Грех извне

Борд из своих запасов капнул в чашу священного вина. И передал ее рекрутам. Вновь чаша пошла по рукам, ребятишки отпивали, называли имена. Борд следил за каждым, словно мечтал найти того, кому можно проломить череп.

На священнодействие это мало походило. Лагор ничего не произнес, не обратился с напутствием к ребятишкам. Смотрел, словно скучая, пока ритуал не закончится.

Остатки священной жидкости всадник вылил на свой меч, тем закрепляя клятву рекрутов.

– Ваши жизни принадлежат мне, – сказал он, отворачиваясь. – А Борд станет вашей нянькой.

Воин заранее знал об уготованной участи, но все равно недовольно фыркнул. Силы его легких хватило, чтобы из ноздрей полетели совсем не священные жидкости.

– За мной! – выплюнул он.

Ребята подчинились, ожидая, что им снова взвалят на плечи поклажу и отправят в долгий путь.

Все оказалось не так. Лагерь свернули, а вещи и припасы стащили к ближайшему дереву. Закидали ветками и опавшей листвой. Еще живые куры пытались выразить недовольство, пытаясь разорвать путы и освободив клювы.

Схрон пометили, сломав несколько ветвей. Опытный человек заметил бы этот знак. Воины из отряда Лагора не собирались надолго оставлять припасы.

Борд и его маленький отряд направились на запад, за ними следовал десяток воинов чуть в отдалении. Сам Лагор, взгромоздившись на коня, ушел севернее, словно намереваясь вернуться в болота. С собой он увел оставшихся воинов, на прощание оглашая окрестности влажным кашлем.

– Ему сигнальной трубы не надо, – ворчал Борд, ни к кому конкретно не обращаясь.

Затем он перевел взгляд на свой «отряд». Увиденное его не радовало. Ткнув в ближайшего ублюдка пальцем, он назначил его главой рекрутов. Для всякого руководителя важно умение делегировать собственные полномочия. И хоть Борд не знаком со стратегемами, эту максиму он понимал на глубинном уровне. А так же не хотел возиться с недорослями сверх необходимого.

Они шли вдоль кромки болот на запад, пока окончательно не стемнело. Под серебристым светом луны, их провожали белесо-черные ивовые листочки. Вздохи болотных духов оплакивали судьбу отряда. Капель сопровождала каждый шаг маленького отряда.

Не обученные навыкам ведения войны ребята шли нестройно, медленно. Они выросли на болотах, умели передвигаться тихо, чтобы не вспугнуть примеченную дичь. Ребятишки двигались тихо, и все же создавали много шума. Мешали эти огромные ножи, которые ни заткнуть за пояс, ни убрать в поклажу.

Дети запинались о сучья. Тихонько ругались, всхлипывали. Убрать оружие они боялись, ведь Борд шел следом, ворчал. Посмей только кто выбросить оружие или попытайся убежать. Воину не помеха мрак ночи. Его глаза давно сдружились с лунным светом. Зоркость его приобретена огромным опытом и тайными знаниями, что недоступны рекрутам.

– Скажи своим тупоголовым, чтобы выстроились в линию! – приказал Борд старшему.

Он уже не помнил, какое там имя называл этот щуплый пацаненок. Это ведь не имеет значения.

Зато у дурачка достаточно рвения. Облаченный властью, он наверняка ощущал, что вырос, раздался в плечах. Небось думает, что уже ходит в любимчиках у старого Борда.

От этих мыслей воин усмехнулся. Как же легко дурить этих землекопателей.

Пацанята выстроились в цепь. Держась на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Повторяли цепь, которой пользовались, загоняя дичь. Хоть этому их обучили в той дыре, что они называли домом.

Цепь была неровной, кто-то вырвался вперед, кто-то отстал. Никто не пытался убежать. Борду даже не требовалось запугивать дурачков. Смелость они оставили еще там на холме, где смешивали кровь с вином.

Шуму от этого построения стало еще больше. Шум не мог не привлечь волков, стая которых расположилась поблизости. В топь они опасались соваться и уже собирались сниматься с лагеря – прямо по утру, полагая, что трусливые уроды теперь принадлежат болотным духам.

