Так держать, сталкер! (сборник)

– Та же самая схема. – Протянув руку, Фу-Фламер взял с подноса свою кружку кифа. – В момент убийства жертва находилась под воздействием нескаина. Орудие убийства – большой обоюдоострый нож. Время смерти – около двух часов позапрошлой ночи. Все.

– Зу-Зандер.

– Да?

– Ол-Онару была знакома или как-то связана с другими жертвами?

– Я ничего не нашел.

– Она, часом, не страдала психическим расстройством? Или, может быть, проблемы с алкоголем? С наркотиками? Со звездами такое часто случается.

– Нет, – сделал отрицательный жест рукой Зу-Зандер. – Я все проверил. Единственный случай – двадцать два года назад Ол-Онару проходила краткосрочный курс реабилитации после депрессии, вызванной переутомлением. В частной клинике «Три-Тринадцать».

– Ага, – многозначительно кивнул Ки-Клаймер. – Знаем мы эти депрессии.

– Я разговаривал с врачом Ол-Онару, – быстро глянул на него Зу-Зандер. – Это действительно была депрессия. Причем не очень серьезная. Врач даже полагает, что Ол-Онару сослалась на депрессию только для того, чтобы на какое-то время укрыться от своих многочисленных поклонников, которые буквально не давали ей прохода. Он сказал, что и сам принадлежал к их числу.

Ки-Клаймер выудил из мусорной корзины утренний «Обозреватель», посмотрел на фотографию на первой полосе и удовлетворенно кивнул.

– Я их понимаю. Она была милашкой.

Ки-Клаймер с вызовом посмотрел на Ал-Алию – будто ответной реплики ждал. Но женщина даже не глянула в его сторону.

– Что у нас еще? – Ре-Ранкар обвел взглядом всех присутствующих. Как же ему хотелось, чтобы хоть кому-то в этот момент пришла в голову гениальная мысль! Ну, пусть не гениальная, пусть будет отличная! Или хотя бы просто хорошая… Потому что сам он за всю бессонную ночь так ничего дельного и не придумал. Кто бы подсказал, как отыскать зверя, не оставляющего следов? Вообще – никаких!

– Зажигалка! – В руке Ал-Алии появился небольшой, прозрачный пакетик для вещдоков, в котором лежала одноразовая зажигалка из черного пластика.

– Полагаю…

Почувствовав невыносимое першение в горле, Ре-Ранкар прижал ко рту платок и надсадно кашлянул. Горло будто наждачной бумагой ободрало. Только этого еще не хватало… Ре-Ранкар осторожно кашлянул еще раз, провел платком по губам и спрятал его в карман.

– Извините… Полагаю, на зажигалке нет отпечатков.

– Нет. – Ал-Алия пристально посмотрела на Ре-Ранкара. – Вам нужен врач.

– Мне нужен киф. – Ре-Ранкар принужденно улыбнулся и сделал большой глоток из кружки. – Если бы зажигалка принадлежала Ол-Онару, на ней остались бы ее отпечатки. Значит, это зажигалка убийцы.

– Я тоже так решила, – кивнула Ал-Алия.

– Это понял бы даже ребенок, – широко улыбнувшись, картинно развел руками Ки-Клаймер.

Как и в прошлый раз, Ал-Алия проигнорировала его замечание.

– А поскольку наш убийца никогда не оставляет следов, – продолжила она. – Можно предположить, что он не забыл зажигалку на месте преступления, а оставил ее намеренно.

– Зачем? – спросил Зу-Зандер.

– Он назначает встречу.

– Встречу? Кому?

– Полагаю, тому, кто нашел его послание. – Ал-Алия кинула пакет с зажигалкой на стол Ре-Ранкара.

Старший дознаватель взял пакет в руки и, не вынимая зажигалку, внимательно осмотрел ее. Ничего особенного – обычная рекламная зажигалка. Караоке-бар «Зажигай!». Название подходящее, чтобы разместить его на зажигалке.

– Из меня никудышный певец.

– От вас и не требуется петь.

Ре-Ранкар повернул пакет другой стороной, будто надеялся, что увидит там нечто неожиданно новое.

