Восхождение. Вершина Кайласа

– Не скромничай, Матвей. Твой благородный поступок навсегда останется в моем сердце. Да и не только в моем.

Матвей обнял Линду и тихо произнес:

– Ты не представляешь, как я рад, что ты есть в моей жизни. Я нашел тебя, нашел Куиделя, нашел Кэтэри. Это самое лучшее, что случилось со мной. И ты совершенно права на счет чувств, – добавил Матвей, – объяснить это невозможно, во всяком случае, пока. У нас просто закрыты каналы для этого. Вот я не могу объяснить, почему должен искать Кэтэри. Я просто чувствую это, а объяснение придет потом. Со временем я все пойму, когда буду готов.

– А Андрей не вошел в этот список, – тихо подвела итог Линда.

– Андрей не вошел, – согласился Матвей. – И это значит, что ты совершенно права. Это нужно почувствовать, и женщины чувствуют это значительно лучше мужчин.

– Это ведь не плохо, – улыбнулась Линда.

– Разумеется, нет. Это хорошо. Так и должно быть. Мы должны дополнять друг друга, и друг у друга учиться. Так задумал Творец, а значит это прекрасно.

– Да, Матвей, это прекрасно. Давно мы не говорили с тобой так, как раньше. По душам.

– Давно, Линда. И я, признаться, уже соскучился за этим.

– Я тоже, Матвей, – немного тише сказала девушка. – Ну вот, мы подъезжаем.

Машина сделала последний поворот и остановилась у подъезда многоэтажного дома.

– Если я правильно понял, вам к этому подъезду, – повернувшись к ним, сказал водитель.

– Совершенно верно, – подтвердила Линда. – Спасибо вам.

Матвей помог Линде выйти из автомобиля, и они направились к закрытой двери парадного входа. Набрав номер квартиры на циферблате домофона, из динамика тут же послышался приятный мужской голос:

– Это ты, Линда?

– Да, Иван Григорьевич. Я и Матвей.

Раздался щелчок замка. Гости вошли в подъезд, и поднялись тускло освещенным лифтом на последний этаж. У двери своей квартиры их встречал еще не совсем пожилой мужчина с короткой стрижкой и седой бородкой. Его худощавое лицо и чуть сгорбленная осанка подтверждала не простые, даже суровые условия, в которых он провел последние два года своей жизни.

– Линда, прекрасно выглядишь! – воскликнул он, обнимая девушку. – Как же я рад тебя видеть!

– Я тоже, Иван Григорьевич. Сколько же мы не виделись?! Признаться, я думала, что вы уже не вернетесь. Кстати, разрешите представить вам моего друга Матвея, о котором столько рассказывала.

– Рад знакомству, профессор, – протягивая руку, поприветствовал его Матвей.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, – крепко пожимая его руку, ответил профессор. – У меня нет ни малейшего повода не доверять Линде, а то, что она мне рассказала, просто завораживает. Пройдемте в дом, спокойно побеседуем.

Войдя в квартиру, их тут же окутал приятный запах свежей выпечки.

– Как вкусно пахнет, Иван Григорьевич, – улыбнулась Линда. – Аж слюнки потекли.

– Прошу, пожалуйста, на кухню. У меня все готово. Хочу немного восполнить тот пробел в питании, который был у меня во время пребывания в Тибете.

– Там так плохо кормят? – поинтересовался Матвей, присаживаясь за стол, аккуратно накрытый белой скатертью.

– Чай с маслом и цампа составляют девяносто процентов рациона каждого монаха в тибетских монастырях.

– А цампа это что такое? – поинтересовалась Линда.

– Это смесь из слегка поджаренных зерен ячменя, чая и масла.

– Не богатый рацион, – улыбнулась девушка. – Тяжело, наверное, вам пришлось?

– В первое время невероятно сложно, – подтвердил профессор. – Чувствовал слабость и головокружение, но со временем ко всему привыкаешь. Кроме того, это очень питательное блюдо, содержащее в себе все необходимые жизненно важные элементы. Угощайтесь, пожалуйста, – добавил он, подвигая к ним вазу с ароматной выпечкой.