Неожиданным подарком они не могли не воспользоваться.

Глава 2

В предрассветных сумерках врага заметить могут опытные воины. Профессионалы своего дела, что с рождения выбрали подобный путь. Рекруты Лагора не обладали подобным навыком. Как впрочем и его остальные люди.

Шумливых детей заметили раньше. Их продвижение сопровождалось треском ветвей, шелестом листьев и хлюпаньем земли под ногами. Рекруты молчали, не жаловались. Их рты надежно сковал страх. Если не считать отдельных возгласов испуга.

Их заметили раньше, вышли навстречу. Хотя воинов удивило появление поблизости врагов, тем более таких, что вели себя столь беспечно. Поначалу они решили, что на них набрели случайно, но затем разглядели цепь приближающихся людей.

Случайные люди так не перемещаются. И не стали бы держать в руках ножи.

Организовывать засаду уже не осталось времени. Да и никто не владел нужными премудростями для такого.

Воины вышли навстречу, выпрямившись во весь рост. Уже издалека рекруты заметили, что против них поднялся весь лес. Чешуйчатые доспехи на могучих плечах поблескивали в предрассветных лучах. Туман змеился у ног воинов, воруя звуки их шагов. Словно мертвецы бойцы поднялись из топи и пошли навстречу.

Приказы, насмешки могли принадлежать только живым людям. Они не могли приближаться бесшумно, ведь за ними следовал негодный союзник. Их страх проистекал из непонимания происходящего.

Еще никогда побежденное войско не выходило навстречу победителю с намерением начать бой.

Побежденные приближались с удивительной самоуверенностью, не пытались скрыться, воспользоваться мраком и напасть на спящих. Такая самоуверенность рождается от понимания собственной силы.

А сколько сил могло быть у бежавшего всадника? Два десятка усталых, голодных и не лучшим образом экипированных воинов.

– Стоп! – приказал Борд.

И необученные рекруты замерли на месте.

Враг подошел на расстояние броска копья, но пользоваться метательным оружием не стал. Копий в запасе почти не осталось. Действовать ими в редком лесу и против рассыпанного строя – неэффективно. Враги подняли щиты, ударили обухами топоров по кромке щита и заорали. В их крике наверняка скрывалась насмешка. Они осмеивали врагов. С щитов на врага взглянула красная краска, изображающая некий символ.

Воинство Лагора в ответ не сделало ничего.

Наступающие не понимали, почему те не поднимают щиты. Встречают неприятеля с неприкрытой грудью. Беспечность? Или надменность?

Детишки дрогнули, но не побежали. Некоторые оглянулись на Борда, ища у него помощи. Тот молчал, хмурил брови. Щит он держал у ног. Знал, что предварительного обстрела не будет. Его щит еще помнил удар десятка жалящих копий, брошенных в след убегающим. Произошло это на тропе среди топи, большинство снарядов ушло под воду.

При отступлении они потеряли еще с десяток убитыми, зато само войско уцелело. Лагор все еще командовал большим отрядом.

Взбодрившись, враги хлынули вперед. Во время сближения они не могли прикрыться щитами, но некому воспользоваться этой оплошностью. Борд и державшиеся поодаль товарищи не использовали преимущество. Они бы прорвали первую линию. Затем увязнут. Погибнут в окружении.

Слишком мало их, чтобы победить.

Борд удобнее взял меч, оглядел пацанят перед собой и крикнул:

– Вперед! Докажите, что достойны!

Не стал уточнять достойны чего. Команда тоже не дошла до умов подчиненных. Пришлось пинками сбрасывать детей с возвышения, отправляя навстречу разгоряченным врагам.

Стоило пихнуть пару тройку, остальные посыпались вниз сами. Что-то кричали. Пока не уткнулись в надвигающуюся массу, прикрытую круглым щитом, носящим эмблему красной чаши.

Это уже потом, оставшиеся в живых поймут, что за символ видели.

За деревом щита скрывалась масса металла, охватывающая массивные плечи. Топоры подняты для удара, копья высматривали добычу. Правильный строй да в хорошем облачении мог бы обрушить наступающих. У Лагора подобного не было. Он как всадник презирал пехоту, используя ее как вспомогательный элемент в бою.

