Неожиданный шанс. Рейдеры

Третье. Патроны. У нас есть запас и для нарезного оружия, и еще бóльший для гладкоствольного. К которому мы можем переснаряжать патроны. Но и тут мы зависимы от запасов, взятых нами в этот мир. То есть мы ограничены в этом ресурсе. По крайней мере, пока.

Четвертое. Территория, которую мы в итоге будем контролировать, огромна. И количество местных, вовлеченных нами в процесс освоения, охраны и обороны, в итоге тоже будет велико. А им холодное оружие привычней, и владеют они им зачастую гораздо лучше нас. Вы это уже знаете. Поэтому есть смысл усилить их именно в этом, предоставив лучшее в этом мире оружие, броню и знание тактики.

Пятое. Это вопрос экономический. Сделать меч или лук гораздо дешевле, нежели ружье начала девятнадцатого века.

Надеюсь, я ответил на вопрос. Еще есть вопросы?.. Нет, тогда всем спасибо, все свободны. Моих заместителей по направлениям прошу остаться. Обсудим отдельные вопросы, в том числе и те, о которых я только что говорил.

Когда за последним из уходящих закрылась дверь, Фомичев внимательно посмотрел на Никодимова.

– Что скажет разведка по поводу предстоящей стрелки с киевскими и полоцкими? Валерий Николаевич, есть новости?

– Подтверждение информации о весеннем походе. Князь киевский предлагает соседям поучаствовать в этом мероприятии. Пока данных о согласии нет. Зато уже достоверно известно, что с дружиной пойдет ополчение. Численность ополчения неизвестна. Но рассчитывающие пограбить найдутся наверняка. По Полоцку – посадник осенью отправлял своих людей к варягам и нурманам с предложением поучаствовать в походе на Смоленск и Вязьму. И тоже собирает ополчение.

– Сведениям верить можно?

– Да. Информация поступала из разных источников плюс обработка косвенных данных. Хочу сказать – наши праздники просто рай для сбора информации. Все источники приезжают сами. Успевай только опрашивать и обрабатывать.

– Я так полагаю – не только для нашей разведки. Люди здесь, конечно, простые, но не дураки. Александр Викторович, что скажешь?

– А как же. И мы без дела не сидели. Среди приезжих было несколько персон, собиравших данные о нас и нашей армии. Но, как уже было сказано, люди они простые. Поэтому мы им дали узнать то, что и так было известно. Так сказать, дали возможность заработать на хлебушек. Одновременно и их занесли в картотеку, и контакты в нашей среде.

– Валерий Николаевич, примерную численность войск противника назвать можешь?

– Назову максимум, потому как слишком мало информации о возможных союзниках киевлян и полоцких. Киев может выставить до пяти тысяч бойцов. Это с учетом дружин потенциальных союзников. Из этого числа тысячи три будет ополчение. С Полоцком и сложнее и проще одновременно. Проще потому как город точно не сможет выставить войско больше киевского. Сложнее, потому как неизвестно, сколько ярлов и конунгов варягов и нурманов поведется на посулы Полоцка. Денег на большое количество наемников в городе нет. Будут в качестве оплаты предлагать имущество Смоленска и Вязьмы. Поэтому численность полоцкого войска не назову, но предположу, что доля профессиональных воинов в нем будет выше, чем в киевском.

– М-да… А блицкриг они нам не устроят? По льду рек.

Никодимов пожал плечами.

– Скрытый пост в верховьях Десны стоит с осени. На связь выходит регулярно. Смоленский воевода по нашей подсказке также выставил заставу на Соже. По расчетам успеваем на автомашинах и в конном строю перекинуть резервы и прикрыть порт на Угре или помочь Смоленску.

– Федор Иванович, что скажешь?

– Скажу, что если принимать открытый бой – даже не дав киевлянам и полоцким объединиться – умоемся кровью. А если объединятся, то… Воевать здесь умеют и, главное – любят. В любом случае мы понесем невосполнимые потери.