Линда взяла одно печенье, и, откусив небольшой кусочек, стала наслаждаться его нежным вкусом, запивая горячим чаем. Матвей не притронулся к угощению, спокойно наблюдая за Линдой.

– А вы, Матвей, разве не попробуете? – слегка раздосадовано поинтересовался профессор.

– Благодарю, Иван Григорьевич. Я не употребляю в пищу выпечку.

– Разрешите поинтересоваться, что же составляет ваш рацион? – с разгоравшимся интересом спросил профессор.

Матвей внимательно посмотрел на Линду, потом на профессора, и, как бы вспоминая что то, произнес:

– Линда рассказывала мне о вашем опыте в Южной Америке, поэтому с вами можно говорить начистоту. Основу моего рациона составляет солнечный свет, вода и фрукты.

– Меня этим не удивить, Матвей, поэтому можете смело говорить о таких вещах. И если я не могу так питаться, то это не означает, что я не могу понять тех, кто познал эту возможность.

– Приятно найти такого собеседника, – облегченно выдохнул Матвей, – ведь тут, в цивилизованном мире, тебя могут посчитать не вполне адекватной личностью.

– С такими вы и не заговорите, – ответил профессор, – чего же вам бояться?

– Это верно, – улыбнулся Матвей. – Рассказывать можно лишь тем, кто на самом деле искренне этим интересуется. В противном случае это не имеет никакого смысла.

– Все верно, – подтвердил профессор, и с надеждой в голосе добавил, – я очень интересуюсь.

– Объяснить это сложно, – начал Матвей, вспоминая слова травника, – это нужно почувствовать. Но, все же я попробую.

Выражение лиц собеседников стали очень серьезными. Матвей никогда не рассказывал это Линде, поэтому сейчас она сидела тихо, крайне заинтересовавшись беседой.

– Если просто, – продолжил он, мысленно сконструировав дальнейший рассказ, – то необходимо вдумчиво и осознанно употреблять еду. Возьмем яблоко. Когда ты откусываешь кусочек, нужно сконцентрировать свои мысли только на нем. Ничего не должно отвлекать. Абсолютно ничего. Прием пищи – это священное действие, поэтому и относиться к нему нужно соответствующе. Необходимо представить это яблоко в виде бестелесной энергии, чем оно, по сути, и является. Если не получается увидеть цвет этой энергии, то нужно придать ему окраску, которую считаете нужным. Пусть этот поток энергии вливается в вас, как водопад ниспадает в бездну. Представьте, что он разливается по вашему телу, даря свое тепло и любовь, насыщая его всеми необходимыми веществами. Пройдет немного времени, и вы начнете чувствовать это. После таких практик станет понятным, что мы не нуждаемся в таком количестве еды, которое употребляем сейчас. А выносливость и энергия, как ни странно, возрастет многократно. Постепенно, когда этот навык станет привычным, можно начинать пробовать взаимодействовать с энергией Солнца. В момент рассвета и заката с благодарностью смотрите на него, и представляйте, как она теплом растекается по вашему телу. Со временем вы начнете ощущать те же чувства. Ваше тело научится испытывать такое же насыщение, как от обычной пищи. Даже еще больше.

– Вы невероятно сильный человек, если познали такие вещи, – не сдерживая своего восторга, сказал профессор.

– Учителя были хорошие, – скромно ответил Матвей. – Но нет предела развитию, и надеюсь, вы мне немного поможете.

– Чем же я могу помочь? – удивился он. – Ведь, после этого рассказа я бы с удовольствием сам стал вашим учеником.

– На нашей Планете есть много мест, которые имеют определенную силу. Но одно из них стоит особняком. Это гора Кайлас, и мне необходимо ее исследовать. Вы были там, поэтому любая мелочь из вашей поездки может пригодиться мне в этом путешествии.

– Места силы… – задумчиво повторил Иван Григорьевич. – Места силы… Хорошее определение вы дали. О Кайласе ходит много легенд, именно поэтому я и решил отправиться туда, после того как, находясь в Южной Америке смог погрузиться в необычное состояние, слившись с окружающим миром.

– Да, Линда рассказывала мне о вашем опыте.