Враги не успели понять, против кого вышли. Топор опустился на голову ближайшему рекруту, сминая череп, вынуждая его лопнуть, подобно высохшей ягоде. Из черепушки брызнуло немного сока. Оружие завязло. Некому было воспользоваться этой оплошностью.

Воин с чашей на щите отпихнул ногой труп, удивляясь, какой он легкий. Еще одно мгновение замешательства. Воин сощурил глаза, опустил щит и отвел его в сторону. Он бежал вперед, ожидая встретить равного себе противника, сокрушить его и забрать трофеи. А перед ним лежал тщедушный, низкорослый паренек, все богатство которого составлял ржавый нож.

Слишком много странностей, слишком непонятно. Воин обернулся, ища взглядом товарищей. Увидел такого же недоуменного соратника, стоящего над проткнутым и извивающимся под жалом копья пареньком.

А следом за тем на воина обрушилась колоссальная тень, выплюнувшая из скопления мрака отросток с топором.

Удар пришелся в плечо. Чешуйки защитили плоть от разрезания, сохранили сосуды, но не спасли кости и сухожилия. Нанесенный в падении удар смял верхнюю часть торса, перекосив человека. Раздался скрипучий звук, заглушенный криком боли. Щит теперь бесполезен, а нанесенный топорищем удар разорвал щеку раненному, вышиб все зубы с левой стороны и превратил челюсть в месиво.

Наблюдавший за этим товарищ дернулся, намереваясь идти вперед. Спасти соратника! Мысль, что он под угрозой пришла вовремя. Воин успел повернуться, чтобы облизать наточенное лезвие бордовского топора.

Бородатый воин из войска Лагора оттолкнул поверженного воина, прикрылся щитом и побежал ко второй линии врагов. Он не ждал, последуют за ним товарищи или нет. Сейчас это не имело значения.

Несколько ночей посреди болот пошли на пользу отступившему войску. Их броня проржавела. Слой грязи покрывал одежду и лица. Лучшей маскировки нельзя не придумать.

Десяток Борда сковал вторую линию битвой, снял достойную жатву. Но преимущество они уже утратили, завязли в поединках один на один. Пространство для маневра постоянно суживалось. Воинов сгоняли в круг, насмехаясь жалящими ударами копий.

– Где ваш начальник? – с насмешкой в голосе спросил сержант. – Ублажает болотников?

Экипировка его отличалась только высоким коническим шлемом да украшенными ножнами для ножа.

Ответа он не дождался.

– В плен брать?

Сержант покачал головой.

Он обошел окруженное войско противника, пытаясь понять, как врагам удалось отнять у него полтора десятка воинов. Обнаружил лишь несколько пареньков, чья кровь поила топкую землю. Лица их были расплющены и уже утонули в грязи. А тела смяты во время свалки.

Ножи – их единственное вооружение.

Сержант выругался. Не понимал, где лагорцам удалось найти этих ребят.

– Эй, Борд, да? – сержант протолкался через линию своих людей.

– Чего?

– Где сыскали эту мелюзгу? Деревня поблизости?

– Ну.

– Хорошо. Сложи оружие, я тебе сохраню жизнь.

Борд сплюнул и уперся носом в край щита. Его глаза поблескивали над кромкой.

Сержант пожал плечами. Самостоятельно в топь он соваться не хотел. У лагорцев это был жест отчаяния. Результат закономерный, они потеряли половину воинов, все трофеи и припасы, но стоит отдать им должное, задумка с рекрутами неплохая.

Правда Хранитель такое не ценит. Подобные хитрости позорят воинскую честь, скорее напоминают о происках его вечного противника.

Сержант сплюнул, прикрылся щитом и направился против Борда. Это послужило сигналом к сшибке. Удары обрушивались на щиты. Укус за укусом, выбивая щепу и искры, когда металл касался металла. Кольцо постоянно сжималось. Ломались щиты, а следом валились тела.

Людям Борда уже не удавалось отнять ни одной жизни. Их становилось меньше. Они могли только кричать, сплевывать кровавую пену и осмеивать врагов. Победу им это не принесет. Зато шум послужил хорошей маскировкой, за которой не удалось заметить другого – звон металла, гулкие шаги и нервное дыхание коня.

