В ПОИСКАХ ЖАНРА. ИЗБРАННОЕ

Каждый день встречаю чудо…

И вот случайно была найдена нужная форма самовыражения. Вышел на кухонные четверостишия – анекдоты. Первое написал еще студентом:

 
Сидим вдвоем – смотрю – грустит,
И я почему-то грущу.
Я думал наверно, что он угостит,
А он, что я угощу.
 

Сидим вдвоем

Позже по этому шаблону создал серию «Мы с Серегой». Это был союз дворового интеллигента с представителем народных масс с русским духом (перегарчиком). Поначалу были затронуты только бытовые темы:

 
Сидим вдвоем, он рассказал, что знает,
Как кайф большой бесплатно получить:
вот у него сегодня теща уезжает —
он хочет за порогом скатерть постелить!
– — —
 
 
Сидим вдвоем – поют про стюардессу Жанну,
Для нас такая не доступна высота.
Вдруг слышу Клавкин голос я из ванны:
– Иди потри-ка спину, сволота!
– — —
 

Постепенно мои виртуальные собутыльники стали затрагивать политику и идеологию:

 
Сидим вдвоем, я все листаю Маркса,
Он многотомный труд потомкам завещал,
А я потомкам на стене засохшей ваксой
Три буквы – вот и весь мой капитал.
 

Именно оттуда – из кухонь и подворотен я и шагнул в народную поэзию. Первые два сборника стихов и приколов были оценены дворовыми ребятами положительно и я понял – с народом связь налажена.

Позже меня часто спрашивали почему я в 90-е не уехал? Уверяли, что с моими данными за рубежом я бы мог хорошо пристроиться. Но я так привык к нашему политическому «веселью» в верхах и изобретательному народу в низах, что решил вариться с ними в одном «котле»:

 
В Раю не пьют, частушек не поют —
кукушка годы никому там не кукует.
По мне так скучновато там живут —
ни взяток не берут и не воруют.
Никто по морде никого не бьет
и к правде-матке весь потерян стимул…
Пасионат мне этот вряд ли подойдет —
Я лучше поживу в стране родимой!
 

Потому был полностью согласен с поэтом-правдорубом (он сам себя так назвал) Игорем Иртеньевым. В то время я его еще уважал – считал его борцом за правду:

 
Мы проспиртованы насквозь,
Внутри нас все перебродило,
Но знаменитое «авось»
Ни разу нас не подводило.
 

Двойственность прокочевала со мною всю жизнь. Моя книга «Дуремары перестройки» построена на взаимоотношениях двух главных героев. Оба – это я сам со своими внутренними разногласиями и диапазоном взглядов.

Умение слушать других всегда считалось ценным даром. Потому слушал и бабушек у подъездов и соседей рыбаков, своих коллег. А еще торговок на рынке и медсестер, бомжей и стражей порядка. Это была кладовая народного юмора и мудрости. В книге «Хочу я с вами поделиться» одна из глав так и называлась – «Каждый день встречаю чудо» с эпиграфом:

 
Каждый день встречаю чудо
Под названьем ЧЕЛРОВЕК!
И добавить не забуду —
Каждый сам себе ГЕНСЕК.
 

Политики того времени особенно страдали честолюбием и занимались саморекламой. Выжимки их речей я легко умещал в две строки:

 
Побольше бы в политику нам надо.
Таких как я. Ирина Хакамада.
 
 
Причина: – то что курс у нас кретинский, —
Что нет меня в правительстве. Явлинский.
 
 
Хожу на рынок, – вы ж все на базар,
Вот потому и не худею я. Гайдар.
 

Ну и работа! Личика нет милого,

Взглянуть мне, что ли, в зеркало? Памфилова.

 
Вокруг одни обноски недоноски,
Один лишь я – что надо! Жириновский.
 

Однако и простой народ им ничуть не уступал в образности и оригинальности мышления.

Выслушивая монологи своих соседей я постепенно создавал их словесные портреты с эмоциональным наполнением, которое соответствовало тому времени. Их пылкие тирады часто переводил в удобную для восприятия форму. Так стали появляться мои первые портреты в стихах. Время было судьбоносное, информативное и смутное.