– Я надеюсь, вы понимаете, что я чувствовал в этот момент? – осторожно взглянул на него профессор.

– Понять это невозможно. Это можно ощутить. И если говорить откровенно, то именно тех ощущений, которые описывала Линда, я никогда не испытывал, хотя у меня была возможность попробовать силу подобного снадобья.

Иван Григорьевич слегка дрожащими руками насыпал в заварившийся чай сахар, и стал размешивать, громко постукивая ложкой по стенкам чашки.

– Но ведь подобные ощущения вы испытывали? – с надеждой на понимание спросил Иван Григорьевич, взглянув на Матвея.

– Я не очень понимаю, что вы хотите узнать, профессор, – улыбнулся Матвей. – Если вас интересует, чувствовал ли я, что мое тело это лишь временный инструмент, то ответ однозначный – да.

– Ваша проницательность не знает границ, Матвей, – восхитился профессор, обретая былую твердость рук. – Откровенно говоря, мне сложно было прямо спросить об этом, но с вами так легко. Спасибо вам за это.

– Не за что, профессор. Об этом действительно сложно говорить, особенно с незнакомыми людьми.

– С незнакомыми, конечно… но с вами иначе. Вы располагаете к себе.

– Этого у него не отнять, – подтвердила Линда и, шутя, добавила, – может, ты гипнотизируешь?

– Думаю все проще, – возразил профессор, приняв предположение девушки всерьез, – просто Матвей хорошо понимает и чувствует людей.

– Благодарю за комплимент, профессор, – слегка поклонившись, сказал Матвей.

– Да, – многозначительно добавил Иван Григорьевич, – это целая наука, овладев которой можно добиться поистине высоких вершин… кстати, о вершинах. Итак, познав один раз состояние, о котором вам рассказывала Линда, я естественно захотел глубже окунуться в эти знания. Но к моему величайшему разочарованию, больше я не удосуживался подобной чести от индейца. Не знаю, что случилось, но он утратил ко мне доверие. Может, в тот момент я повел себя недопустимым образом. Точно сказать не могу. Но факт остается фактом. Эти познания остались для меня закрытыми. Но я твердо решил искать путь достижения подобного состояния.

– Путь познания лежит внутри вас, – прервал его Матвей, – но справедливости ради нужно отметить, что без учителя его сложно увидеть.

Профессор широко раскрыл глаза и с удивлением посмотрел на Матвея. После минутной паузы он, наконец, пришел в себя, и тихо проговорил:

– Эти же слова мне сказал настоятель монастыря, в котором я нашел свое временное пристанище. Слово в слово.

– Ничто не приходит из ниоткуда. Все имеет свое начало. Что было – повторится. Чему суждено случиться – уже происходило. Поэтому тут нет ничего необычного, профессор.

– Для кого как, Матвей. Для кого как, – задумчиво произнес профессор. – Итак. Вернувшись домой, я начал изучать литературу, которая могла бы меня натолкнуть на дальнейшие шаги. Почти сразу мне попалась под руку статья о горе Кайлас. На свете множество удивительных историй о ней, но тот факт, что на ее вершину никто не смог подняться, дорогого стоит, и наводит на мысль, что там действительно что-то есть. Да и все легенды о горе просто невероятны. Уверен, вы знаете их.

– Разумеется, – подтвердил Матвей.

– А ты, Линда? – вопросительно посмотрев на коллегу, спросил Иван Григорьевич.

– После того, как вы туда отправились, я внимательно их изучила.

– Итак, что мне было известно? Пирамидальность горы с четким расположением ее граней в направлении к каждой из сторон света. Затем огромный свастический символ, который якобы светится в темноте, ровно также, как и вершина горы. И последнее, самое интересное, изменение своих намерений, при приближении к горе.

– Еще зеркала времени и два озера, – добавил Матвей.