Лагор вывел отряд, ориентируясь на шум схватки. Он шел отдельно, следуя за пешими бойцами. Из предосторожности, и дожидаясь восхода. В редколесье он мог воспользоваться преимуществом, но в темноте действовать не мог.

Конный поднялся на тот холм, с которого обрушился вниз Борд. Заметил Лагор и своего самого лучшего бойца, что все еще не преклонил колени перед врагами. Вокруг него и трех уцелевших собралось два десятка воинов с красной чашей на щите. Во фланг им уже неслись лагорцы.

Они столкнулись, сняли жатву жизни. Отряды смешались, давая время Борду и двум его воинам передышку. Сержант забыл о необходимости стучать по щиту врага, отдавал приказы. Затем он заметил конного, чудесным образом выбравшегося из топи. Ни он, ни конь его не пострадал.

Лагор выбрал возвышенность, чтобы набрать скорость для удара. Два отряда вытоптали местность, очистив ее от опасного сора.

Толкнув коня, Лагор скатился с холма. Прошел по телу раненного рекрута, давя ему грудную клетку из милосердия. Треснувшие ребра пронзили сердце паренька, освобождая душу от телесных страданий.

Лагор выставил вперед копье и врезался в строй врагов. Конь его задрал голову, страшно заржал. Подставленная под удар шея коня осталась невредима, зато он подмял под себя еще двух воинов. Остальные успели расступиться.

Не удержав в руках копье, Лагор выпустил его. Иначе сломал бы запястье. У всадника есть запасное оружие. Конный пронесся через пеших, рассекая их на три части. Чуть не смял Борда, но тот успел отступить.

Воин тяжело дыша оперся на край щита. Заметил, что рядом с ним так же тяжело дышит другой человек. Чаша у него на щите. Борд, сглотнул тяжелый воздух, поднял топор и ткнул острой кромкой в шею врага. Тот разминулся со смертью, чтобы найти ее мгновением позже.

Кровь из артерии забрызгала всех вокруг. Борд оказался среди врагов, но те были слишком ошеломлены, а строй их сломан. Оставалось только держать их на расстоянии, да поглядывать в сторону всадника. Бросать врагов под ноги Высокомерного.

Носясь среди сражающихся Лагор вносил сумятицу, раздавая бестолковые удары мечом по остроконечным шлемам. Веса оружия не хватало, чтобы пробить металл, нанести повреждения костям. Эти удары отвлекали, смущали воинов, чем пользовались пешие лагорцы.

Схватка не заняла много времени.

После первого натиска измотанные люди едва передвигались, не могли поднять оружие над головой, а щиты держали у ног. Уже не слышно криков, возгласов и насмешек. Люди тяжело дышали, сплевывали. Едкий пот заливал глаза.

Воины красной чаши поняли, что проиграли. Хотя еще оставались в большинстве. Теперь пришел их черед отступать. Рассеявшись, они побрели в стороны. Лагор догонял их, добивая мечом в открытые шеи, рассекая запястья, обескровливая отступающих. Спаслись лишь те, кто добрался до деревьев. Немногие.

Сержант с лучшими из отряда пытался отступить, но путь в лес закрывали лагорцы. Свободным оставался только пустырь между колючими кустами. Они успели добраться до него, пока Лагор разбирался с бегущими.

Всадник обратил внимание на важного противника и направился к нему. Пусть уставшие, но эти двое еще представляли угрозу. Лагор проезжал по кругу, бросаясь туда, где сержант вражеского войска пытался найти спасение.

Подоспели уцелевшие пехотинцы. Их осталось немного. Уже не два десятка. Восемь человек и все израненные, уставшие.

– Бросай оружие! – приказал Лагор.

– Приди и возьми.

– Я уже взял свое.

Надменный взгляд не оказал эффекта. Сержант сплюнул. Поправил тяжелый шлем. Шнурок натирал подбородок, опять в этом месте появилась кровавая язва. Что опасно в топком месте. Сержант усмехнулся. Сейчас ему не козней болотных духов следует опасаться.

