними.

– Понял я, о чем ты. Да, при таком раскладе мог! – подумав, согласился Монах. – Но есть и другой расклад. Кавказцы забашляли следаку, а уж тот Халве и его людям разъяснил, что нужно говорить, а о чем лучше промолчать.

– Согласен. И так может быть, хотя не хотелось бы мне такое думать. Ничего, разберемся. Ладно, не получилось у тебя самого с Салманом поговорить, может, у другого выйдет. Я сейчас к Мизоеву поеду. Ему будет легче и о встрече с ним договориться, и объяснить, чем это история может для всех обернуться.

– Я видел, ты без машины сегодня, – заметил Макарыч. – Где встречаться-то с ним собираешься?

– В восемь в «Мелхисте», – ответил Гуров.

– Да, у него там штаб. Непростое место, да и сам он человек заковыристый, – заметил Монах, посмотрел на часы и сказал: – Успеем. Давай-ка я сам тебя туда отвезу. Ему об этом доложат, и он с тобой по-другому говорить будет.

– Да у нас с ним вроде неплохие отношения. – Лев Иванович пожал плечами.

– Просто ты еще кавказцев не знаешь, – с усмешкой заметил Монах.

Взвесив все «за» и «против», Гуров согласился. Увидит кто-то, как выходит из машины вора в законе, так и плевать! Это была оперативная необходимость. Тут никакая служба собственной безопасности, которая об него уже не раз зубы обламывала, не придерется.

Джип Монаха и машина сопровождения лихо затормозили около входа в «Мелхисту». Гуров вышел и направился туда.

Дверь перед ним распахнул парень из числа людей Мизоева, уже знакомый ему. Гуров по старым делам некоторых из них помнил в лицо.

Джафара Мусаевича сыщик видел только на фотографиях. В жизни тот оказался лысым толстяком, едва достававшим Гурову до плеча. Лицо Мизоева расплылось в радостной улыбке. Он поздоровался с полковником и повел его через большой зал, заполненный его соотечественниками.

Они оказались в небольшой уютной комнате, оформленной в восточном стиле. Там уже был накрыт стол.

– Прошу вас, уважаемый Лев Иванович! Уж не обессудьте за скромность. Дома я принял бы вас по-другому, но раз обстоятельства требуют, то давайте посидим здесь.

Мизоев лукавил – стол ломился! Красная и черная икра, балык, всевозможные колбасы, овощи и фрукты всех видов. От небольших горшочков пахло совсем уж одурманивающе.

Они сели за стол. Джафар разлил коньяк, поднял бокал.

Гуров ожидал, что тот сейчас разразится цветистым длинным тостом, но Мизоев произнес только:

– За нашу долгожданную встречу!

Коньяк был выше всяких похвал. Хозяин усердно потчевал гостя. Гуров отдавал должное шедеврам кулинарного искусства восточной кухни, хотя и знал, что потом это выйдет ему боком.

Речь за столом шла о неожиданно теплой майской погоде, о международной политике, до которой обоим не было никакого дела. Надо было отдать дань традициям, не позволявшим сразу же переходить к делу.

Наконец, Мизоев мимоходом поинтересовался:

– У вас машина сломалась? А то мне сказали, что вас Василий Семенович привез.

Гуров, никогда не обращавшийся к Монаху по имени-отчеству, даже не сразу понял, о ком идет речь, но потом объяснил:

– Выпил сегодня днем немного, поэтому и не стал за руль садиться. А с Василием Семеновичем нам кое-что обсудить надо было, вот он меня и подвез.

– Что-то в городе в последнее время неспокойно. Люди много разного говорят. Уж не знаю, чему и верить, – посетовал Джафар.

– Это вы о том, что какого-то олигарха заказали, а он исполнителя ищет, чтобы перекупить? – спросил Лев Иванович.

– И об этом тоже. – Мизоев вздохнул. – В какое страшное время живем!

– Напутали что-то люди, не олигарха, а человека гораздо более значительного, от которого очень многое в жизни нашей страны зависит, – спокойно объяснил Лев Иванович, твердо глядя Джафару в лицо.

У того от услышанного глаза на лоб полезли.

Он без всяких тостов выпил коньяк и уверенно заявил:

– Аллах такого не допустит!

– Аллах на небе один, а людей на земле много. Где ему за всем уследить? – возразил Гуров. – Вот и нашелся такой человек, который согласился за очень большие деньги это сделать.

– Точно нашелся? – спросил Мизоев.