– Почему вы уверены в том, что убийца будет ждать меня в клубе?

Ал-Алия поставила свой рюкзачок на пол, поднялась на ноги и подошла к демонстрационной доске.

– Судя по всему, вы полагаете, что меня прислали к вам из Службы стражей Анклава только для того, чтобы я покрутилась здесь несколько дней и написала разгромный отчет, после которого всех вас вышибут со службы, лишив пенсии, – заметив многозначительную ухмылку Ки-Клаймера, Ал-Алия указала на него. – Я угадала?

Чуть приподняв руку с колена, Ки-Клаймер махнул кончиками пальцев и отвернулся, всем своим видом показывая, что не видит смысла продолжать разговор.

– Я так не считаю, – сказал Зу-Зандер.

– Я тоже так не думаю, – просипел Ре-Ранкар и вытер платком нос. – Но, честно говоря, я не вижу никакого смысла в вашем присутствии здесь. Чем вы можете нам помочь?

– Она может доставлять результаты экспертизы раньше курьера, – язвительно ввернул Ки-Клаймер.

– Я могу помочь вам понять мотивы действий убийцы. – Ал-Алия взяла в руки мел, одним взмахом нарисовала на доске большой, не очень ровный круг и тремя линиями разбила его на шесть секторов. – Вы, конечно, догадываетесь, что означает этот символ?

– По статистике, каждый пятый убийца оставляет на месте преступления схематический рисунок табло вариатора. – Фу-Фламер поднял руку и показал браслет на запястье.

– Верно! – чуть подавшись вперед, указала на него мелом Ал-Алия; ну, прямо, учительница второго класса, хвалящая ученика за правильный ответ, разве что только указки в другой руке не хватает. – Вот только среднестатистический убийца закрашивает на нарисованной схеме лишь один сектор. – Ал-Алия повернулась к доске и быстро замазала мелом один из секторов. – Как правило, отмеченный таким образом сектор соответствует базовому типу личности убийцы, задействованному в момент совершения преступления. Мы же имеем дело с серийным убийцей, который после каждого нового убийства добавляет еще один закрашенный сектор. – Ал-Алия снова повернулась к доске и заштриховала на рисунке еще три сектора. – О чем это говорит?

– О том, что он напрочь свихнувшийся сукин сын! – безапелляционно заявил Ки-Клаймер.

– По сути, правильно, – одобрительно улыбнулась Ал-Алия. – Но нас сейчас интересует не это.

– Он собирается убить еще двоих. – Ди-Дангл указал рукой на нарисованный круг.

– Тоже верно, – кивнула Ал-Алия. – Но это вовсе не означает, что, завершив круг, он не пойдет на следующий. Что движет им? Что заставляет совершать все новые и новые убийства?

– Принцип вариатора, – произнес негромко Ре-Ранкар.

– Вы догадывались? – с интересом посмотрела на старшего дознавателя Ал-Алия.

– Нет… – Ре-Ранкар закрыл низ лица ладонями и оглушительно чихнул. – Только сейчас понял. – Он вытер пальцем красные, слезящиеся глаза.

– Я все же вызову вам врача. – Ал-Алия потянулась к телефону на столе старшего дознавателя.

– Не нужно. – Ре-Ранкар прижал трубку ладонью.

– Необходимо. – Ал-Алия деликатно, но вполне решительно убрала руку Ре-Ранкара и взяла трубку. – Иначе к вечеру вы совсем расклеитесь и не сможете пойти на назначенную встречу.

– Вы полагаете… – Не закончив фразу, Ре-Ранкар был вынужден отвернуться, чтобы еще раз чихнуть.

– Я уверена. – Ал-Алия быстро набрала номер.

– Давайте я принесу еще кифа, – с сочувствием посмотрел на шефа Ди-Дангл.

– Не нужно, – махнул рукой Ре-Ранкар. – Все равно не помогает.

Ал-Алия произнесла в трубку всего три фразы – представилась, назвала симптомы и номер участка.

– Это очень хороший врач, – сказала она, кладя трубку на аппарат.

– Даже самый лучший врач не в состоянии вылечить простуду за пару часов, – с сомнением покачал головой Ре-Ранкар.

