Читать книгу: «Одна Бездна на двоих. Далеко от своих. Близко друг к другу»

Иллюстратор Александр Скопинцев

© Александр Скопинцев, 2025

© Александр Скопинцев, иллюстрации, 2025

ISBN 978-5-0067-5749-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Одна Бездна на двоих

После крушения корабля он остался один на неизведанной планете, покрытой дикими, опасными джунглями. Нет связи, нет помощи – только безмолвный космос над головой и враждебный мир вокруг. Здесь врагами становятся не чудовища, а одиночество, страх и собственный разум. Чтобы выжить, ему придётся научиться жить среди чуждой природы – и остаться человеком вдали от людей.

Пролог

3275 год от Рождения Христова

Эра Великого Рассеяния человечества

Прошло уже семь столетий с тех пор, как последний земной правитель произнёс свою прощальную речь в опустевших залах древнего Кремля, а звёзды над головой человечества из далёких мечтаний превратились в адреса новых домов. Мир, что когда-то умещался под единым голубым сводом родной планеты, раскололся и распался, словно драгоценная ваза, брошенная в бездну времени. Его осколки – миллиарды искрящихся фрагментов цивилизации – разлетелись по спиралям галактических рукавов, осели на каменистых планетах у красных карликов, закружились в орбитальных городах вокруг газовых гигантов, затерялись в промышленных комплексах на астероидах, где вечная тьма разбавлена лишь холодным светом далёких солнц.

Здесь, в этой бескрайней пустоте между мирами, больше не эхом разносятся торжественные речи императоров с мраморных балконов дворцов. Не маршируют по широким проспектам объединённые армии государств под знамёнами с золотыми орлами и звёздами. Не подписываются в залах с хрустальными люстрами договоры о мире ради светлого будущего всего человечества. Эти понятия – государство, нация, родина – стали архаизмами, музейными экспонатами в архивах, к которым обращаются лишь историки да романтики, мечтающие о временах, когда люди могли позволить себе роскошь единства.

Вместо них воцарился новый порядок – порядок суровый, как вакуум между звёздами, жестокий, как гравитационные приливы чёрных дыр, и бесчеловечно прагматичный, как расчёты свободнобаллистических траекторий между галактиками. Этот порядок не знает сантиментов. Он не признаёт слёз. Он измеряет всё в прибыли и убытков, в процентах доходности и коэффициентах рентабельности инвестиций.

Миром правит Корпоратократия – чудовищное, всепоглощающее сплетение трансзвёздных синдикатов, банковских альянсов размером с солнечные системы, добывающих монополий, чьи шахты грызут недра планет, и производственных консорциумов, способных за десятилетие превратить девственный мир в дымящуюся индустриальную пустыню. Это не просто экономическая система – это новая религия человечества, где священными текстами стали биржевые сводки, а молитвами – отчёты о квартальных показателях.

Когда-то, в далёкие золотые времена Старой Земли, государства владели планетами, словно монархи – своими поместьями. Теперь планеты сами стали товаром – это бренды, сверкающие в рекламах, торговые марки, под которыми продают терраформированный воздух и синтетические закаты, объекты инвестиций, которые покупают и продают, как акции на древних фондовых биржах, строчки в корпоративных балансах, где каждый континент оценивается в кредитах, а каждый океан – в тоннах извлекаемых ресурсов.

Человеческие жизни здесь больше не бесценны – они оцениваются с холодной точностью актуариев в процентах доходности от человеческого капитала, в индексах акций страховых компаний, в строчках бухгалтерских отчётов, где рядом с графой «амортизация оборудования» стоит графа «естественная убыль персонала». На орбитальных станциях системы Тау-Кита, где под искусственными куполами мерцают неоновые огни развлекательных кварталов, или в глубоких рудных шахтах Проксимы Центавра, где люди годами не видят естественного света, нет граждан в старом, почти забытом смысле этого слова – есть только сотрудники, контрактники, человеческие активы с серийными номерами в корпоративных базах данных.