– Да, – подтвердил Иван Григорьевич, – но те долины, где расположены зеркала, проходят в стороне от мест паломников. Туда, конечно, можно попасть, но откровенно говоря, не очень-то хотелось проверять их действие на себе. Со временем мне пока шутить рановато. К озеру Манасаровар и Ракшас мы подходили. Это удивительно. Озеро Манасаровар тихое и гладкое, а Ракшас постоянно штормит, хотя между ними незначительное расстояние. Но ничего особенного я там не почувствовал. Обход вокруг горы длился три дня и действительно необычное явление я увидел второго вечера. Не имея возможности наблюдать сторону Кайласа со свастическим расколом, я четко видел свечение на вершине. В тот вечер густые облака окутали землю, и я видел лишь очертания горы. Прохлада ночи слегка смущала, но не настолько, чтобы ложиться в палатке, и я лег в спальном мешке. Переход второго дня дался нам с большим трудом, так как мы прошли значительную часть всего пути. Усталость заставляла поскорей закрыть глаза и провести эту ночь в тишине и покое. Сделать этого, однако, не удалось, потому что, сомкнув глаза, я почти сразу увидел легкую вспышку. Я думал, что это молния, я приготовился услышать раскат грома, но его не последовало. Тогда, открыв глаза, я увидел еще одну вспышку, и очертания горы проявились в темноте Тибета. – Иван Григорьевич смотрел в пространство сквозь своих гостей, словно они были прозрачными, воссоздавая в памяти события той ночи. – Цвет вспышки отливался зеленоватым оттенком, значит к молнии это не имело никакого отношения. Отсутствие грома также подтверждало это. Каждая новая вспышка имела разные оттенки, но в большинстве своем они отсвечивали зелеными тонами. Такое необычайное красивое зрелище видели все, кто еще не спал, но никто из нас не видел вершину, – профессор сделал выжидающую паузу и спросил, – вы понимаете, что я там надеялся рассмотреть?

– Несомненно, – подтвердил Матвей.

– Но мои надежды не оправдались, – продолжил свой рассказ Иван Григорьевич. – Вспышки продолжались около часа, а затем все стихло.

– Это интересно и необычно, – сказал Матвей. – Надеюсь, мне представится возможность увидеть их.

– Наш проводник утверждал, что это не редкость, поэтому думаю, что вы сможете их увидеть собственными глазами… а может и еще что-то.

– Так вы не можете объяснить это явление, Иван Григорьевич? – поинтересовалась Линда.

– Нет, Линда. Оно лежит в неисследованной области науки. И это, пожалуй, единственное, что мне посчастливилось увидеть собственными глазами. Еще, разумеется, почти точная ориентация граней Кайласа по сторонам света. Как вы думаете, какая вероятность естественного образования таких строго ориентированных граней?

– Чуть больше процента, – не думая ответил Матвей.

– Совершенно верно, – согласился профессор. – Вот и думай потом, как такое возможно.

– Вы говорили об изменении намерений, – напомнил ему Матвей. – Не проверяли это?

– Изначально хотел проверить, но когда начал обхождение, у меня не то, чтобы пропало это желание, но мне совершенно нечего было менять. Говорят, мысли меняются, когда хочешь взойти на гору. Как это проверить? Захотеть подойти к горе? Я совершенно не собирался этого делать. У меня были другие цели, которые в ходе моей экспедиции совершенно не изменились. Совершив паломничество вокруг Кайласа, я все также хотел научиться входить в то состояние, которое испытал в Южной Америке. Для этого я решил остаться монахом в одном из монастырей и начал поиски. Мне не составило особого труда найти монастырь, и я с радостью стал там послушником. Но это оказалось большой ошибкой. Туда, куда меня с легкостью приняли, за полтора года обучения, я ни на шаг не приблизился к своей цели. Вначале было сложно, но я терпел. Однообразная еда, тяжелая физическая работа, отсутствие свободного времени – вот с чем я столкнулся там. Но я понимал, на что иду, и был готов терпеть любые неудобства, лишь бы хоть на мгновение приоткрыть завесу тайны познания своей души. Я чувствовал, что некоторые монахи могут входить в определенное состояние во время медитаций. Сблизившись с одним из них, я пробовал выполнять все рекомендации, которые он мне давал. И результаты пришли. Но мое усердие и терпение вознаградилось лишь в малой степени.