– А я разве обещала, что он вас вылечит? – изумленно вскинула брови Ал-Алия. – Если так, то извините. Я имела в виду, что он поставит вас на ноги. Несколько часов вы будете чувствовать себя молодцом, а потом придется все же лечь в постель.

– Так что там насчет вариатора? – напомнил Фу-Фламер. – И как это связано с зажигалкой?

– Для того чтобы все объяснить, мне придется совершить маленький экскурс в историю. – Ал-Алия вернулась на прежнее место возле демонстрационной доски. – Все это началось в те самые времена, когда человек впервые осознал себя личностью. И не одной, а сразу множеством разных личностей, существующих в одном теле и периодически сменяющих друг друга. Утром человек лентяй, желающий понежиться под теплой звериной шкурой, днем он храбрый охотник, выслеживающий неуловимую дичь, вечером – умелый мастер, по праву гордящийся своими поделками, заботливый отец, пестующий детей, и любящий муж. В одном человеке жили, постоянно пиная друг друга, скромняга, доброхот, злодей, негодяй, умница, дурак, развратник, лицемер, правдоискатель, шут – да кто угодно! Человек, который первым осознал, что он собой представляет, наверное, только потому не сошел с ума, что в те далекие времена разум его был весьма примитивен. Тем не менее его хватило на то, чтобы понять, к чему может привести подобный полиморфизм.

Первыми вариаторами стали шаманы и колдуны, путем псевдомагических процедур программирующих человека на доминирование того или иного типа личности. Подобная практика была эффективна до тех пор, пока люди жили оседло, небольшими сообществами. Когда же человек начал осваивать окружающий мир, ему пришлось совершать путешествия на большие расстояния. И далеко не всегда путешественникам удавалось зазвать с собой шамана. Был нужен новый способ определения базового типа личности. И средневековый естествоиспытатель Ши-Штефер создал его, взяв за основу всем хорошо известную игру в кости. Два кубика с метками на плоскостях от единицы до шестерки. Брошенные вместе, они могут выдать одиннадцать различных комбинаций. Ши-Штефер всего-то и сделал, что составил табличку, в которой числам от двух до двенадцати соответствуют одиннадцать базовых типов личности. Человек бросал кости, заглядывал в табличку Ши-Штефера, после чего его подсознание автоматически включало соответствующий тип личности.

Система Ши-Штефера продержалась более тысячелетия. Даже после того как был создан первый механический вариатор, громоздкий и неудобный, люди все еще продолжали пользоваться игральными костями и табличкой Ши-Штефера. Однако прогресс не стоял на месте. Механические вариаторы становились все более компактными и надежными в работе и вскоре полностью вытеснили систему Ши-Штефера. Если кто и пользуется сегодня игральными костями, так только забавы ради. Последнее на сегодняшний день принципиальное изменение в систему вариаторов было внесено сто двадцать три года назад, когда число базовых типов личности было сокращено с одиннадцати до шести. Это было связано с тем, что основная часть населения стала жить в больших городах. А большая плотность населения, как нам прекрасно известно, ведет к росту агрессивности.

Именно поэтому вариаторы нового типа остались без таких базовых типов личности, как злоба, самолюбие, влюбленность, целеустремленность и эгоизм. Прежде психологи полагали, что время от времени человек должен испытывать все эти чувства для того, чтобы давать выход особо сильным эмоциям. Сейчас, как мы видим, человек прекрасно может обходиться и без них.

– И убивает он теперь с радостью, – широко улыбнулся Ки-Клаймер. – Или исходя из каких других, но все равно самых лучших побуждений.

– Убивать и совершать другие антисоциальные поступки человек начинает именно тогда, когда его система базовых личностей идет вразнос. Происходит это, как правило, в тех случаях, когда человек начинает злоупотреблять тем или иным типом личности. И, не обращая внимания на предупреждения вариатора, вновь и вновь ставит его вручную на один и тот же базовый тип. Именно с этим связано изображение табло вариатора с одним закрашенным сектором на местах преступлений.

– Но наш маньяк не из таких? – прогнусавил Ре-Ранкар.