Эти монологи стали основой еще одной из моих книг «Штрихи к портрету современника».

коллеги по работе

 
Средь морд известных и маститых
Встречал я множество испитых.
 
 
Умом и телом гибок я слегка
В зависимости от момента,
Могу свалять и дурака,
Могу и притвориться импотентом.
 

Сосед-радикал

 
Во мне патриотизма килограммы,
И этих килограммов не чуть-чуть.
Имею многотонную программу,
Что давит, давит голову и грудь.
 
 
Как в этом мире всё несовершенно!
В какой-то жиже плещется страна,
Исправить срочно надо, непременно,
Иначе всё! – Иначе нам хана!
 
 
Разброд в умах, как будто все в разводе,
Одни шатания кругом – туда-сюда,
Единства нет в моём родном народе
И это наша главная беда.
 
 
Нужна единовластная идея,
Единый стяг – не скопище знамён,
И я её давно в душе лелею,
И выставляю вам её на кон.
 
 
И это надо делать очень срочно:
Одновременно бросить воровать!
И всё само решиться – это точно,
И сразу станет всем всего хватать!
 

Вочереди за водкой

 
Быть дураком обычно неприятно,
Хотя моментами, бывает, и занятно
 
 
Местечко клевое, хоть небольшой оклад, —
Зато довесок – каждый день в умат!
 
 
Нам болота осушить – плевая работка,
Если только с той воды будем делать водку.
 

Сосед-либерал

 
Международные дела
Меня всегда интересуют:-
Монголка негра родила,
Хохлы чего-то там бастуют,
 
 
У англичан опять туман,
У эскимосов все торосы,
Что интересно, Пакистан
Не курит наши папиросы.
 
 
В Намибии упал кокос,
Убив наследственного принца,
И очень мучает понос
Лет десять одного кубинца.
 
 
Не так, как мы, они живут,
А красивей и интересней —
У нас зарплату не дают,
Ну, кто кого по роже треснет.
 
 
Вот так вся жизнь почти прошла —
Ни шатко и совсем не валко…
Монголка негра родила,
Вот интересно! Вот загадка!
 

На стыке веков и тысячелетий в народе царил раздрай.

И я тоже стоял на распутье.

Карьеру не сделал, в бизнес и политику не пошел. Посмотрел – везде грязь сплошная – злость, зависть, жадность, предательство. Правда, были и те, кто через страдания и потери верил в будущее. Это были простые люди. Может и дураки – но не предатели. И когда мне намекнули на эмиграцию – я отверг все предложения. Впринципе я был согласен с соседом по даче – простым бульдозеристом:

Патриот

 
Живу я там же, где и все вы,
И дым отечества слегка щекочет нос,
Куда ни глянь – кругом родные девы
И щиплет за уши свой в доску Дед Мороз.
 
 
Волнует водка местного разлива,
Та, что на полках тянется рядком,
А выпьешь как родное наше пиво
И сразу растворится в горле ком.
 
 
Предпочитаю наше всё – родное!
Что целовать могу, вкушать и пить,
Пусть только скажет кто – что наше всё дрянное,
За это морду я могу набить!
 
 
А как мне ненавистно всё чужое!
И с этим солидарен мой живот,
И сердце, и мозги, и остальное,
Короче, патриот я – патриот!
 

Из подслушанного в пивной

 
Приду домой сегодня может трезвый,
Себя чуть-чуть и надо превозмочь,
И буду я жене своей полезный
Весь вечер, ну а может и всю ночь.
 
 
Если промочил ты ноги —
То ангина тут как тут.
Если промочил ты горло —
Ноги сразу не идут!
 

Мечтатель

 
Ну, довели, блин! – Волосы редеют,
И постоянно дергается глаз,
Язык хоть враг, а жалко – все немеет,
А то, что ниже, так вообще – атас!
 
 
Да, не в дугу мне эта перестройка,
Реформы, рынок, прочая мура,
И засыпая, а мужик я стойкий,
Все думаю, – проснусь ли я с утра?
 