– Сначала сбежал, как трус! – закричал он. – А потом хитрости недостойные измышлял! Только так побеждаешь. Хранитель гневается, глядя на тебя. Ты прислужник Первого врага! Пьешь болотную жижу из его сапог!

Лагор не стал спорить с сержантом. Пытаясь возразить, он проиграет. Он нашел взглядом Борда и кивнул ему. Тот знал, что делать. Копий в отряде почти не осталось. Но обломки оружия послужили. Сержанта и его человека забросали копьями, а затем подошли, чтобы добить. Мольбы воина красной чаши остались без ответа. О раненом некому позаботиться.

Воины не ждали дальнейших приказов.

Сняли с убитых доспехи, оружие. Отрезали пальцы, чтобы стащить с них кольца, выбили зубы, притянутые к челюстям золотой проволокой.

Кошели перешли к новым владельцам. Фляги с подкисленной водой осушили и разбросали по окрестностям. Достанутся либо духам, либо имиртинцам, прознавшим о битве.

Среди добычи оказалось еще трое пареньков, каким-то чудом уцелевших.

От страха они совсем утратили ощущение реальности.

– Гляди! Хоть чего с ними делай!

– Да прикончить их и хватит.

– Может продать?

– На север придется податься, тут они не нужны. Кому эти нужны еще. А там корабли.

Борд шлепнул по затылку говорившего.

– Чего забыли, что эти уже испили из чаши?!

– Испили и чего? – Воин потирал голову, сделал шаг назад.

– А того! Лучше выпить принеси, ребятки натерпелись.

– В кормилицы заделался, что ль.

– Чего, – Борд зыркнул на говорившего.

– Да ща принесу, остынь, – пробурчал: – шуток не понимает.

Рекрутов стащили в одно месте, где было относительно сухо. И хотя на первый взгляд раны не видны, Борд знал, как бой отражается на человеке. Вот пройдет драка, все ржут, кричат от радости. Ну, кто уцелел. А потом один падает замертво. Ран у него нет. Чего с ним стало, не ясно.

Другой бы сказал, что Хранитель прибрал. Тогда почему он освобождает от земных мучений недостойных в том числе. Борд повидал всякое, потому сомневался, что это проведение Хранителя. Скорее уж происки его исконного врага. Такие хитрости скорее уж по его части.

Борд осматривал раненных пареньков. Нашел у двоих небольшие травмы. Просто царапины и ссадины, скорее уж парнишки сами их получили, когда пытались слинять. К ним подъехал всадник Лагор. С высоты он взглянул на рекрутов, оценивая и прикидывая. Прошедший бой оживил его, напоенный кровью меч передал всаднику сил.

– Что скажешь? – он привык полагаться на мнение опытного воина.

– Ребятки уцелели, а это уже, – он покачал головой. – Первый бой пережить.

– Нам недосуг заниматься ими.

– Они принесли клятву, – напомнил Борд, сведя брови.

Он не был религиозным, хотя носил на груди резное изображение чаши. Деревяшка пропиталась потом, кровью, потрескалась, но вот уже лет десять никуда не девалась. Что говорило о мощи защитного символа.

Кроме того, о чем ни Лагор, ни товарищи не знали – знать это не положено, в пояс Борда вшиты амулеты из его родной деревни. Древнее того нагрудного знака. Могущественней.

– Хранитель защитил их. Избрал в сопутствующие, – Лагор обратил взгляд к серому небу.

Где-то там за ветками, за облаками и дальше, в эфирной бесконечности обитало всесогревающее солнце. Непобедимое, ясное око Хранителя.

– Пусть идут с нами, – решил всадник.

Он потянул за узду, заставляя коня дернуться в сторону.

Воины обобрали тела, сбросили в ручей и присыпали листвой. Времени заниматься трупами у них нет, и желания не сыскалось. Пусть уж болотные твари сами расправятся с гниющей плотью.

Погибших рекрутов оставили лежать там, где их застигла смерть.

В округе не бродят посторонние. А шум драки заставит бежать всех. Но все равно лагорцы поспешили к заветному трофею, стоящему неподалеку. Воины красной чаши не успели сняться с лагеря. Все их снаряжение, ценности, запасное оружие, находилось там же.