– Верно, – согласилась Ал-Алия. – Он другой. И он, увы, не первый. Мне уже приходилось иметь дело с подобным типом серийных убийц. Служба стражей Анклава направила меня к вам именно для того, чтобы я на месте оценила ситуацию и определила, относится ли ваш убийца к данному типу. Изучив материалы дела и побывав вчера на месте преступления, я с уверенностью могу сказать: да, это он. Это человек, страдающий в последнее время все более часто встречающейся формой психической патологии – монотипией.

– Так, значит, наш убийца – монотип? – Фу-Фламер произнес это так, будто выплюнул кусок стекла, попавший в рот вместе с едой.

– Без сомнений, – подтвердила Ал-Алия.

– Я слышал, что монотипы – это полные придурки и психопаты, – сказал Ки-Клаймер. – Их с детства держат в психушках только для того, чтобы не расстреливать.

– О монотипах много чего рассказывают, – снисходительно улыбнулась Ал-Алия.

– Вы хотите сказать, что не все из этого соответствует действительности? – Ре-Ранкар отвернулся к стене и, закрыв лицо ладонями, оглушительно чихнул.

– Главная проблема монотипов заключается в том, что они не могут социализироваться, потому что наше общественное устройство, все базовые принципы нашей общественной системы кажутся им неправильными, искажающими реальное представление человека о мире и о себе.

– И вы, дамочка, хотите убедить нас в том, что они не психи? – Ки-Клаймер криво усмехнулся и посмотрел на остальных, ожидая поддержки и одобрения. Но хоть как-то отреагировал на его замечание лишь Зу-Зандер – он подергал себя за нос и неопределенно эдак пожал плечами.

– Монотипы – это, несомненно, больные люди, – продолжила Ал-Алия. – И, как показывает практика, болезнь их не поддается лечению. Но если сравнить число убийц среди монотипов и среди тех, кого мы считаем нормальными людьми, то соотношение будет не в нашу пользу. Однако убийца-монотип весьма и весьма опасен.

– Какова природа этого заболевания? – натужно просипел Ре-Ранкар. – И как часто оно встречается?

– Полагаю, мэй Ре-Ранкар, мы сможем поговорить об этом позже. Сейчас мы должны думать о том, как поймать убийцу.

– Хорошо, тогда скажите, почему вы уверены в том, что наш убийца страдает монотипией?

– Как я уже сказала, мне приходилось принимать участие в расследовании трех подобных случаев. В первом случае жертвами убийцы стали двенадцать человек, – Ал-Алия указала пальцем на Ди-Дангла. – Это к вопросу о том, пойдет ли наш убийца на второй круг. Во втором случае маньяк убил восьмерых. В третьем нам удалось перехватить преступника после шестого убийства.

– Вы сказали «перехватить»?

– Именно так. Ни одного из трех убийц-монотипов не удалось взять живым.

– Ну, может, оно и к лучшему, – высказал свое мнение Ки-Клаймер.

– Если бы у нас в руках оказался хотя бы один живой убийца-монотип, – холодно и строго посмотрела на криминалиста Ал-Алия, – мы смогли бы лучше понять мотивы его поступков. А следовательно, у нас было бы больше шансов предотвратить подобные преступления в будущем.

– От того, что психов сажают в дурдом, их почему-то не становится меньше, – усмехнулся Ки-Клаймер. – Как раз наоборот, порой кажется, что весь город сходит с ума.

– Особенно когда ездишь общественным транспортом, – добавил Ре-Ранкар. И, обращаясь к Ал-Алии: – Все же я так и не понял, почему вы причислили нашего убийцу к монотипам?

– Вы не дали мне договорить. Как я уже сказала, основная проблема монотипов заключается в том, что они не вписываются в социальные структуры общества. Из-за того, что монотип не может вычленить ни один из базовых типов своей личности, он, выражаясь образно, постоянно находится в состоянии пистолета со взведенным курком. И выстрела можно ожидать в любой момент. Это вовсе не означает, что он тут же бросится убивать всех направо и налево. Однако поведение любого монотипа абсолютно непредсказуемо. Причем даже он сам далеко не всегда знает, что сделает в следующую минуту, как отреагирует на то или иное стороннее действие.