 
С утра же, словно в мыльном сериале,
Я в завтра светлое свой продолжаю путь,
Его опять вчера пообещали,
Просили обождать еще чуть- чуть.
 
 
Вот кончик носа что-то заострился,
Но успокоили: – сказали, что к дождю.
Сосед вчера в последний раз опохмелился,
А я живу, и все чего-то жду.
 
 
Живу и жду, живу и все надеюсь,
Гляжу в туман окутанную даль,
Объявят счастье – все в раз забалдеют,
А мне за то что ждал – дадут медаль!
 

Наступил новый век и даже новое тысячелетие. Все дальнейшее произошло вроде бы по моей, а может не совсем по моей воле…

НА  ИЗЛОМЕ

Поворотный момент

Предела совершенству нет, но порой золотая середина дорогого стоит.

Игорь Субботин.

Когда люди начинают чаще оборачиваться назад – это знак – середина жизни пройдена. Для многих этот момент становится переломным. Человек начинает вспоминать упущенное – то, что уже не вернуть и не исправить.

На бытовом уровне сам народ это подметил так:

 
– седина в бороду – бес в ребро
– в сорок пять – баба ягодка опять.
 

Но происходит это не только в личных отношениях людей. Кто-то меняет профессию, у кого-то появляются новые увлечения. Но главное изменяется мировоззрение. К людям приходит мудрость.

Ко мне тоже пришло понимание этого момента времени и стало афоризмом:

 
Наша жизнь похожа на песочные часы. Сначала это нижняя половина, которая наполняется, а потом верхняя – из которой все сыплется.
 

Был момент, когда у я стал среднестатистической личностью. Средний возраст, средний рост, средний вес и высшее (на уровне среднего) образование. По моим данным, знаю, не одну диссертацию защитили, а научных работ – так не счесть!

Вот тогда и начинаешь осознавать возрастной поворот:

В молодости мы мечтаем, как можно больше взять от жизни. А в старости удивляемся – как мало она нам дала.

 
Всем известно, что смеяться лучше в компании, а плакать – в одиночестве. И тогда приходит ностальгия припорошенная печалью:
 

И брызги счастья высохли давно…

ВОЛНА ПЕЧАЛИ

 
Несет нас время на волне печали,
Мы с грустью смотрим в прошлого окно,
Когда мы пробками вовсю салютовали,
За счастье пили лёгкое вино,
На свадьбах у друзей кричали «горько»,
Не веря, что такое может быть,
А жизнь как будто горькая настойка
Все больше начинает вдруг горчить.
 
 
Условности, приличия, манеры,
Законы нас сковали, этикет,
Уж мы не те, не те… ну вот, к примеру,
Друг другу лжём, что любим мы балет.
Остались в прошлом наши идеалы,
И словно уксус лучшее вино,
Несет нас время на волне печали,
А брызги счастья – высохли давно…
 

Начинаешь искать «микстуру» от подступившей хандры. Время остановить невозможно, условия жизни особо тоже. Стали понятны взгляды фаталистов – людей, как правило, творческих.

Нашел как-то «пилюлю» у одного из народных поэтов:

 
Мало – плохо, много – плохо,
середины не найти.
Только тот, кому все пофиг —
тот на правильном пути.
 

Но полностью отрешиться от жизни невозможно. В ней столько граней и оттенков… Даже если рассмотреть ее черно-белый вариант.

Кто-то высказал мысль, что темные полосы жизни это тени от светлых. Тема показалась близкой и интересной, и я раскрыл ее чуть шире:

ДИАЛЕКТИКА

 
Сидим втроём.
Мой ангел белокрылый
Спокойно попивает молоко,
Другой, копытом цокая игриво,
Закидывает стопари легко.
Я ж попиваю кофеёк с бальзамом,
Арбитром выступаю среди них:
Один зовёт идти вперёд и прямо,
Другой же тянет в кучу обходных.
С одним душой я полностью согласен,
К другому разум больше привлечён,
Сидим втроём и потихоньку квасим,
Хоть остаёмся каждый при своём.
Кому-то крылья, а кому копыта,
Кому коньяк, кому-то молоко —
Когда всего и поровну налито,
Тогда и жить свободно и легко.
 