Профессор на минуту затих, затем сглотнул ком, подошедший к горлу и только после этого смог продолжать:

– Как же этим ощущениям было далеко до тех, которые мне посчастливилось испытать в глухих лесах Южной Америки. Однако я не сдавался и продолжал занятия. Так протекала моя жизнь до тех пор, пока я не поговорил с настоятелем монастыря. После одной из служб он вдруг сам подошел ко мне и пригласил к себе. Наша беседа оказалась непродолжительной… это даже беседой не назовешь. Мы просидели вместе около получаса в вечерней молитве, а потом он вдруг произнес:

– Твои намерения тверды, но это лишь иллюзии. Путь познания лежит внутри нас, а окружающий мир лишь помогает понять это, и не важно, в каком из его проявлений. Оставшись здесь ты не найдешь того, чего так страстно желаешь, и я вижу, что ты страдаешь от этого. Здесь нет для тебя учителя. Ни я, ни кто-либо другой из моих братьев не в силах дать тебе то, чего жаждет твое сердце. Когда ты овладеешь тем знанием, которое ищешь, ты поймешь, что это лишь малая капля в безграничном океане. Но ты не сможешь этого сделать, пока на твоем пути стоит это желание. Тебе необходимо освободиться от него, так же как и от остальных желаний, которые еще будоражат твой пытливый разум, и только после этого ты обретешь знания.

– Вы видите, Матвей, как это похоже на вашу фразу о пути и учителе? – обратился он к Матвею после некоторой паузы.

– Да, – согласился он, – очень похоже. И он прав. Только почему он сразу не сказал вам этого?

– Для меня это останется загадкой, – ответил Иван Григорьевич. – После нашей беседы я сразу покинул монастырь и вернулся домой.

– Вы хотите продолжить ваши поиски?

– Разумеется. Я уже договорился о проведении экспедиции в Мексике. Из надежных источников мне стало известно, что коренные племена владеют определенными способностями.

– Их будет трудно найти, – улыбнулся Матвей, – я уже не говорю о том, чтобы получить от них эти знания.

– Обнаружить не составит труда, – возразил профессор, – а вот что касается получения знаний, тут действительно придется сложно. Но я попробую. Все же это лучше, чем сидеть и бездействовать.

– Это верно, Иван Григорьевич. Спасибо вам. Вы очень помогли.

– Вы уже уходите?

– Конечно, уже довольно поздно. Я рад, что Линда нас познакомила.

– Матвей, – замялся профессор, – можно еще один вопрос, и я не смею вас задерживать.

– Разумеется, профессор.

– Линда вам описала мои ощущения. Я уверен, что вы в состоянии представить себе это в полной мере.

– Я понимаю, вас, профессор, но как уже говорил, подобного не испытывал.

– Да, да, конечно, но все же… с вашим опытом… как вы думаете, вы испытывали более яркие ощущения чем те, в которых пребывал я?

– Если верить словам настоятеля монастыря, в котором вы пребывали, профессор, то, что испытали вы, и все то, что испытывал я – это лишь капля в безграничном океане, созданном величайшим замыслом Творца. Предела нет. Его просто не существует, – уклончиво произнес Матвей.

– Благодарю, Матвей. Я просто счастлив, что мне посчастливилось пообщаться с вами. Ваши знания и опыт, откровенно говоря, поражают.

Матвей улыбнулся и, без лишних слов, крепко пожал профессору руку. Затем поднялся и, подав Линде руку, дал понять, что им пора.

5

Покинув гостеприимное жилище профессора, они вышли на улицу и сели в подъехавшее такси.

– Ну что, Матвей. Вынес для себя что-нибудь полезное? – поинтересовалась Линда, когда машина тронулась с места.

– Вне всякого сомнения, – задумчиво ответил он. – Жалко мне его немного.

– Почему?

– Да потому что он как одержимый гонится за иллюзорным наслаждением, тратя на это слишком много времени, вместо того, чтобы прислушаться к тому мудрому монаху. Хотя, нужно признать, что он обретает определенный опыт в своих поисках.

– Конечно, – согласилась Линда. – А чем тебе помог рассказ Ивана Григорьевича? Как по мне, он говорил то, что ты и так, наверное, знаешь.