– Значит, все монотипы представляют собой потенциальную угрозу для общества, – сделал вполне закономерный, как ему казалось, вывод Зу-Зандер.

– В общем, да, – не сразу, помедлив секунду-другую, как будто с неохотой даже, согласилась с таким выводом Ал-Алия. – Именно поэтому все они подлежат изоляции. Но не в сумасшедших домах и не в тюрьмах, а в специальных приютах…

– Которые представляют собой нечто среднее между первым и вторым. – Ре-Ранкар оглушительно чихнул.

– Что вы сказали?

– Неважно, – зажав нос пальцами, просипел Ре-Ранкар. И махнул рукой: – Продолжайте.

– Как показывают исследования, в которых я принимаю участие, коэффициент интеллекта больных, страдающих монотипией, поразительно высок. Эти люди прекрасно понимают суть своей проблемы, но при этом видят причину ее не в своем недуге, а в обществе, которое преследует их и подвергает гонениям. Они уверены, что монотипия – это не болезнь, а новая ступень в эволюции человека – объединив в себе множество самых разнообразных типов личности, человек только выигрывает от этого. По мнению монотипов, так называемая многогранность не только делает их психику более стабильной, но так же позволяет им более быстро и правильно реагировать на любые воздействия внешней среды. Кое-кто поговаривает даже о развитии у монотипов неких экстраординарных способностей, невозможных у нормальных людей. Одним словом, все они являются приверженцами идеи о собственном превосходстве над поливариантами, к каковым относимся и мы с вами. Государство же, по их мнению, изолирует их, а случается, что идет и на физическое уничтожение особо опасных, сиречь наделенных некими уникальными способностями, монотипов, только ради того, чтобы удержать власть в собственных слабеющих руках; тем самым лишая общество возможности спокойно и безболезненно совершить переход к новой форме общественных взаимоотношений.

– То есть монотипы готовятся к захвату власти? – решил уточнить, правильно ли он понял, Ди-Дангл.

Он, как и все, слышал о монотипах, но полагал, что это всего лишь психически больные люди, нуждающиеся в строгой изоляции. И не более того. А тут, оказывается, заговор с целью государственного переворота зреет. И никто об этом ничего не знает! Спрашивается – почему? Если держать людей в неведении, кто тогда в нужный момент предпримет решительные меры?

– Насколько нам известно, пока монотипы не предпринимают никаких активных действий в этом направлении, – ободряюще улыбнулась стражу Ал-Алия. – Однако отдельные представители монотипов становятся буквально одержимыми идеей своего биологического превосходства. Серийные убийцы, с которыми мне пришлось иметь дело, и тот, которого мы сейчас ищем, как раз из их числа…

Ал-Алия хотела продолжить, но Ре-Ранкар вдруг громко и хрипло закашлял. Скрежещущая боль в горле и груди заставила старшего дознавателя согнуться так, что он едва лбом в стол не уперся.

– Простите… – Он вытер губы смятым в кулаке платком и, не глядя на Ал-Алию, еще раз повторил: – Простите.

Женщина посмотрела на встроенные в вариатор часы.

– Врач должен прибыть с минуты на минуту.

– Признаться, теперь и я жду его с нетерпением, – вяло улыбнулся Ре-Ранкар.

– Я продолжу. – Ал-Алия положила руки на спинку стула. – Так вот, совершая свои ритуальные убийства, эти фанатики-монотипы пытаются тем самым обратить внимание общественности на существующую, как они полагают, проблему.

Логика их действий примерно следующая. Вы не даете нам возможности высказывать свое мнение в прессе или на телевидении, мы не можем говорить с людьми с общественных трибун, мы фактически лишены права голоса. Таким образом, нарушено одно из основополагающих прав свободного человека – право открыто высказывать свое мнение по любому вопросу. Ну а раз так, значит, мы имеем право прибегать к иным методам воздействия на общественное мнение. Пускай за нас начнут говорить журналисты, рассказывающие о наших деяниях, совершаемых во имя великой цели…

– Откуда вам это известно? – снова перебил женщину Ре-Ранкар.