Так пришло понимание переломного момента – переворота песочных часов. И мне надо было решать – оставаться средним инженером или двинуться покорять те вершины там к чему душа «липнет».

Почти с двадцатилетним опозданием выбор был сделан.

Первая книга «Проба пера» вышла когда мне «стукнуло» 44 года.

Хроники в прямом смысле

После выхода первой книги на местном ТВ у меня взяли интервью. Телеведущая спросила:

– Скажите, а трудно написать книгу?

Помню тшутился:

– Ну как сказать… надо взять тетрадь и записывать туда все, что ты сделал и чувствовал: как спал, вовремя ли проснулся, что сьел на завтрак и с каким настроением пошел на работу. Это будет «хроника дня» личной жизни. Месяца за три на книгу наберется – и добавил, вздохнув, – вот только кто ее читать будет?..

Моя давняя мысль сегодня нашла воплощение. Современные блогеры занимаются именно этим – хроникой личной жизни. А их поклонники бездумно копируют. Думать своей головой теперь считается не рациональным и даже неблагодарным.

Зачем? За тебя подумают.

Наблюдать, размышлять и записывать без определенной цели я начал как-то само собой. Это был дневник из стихов, мыслей и зарисовок.

Сначала это были просто наблюдения-размышления с бытовым оттенком, но с сохранением эмоций:

 
Я день не очень-то люблю:
Кручусь, работаю, потею;
Приятней ночь, когда я сплю:
Когда я сплю – всегда балдею!
 

Однако жизнь у меня была не так проста в ней было много ям, порогов, ловушек и капканов. Были в ней обманщики, завистники, плохие начальники. Потому свободным и независимым ощутить себя никак не получалось.

ИЗ ЛИЧНОГО ОПЫТА

 
Иной раз заживу, как захочу,
Минут с десяток получается, бывает.
Но только оплеуху получу,
Как всё хотенье сразу пропадает…
 
 
– Трудитесь, пока есть и силы и годы,
И знайте, что труд не выходит из моды! —
Такую речугу однажды загнул, —
От камня пригнулся, но в зад кто-то пнул!
 

Правда, бывали в жизни и удачные моменты:

 
Удачно ляпнешь что-то в кон —
И сразу все своим считают.
Улыбки здесь, а там поклон,
бывает, даже наливают.
 

По ходу начал разбираться в своих временных трудностях общения, как с самим собой, так и с окружающими.

 
Сижу, молчу – я сам с собою в ссоре,
Ищу для примирения момент.
Вдруг голос внутренний напомнил о кагоре,
Что недопит, – отличный аргумент!
 
 
Планирую всего на день вперёд,
На большее мне денег не хватает —
Помногу ведь никто не занимает
Тому, кто никогда не отдаёт.
 

Так потихоньку набирался опыта, и в жизни и в изложении ее словесами. Но чувствовал, что мне этого мало. Хотелось сделать чего-то большего и значимого:

 
Опять в плену я у зимы! —
Ни огорода, ни рыбалки,
ни дел хороших для страны,
а мог бы! Мог бы елки палки…
 
 
Я замерзаю на корню —
Плодов моих не будет видно.
Пишу вот всякую фигню
и даже хуже – что обидно…
 

Вот и решил поделиться тем, что не жалко – мыслями и знаниями. Их становилось все больше.

Постепенно хроника обычных событий стала приобретать оценки и осмысленность. Не заметил, как стал по новому смотреть даже на обычные вещи:

В ПРИХОЖЕЙ

 
Характер, знаю, есть у всех предметов —
Предметов тех, которые люблю.
Вот зеркало моё – оно с приветом,
с приветом тем, что сам себе я шлю.
 
 
Светильник мой, хоть старый и немодный,
но создает интим, а с ним уют.
А вот стакан – ну до того он подлый,
Пока в него чего-то не нальют!
 
 
Вот пепельница – из неё окурки
торчат, как будто чёртика рога.
Все те, кто курит, – это полудурки,
как я, но и она мне дорога.
 