Борд крикнул товарищам, чтобы его подождали. Затем посмотрел на рекрутов. Сам же проблему придумал. Не так-то уж не прав всадник.

Нельзя отставать от товарищей, а то разберут все ценное. Борд принялся пинать рекрутов, прикрикивая на них. Нечего тут разлеживаться. Травм нет, так на ноги и вперед! После пары, тройки увесистых ударов, ребята пришли в себя. Поднялись, поплелись, куда указал Борд.

– Я вам нянькой не заделывался. Или дома с вами все носились?! – напутствовал их.

Прикрикивал скорее для острастки, хотя в конце фразы голос его подвел. Ребята пережили первый бой. Такое легко не проходит. Что уж тут поделать, они своей судьбы не выбирали. Как и никто во всем мире. А раз так, надо стойко сносить тяготы.

Только один не поднимался. Он стонал и пытался отползти дальше. Борд перевернул его носком сапога, осмотрел. Вроде крови нет. Дышит нормально. Конечности в правильном положении. Чего ж на ноги не может подняться?

Борд почесал подбородок, присел на корточки.

Паренек выглядел нормально, только бледно. Причиной тому могли быть разные проблемы.

– Иди давай! – Борд шлепнул паренька по щеке.

Реакция была, но добиться своего воин не смог. Он даже перешел на уговоры, пытаясь убедить паренька.

– Там огонь. Слышишь? Еда. Пожрешь и поспишь. А тут чего лежать?

Вроде слова парень понимает, но подняться все равно не может. Или не хочет. Задрав ему рубаху, не заметив вялое сопротивление, Борд осмотрел поясницу, живот и грудь рекрута. Да вроде все нормально.

Воин пожал плечами.

– Идти можешь? – спросил он.

Парень покачал головой, с надеждой посмотрел на воина.

Борд незаметно достал нож. Вдавил ладонь в лицо паренька и убил его. Из-под его лапищи едва ли какой звук выскользнул. Отерев нож о рубаху паренька, Борд поднялся и пожал плечами. Он не понимал, на что рассчитывал рекрут. Что его понесут? Может, еще кормить будут.

Вряд ли в их деревне так с ними носились.

Тело Борд оставил на том же месте. Если уж живого его не понес, то мертвого тем более не станет.

Старый воин успел как раз к дележу добычи. Забрал себе котелок – кто кашеварит, тот может украдкой отложить себе лишний половник каши. Наскоро перекусили. Еда перепала уцелевшим рекрутам – две плошки каши и сухари.

Каша уже остыла, разогревать ее не стали. Снявшие верхний слой варева получили лучшую порцию. Наверху скопились подстывшие лужицы жира. А внизу только пустая крупа.

Пару минут усердно работали ложками. Облизали их и заткнули за голенища сапог.

– Снимаемся! – скомандовал Лагор.

Сам он в трапезе не участвовал. Лишь отпивал из фляги смесь вина с медом. Его конь в это время пасся на лугу.

Оставаться здесь не имело смысла. Даже опасно. Запах тлена привлечет болотных духов или банально – волков. Воины сочли за лучшее уйти дальше на восток, как намеревались изначально. Их путь и так пролегал в ту сторону, пока размолвка между отрядами не вылилась в кровавую междоусобицу.

Лагорцы вернули личные вещи, что на время присвоили воины красной чаши.

– Всадник, – Борд обратился к начальнику, – как объясняться-то будем.

– Что?

– Ну, что сержанта Ворха и его парней потеряли.

– Сгинули в болотах, – отмахнулся Лагор.

Вот уж проблема. Будто редко из похода возвращаются войска в неполном составе.

– А эти?

Борд взглядом указал на рекрутов. Лагор только усмехнулся. Кто поверит бестолковым детям. Лагор мог бы объяснить воину, что опасаться тут нечего. Не стал тратить времени.

Свернули палатки, взвалили на плечи. Хворостины, служившие опорами, бросили. Дальше пойдут – начнется лесистая местность. Прямую ветку не составит труда сыскать.

Вернув собственные вещи, лагорцы присвоили трофеи второго отряда. Их не смущало, что медные амулеты, плащи, ножи и ложки могут быть узнаны товарищами воинов погибшего отряда. Не говоря уж про оружие.