– Что именно? – посмотрела на него Ал-Алия.

– Откуда вам известно, какими соображениями руководствовались убийцы-монотипы, если ни одного из них вам не удалось взять живым?

– Я беседовала с теми, кто хорошо их знал, с кем они делились своими мыслями и идеями.

– Надеюсь, они получили по заслугам?

– Кто?

– Те, кто знали о готовящихся преступлениях, но не сообщили об этом стражам порядка.

Ре-Ранкару показалось, или Ал-Алия действительно на какой-то момент оказалась в замешательстве? Не знала, что ответить? Или подбирала нужные слова? А может быть, она произносила заранее подготовленную речь и неожиданный вопрос пусть не поставил ее в тупик, но на какой-то миг выбил из колеи?

– Полагаю, что да. Если вам нужен точный ответ, мэй Ре-Ранкар, вы можете обратиться в Службу исполнения наказаний. Я же разговаривала с этими людьми только в ходе следствия.

– Я просто так спросил, – вяло махнул кончиками пальцев Ре-Ранкар.

– Серийники-монотипы всегда тщательно планируют свои преступления, – продолжила Ал-Алия. – Да вы и сами это видите: проникновение в дом жертвы без взлома, никаких следов или отпечатков пальцев, все ценности в домах остаются нетронутыми; только символическое изображение вариатора на стене. С такой же тщательностью они подходят и к выбору своих жертв.

– Да, вот это очень интересно, – поднял указательный палец Фу-Фламер. – Нам никак не удается установить какую-либо связь между жертвами.

– Потому что вы не там ищите, – ласково, с пониманием улыбнулась Ал-Алия. – Для того чтобы уловить эту связь, нужно мыслить как монотип. Кто был убит первым?

– Ни-Нартор, шестьдесят два года, активист Миссии Милосердия, – с трудом выдавил из ощетинившегося тысячами тупых иголок горла Ре-Ранкар.

– Образ, соответствующий базовому типу личности «Альтруизм»! – Ал-Алия поставила жирный крест на одном из секторов нарисованного на доске вариатора. – Дальше!

– Ин-Илия, модный критик, работала в глянцевых журналах…

– Тип личности: «Недовольство»! – Не дослушав Ре-Ранкара, Ал-Алия зачеркнула еще один сектор на рисунке. – Третий?

Ре-Ранкар пожал плечами.

– Ти-Ташан, комик…

– «Радость»! – Вычеркнут еще один сектор. – Ол-Онару, убитая два дня назад, олицетворяла собой «Грусть». – Еще один сектор долой. – И что у нас остается? «Логика» и «Интуиция»! – Кусочек мела в руке Ал-Алии оставил жирные точки в каждом из незачеркнутых секторов. – Убивая одного за другим людей, которые олицетворяют собой тот или иной базовый тип личности, убийца тем самым пытается зримо продемонстрировать нам ущербность вариативной системы выбора. И одновременно он снимает с себя моральную ответственность за убийство, которое, как ему кажется, совершает не он – он лишь наносит удары ножом, а подводит человека к краю пропасти вариатор.

– Ну, точно псих! – ошеломленно всплеснул руками Зу-Зандер. – А почему он убивает под наркозом?

– Это тоже символический жест. Таким образом убийца-монотип хочет показать, что, в отличие от рядового маньяка, он не получает удовольствия от физического страдания своих жертв. В то же самое время это намек на те душевные, моральные, нравственные страдания, что поливарианты причиняют себе сами, даже не подозревая об этом. Ну, и, в конце концов, это своего рода фирменный стиль, подпись убийцы-монотипа.

– То есть в других случаях, которые вы упоминали, убийцы тоже использовали нескаин? – поинтересовался Ре-Ранкар.

– Да, – подтвердила Ал-Алия.

– Выходит, все они были знакомы друг с другом и заранее согласовали свои действия?

– Либо их действия направлялись и координировались из единого центра.

– Но тогда… – Ре-Ранкар отвернулся в сторону, прикрыл рот платком и, болезненно сморщившись, откашлялся. – Извините, – согнутым пальцем вытер навернувшиеся на глазах слезы. – Тогда уже речь идет, как минимум, о преступной организации.