– Да! А это для нас неприемлемо! На этот год у нас запланировано решение крайне серьезных задач. Значит, нужно задействовать наш главный и решающий ресурс.

Князь постучал пальцем по голове.

– Будем думать!

Глава 3

К весне готовились. Для производственников и земледельцев это была плановая, рутинная подготовка к посевной и летним стройкам. А вот армия готовилась к войне с многочисленным и малоуступающим в воинском деле врагом. Это была подготовка к войне по наихудшему сценарию. За неделю до начала ледохода на Днепре, вертолетом, со всеми возможными предосторожностями, в низовья Десны и Сожи были выброшены две разведгруппы в составе десяти человек каждая – по два бойца Черныха со средствами связи и по восемь литовских охотников в обеспечении. Задачей групп было определить маршрут киевского войска и предупредить. Выбросили их в двадцати километрах от предполагаемого района базирования, куда они должны были дойти на лыжах. Левобережье Днепра в этих районах было не заселено, а имеющиеся охотничьи заимки пустовали по причине скорого ледохода. Риск обнаружения, конечно, был. Особенно вертолет в воздухе, но надеялись на привычный испуг местных перед летающими машинами и сложность передачи этой информации в Киев.

Сигнал от первой из них, той, что контролировала устье Десны, пришел через неделю после окончания ледохода. Караван из многих десятков лодей прошел устье Десны вверх по Днепру. Численность войска приблизительно оценили тысячи в четыре воинов. Было несколько лодей, а также с лошадьми.

Фомичев, помня разговор на январском совещании, оповестил об этом Василия Ивановича Конева. И тут же поплатился за это. Пришлось оформлять конюху подписку о неразглашении, и после этого тот, расспросив подробности, он потребовал своего участия в операции, дабы сохранить в целости будущее имущество княжества. Это был аргумент. Пришлось разрешить, и, вытребовав в помощь себе нескольких своих наиболее доверенных пастухов, Василий Иванович стал ждать команды.

Как только группа в низовьях Сожи сообщила, что киевское войско идет вверх по Днепру, была отдана команда о свертывании и выходе разведгрупп в районы, где их заберет вертолет. С этой минуты военная машина княжества пришла в движение. Получив команду, на одном стоящем у пристани Вязьмы буксире с самой маленькой металлической баржей впереди, засуетилась команда, готовясь к отходу. На барже были наращены борта, и она, как и буксир, была покрашена в черный цвет. И как только на баржу погрузился десяток бойцов Черныха и Конев с четырьмя узкоглазыми подчиненными, прискакавшими на взмыленных лошадях, буксир издал протяжный гудок, отвалил от пристани и, весело стуча вновь поставленным родным дизельком, бодро двинулся вниз по Вязьме.

На полигонах, стрельбищах, в казармах забегали люди, а в конюшнях застучали копытами и заржали боевые лошади, чувствуя волнение людей.

Утром следующего дня, по прибытии союзников, погрузка войск была закончена, и караван барж двинулся к Смоленску. Армия выступала в поход навстречу врагу. В княжестве было объявлена военная готовность. Мужчины, не находящиеся на службе в княжеском войске, оставляли свою работу, вооружались и заступали на охрану и оборону вверенных им объектов. Рота Черныха перешла на круглосуточный вариант несения службы.