Контракты заменили паспорта – эти документы теперь определяют не только где человек может жить и работать, но и с кем он может говорить, какую пищу употреблять, какие развлечения себе позволить. Корпоративный устав заменил законы – тысячи страниц мелким шрифтом, описывающие каждую минуту жизни работника от пробуждения под звуки корпоративного гимна до отхода ко сну под успокаивающие граммы с логотипами компании.

Каждая планета в этой новой реальности – это рынок сбыта, место, где одни корпорации продают свои товары другим корпорациям, которые перепродают их третьим корпорациям в бесконечной цепи транзакций. Каждый спутник – актив в портфеле какого-нибудь инвестиционного фонда, оценённый по потенциальной прибыли с точностью до десятых долей процента. Каждая орбитальная крепость, ощетинившаяся лазерными пушками и ракетными установками – объект защиты вложений, страховка от корпоративных рейдеров и пиратских флотилий.

Здесь не существует национальных армий – те растворились в истории столетия назад, как соль в воде, став лишь романтическим воспоминанием о временах, когда люди сражались за идеи, а не за дивиденды. Вместо них возникли частные флотилии – боевые консорциумы с флагманскими дредноутами длиной в километры, космические легионы наёмников в боевых скафандрах цвета корпоративных эмблем, вооружённые до зубов флотилии корпораций-конкурентов, чьи крейсеры и эсминцы патрулируют торговые маршруты между звёздами, готовые в любой момент превратить деловой спор в плазменный ад космической баталии.

Именно эти частные армады теперь определяют границы влияния – не старомодными договорами дипломатов в парадных мундирах, а огневой мощью ионных пушек и точностью наведения торпед. Они разрешают споры за богатые минералами сырьевые кольца вокруг газовых гигантов, за квоты на терраформинг девственных миров с их первобытными атмосферами, за исключительное право разработки ледяных астероидов в далёких поясах Оорта, где каждая тонна замёрзшей воды стоит дороже золота древней Земли.

Над всем этим миром нависла тяжёлая, давящая тень войны – не официальной, торжественно объявленной с трибун парламентов, как это делали в старые добрые времена земной истории, но войны подлинной, скрытой за ширмой деловой этики, постоянной, как гравитация, неизбежной, как энтропия. Здесь никто не объявляет войны – вместо этого подписывают «соглашения о перемещении активов» в мраморных залах корпоративных центров, запускают «операции по обеспечению безопасности персонала» с участием десантных крейсеров, отправляют «корпоративные экспедиционные миссии» на спорные территории, где каждый исследовательский дрон сопровождает эскадрилья истребителей.

И за этими обтекаемыми, дипломатически выверенными формулировками всегда стоят настоящие силы – крейсеры с плазменными пушками, способными испарить астероид, штурмовые десантные челноки, врывающиеся в доки космических станций под прикрытием электромагнитных глушилок, наёмные эскадры, пилоты которых не считают себя связанными ни одной из древних земных конвенций о ведении войны, потому что формально воюют не государства, а частные компании, защищающие свои коммерческие интересы.

Политика в этом мире – это рынок, где идеи покупаются и продаются, как любой другой товар, где каждый политический деятель имеет свою рыночную стоимость, регулярно пересматриваемую в зависимости от полезности для тех или иных корпоративных интересов. Дипломатия превратилась в сложную игру в кредит и долг, где каждая услуга, каждая поддержка, каждый голос в парламенте имеют точную цену, записанную в сложных таблицах взаимных обязательств.

Даже великое Собрание Секторов – этот формальный галактический парламент, размещённый на нейтральной орбитальной станции в системе Вега, с его торжественными залами заседаний и позолоченными балконами для дипломатических миссий – давно превратилось в грандиозную арену торгов, скрытых сделок, утечек инсайдерской информации и изощрённых финансовых шантажей. Его мраморные коридоры, где когда-то звучали пламенные речи о судьбах человечества, теперь оглашаются шёпотом брокеров, обсуждающих курсы валют и процентные ставки.