– Точно, к сожалению. – Сыщик вздохнул, решив, что в данном случае не грех и соврать, чтобы подтолкнуть Джафара к активным действиям. – Кто такой – не знаю, но глупый человек. У него же все равно ничего не получится, а сколько горя людям принесет! Его же обязательно задержат или убьют. А уж если окажется, что он, не приведи господи, нерусский, то тут даже подумать страшно, что начнется. Когда у людей такое большое несчастье случается, они ведь не станут разбираться, кто у тех хороший, а кто плохой. Тут уж будет не до того, чтобы бизнес сохранить – уцелеть бы! Схватят люди детей в охапку и побегут подальше, чтобы только в живых остаться.

– Уважаемый Лев Иванович, а почему вы решили, что это может быть нерусский? – напряженным голосом спросил Мизоев.

– Потому что человек, искавший исполнителя, был в числе тех, кто занимался угоном машин, которые потом на юг продавали. Их всех посадили, но он уже вышел, а остальные свой срок отбывают. Был он там не главным, но всех знал. Когда ему серьезные люди в Москве отказали, он и обратился к тем, с кем их главарь вел свой бизнес. Кто его нанял для этого дела, не знаю, к кому конкретно он обратился – тоже. Но исполнителя этот фрукт нашел, иначе не исчез бы. А уж убили его или же он сам сбежал, мы так и не выяснили, – печально, задумчиво проговорил Гуров.

– Ай-ай-ай, какие нехорошие люди! – Мизоев покачал головой. – А нельзя узнать, как их зовут? Вдруг встречаться приходилось.

– Конечно, можно, – согласился Лев Иванович. – Главным у них был Леонид Паршин по кличке Халва, который с людьми Салмана работал. Этого исчезнувшего человека зовут – или теперь уже, может быть, звали – Дмитрий Матвеев, по кличке Мотя.

– Нет, не встречал, – с сожалением сказал Джафар. – Но я думаю, что посредника надо найти и объяснить ему, что плохое дело они задумали. Это, наверное, молодые люди. Они жизни не знают, вот и не могут предвидеть всех последствий.

– И найти этого посредника надо, и поговорить с ним, узнать, с кем его Мотя связал. Будь иначе, он не исчез бы. Если мы будем знать посредника заказчика, то и до него самого доберемся. Если его не выявить, он ведь и другого исполнителя найти сможет. Вот такая у меня головная боль, уважаемый Джафар Мусаевич! Вы человек умный, жизнь знаете, люди к вам прислушиваются. Так посоветуйте, что мне в такой ситуации сделать можно.

– Уважаемый Лев Иванович, только глупец будет давать поспешные советы. – Мизоев развел руками. – Мне подумать надо, с людьми поговорить. Понимаю, что ваша проблема промедления не терпит, так что постараюсь поскорее узнать, что смогу, и свяжусь с вами.

– Спасибо, уважаемый Джафар Мусаевич. Я знал, что вы без поддержки меня не оставите, – сказал, поднимаясь, Гуров. – Благодарю за угощение – давно я так вкусно не ел! – и за задушевный разговор. Рад бы еще посидеть, но работа не ждет. Пора мне.

– Ай, жаль, что так быстро уходите! – горестно воскликнул Мизоев. – Ну да ничего. Аллах милостив, не последний раз видимся. Вы теперь ко мне дорогу знаете, так заходите в любое время. Всегда рад! Я тут для вашей красавицы-жены гостинцы приготовил. Ничего особенного: фрукты-мукты, зелень-мелень, но женщины так ценят внимание! Пойдемте, я вас провожу, а мои мальчики отвезут. Негоже вам на такси разъезжать!

Джафар проводил Льва до дверцы машины, очень уважительно с ним попрощался и только что рукой вслед не помахал. Гостинцами была набита корзина изрядных размеров, стоявшая на заднем сиденье. Поверх всего прочего лежал большой букет роскошных роз. Видимо, это и была та самая зелень-мелень.

Возле дома Лев Иванович отказался от помощи и сам взял корзину. Забыть ее в машине или отправить обратно было невозможно. Мизоев смертельно обиделся бы.

Сыщик поднял корзинку и удивился ее тяжести. Только войдя в квартиру и занеся ее в кухню, он понял причину этого. Там действительно были фрукты-мукты: клубника, персики, абрикосы, гранаты, что-то еще. Но к дарам природы прилагались две бутылки классного коньяка и столько же вина.

Тут подоспела Мария. Судя по ее прекрасному настроению, она ничего не знала о том, что произошло днем. Актриса равнодушно отложила цветы – ей их и так на каждом спектакле охапками дарили! – и тут же уцепилась за фрукты.