Глава 4

Киевский князь Аскольд, уже в годах, но все еще крепкий телом варяг, возлежал на корме лодьи. Караван из десятков разнокалиберных лодей растянулся по глади великого Днепра на многие перестрелы. С лодей, перекрывая звуки ударов по воде сотен весел, слышались соленые шутки и смех воинов. Для воинов работа веслом была просто разминкой на длинном пути в верховья реки, нежели работой. Да еще и попутный ветерок помогал, и на лодьях раздувались паруса. Еще никогда Киев не собирал такого войска. Повод был серьезным. Семью киевского князя оскорбили выскочки из непонятно откуда появившегося год назад княжества. И за эту обиду князь обязан был спросить. Иначе соседи усомнились бы в его власти и могуществе. Слухи о врагах ходили разные. В то, что у врагов есть ползающие и летающие ящеры, князь не верил совершенно. Не верил и в то, что именно эти ползающие зеленые ящеры и такие же зеленые всадники на них ограбили торговую сторону Хамлиджа, считая это одной и той же сказкой. Однако в то, что денег у вяземского князя много, верил. Потому как и он купил у купца зеркало необычайной чистоты, сделанное именно в Вязьме. И он помнил, сколько оно ему стоило даже с учетом немалой скидки, которую сделал купец князю. А ведь еще была невиданная посуда, инструмент из отличного железа, мечи отменного качества. Он специально посылал своего человека в Смоленск, где в торговом доме князя вяземского продавались чудные латы по цене, услышав которую, даже он – князь – призадумался. Однако сейчас был хороший повод получить их даром. Именно желание богатства, ждущего их в верховьях Днепра, и позволило ему собрать под свое знамя такое большое войско. Кроме княжеской дружины – старшей и младшей, с ним шли дружины соседей во главе с вождями. И от простолюдинов, желающих пойти в поход на земли кривичей, отбоя не было. Всех взять в поход возможности не было. И так в Киеве и окрестностях выгребли все более-менее исправные лодьи. И все сейчас были заполнены под завязку. Правда, несколько лодей пришлось отдать под коней вождей-союзников. Те, без коней в поход идти не хотели категорически. А войску край были нужны лучники. Поэтому сошлись на следующем – коней вождей, чтобы не уронить их достоинство, взяли, а рядовые воины будут биться пешими. Хотя, по мнению Аскольда, серьезного сражения и не предвидится. По словам лазутчиков, ходивших в Смоленск и Вязьму с купеческими караванами, все войско князя примерно в одну тысячу воинов. Еще несколько сотен мог выставить союзник князя вяземского вождь племени Голядь. Но Аскольд их за воинов не считал. Это просто охотники, необученные биться в строю на поле брани.

А в войске Аскольда было более четырех тысяч воинов. Причем за трое суток до начала похода удалось договориться с тремя нурманскими хирдами, пришедшими с караванами из Царьграда. Именно они на трех своих драккарах сейчас шли впереди каравана. Вот это было хорошим приобретением! Аскольд – сам варяг, прекрасно знал цену воинам с берегов Варяжского моря. А на волоке из Западной Двины в Днепр к войску должен присоединиться полоцкий наместник с войском в три с лишним тысячи воинов. И варягов и нурманов там было втрое больше, чем у князя. Через три дня его войско будет стоять у стен Смоленска! А потом наступит черед и Вязьмы. Но на всякий случай перед походом он ходил на капище и принес дары богам, спросив у волхвов, чем закончится поход. Волхвы, приняв подношение, после ворожбы ответили, что он, несомненно, победит. Если дойдет до поля боя… Странный ответ. Он в этом проблемы не видел. А там честная сталь мечей исполнит волю богов.

Благостные мысли расслабили, и князь уже впал в дрему, когда что-то изменилось и встревожило его. Сбросив дрему, он приподнялся на локте и, приложив ладонь ко лбу, прикрываясь от весеннего солнца, огляделся. Что-то происходило впереди. Там, за излучиной Днепра, где скрылись драк-кары нурманов. Оттуда слышались далекие крики и непонятное равномерное глухое постукивание. Не понимая, что происходит, князь резво поднялся на ноги и крикнул: «Вздеть брони! За оружие, воины!»

Неожиданно из-за излучины вырвался драккар нурманов. Тот, что шел последним в тройке. Корабль просто летел навстречу каравану вниз по течению. Равномерно, в максимальном темпе, весла вспенивали воду, гребцы сгибались от напряжения, заставляя корабль делать рывки. Гребцы выкладывались во всю силу. Парус, чтобы не мешал, уже был спущен, и мачта уложена на палубу.