– Не все, Линда, – возразил он, воссоздавая в памяти детали беседы. – Про цвет вспышек нигде не написано.

– А цвет имеет какое-то особое значение?

– Не особое, а самое важное, – уточнил Матвей.

– И на что он указывает?

– Он указывает путь.

– Цвет вспышки указывает путь?

– Совершенно верно, – подтвердил Матвей. – Зеленый цвет давал понять, что путь открыт, вот только прочитать этого никто не смог.

– Матвей, ты меня просто балуешь новой информацией. Это поразительно. Как бы я хотела поехать с тобой.

– Я не буду туда ехать, Линда, поэтому не смогу тебя взять.

– Ты же говорил, что собираешься отправиться на Тибет, – изумилась девушка.

– Собираюсь, и отправлюсь, – подтвердил Матвей, – вот только ехать не буду. Я просто окажусь там.

– Ааа…, – задумчиво протянула девушка, делая вид, что понимает, о чем идет речь, опасаясь озвучить свои догадки, – может, пока едем, немного расскажешь о цвете?

– Заинтриговал? – подзадорил подругу Матвей, довольно расплываясь в улыбке.

– Очень, – призналась Линда.

– Тогда давай стирать грани восприятия, – сказал он, вспоминая слова Уокхэна. – Что такое свет? Можешь мне сказать?

– Свет – это электромагнитное излучение.

– Не только, – поправил ее Матвей. – Еще и волновое. Эти волны создаются колебаниями электрического и магнитного полей. Вот в этих колебаниях и кроется весь смысл. Чем выше частота колебаний, тем больше энергии несет в себе этот источник. Физически человек может воспринимать энергию в довольно узком диапазоне от 380 до 740 нанометров. Инфракрасное излучение с длиной волны больше 740 нанометров большинство из нас не может видеть, точно также как и ультрафиолетовое излучение, длина волны которого меньше 380 нанометров.

– Матвей, я не школьница, – улыбнулась Линда. – Это все мне хорошо известно.

– Известно все, что я только что сказал?

– Совершенно верно, – подтвердила она.

– Хорошо, тогда можешь мне сказать, кто способен видеть в инфракрасном и ультрафиолетовом свете?

– Некоторые животные, возможно, люди с особыми способностями, – предположила она, – хотя в этом я не уверена.

– Остановите, пожалуйста, здесь, – внезапно попросил Матвей.

– Разве мы уже приехали? – удивилась Линда.

– Отсюда не далеко. Давай прогуляемся, я покажу тебе кое-что поинтересней, чем школьная программа.

Матвей рассчитался с водителем, помог Линде выйти из машины, и они направились домой пешком.

– Посмотри вокруг, Линда. Что ты видишь?

– Дорогу, проезжающие машины, деревья, фонари, – осмотревшись по сторонам, ответила девушка.

– Какого цвета все перечисленные тобой предметы?

– Серые, зеленые, красные… различные цвета.

– Ты считаешь, что все это имеет разные цвета?

– Я не считаю, я вижу это.

– Линда, ты видишь иллюзию. Эти предметы не имеют цвета, а лишь отражают от себя энергию, которую улавливает наша сетчатка глаза.

– Да, возможно, я что-то слышала об этом, – согласилась она.

– Почему мы видим красную машину? Да потому что она отражает лишь тот диапазон волн, который лежит в области восприятия твоего зрения. Остальные лучи элементарно поглощаются этим предметом, и мы их уже не в состоянии уловить. Но зато мы можем их почувствовать.

– Почувствовать? – переспросила Линда, в предвкушении новых знаний.

– Разумеется. Нужно только понять это. Попробуй представить себе этот процесс. Представь предмет. Вернее его облик. Не давай этому предмету никакой окраски, а просто попробуй почувствовать его.

– Для этого, наверное, нужна полная тишина и покой?

– Конечно, Линда. Я же не говорю тебе сделать это именно сейчас. Для этого нужна полная концентрация. Уверяю тебя, что после нескольких занятий ты не только увидишь окружающий нас мир в новых красках, но и поймешь, что все вокруг живое. Ты сможешь чувствовать, как все дышит, питается и даже радуется.