Здесь больше не решают министры в мантиях и орденах – решают СЕО в строгих деловых костюмах и председатели советов директоров в окружении голографических помощников. Здесь закон – лишь временное соглашение, действующее только в периоды хрупкого баланса сил, которое всегда готово рухнуть, как шаткий карточный дом под ураганным ветром, едва лишь на горизонте замаячит новая финансовая война или передел сфер влияния.

Граница между войной и миром в этом мире не просто стёрлась – она испарилась, как капля воды в вакууме. Вместо неё образовалась серая зона непрерывных конфликтов низкой интенсивности – атаки на одиноко дрейфующие добывающие станции в системах без центральной власти, тайные рейды корпоративных коммандос за новейшими технологиями, перехваты рудных караванов в дальних астероидных поясах, где помощи ждать неоткуда, удушение конкурентов путём скупки их долговых обязательств и последующего банкротства.

Вся Галактика держится теперь лишь на взаимном страхе разрушения – потому что каждый влиятельный игрок прекрасно понимает: любой полномасштабный конфликт между мегакорпорациями неизбежно превратит цивилизованные сектора в пылающие пустоши, усеянные орбитальными кладбищами кораблей, и обугленными мирами, где когда-то цвели сады под искусственными куполами.

И всё же это хрупкое равновесие зиждется на песке. Слишком многие стали слишком богатыми, чтобы довольствоваться существующим положением дел. Слишком жадными, чтобы не протягивать руки к чужим активам. Слишком алчными до власти, чтобы признавать чьё-то право. В игру вступило слишком много новых игроков – мелких консорциумов, выросших на контрабанде редких металлов, пиратских кланов, объединившихся в настоящие флотилии, корпораций-однодневок, созданных для единственной цели – нанести удар и раствориться в бездне космоса, и им действительно нечего терять, кроме собственных жизней, которые они не ценят.

Медленно, но неумолимо под тонкой оболочкой условного «мира» набирает обороты маховик новой войны – войны, которая может стать последней в истории человечества.

Экономика этой эпохи проста и жестока, как сама природа: кто владеет ресурсами – владеет будущим. Лёд, добытый с комет в системах красных карликов, руды, выкопанные из недр мёртвых планет, газы, собранные из атмосфер гигантов, энергия термоядерных реакторов и антивещественных двигателей – всё это стало главной валютой новой эпохи, более ценной, чем золото, платина или даже информация.

Целые миры богатеют и нищают, процветают и умирают, словно живые гигантские организмы, в прямой зависимости от успешности заключённых сделок, от внезапного падения цен на межгалактических биржах или от перехвата очередной караванной армады с драгоценным грузом в глубоком космосе. Планета может проснуться утром богатейшим центром торговли, а к вечеру превратиться в заброшенную промышленную пустыню, если её основной покупатель внезапно разорится на спекуляциях с квантовыми процессорами.

А что же обычные люди в этом холодном мире цифр и расчётов? Кем стали они – некогда гордые потомки тех, кто покорил звёзды? Их теперь называют «контрактниками» – безликим термином, который превращает человеческую жизнь в юридическую категорию. Миллиарды, десятки миллиардов душ – клерки на орбитальных станциях, проводящие дни в тесных комнатах перед мониторами, операторы автоматических шахт на бесплодных, выжженных радиацией спутниках, техники, обслуживающие гигантские двигатели межзвёздных кораблей, пилоты грузовых челноков, курсирующих между планетами, операторы систем безопасности, управляющие армиями дронов-охранников.

Их жизни расписаны по минутам в бесчисленных графиках обязательств, трудовых клятв, которые они приносят при найме на работу, страховых полисов, определяющих их ценность для корпорации в случае смерти или увечья, и кредитных рейтингов, которые следуют за ними, как тень, определяя, где они могут жить, что могут есть, на ком могут жениться.