Князь был ошеломлен. Что могло такого произойти, что морские воины удирали изо всех сил. Придумать причину князь не смог. Просто не успел. Неожиданно равномерный стук стал громким, и он повернул голову в направлении звука. Из-за излучины в голову каравана вышла очень большая лодья. Идущая очень быстро черная лодья, о чем говорил высокий бурун у тупого носа. Князь видел, как на лодьях его воины уже с оружием в руках и в броне готовили кошки и багры, чтобы зацепиться за ее высокие борта и сойтись грудь в грудь с неизвестными врагами. Лодьи загодя расходились в стороны, чтобы иметь возможность напасть с обоих бортов одновременно. Все так! Только в глубине где-то мерцал тревожный огонек вопроса – почему этого не смогли сделать нурманы? И что так напугало хирд третьего драк-кара, который, не снижая скорости, уходил вниз по реке? И где еще два драккара? Через секунды он все понял и от этого сам пришел в ужас, сдержав могучей волей едва не вырвавшийся из горла крик. Черная лодья, не снижая скорости, шла в коридор, образованный воинами Аскольда, и неожиданно, не доходя тридцать-сорок шагов до них, с обоих бортов вражеского корабли плеснули длинные струи огня. Прямо по парусам, которые мгновенно вспыхнули. И тут же – еще струи, по палубам ближайших лодей. К счастью, не по воинам. Сухое дерево занялось сразу. Воины, готовые к броску на палубу чужого корабля, замешкались, и за борт зацепились лишь пара кошек. Одновременно часть воинов бросилась тушить свои лодьи, черпая воду кожаными ведрами и заливая огонь. Только вот огонь от этого разгорался еще сильней. И тут натянулись веревки кошек. Рывок черной лодьи был столь силен, что еще стоявшие воины попадали, кто на палубу, кто в воду. Если упавшие за борт не успеют освободиться от брони – шансов спастись нет. Но повезло не всем и упавшим на палубу. Некоторые упали в огонь, и теперь горящие со страшными криками сами прыгали за борт. А черная лодья уже ударила огнем по следующим лодьям. И тут князь понял слова волхвов. Его войску не суждено дойти до поля брани. Лодьи каравана бросились к берегам. С некоторых прыгали за борт те, кто не успел надеть броню. Оставляя и ее, и оружие.

Князь окаменел. Он не слышал, как кормчий его лодьи орал к повороту, как вразнобой, но все же ударили весла, унося его к берегу Днепра. Когда лодья ткнулась в берег, ближники стащили его на берег и остановились, только оттащив князя до ближайших деревьев векового леса. И, уже стоя там, князь так же молча досмотрел разгром своего войска. Черный корабль жег и жег лодьи, пока на водной глади не осталось ни одной. Кроме тех, где были кони вождей. Их он зацепил и тащил за собой, одинаково быстро двигаясь и по течению, и против. Парусов и весел у черной лодьи князь не увидел. Только равномерное непонятное постукивание и легкий дымок над домиком на палубе.

Закончив с лодьями на воде, вражеский корабль прошел вдоль берегов, последовательно поджигая уцелевшие лодьи. Когда он поджигал княжескую лодью, проходя в трех десятках шагов от берега, князь рассмотрел, что у коней уже суетятся четыре степняка и один славянин. Еще отстраненно он отметил, что черный корабль сжигает только лодьи, не трогая раненых или обессиленных воинов, лежащих на берегу. Но это уже не имело значения. Киевское войско было разгромлено. Оно уже не могло попасть ни в Смоленск, ни тем более в Вязьму. Ло-дей не осталось. И оружие, и брони его войска сейчас лежали на дне Днепра.

Глава 5

«Началось!» – понял Воислав, когда утром караульные доложили, что ночью мимо Смоленска вниз по Днепру прошел совершенно черный пароход. Его заметили из-за яркого света, которым он освещал себе путь, и из-за шума его машины.

Воислав встал, подошел к окну и, взглянув на весеннее солнышко, голубое небо и яркую зелень пробудившихся ото сна деревьев, не оборачиваясь, распорядился: «Десятников ко мне! Бегом!»