Им досталась пара луков с неполным набором стрел – боевых, а вот охотничьих среди них не сохранилось. Десяток копий, два десятка дротиков и большой запас топоров. Тащить всю эту груду не представлялось возможным, потому избавились от топорищ.

Ценнее всего оказались сундучок с серебром, взятым в походе и кольчуга сержанта Ворха. Но их себе по праву забрал начальник отряда.

– Выдвигаемся! – скомандовал Лагор, уже оседлавший коня.

Ему никто не возразил, хотя некоторым воинам еще на ходу пришлось подтягивать завязки. Борд остановился, чтобы подзатыльниками поднять мальцов. Они еще не понимают, как нужно себя вести в отряде.

– Я не пойду, – прошептал рекрут.

Борд даже не удостоил его ответом, просто ударил древком в грудь. Наверняка теперь там расцветет синяк. Паренек застонал, получил еще удар, наконец-то понял, что пора подниматься.

– Хватай мешки, – Борд указал на припасы.

Мешки большие, но в них запас сухарей. Пусть ноша неподъемная, но Борд к ребятишкам отнесся с вниманием. Поклажа воинов не будет уменьшаться, а вот сухари будут иссякать после каждой остановки.

Рекруты подошли к мешкам, с ужасом посмотрели на холстину, забитую припасами.

– Ну? Чего уставились? Ждете, пока черви там заведутся? Хватай и топай!

Один так и поступил, а вот второй дал деру. Упорхнул в заросли, словно куропатка. Борд фыркнул. Паренек не так глуп, как казался. Скрывшись за деревьями, он имел шанс убежать. Конный его там не поймает. Только Лагор не станет гоняться за дезертирами.

– Начальник? – Борд крикнул.

Лагор оглянулся и кивнул, давая позволение. Только он имел право лишать подчиненных жизни. Судить их, карать или миловать. Но мог делегировать полномочия.

Старый воин сбросил поклажу, расправил плечи. А бежавший рекрут уже находился в полусотне шагов. Его светлая головка мелькала среди ветвей. быстрые ножки путались в нитях тумана.

Второй рекрут глядел на смелого товарища.

– Что? Думаешь упустил свой шанс? – спросил воин.

Рекрут взглянул на мужчину. Глаза паренька раскрыты, зрачки расширены. Удивление или удар по голове?

– Так гляди, какой шанс ты упустил.

Борд взвесил в руке дротик, привык к его весу поймал баланс. А малец уже в семи десятках шагах. Начал замедляться, не слыша за спиной погони. Ошибка. Мог бы уйти, приложи больше усилий.

Метнув копье, Борд повернулся к оставшемуся рекруту.

– А теперь иди туда, – воин указал рукой, – возьмешь копье и вернешься. Понял?

Парень кивнул.

– Язык отсох?

– Понял.

– Дуй, давай, – подзатыльник для скорости.

Хотя, может, не стоило. У паренька и так что-то не в порядке.

Воин не стал дожидаться рекрута, взял и свою поклажу, и оба мешка с сухарями. Он догнал отряд и пристроился в арьергарде, тяжело дыша. На предложения помощи он только рычал в ответ. Все равно никто не заберет лишний мешок. Ничего. За два дня пути он опустеет.

Солнце так и не пробилось из-за облаков. Зато со стороны болот доносился тошнотворный запах тепла. Дышать тяжело. Лагор не командовал привал. Пройдя сотню шагов, начальник задержался, пропуская пеших воинов. Он оценивал их состояние, а так же общую боеспособность отряда.

Из двух десятков, вышедших с болот, уцелело восемь человек. Девять. Рекрут с дротиком успел нагнать отряд. Борд оставил ему копье и передал один из мешков с сухарями. Копье – и почесть, и лишняя ноша. Лагор не знал, чего больше в поступке старого воина.

Начальник хотел переговорить с замыкающим, но в присутствии паренька не счел это разумным. До ближайшей остановки. Всадник вернулся в середину. В колону он не вклинивался, шел к югу от цепочки пеших. Выбор не случайный. Вероятная опасность исходит со стороны болот, а к югу редколесье. Всаднику там проще действовать. Заметить приближение врага не составит труда.