– Я попробую, Матвей, – с улыбкой сказала Линда. – Может и получится понять это.

– Понимать не нужно, ты это почувствуешь. Но если хочешь удовлетворить свой пытливый ум, могу попробовать объяснить. Смотри, вот энергетический поток света, – Матвей провел рукой по воздуху, как бы демонстрируя движение энергии из одной точки в другую. – Соприкасаясь с предметом, они отражают лишь малую часть того, что этот поток несет. Куда делось остальное? Все просто, этот предмет поглотил все то, чего ему так не хватало. А теперь еще интересней. Мы видим черный и белый цвет. Черный впитывает в себя все, что есть в Солнечном потоке, поэтому мы не видим отраженной от него энергии. Белый – наоборот, отражает от себя практически весь спектр. Как думаешь почему?

Линда задумалась.

– Может быть, потому, что черному не хватает энергии, а белый насыщен ею до предела? – предположила девушка.

– Вот видишь, как ты стала мыслить, – похвалил Матвей. – Совершенно верно. Процесс насыщения и процесс питания по своей сути – одно и то же. А теперь проведи небольшую параллель между так называемыми силами Света и Тьмы. Почему их так назвали?

Они некоторое время шли в тишине, потом Линда остановилась и замерла. Матвей взял ее за запястье. Она слегка дрожала, а рука покрылась мурашками. Матвей быстрыми движениями растер ее руку и спросил:

– Так что?

– Злым Силам или Силам Тьмы не хватает энергии. Не хватает любви, и они судорожно впитывают в себя все без остатка, пытаясь хоть немного приблизиться к Силам Света. Силы Света, наоборот, полны энергии. Они отражают ее, потому что до предела насыщены ею.

– Ну как? Уже не школьная программа?

– Матвей, это ошеломляющая информация!

– Хорошо, Линда, тогда на этом и остановимся. Больше не буду шокировать. Посмотри, мы практически пришли.

– Да? – удивилась Линда. – Так быстро. А что, есть еще, чем удивить?

– Откровенно говоря, хотел тебе на практике показать, как можно видеть и чувствовать в полной темноте, но наша беседа сложилась в ином русле, чему я рад. С твоим пытливым умом, тебе вполне хватит полученной информации, чтобы раскрутить эту тему дальше.

– Как скажешь, Матвей. При первом удобном случае обязательно попробую прочувствовать все то, о чем ты говорил.

– Попробуй, Линда. В любом случае будет очень приятно, даже если просто выйти на природу и пообщаться с ней. Это насытит тебя позитивными эмоциями.

– В этом я не сомневаюсь, – подтвердила Линда.

Друзья подошли к подъезду и на красивом лице девушки проявились нотки печали.

– Как думаешь, мы еще увидимся? – с грустью спросила она.

– Я в этом не сомневаюсь, – твердо ответил Матвей. – В этом мире, или в другом, наши Души пересекутся.

– Если бы я была хоть на десятую часть уверена в том, о чем ты говоришь, я бы чувствовала себя гораздо спокойней, и не переживала за тебя, пока ты будешь на Тибете.

– Ну что же, – улыбнулся Матвей. – Если ты и в самом деле хочешь почувствовать такую уверенность, я дам ее тебе. Давай еще ненадолго задержимся и продолжим наш урок.

– Давай попробуем, – с радостью согласилась девушка.

– Итак, с цветом или, вернее сказать, его отсутствием, мы разобрались, теперь давай перейдем к так называемой твердой оболочке предметов.

– Это тоже иллюзия? – пошутила Линда.

– Совершенно верно, – ошеломил ее Матвей.

– Как?! – воскликнула она. – Ты хочешь сказать, что у этого дерева, которое растет позади тебя, нет листьев и ствола? И вообще, оно не существует?

– Существует, но только не в том виде, который ты себе представляешь.

– Ну, это я уже поняла, что у него нет цвета, и я вижу не совсем то, что рисует мне мой мозг.

– Само дерево, как и все что нас окружает – это энергия, которая вибрирует с определенной частотой.

– В это можно поверить, но почему же его не существует?!