И через минуты детинец загудел – куда-то побежали посыльные, открылись кладовые с оружием, и отряженные для этого воины начали перебирать стрелы, копья, щиты и прочее оружие, придирчиво осматривая и раскладывая по кучкам. А уже к обеду тревога захватила весь город. Потянулись обозы со скарбом не бедных людей, решивших пересидеть опасность на укрытых в бескрайних лесах далеких заимках. Навстречу им в город из посадов и ближайших деревень шли люди победнее – пешком и поплоше одетые, несшие свое имущество в руках, за их одежду держались многочисленные дети.

Утром следующего дня к детинцу потянулись ополченцы. Десятники выдавали им из городских запасов оружие и старенькую латаную-перелатаную бронь, да и той на всех не хватало. Важные, с блокнотами и ручками-самописками, подаренными князем, в руках они записывали фамилии, имена или прозвища новоявленных воинов, распределяя их по десяткам, возглавляемым варягами дружины. Ценность выдаваемого имущества была откровенно невелика, но порядок должен был быть! Воины из посадских и деревенских мужиков были никакие, но держать стену особого умения и не требовалось. К тому же, если не придет князь с верховьев Днепра – итог будет один! Город будет взят, разграблен, защитники и жители – кто не сумеет погибнуть и подойдет захватчикам по возрасту – пойдут на невольничий рынок. Воислав на этот счет иллюзий не питал. Однако должность и клятва требовали исполнения своего долга. И он, и дружина, и весь город готовились. Победить или умереть!

За прошедший год в Смоленске успели отстроить только часть южной стены. Правда, не из бревен и не из кирпича, а из того чудного материала, что вначале похож на жидкую грязь, а потом становится твердым, как камень. Стена эта выгибалась углом наружу, а в центре угла стояла воротная башня. Вот от нее влево до лощины Верхнего волока стена и семь башен уже были готовы. Только вот пока как оборонительное сооружение использоваться она не могла. Недостроенный периметр стены был не замкнут, и самое главное, он никак не соединялся с имеющейся деревянной стеной города. Когда еще инженеры думали, как строить, Воиславу показывали макет крепости. Прямо на большом столе в ящике с песком был построен игрушечный город, обнесенный новой крепостной стеной с тридцатью восемью башнями. Воевода о подобном слышал лишь от знакомых варягов и нурманов, служивших в Царьграде. Так это Царьград! И тут такое в его городе! На этом макете все было просчитано по уму: северная стена шла прямо по берегу Днепра, восточная стояла по краю лощины Верхнего волока, западная – строилась вдоль большого и глубокого оврага. И только южная стена не имела естественных заграждений. Поэтому там планировался рукотворный ров, заполненный водой. Это было просто чудо! Пока еще не построенное. И самое главное, на что Воислав обратил внимание князя – весь город, целиком, с посадами, сейчас помещался внутри этой крепости. То есть он был мал для нее. Чтобы держать эту стену, нужна дружина в тысячи воинов, а не три сотни, как сейчас. На что князь посмеялся и сказал, что строит на вырост, и верит, что смоляне тоже не будут сидеть сложа руки. Будут расти численно и территориально. Дорастут до стен крепости и перешагнут их.

Тем не менее сейчас воевода готовился оборонять привычную деревянную стену, поглядывая с нее на возвыщающиеся поодаль громады каменных башен и фантазируя, как бы было хорошо, если бы крепость была достроена. А насчет людей на стенах он уже успокоился – только за этот год число жителей выросло не менее чем на четверть от былого.

Князь прибыл на третий день. Длинный караван вяземского войска остановился выше города, пристав к левому берегу. И там же начал разбивать лагерь восточнее Верхнего волока. Причем этот лагерь был больше похож на крепость. За день был вырыт ров и насыпан вал, на котором уже в сумерках стали быстро подниматься из привезенных щитов стены и ставились по углам стрельни. Лагерь примыкал к вяземскому подворью, задействовав их каменные стены и башни.