Шли долго. Остановились раз на краткий привал. Раздали сухари, которыми заведовал Борд. Воин доставал черствый хлеб из мешка паренька, что тащился за ним. Считая, поди, что попал в ученичество к матерому бойцу.

Возможно, так и было.

Борд подчиняясь какому-то порыву даже сделал перевязь, чтобы паренек мог тащить копье за спиной, а не в руках.

Черствые сухари приходилось долго обсасывать, прежде чем их удавалось проглотить. Жевать их невозможно.

– Проще их как снаряды использовать, – посмеялся воин.

Обычная шутка, на которую ответили привычными смешками. Это не помогло разрядить обстановку. Усталость и раны накапливались. Упросить Лагора на дневку никто не решался. Пусть уж раны потерпят до ужина. Когда и огонь разведут, и времени будет больше.

Усталость поможет забыть о боли и приманит добрый сон.

Вскоре они продолжили путь, идя все дальше на восток. Крепость владетеля этих земель располагалась на юге. А что находилось в других частях света уцелевший рекрут не знал. Он мог бы поднять взгляд, удивиться, как меняются окрестные пейзажи. Вес мешка не давал ему вздохнуть, заставлял концентрироваться на передвижении.

Встать и бросить все, он не мог. Это значило смерть. Кровь на копейном жале свернулась, но металлический запах все еще чудился пареньку. Он нашел сраженного беглеца, успевшего уйти почти на сотню шагов, в лабиринте шиповника. Красивое место для ужаса смерти.

Паренька сцапал кустарник, вонзил в умирающего острые когти. Агония была недолгой, но достаточной.

Удар копья был столь силен, что пронзил тощую грудную клетку насквозь. Проще протолкать копье вперед, чем тянуть его назад. Еще теплая кровь сработала как смазка. Теперь эта кровь пропитала древесину дротика, а так же ладони паренька. И вскоре смешалась с собственной кровью – горловина мешка жутко натирала ладони.

Словно совершился обряд укрепления связи с божеством.

Отряд уходил все дальше, оставляя позади запах болот. Дух топкого места преследовал отряд вместе с полчищами комаров. Деваться от них некуда. Меньше всего страдал всадник. Казалось, твари кровососущие не хотят к нему прикасаться. Начальник отряда и так отхаркивал кровь.

Только паренек оказался привычен к назойливому гулу насекомых. Еще в прошлую ночь воины ворочались, не могли уснуть. Накроешься плащом, а эти твари кусают руки или ноги. Да под шерстяной накидкой дышать нечем.

В эту ночь, они надеялись, Лагор позволит развести огонь.

Пока всадник гнал отряд на восток. Уходя далеко от дорог, безопасных мест.

– Всадник! – не выдержал воин из арьергарда. – Мы чего же на язычников в поход собрались?

– Встанем лагерем до заката, – ответил Лагор, даже не обернувшись.

В обычной ситуации он не стал бы отвечать на вопрос. Мог бы даже наказать наглеца. Рука не поднималась сделать этого. К тому же начальник понимал, что отряд вымотан. У него мало людей.

Потому он не пошел на юг, к укрепленному поселению.

Владетель просто отберет добычу.

Поглядывая по сторонам, Лагор выискивал место для лагеря. Источников поблизости нет, но уж без этого как-нибудь обойдутся. Начальник выбрал возвышенность, склоны которой удерживали несколько деревьев. Могут послужить и укреплениями, и строительным материалом. Если возникнет на то нужда.

Выбор места обусловлен не только его защищенностью. На вершине холма дул сильный ветер. Наконец-то воины вздохнули с облегчением.

Спешившийся Лагор поднялся по пологой стороне холма. Штурмовать крутую стену он бы не смог. Пусть его воины понимали, в чем дело, но их помощь не требовалась. Лагор оставил коня пастись на вершине холма, а чтобы не ушел, вбил в землю колышек, к которому примотал узду.

– Лагерь! Отдых! – скомандовал он.

Воины и так занимались организацией бивуака. Без вопросов они разделились: трое за хворостом, двое копали яму для огня, Борд со своим рекрутом раскладывали припасы.