– Оно существует, – как можно спокойней ответил Матвей, но только в виде вибраций. Все вокруг – это вибрации, а частота этих вибраций определяет его плотность.

– И мы с тобой такие же вибрации?

– Да, Линда. Мы всего лишь вибрации, поэтому и смерть наша не определяется нашим истлевшим телом. Вот почему я говорю, что мы еще обязательно встретимся.

– Матвей, после всего, что между нами было, я не могу не доверять тебе, но согласись, в это сложно поверить не посвященному человеку.

– Да, Линда, трудно воспринимать слова, но думаю, действия будут для тебя более убедительны. Смотри.

Он развернулся и подошел к огромному тополю, на который указала ему Линда. Закрыв глаза, Матвей прикоснулся к нему двумя руками, и разжег внутри себя энергетический шар. Как только шар разросся и вырос за пределы его тела, Матвей направил его энергию дереву. Все процессы внутри тополя без солнечного света были замедлены до предела, но почувствовав необычный всплеск энергии, дерево ответило Матвею. Ощутив в себе обогащенную энергию, Матвей смог на некоторое время настолько увеличить свои вибрации, что перестал физически ощущать сопротивление ствола дерева. Он отвел в сторону свою правую руку, затем выпрямил ее, и без всякого сопротивления медленно провел сквозь тополь. Матвей не смотрел на Линду, но мог ощущать все ее эмоции, проецируя образ девушки в своем воображении с поразительной точностью.

– Видела бы ты сейчас свое лицо, – рассмеялся он, обернувшись.

Выйдя из оцепенения, Линда подскочила к Матвею и схватила его за руку, желая убедится, что она по прежнему состоит из плоти и крови.

– Матвей, как ты это сделал?! – воскликнула она, округлив глаза до предела. – Ты вообще человек?

– Человек, – поспешил успокоить ее Матвей. – Такой же, как и все, ты же меня давно знаешь, Линда. А вот тебе, признаться, немного завидую. Новые впечатления – это так приятно.

– Смотря, какие впечатления, – справившись с волнением, ответила Линда.

– Любые сильные впечатления крайне полезны для нас. Они означают то, что мы куда-то движемся, а не стоим на месте. Главное правильно на них реагировать и не спешить с суждениями.

Взгляд Линды стал немного тревожным, и слегка печальным. Она подошла к Матвею, обняла его и тихо спросила:

– Ты сейчас говорил о Кэтэри?

Матвей крепко, и в тоже время осторожно, сжал ладонями плечи девушки. Он смотрел Линде прямо в глаза, и от этого по ее телу в очередной раз пробежали мурашки. Взгляд его стал настолько серьезным и проникновенным, что она не смогла выдержать его, прижавшись лицом к его груди.

– Прости, Матвей, – прошептала она. – Я не хотела будить в тебе эти воспоминания.

– Ты очень проницательная женщина, Линда. Тебе не за что просить прощения. Говоря это, я не думал о Кэтэри, но именно тот роковой случай заставил меня сделать такие выводы. То, как я отомстил за ее смерть – просто чудовищно. Теперь я это четко осознаю. Я не имел права выступать в роли палача.

– Ты о чем, Матвей? Это же дикий зверь, – возмутилась девушка.

– Я тоже так сначала думал. Но теперь понимаю, что каждое событие, которое мы переживаем, дается нам не просто так. Я не могу пока объяснить, почему так произошло, но это случилось. Это должно было случиться. Все, что с нами произошло в джунглях не случайно. Я уверен, что знаю Кэтэри намного дольше, чем наше такое короткое пребывание на этой планете. Я чувствую это. – Матвей немного помолчал, вспоминая события прошлого. – Черышев, по своей воле или нет, взял на себя эту роль, и не мне судить его. Если где-то есть судьи, пусть они решают тяжесть его вины, ведь им открыто гораздо больше, чем мне. Возможно, я должен был извлечь из этого самый ценный урок, но в тот момент мне не хватило силы и мудрости посмотреть выше. Я ошибся. Теперь я осознаю это, и готов к новым вызовам, чтобы сполна искупить эту ошибку. И знаний теперь у меня гораздо больше, чем раньше.