Воислав встретил князя на берегу. Тот о чем-то разговаривал по маленькой коробочке, отдавая распоряжения. Взглянув на Воислава, кивнул ему головой и, сунув руку в приветствии, продолжил руководить размещением войск. Воислав не обиделся. Обида тут была неуместна – и ни по рангу, и ни по ситуации. Пока князь занимался делами, Воислав осмотрелся. Судя по увиденному, прибыло все войско княжества. Князь не побоялся оставить свои земли без войска. Хотя для князя с его скоростью перемещения и возможностью разговора на дальние расстояния – это было не страшно. Наверняка там точно так же, как и сейчас в Смоленске, поднято ополчение, которое сумеет сдержать первый удар возможного врага.

К ним подошел князь голядский Гинтовт. В такой же броне, как и князь Сергей, только плащ был другой расцветки. Увидев его, Воислав заметил, что на берегу присутствует, кроме литвинов князя вяземского, большое количество воинов Гинтовта. Воислав знал, что с помощью князя Сергея Гинтовт на реке Угре строит город, который будет столицей племени голядь. В каком состоянии эта стройка на данный момент, он не знал, но был уверен, что дело там спорится. Вот так! Жили – не тужили в Смоленске, и тут за год на восточных границах земель города возникло два княжества.

– Ну, здравствуй, Воислав! Извини – дела! Гинтовт, твои высадились?

– Да, Сергей.

Гинтовт отвечал на языке Сергея степенно, с достоинством.

«Привык уже к чину», – отметил про себя Воислав.

– Тогда, как договаривались. Твой тысяцкий выделяет людей по заявкам моих инженеров. Через двое суток здесь должна стоять полевая крепость. В ней разместятся лазарет и обоз.

– Так и будет, князь. Слышно там о киевлянах?

– Пока нет. Ждем. Ну что, Воислав? Видишь, какие проблемы я создал для Смоленска?

– Рано или поздно это должно было случиться. Город заплыл жирком. Никто его еще на меч не брал. Так что это ему на пользу пойдет. Увидим, кто есть кто. И потом, ты пришел, – значит, все будет хорошо. Ты как думаешь, князь Гинтовт?

– Пусть враги нас боятся! Я привел тысячу воинов! Не охотников, а воинов!

Гинтовт сделал паузу и нехотя исправился:

– Ну, не тысяча воинов. Не все еще прошли обучение воинскому делу, как это положено у князя Сергея. Но таких в моем войске уже несколько сотен. Остальные – будут учиться.

– Ясно! – И уже обращаясь к Сергею, Воислав добавил: – Город, кроме моей дружины, может выставить четыре сотни ополчения. Правда, броня, оружие и сами воины – так себе. Смазка для мечей.

– Ничего! У нас говорят – третий сорт – не брак! Я уверен, все, что от них потребуется – это побыть зрителями. Это они сумеют.

– Ты уверен, князь? А ну, как киевляне объединятся с полочанами? Там, по моим прикидкам, под десяток тысяч должно набраться. И многие из них знают, с какой стороны браться за меч. Против твоего… нашего войска втрое, если не вчетверо сильнее.

– Воислав! Война – это, прежде всего, война вот здесь! – Сергей постучал пальцем по голове. – У нас было время все обдумать. Поэтому вот! Возьми, мой подарок тебе. Сможешь смотреть со стены в подробностях.

И Сергей вынул из поясной сумки и протянул Воиславу черный непонятный предмет.

– И что это? – принимая его, с любопытством поинтересовался воевода.

– Бинокль. Смотри, как им пользоваться.

Через десять минут Воислав забыл, зачем пришел на берег. Подарок захватил его полностью. Стоявшие далеко воины при взгляде через этот предмет оказывались почти рядом. Казалось, протяни руку и можно потрогать ближайшего за рукав. Закончив рассматривать княжеских и голядских воинов, занятых обустройством лагеря, Воислав перевел взгляд за Днепр. Обозрел другой берег со стоящей вдалеке деревенькой. Отметил, что не все покинули ее. Вились над несколькими избами дымки очагов, на околице паслось с десяток коров. Переведя взгляд далее, он разглядел поодаль, в кустиках мелькание белой задницы, по-видимому пастушка, равномерно двигающейся промеж оголенных девичьих бедер.