 
Предметы все, что в жизни окружают,
Мне тем близки, что существуют наяву,
Лишь только отраженье раздражает —
Я всё же с ним по-разному живу.
 

Все эти предметы были изображены на первом варианте обложки книги «Мое дело десятое». Но это были отголоски предстартовых тренировок.

Переход от наблюдений к выводам был интересен, так как это впервые стало смешением стилей. Оно дало возможность делать неожиданные повороты в самих сюжетах:

В СПАЛЬНЕ

 
В нашей жизни наступает мир
в тот момент, как наступает сон.
Дремлет в холодильнике кефир,
Не бежит вода через сифон.
Звуки убегают в никуда,
Исчезает свет со всех сторон,
и со мной прожитые года
Засыпают… – наступает сон.
 
 
И ты вмиг становишься никто,
и спешить не надо никуда —
там не нужен плащ или пальто,
никому не надо там зонта.
Там всегда уютно и тепло,
нет там комаров, букашек, мух,
до чего там тихо и светло,
словно погрузился в белый пух.
 
 
Бог создал кусочек рая нам,
В нём душой и телом отдохнём…
Только жизнь нас будит по утрам,
чтобы снова брали мы разгон.
И из холодильника кефир
Разгоняет мой последний сон!
Вот и всё, уже закончен мир…
И опять война со всех сторон.
 

Нам все обещали светлое будущее, но каждому хотелось хоть немного светлого настоящего:

НА УЛИЦЕ

 
Столбы, как восклицательные знаки,
всю жизнь стояли на моём пути,
напоминая мне про совесть, что я в браке,
и призывая честь свою блюсти.
И с прямотой и твердостью бетонной
Уверенные в том, что ни-ко-гда
я не сверну с дороги освещённой!
Но я сворачивал, бывало, иногда.
 
 
В том самом переулочке далёком,
где нет столбов, где тихо и темно,
без скрипа и как будто ненароком —
распахивалось для меня окно.
Но поплутав по закоулкам тёмным,
хлебнув немного жизненную муть —
вновь возвращался я к дороге, освещённой
Столбами – продолжая светлый путь.
 

Все приобретенное и полученное можно на склоне лет подсчитать и оформить в книгу с заключением:

 
Довольствуюсь лишь тем, что я живу,
И тем, что не похож я на фуфло,
Люблю шампанское, и женщин, и халву.
Как много этого через меня прошло!..
 

Ритмы сердца

Раз как-то музыки волна,

С волнением души моей совпала,

И резонанс – минута истины настала!

Совсем не той, что вытекает из вина.

Сам сочинил

То, что музыка связана с Музами – никто отрицать не будет. Это они играли на лирах, вдохновляя поэтов. История появления Муз весьма интересна. Ее несложно восстановить, накладывая на древнегреческие мифы элементы конспирологии. Зря наши академики отметают идеологию древности и видят в античных временах только лишь красоту.

Бандитов и завоевателей в древности хватало, и их старались поскорее забыть. Их изображали в виде чудовищ и представителей загробного мира. замалчивание Историками они за давностью преступлений давно оправданы. Случалось и замалчивание народов, у которых коренные народы многому научились. Так греки невзначай «забыли» пеласгов, а римляне этрусков. Академикам же не велено трогать историю заселения Средиземноморья.

Примерно 3600 лет назад в Средиземном море появились Народы моря, о которых историки ничего не могут сказать.

На самом деле это были разведчики приплывшие из Крыма и Кавказа. Произошло это после восстания скифских царей (титаномахия). Погибли города, которые в Библии указаны как Содом и Гоморра. В ответ был разорен Храм Солнца на Эльбрусе. Позже туда плавали аргонавты за золотым руном.

Пираты – первые корабелы парусных судов уплыли подальше от войн и царских разборок. Они и облюбовали остров Крит. С ними были воины тавры из Крыма и моряки галлы с Кавказа.

За морскими разбойниками пришли сухопутные скифы: раны с Волги, асы (арсы) с Кавказа и пеласги из Тамани. Все они давно вычеркнуты из истории.