– Какая прелесть! Лева, ты посмотри, понюхай! Она же настоящая! – обрадовалась Мария и бросилась мыть клубнику.

– Это тебе для стройности фигуры от одного восторженного почитателя, – объяснил ей Лев Иванович, не пускаясь в подробности. – Ты развлекайся, а я спать лягу. У меня завтра будет очень тяжелый день.

Мария, восторженно жующая клубничку, только согласно покивала. Гуров отправился в спальню.

Ложась в постель, он подумал:

«А может, мне надо было в дипломаты пойти? У меня вроде неплохо получается, а жизнь у них куда спокойнее, чем у нас, ментов».

Четверг

Гуров приехал в администрацию к девяти часам. Как и было велено, он сразу же поднялся в приемную. Там помощник Александрова отдал Льву Ивановичу запечатанный конверт с ответами на запросы.

Потом он позвонил по внутреннему телефону и сказал:

– Полковник Гуров в приемной. – Помощник выслушал ответ и сказал визитеру: – Подождите, пожалуйста.

Как ни хотелось Гурову поскорее узнать, что в конверте, он решил здесь его не открывать. Сыщик сел в кресло и собрался посмотреть свежие газеты, которых не читал уже много лет.

Но тут из кабинета вышел Александров, поздоровался и предложил:

– Пойдемте со мной.

Они прошли в комнату напротив. Там на стульях, расставленных вдоль стены, сидели шесть высоких и крупных официанток. Роль мужчин, стоявших поодаль, в этом случае была бы непонятна только идиоту.

– Лев Иванович, посмотрите, пожалуйста. Может быть, кто-то из этих женщин вам знаком.

Гуров внимательно рассмотрел всех, а потом уверенно заявил:

– Третий слева.

– То есть вот этот? – уточнил один из мужчин, подходя к человеку, указанному сыщиком, и Гуров кивнул.

– Американцы в таких случаях кричат «Бинго!», – тусклым голосом заметил Олег Михайлович и обратился к ряженым: – Прошу всех извинить меня за то, что попросил участвовать в этом маскараде. Пойдемте ко мне, Лев Иванович.

Они вернулись в кабинет, и Александров сказал:

– Богдановым можете не заниматься, сосредоточьтесь на остальных.

– Простите, но не могли бы вы хотя бы в двух словах объяснить мне, что случилось?

– Хорошо, – нехотя согласился Александров. – Будучи студентом, Богданов сошелся с женщиной намного старше себя. Родился сын Сергей. Женщине был нужен только ребенок от молодого, здорового и неглупого мужчины, так что о браке и усыновлении речь не шла. Богданов уехал, женился, родилась дочь, потом сын Кирилл. Богданов о Сергее не забывал, когда мог, посылал деньги, поддерживал отношения. Он рос по службе, дошел до всего своим умом. Когда достиг очень значительного положения, в том числе и материального, его семейка пошла вразнос. Разочаровавшись в детях, которые умели только транжирить, он купил дом в Англии и отправил семью туда. Мать Сергея умерла от рака, и он забрал парня в Москву. Сын пошел в него не только внешне, унаследовал отцовскую деловую хватку и ум. Богданов обрадовался, что у него появился настоящий наследник, сделал его своей правой рукой, но до грязных дел официально не допускал. После известных событий Богданов с Сергеем выехали за границу, но не в Англию, а во Францию, где у отца тоже имелась недвижимость. Денежная река, из которой не задумываясь черпала его семья, пересохла. Они бросились за объяснениями, и произошел страшный скандал. Семья требовала денег, а Богданов им не только отказал, но и предоставил выкручиваться самим. Он заявил, что изменил завещание, и им вообще ничего не достанется. Реакция была соответствующей. Богданов и так был очень сильно болен, после известных событий его состояние значительно ухудшилось, а теперь с ним случился инсульт. Его положение безнадежно, содержание нового завещания неизвестно. Семья, которая никогда не знала, откуда вообще берутся деньги…

– Я все понял, – кивнул Гуров. – Извините, что перебил. Им не нужны были оригиналы, хватило бы и ксерокопии с перечнем счетов, принадлежащих Богданову. Тогда какой-нибудь продажный нотариус в Москве за солидное вознаграждение оформил бы задним числом доверенность на кого-то из этой семьи, где были бы указаны эти счета. Не важно, что некоторые из них могли быть уже пустые. На остальных-то что-то оставалось. Я в понедельник сказал это о Данилове. Значит, в делах остальных фигурантов такой документ обязательно должен быть. Кто же оказался таким сообразительным?