Эта картина позабавила и развеселила Воислава. Одновременно где-то внизу возникло чувство, заставившее воеводу вспомнить, что он давно не посещал ни жену, ни наложниц. Прикинув, что князю сейчас не до него и это надолго, а он успеет еще одно, а может, и пару неотложных дел, воевода двинулся в город.

Через два дня он, проверяя подготовку городских стен к возможному сражению, стал очевидцем прибытия с низовьев Днепра того самого черного парохода. Подходя к городу, тот поприветствовал его длинным гудком. Приложив к глазам подарок князя, Воислав разглядел спокойно стоящих на палубе баржи и смотрящих на приближающийся город диковинных воинов князя, которые не носили брони, мечей и всего того, что было привычно глазу. И тем не менее, по слухам, это были самые могущественные воины князя.

Пароход тащил за собой несколько лодей с лошадьми. На одной из лодей Воислав разглядел спущенный стяг киевского князя.

«Киевляне не придут!» – мелькнула у него догадка. И сразу полегчало на душе, как будто камень сняли с плеч. Как они это сделали, ему было непонятно, но, судя по всему, этот десяток на палубе сумел победить киевское войско.

Приободрившись, он уже не так тревожно осмотрел копошащихся на стене воинов. «Похоже, вся это суета зря. Князь прав. Им придется просто быть зрителями. Хотя… для тренировки не помешает. Когда еще удастся собрать ополчение и хоть немного потренировать его». И он промолчал о своих выводах. Всего лишь отозвал своих десятников, порекомендовав им больше внимания уделить занятиям с оружием в строю.

Еще через два дня с утра началось движение в княжеском лагере. Воины одевались, вооружались, строились и походными колоннами, огибая город по берегу Днепра, неторопливо выходили на поля западнее Смоленска. Через два часа с волока прибыл гонец, оповестивший, что полоцкое войско, прибыв на рассвете на южный берег Купринского озера, приступило к переправе через последний волок в Днепр. Весть о том, что к городу приближаются враги, моментально облетела город, и на стены потянулись вооруженные и готовые к бою ополченцы и просто зеваки. Воевода отправил половину дружины на южные, восточные и северные стены. На ополченцев у него надежды не было. Хотя на северные и восточные можно было и не отправлять. С севера был Днепр, и незаметно подойти к городу с этой стороны было невозможно. С востока находился княжеский лагерь, и Воислав был уверен, что его охрана зевать не будет. Судя по тому, что войско князя не становилось в боевые порядки, враг был еще далеко. Последними на поле будущего сражения прибыли тяжелая конница во главе с князем и пехота князя Гинтовта. Они расположились в овраге, между полем и городом. Войска бездельничали до полудня. Даже успели отобедать. Воислав впервые увидел, как это было организовано у князя, и в очередной раз подивился. Никаких костров, котлов и так далее. Из укрепленного лагеря прибыли темно-зеленые квадратные двухконные повозки с дымящимися трубами. И прямо из этих странных повозок стали воинам выдавать в маленькие котелки горячую пищу. Причем, как рассмотрел воевода у ближайшей литовской пехоты, обед состоял не из одного блюда.

Полочане появились через стражу после полудня. Увидев выстроенное вяземское войско, пристали к берегу и начали высаживаться. По-видимому, у полоцкого наместника вызвало недоумение отсутствие киевлян, и он решил их обождать, начав разбивать лагерь. Однако князь Сергей ждать не стал, и княжеское войско двинулось в сторону полочан, там проревел рог, и в свою очередь те стали сбивать строй.

«Зачем? – удивился про себя воевода. – Солнце уже катится к закату. Сегодня дело не решить. Начали бы завтра с утра. Как и принято. К вечеру, глядишь, и ясно бы стало, кто победит». Но, князь, видимо, считал по-другому.