– По всей видимости, да, – согласилась Ал-Алия.

– Почему же, в таком случае, этим делом занимаемся мы, а не Служба стражей Анклава?

Крепче сжав пальцы на спинке стула, Ал-Алия подалась вперед.

– При всем моем уважении, мэй Ре-Ранкар, ССА без вашей помощи разберется, как ей вести свои дела.

Ре-Ранкар бросил быстрый, незаметный взгляд на Ки-Клаймера.

– Ну, дела! – звонко хлопнул себя по бедрам тот. – Все вроде как сходится. А, шеф?

Старший дознаватель поднял подбородок и помассировал ладонью саднящее горло.

– А зажигалку он зачем оставил? – спросил Ре-Ранкар. – Вы говорили, что это приглашение на встречу. Он что, собирается интервью дать?

– Полагаю, мэй Ре-Ранкар, он собирается вас убить, – холодно глянула в глаза старшего дознавателя женщина. – И мы должны воспользоваться этой возможностью для того, чтобы схватить убийцу и положить конец его злодеяниям.

Новость о том, что за ним охотится убийца, не произвела на Ре-Ранкара ни малейшего впечатления. Ему и прежде угрожали. Случалось даже, пытались привести угрозы в исполнение. На левом плече старшего дознавателя красовался ровный восьмисантиметровый шрам, оставленный тесаком, который, в принципе, метил ему в голову. Так что еще одна угроза, тем более вовсе не прямая и отнюдь не явственная, а озвученная странной женщиной, называющей себя криминалистом-психологом, вряд ли могла напугать Ре-Ранкара. Однако, как профессионал, он не мог не обратить внимания на некоторую фактологическую несостыковку.

– Прежде убийства совершались с периодичностью в пять-шесть дней. – Ре-Ранкар сделал глоток остывшего кифа, только чтобы горло смочить. – Серийники, как правило, весьма педантичны в деталях.

– Наш убийца не обычный серийник. – Ал-Алия сделала отрицательный жест рукой, будто отвела в сторону мешавшую ей выглянуть на улицу занавеску. – Он не загоняет себя в узкие рамки условностей. Он наносит удар тогда и там, где считает нужным. Для него важен лишь принцип соответствия жертвы выбранному типу личности и соответствующий антураж.

– И к какому же типу личности вы относите меня?

– А что у нас осталось. – Ал-Алия, не оборачиваясь, указала рукой на доску. – «Логика», или, как указывали на вариаторах старого образца, «Разум», и «Интуиция». Что выбираете, мэй Ре-Ранкар?

Ре-Ранкар сдавленно кашлянул в кулак, провел пальцами по подбородку. Ему показалось, или, взглянув на него, женщина действительно усмехнулась?

– Вообще-то старшему дознавателю требуется как первое, так и второе.

– А вы сами на что делаете упор в своей работе? – Снова на губах Ал-Алии какая-то странная полуулыбка-полуусмешка. И снова она повторила его имя, добавив к нему вежливое обращение: – Мэй Ре-Ранкар?

Женщина ошиблась, если полагала, что вопрос поставит старшего дознавателя в тупик, ну, или хотя бы озадачит его.

– Я надеюсь в первую очередь на тех, с кем работаю, – не колеблясь ни секунды, ответил Ре-Ранкар. – Я никогда не стану работать с тем, кому не доверяю или кто ставит под сомнение мои приказы.

Странная, вымученная ухмылка будто пристала к губам Ал-Алии. Она молчала, не зная, что сказать. Значит, точно, заранее приготовила речь, отметил про себя Ре-Ранкар. По накатанному она правила здорово, а стоило сделать шаг в сторону – и завязла в грязи. По щиколотку, а то и по колено. И психолог из нее никудышный. Будь иначе, она давно бы уже раскусила очень уж грубую игру Ки-Клаймера. А ежели так, зачем ее сюда прислали?

Ал-Алия провела кончиком языка по губам. Ей требовалось несколько секунд на то, чтобы собраться с мыслями, оценить ситуацию и снова завладеть вниманием аудитории. Спрятав руки за спинку стула, она быстро нащупала пальцами вариатор и нажала кнопку ручной регулировки. По лицу ее скользнула и тут же исчезла гримаса крайнего недовольства.