– Кирилл. Как только с отцом случился инсульт, он понял, что счет идет, может быть, на часы. Как только папаша умрет, вступит в силу новое завещание. Он срочно приехал в Россию, развил бурную деятельность, подключил всех своих друзей и знакомых…

– Один из которых работал у вас, – тихо заметил Лев Иванович.

– Да. До оригиналов Кириллу было не добраться, но тут этот гаденыш сказал, что сможет достать ксерокопию, за, как ему казалось, очень крупную сумму – сто тысяч евро. А Кирилл столько за одну ночь в казино оставлял. Хоть он и считал себя почти нищим, но для него это были не деньги, и он согласился. Кстати, вы были правы, именно ему этот подонок выбросил в окно пакет с одеждой, ставшей ненужной. Он же достал наркотик, что для него было легче, чем покупать крысиный яд или снотворное.

– Значит, нас действительно пытались отравить, – Гуров покачал головой.

– Да, доза была такая, что даже вы не выжили бы, – подтвердил Александров.

– Как состояние Алексея Юрьевича? – поинтересовался Лев Иванович.

– Слаб, но угрозы для жизни нет. Подлечиться ему придется, конечно, основательно, но это уже не страшно.

– Вы мне, конечно же, не скажете, кто тот подонок, который совершил такое, – уверенно заметил Лев Иванович.

– Нет. Мы его задержали еще вчера. Улики против него неопровержимые. Он стал все валить на Кирилла, которого мы тоже задержали. А сегодня еще и вы его опознали. Мерзкая история! – Александров поморщился, невесело усмехнулся и спросил: – А вы знаете, что потрясло Кирилла больше всего? Мы думали, он с ума сойдет. В такой истерике бился!..

– Видимо, Богданов знал, что долго не протянет. Во избежание всяческих недоразумений и судебных тяжб он перевел все свои деньги на счет Сергея, – предположил полковник.

– С вами приятно иметь дело, Лев Иванович, – одобрительно заметил Олег Михайлович. – Постарайтесь закончить свою работу как можно быстрее. Вот вам номер одного из моих сотовых. – Он быстро написал его на листке бумаги и протянул Гурову. – В ближайшее время мне предстоит часто работать вне этого здания. Если вы найдете что-то, требующее немедленной реакции, не ждите до восьми часов вечера, а звоните тут же.

Оказавшись в кабинете Попова, Гуров в первый момент почувствовал себя неудобно, как будто он самовольно занял место, не принадлежавшее ему. Сыщик снял со стола лист ватмана со схемой на Богданова, ставший ненужным, и прикрепил новый.

Поскольку Даниловым и Куликовым он занимался сам, то решил начать с них. Тарасова, о котором не знал ничего, сыщик оставил напоследок. Он планомерно работал, составлял схему личных и деловых связей семьи Даниловых.

С ней все было предельно ясно. Из ответов на свои запросы Гуров знал, что они за границей, процветают, всех своих родственников перетащили туда же, и обратно ни в коем случае не собираются.

Лев Иванович закончил с Даниловыми и перешел к Куликову. Тут он вспомнил о конверте, так и не открытом. Сыщик достал оттуда списки людей, учившихся в школе в одно время с дочерью Куликова. Он начал просматривать их и обомлел. Среди одноклассников девочки был некий Дмитрий Матвеев, но вот тот или нет – неизвестно. Ведь такие имя с фамилией не самые редкие.

Лев Иванович тут же позвонил Крячко и спросил:

– Стас, у тебя материалы на Мотю под рукой?

– Да, а что?

– Посмотри, какую школу он заканчивал.

Послышался шелест переворачиваемых страниц, а потом Крячко назвал номер школы. Услышав ответ, Гуров даже забыл поблагодарить друга. Он прекратил разговор и тут же позвонил Александрову. Ему никто не ответил.

Олег Михайлович перезвонил ему минут через десять и с явным недовольством спросил:

– Что-то действительно срочное?

– Вы помните, что я говорил вам об одном мелком уголовнике? Так вот, он учился с дочерью Куликова в одном классе, – ответил Гуров.

– Ее нет в стране, – резко бросил Александров.

– Когда наши сотрудники обыскивали квартиру, они установили, что жесткий диск с его компьютера снят, – добавил Лев Иванович.