Названия древних этносов Средиземноморья остались лишь в именах царей, богов, городов и горных гряд. А еще звезд и созвездий на небе. Вот несколько примеров:

Гал, Алос – древний город в ахейской Фтиотиде

Каран – первый царь Македонии;

Тиран – общее название царей сатрапов Персии;

Арес и Марс – боги войны;

Кентавр – конный тавр;

Галлактион – молочный, галактика – млечный путь.

Крит на несколько веков стал пиратским центром – Египет, Финикия, Греция – все рядом. Народы моря грабили их прибрежные города, и занимались работорговлей, обеспечивали связь с колониями.

Рабы были ценным и удобным товаром, По цене за одну голову они уступали лишь лошадям.

Муз -гетер штамповали на Крите

Их держали в пещерах Астерусских гор. А с острова им было не сбежать. Их ловили и убивали – головы показывали остальным.

Крит ткм временем богател и хорошел. Из греческих мифов нам известен богатый и в то же время культурный царь Крита – Минос. Царь любил роскошь и построил уникальный Кносский дворец, фрески которого с дельфинами и женщинами с оригинальными и прическами удивляют и поражают.

В подвале дворца находился лабиринт с потайными помещениями, альковами и даже бассейном. И все это с еле освещенными запутанными коридорами. Одни считают, что это – гостевая забава. А вот по другим мифам – так он прятался от страшно ревнивой жены Пасифии. Сам Минос был очень любвеобилен.

Торговлей рабами занимался скиф тавр, которого по имени хозяина называли Минотавром. По некоторым данным у него была огромная голова похожая на бычью. Хотя по другой версии это носы его кораблей украшались деревянной головой быка – священного животного тавров.

Это косвенно подтверждает миф о похищении Европы белым быком в которого превратился Зевс.

Европа была царской дочерью, как и известные по другим мифам Пенелопа и Кассиопа. Только она была не гречанкой, а финикийской царевной еврейских кровей.

Минотавр выкрал ее и сумел продать одному из западных властителей за огромные по тем временам деньги. Это и не удивительно, кроме того, что еврейка была молода и красива, она хорошо пела и танцевала.

Позже в на западе возникла мода на еврейских невест, в основном дочерей еврейских торговцев, с богатым приданным.

Так еврейские принцессы довольно быстро завоевали целую часть света и подарили ей свое имя.

Минотавр быстро сообразил, что вместо сотни рабов он с той же прибылью можно продать всего одного раба или рабыню. Только товар надо сделать качественным. Вот он и стал брать дань с прибрежных городов красивыми юношами и девушками.

Их потом и держали в подвалах дворца, где обучали танцам, музыке и риторике. Тут уместно вспомнить миф о Тесее и Ариадне, которую юноша спас выведя из лабиринта по оставленной нити. Высоцкий тоже этот миф читал:

 
Миф этот в детстве каждый прочел —
черт побери! —
Парень один к счастью пришел
сквозь лабиринт.
Кто-то хотел парня убить, —
видно, со зла, —
но царская дочь путеводную нить
парню дала…
 

А потом воспитание очаровательниц подхватил сын богатого греческого торговца Аристей. Он был послан отцом на поиск новых торговые путей в северные земли. Вернувшись из Гипербореи он получил приставку к своему имени – Гипорборейский.

Встретив на севере жреца Олона – он был потрясен приемом местных жриц любви и учением самого жреца. Вот и стал его последователем, назвав себя его преемником (апологетом) – Аполлоном.

Олон был окружен красивыми жрицами и скорее всего именно их он присылал к Аполлону со своими дарами – луками и стрелами. Возможно, эти жрицы и стали первыми музами, обучавшими гречанок.

Музы Аполлона умели развлекать гостей и пользовались большим спросом – их выдавали замуж за царей и аристократов, сдавали в аренду для проведения пиров и оргий. Музы, гетеры, вакханки, гурии – все дарили усладу душе и телу – сбивали сердечный ритм. Ну и конечно, вдохновляли – знаю это по себе.