Построение полочан было обычным – «стена». В центре стояли хирды нурманов и варягов, на флангах – ополченцы. За строем расположились лучники и там же реяло знамя полоцкого наместника с дружиной. Вяземское войско построено было почти так же, но имелись и отличия. Пять сотен латной пехоты выстроились пятью коробками в три ряда каждая. Отличием от «стены» были промежутки между сотнями и построение сотен в две линии. Нечетные сотни стояли в первой линии, а две четные в промежутках между ними – во второй линии. За нечетными располагалась литовская пехота, вооруженная одноручными копьями и щитами. Правая сотня латников стояла на самом берегу реки. Первые два ряда каждой сотни тяжелой пехоты были снаряжены ростовыми щитами и короткими мечами, а вот оружие третьего озадачило Воислава. Кроме меча и легкого щита, за спинами воинов виднелись закрепленные на перевязи железные шары, скрепленные цепью с длинными рукоятями. О моргенштерне воевода ничего не слышал и названия не знал, но о порядке его применения догадался и одобрительно хмыкнул. На левом фланге, примыкавшем к лесу, стояли строем «стена» два хирда – нурманский и варяжский. Воислав оценил силы каждого в сотню – полторы сотни воинов. Левее их, до леса, прикрывая фланг построения, сосредоточились литовские копейщики. За строем пехоты двигались лучники и там же шла легкая конница, вооруженная луками. Как рассмотрел Воислав, почти вся состоящая из степняков. Сблизившись с полочанами на дистанцию выстрела, лучники князя Сергея начали засыпать вражеский строй сотнями стрел. Полочане ответить не могли – их луки не добивали до княжеского войска. Хоть и прикрылось войско щитами, потери оно несло. Особенно среди ополченцев с их плохонькими щитами и бронями. И наместник сделал то, к чему вынуждал его князь, – отдал команду на атаку. Строй полочан двинулся вперед, постепенно разгоняясь и перестраивая хирды в атакующие клинья. Сразу к обстрелу сближающегося войска подключились и конные лучники, начавшие стрелять с коней поверх строя пехоты.

С ревом и лязгом металла клинья полочан врезались в первую линию тяжелой пехоты, обтекая сотни на их флангах. Те сразу же перестроились, загибая фланги и прикрывая свой тыл. Тут же в бой вступили и литовские копейщики. А навстречу двинулись коробки второй линии, нанося удар уже во фланг потерявшей строй пехоте и выдавливая ее с флангов сотен первой линии. Воислав разглядел, как работает своим оружием третий ряд тяжелой пехоты. Тяжелые шары, взлетая над строем, обрушивались на врага, прижатого к щитам первого ряда. Защититься от удара сверху можно было, лишь прикрывшись щитом, однако в этом случае воин подставлял свое тело под меч первого или второго ряда латников. На некоторое время на поле битвы наступило равновесие. Войско князя, уступая численно войску полочан минимум в три раза, не могло сдвинуть эту массу с места. А полочане, неся большие потери, не могли разорвать строй тяжелой пехоты. Наконец полоцкий наместник принял решение, прозвучал рог, и в центре в глубине их строя начал формироваться очередной клин. Большой клин из нескольких хирдов. Через несколько десятков ударов сердца клин начал разгон. Воины перед ним грамотно и быстро освобождали путь. Снова рев, удар! И…

«О боги!» – выдохнул Воислав, не веря своим глазам.

Удар пришелся в промежуток между сотнями княжеской тяжелой пехоты. И эти две смежные сотни буквально отбросило в разные стороны. Воины князя отходили, стараясь держать строй и открывая брешь в построении войска. Как будто почти в центре плотины открыли ворота. Лучники Гинтовта почему-то побежали вправо, к реке. Отход их, ощетинившись копьями, прикрывала литовская же пехота. Легкая конница подалась назад и, раскручивась в карусель, продолжала стрелять из луков. Воевода оглянулся. Все стоявшие на стене оцепенели, осознав, что, возможно, скоро из зрителей превратятся в участников сражения.