– Что-то не так, мэйя Ал-Алия? – участливо осведомился Фу-Фламер.

Ал-Алия попыталась улыбнуться в ответ, но вместо улыбки лицо ее будто судорогой передернуло. Она снова нажала на кнопку ручной настройки. Тут же плечи ее распрямились, брови сурово изогнулись, подбородок приподнялся и выпятился вперед. Прикусив губу, Ал-Алия еще раз задействовала вариатор – ей никак не удавалось найти соответствующий ситуации тип личности. Ре-Ранкар знал, что такое случается с теми, кто слишком часто использует кнопку ручной настройки вариатора. Ему также было известно, какие последствия может повлечь за собой навязчивая потребность в бесконечной смене типов личности в поисках того единственного, что требуется в данный момент. Увы, это не естественная потребность психики, а невротический синдром, который со временем перерастает в болезненное пристрастие, когда человек полностью отождествляет себя, свою личность с вариатором. Ре-Ранкару были известны случаи, когда страдающие болезненным пристрастием к вариаторам люди впадали в полнейший ступор и оказывались в психушке, если вдруг теряли эту дурацкую машинку. Он помнил тощего типа, трясущегося, с бегающим по сторонам взглядом, что пришел к нему, когда он еще был рядовым смотрителем, чтобы заявить о том, что у него похитили личность. Ре-Ранкар до сих пор помнил то болезненное сострадание, что испытывал он тогда к этому странному типу, который не мог назвать ни своего имени, ни адреса, ни место работы; да и в участок он, как выяснилось, завернул случайно, просто проходя мимо. А вот Ал-Алию старшему дознавателю было ничуть не жаль. И он даже с каким-то садистским наслаждением следил за ее тщетными попытками сделаться такой, какой она хотела видеть себя в данный момент. Отвечая на вопрос Ал-Алии, Ре-Ранкар вовсе не ставил перед собой цели выбить ее из колеи. Но раз уж так получилось…

Ее спас неожиданный стук в дверь.

Вздрогнув, Ал-Алия с испугом посмотрела на толстое рифленое стекло, за которым был виден лишь силуэт того, кто стоял за дверью.

То, что визитер сразу не распахнул дверь, а вежливо постучал и ждал приглашения войти, могло означать лишь одно – он не из тринадцатого участка. Местные стражи не имели привычки, да и времени тоже, подолгу ждать под дверью даже у самого смотрителя.

– Войдите, – едва слышно прохрипел Ре-Ранкар.

– Да заходите же! – в помощь ему гаркнул во всю глотку Ки-Клаймер.

В приоткрывшуюся дверь заглянул невысокого роста сухощавый мужчина, лет пятидесяти пяти, одетый в серый френч. Длинный нос, узкие губы, небольшие глазки под мохнатыми бровями, черные с проседью волосы, небрежно зачесанные назад, и бородка клинышком – кто бы сомневался, что это доктор.

– Можно? – деликатно осведомился он.

– Конечно, – с трудом прохрипел Ре-Ранкар; ощущение в горле было таким, будто он толченого стекла наглотался, – и на всякий случай еще дважды призывно махнул рукой.

– А вы, по всей видимости, и есть мой пациент, – профессионально улыбнулся доктор; выглядывая из-за двери, он не видел стоявшую у доски Ал-Алию.

Ре-Ранкар помассировал горло пальцами и молча кивнул.

Доктор вошел в кабинет, аккуратно прикрыл за собой дверь и перехватил обеими руками ручку потертого саквояжа темно-коричневой кожи, который принес с собой. И только теперь он увидел Ал-Алию.

– Уважаемая мэйя! – Доктор чуть пригнул голову, так что кончик бородки коснулся безупречно белого воротничка рубашки, и поднес пальцы левой руки к волосам, как будто хотел снять невидимую шляпу. Этого оказалось достаточно для того, чтобы Ал-Алия почувствовала себя в привычной обстановке. Она в последний раз надавила кнопку вариатора, после чего спрятала руку с изящным серебристым браслетиком за спину.