Повисло недолго молчание, а потом Александров приказал:

– Продолжайте заниматься своим делом, а мне скажите, как связаться с Орловым. Я не хочу посвящать лишних людей в эту проблему.

Гуров продиктовал ему номер телефона Петра, а сам тут же позвонил Крячко и сказал:

– Стас, беги к Петру и предупреди его, что ему будет звонить Александров, а то вдруг он посчитает это чьей-то глупой шуткой.

– Уже в пути! – крикнул Крячко.

Гуров отключил телефон и продолжил работать. Дело продвигалось быстро. Да оно и не удивительно. Он же о Куликове практически все уже знал.

Закончив с ним, Гуров устало потянулся и почувствовал, что здорово проголодался. К местной столовой после недавних событий у него возникло стойкое чувство недоверия. Но оставлять надолго кабинет, запертый только на замок и неопечатанный, он не хотел, отказался от мысли выйти из здания и что-то купить.

Электрочайник занимал свое законное место на тумбочке. Лев Иванович вспомнил, что в ней должен быть чай в пакетиках и сахар, и решил ограничиться этим. При тщательном обследовании недр тумбочки там обнаружилась упаковка сушек с маком и начатая пачка крекеров. Что ж, на безрыбье и рак – рыба!

– Ну и пусть считают меня параноиком. Мне с ними детей не крестить, – буркнул Гуров себе под нос и отправился с чайником за водой в туалет, предварительно заперев дверь на ключ.

Лев Иванович пообедал таким вот образом, с новыми силами взялся за неизвестного ему Тарасова и завяз. Сокращения, сделанные Поповым, были ему непонятны, ни о чем не говорили, а расшифровывать их не позволял дефицит времени. По этому фигуранту Гурову пришлось начинать все с самого начала. Сыщик вспомнил о том, как, работая над этими бумагами, Алексей Юрьевич задумался. Гуров понимал, что там должно быть что-то интересное, сидел и читал. Благо опыт уже появился. Он знал, где и что нужно искать.

Вскоре Гуров наткнулся на один документ и понял, что послужило причиной той задумчивости. У Тарасова был рак, причем уже неоперабельный. Но он продолжал работать, точнее, хапать и хапать, чтобы обеспечить не только своих детей и внуков, а еще и праправнуков.

«Да, родительская любовь действительно безмерна», – вздохнув, подумал Гуров и стал читать дальше.

Закончив с бумагами в коробках, он взялся за записи Алексея Юрьевича. Теперь все сокращения стали ему понятны.

Потом сыщик стал читать ответы на запросы, сделанные Поповым. Он увидел, что Тарасов уже умер в одной из швейцарских клиник. Теперь его наследники были заняты такой яростной борьбой за деньги, что плевать хотели на все остальное с самой высокой колокольни. Но схему все равно нужно было составить.

Лев Иванович понимал, что самая главная работа сейчас идет на Петровке, причем без его участия. Он пахал как каторжный, чтобы поскорее все закончить, вернуться к друзьям и заняться именно тем, что имело сейчас первостепенное значение.

Когда сыщик услышал звук открывавшейся двери, он повернулся, чтобы высказаться по полной программе в адрес того негодяя, который оторвал его от дела. Но это оказался Александров.

– Извините, – пробормотал Гуров. – Что, уже восемь?

– Давно девятый, – ответил, проходя в кабинет, Олег Михайлович.

– Простите еще раз. Я просто как-то забывал смотреть на часы. – Лев Иванович окончательно смутился.

– Бывает. Рассказывайте, что вы выяснили.

Полковник тут же стал объяснять. Александров внимательно слушал его, временами кое-что уточнял.

Когда Гуров закончил, он спросил:

– Значит, единственная возможная версия – это дочь Куликова?

– Но это может быть и просто совпадением, – возразил сыщик. – Работать надо!

– Тогда будем считать, что здесь вы все закончили. Возвращайтесь на Петровку и продолжайте там с учетом уже известной вам информации. Все документы оставьте здесь. Как запрете дверь, ключ возьмет комендант. Он ее снова опечатает. Пусть кабинет Лешу дожидается. Пропуск отдадите при выходе, а вот номер моего телефона далеко не убирайте – вдруг нужно будет что-то срочно сообщить. До свиданья!

Оставшись один, Гуров осмотрелся, не оставил ли здесь что-нибудь личное, проверил, выключен ли чайник, погасил свет и с чувством честно выполненного долга запер за собой дверь. Как оказалось, комендант его уже караулил в коридоре, так что и здесь задержки не было. На выходе Лев Иванович сдал свой пропуск.