Выкупить свой контракт – стать по-настоящему свободным человеком – это мечта, которая маячит перед каждым контрактником, как мираж в пустыне. Но цена этой свободы столь астрономически высока – часто превышающая годовую зарплату в десятки, а то и сотни раз – что для подавляющего большинства рабочих это остаётся лишь красивой легендой, историей из старых времён, когда люди рождались свободными по праву рождения.

В этом мире воцарился закон джунглей – и это не просто красивая метафора, но часто буквальная реальность. Потому что есть планеты – как загадочный Гелион IV с его пурпурными туманами, скрывающими тайны древних цивилизаций, или дикий Заримус, где под тремя багровыми солнцами растут леса из хрустальных деревьев – миры, где первобытная природа правит бал, кишащие опасной флорой и невиданными тварями, которых ещё не успели классифицировать и занести в каталоги биологические консорциумы.

Эти планеты – новые фронтиры человеческой экспансии, белые пятна на галактических картах, куда корпорации отправляют самых отчаянных, самых нищих, самых безработных в надежде на то, что те смогут обрести свою долю богатства или тихо умереть в лесной глуши под куполами чуждой, враждебной природы, не создавая проблем для акционеров.

Но даже те, кто достиг вершин корпоративной пирамиды, не могут чувствовать себя в безопасности. Никто здесь не защищён от превратностей судьбы. Даже богатейшие станции-крепости, окружённые минными полями и патрулируемые эскадрильями истребителей, живут в постоянном страхе перед промышленным шпионажем, диверсиями и корпоративными рейдами. Даже владельцы целых флотов дредноутов знают – стоит случиться неожиданному кризису на сырьевых рынках или политическому перевороту в ключевой системе – и их акции рухнут в бездну, а вместе с ними в небытие канет и вся их мощь, накопленная десятилетиями беспощадной борьбы.

Это мир тотального риска, где каждое решение может стать последним. Мир холодной, расчётливой выгоды, где человеческие эмоции – досадная помеха эффективности. Мир, где сама жизнь стала лишь побочным продуктом бесконечной гонки за властью, деньгами и ресурсами.

Галактика дрожит на самом краю войны – войны всех против всех, которая может смести прочь не только нынешний порядок, но и само человечество как вид.

И именно в этот холодный, жестокий, беспощадный космос, где каждая звезда может стать последней надеждой или окончательной гибелью, отправился один человек – простой контрактник, чья судьба, по всем расчётам корпоративных аналитиков, должна была стать очередной незначительной строчкой в квартальном отчёте о потерях, статистической погрешностью в графе «естественная убыль персонала».

Но судьба, как оказалось, умеет преподносить сюрпризы даже в мире, где всё просчитано до последнего кредита.

Глава 1: Падение

Бескрайний океан звезд простирался за толстым пластистальным куполом орбитальной станции «Новая Каледония», каждая из миллиардов светящихся точек была безмолвным свидетелем человеческих драм, разыгрывавшихся в металлических недрах этого рукотворного мира. Станция висела в пустоте на краю обитаемого пространства, служа перевалочным пунктом для торговых караванов и последним форпостом цивилизации перед дикими просторами неизведанных секторов.

В спортивном комплексе станции, расположенном в кольце жилых модулей, искусственная гравитация создавала иллюзию земного притяжения – технологическое чудо, позволявшее людям чувствовать себя как дома даже в холодной пустоте космоса. Мягкий гул вентиляционных систем смешивался с далеким шумом двигателей, поддерживавших станцию на орбите газового гиганта, Каледония-VII. Но сейчас все эти звуки отступали на второй план перед тяжелым дыханием двух мужчин, готовившихся к поединку, который должен был решить судьбу женщины.

Роман Крестов стоял на краю боевого ринга, представлявшего собой идеальный круг красного синтетического покрытия диаметром в десять метров. Покрытие было разработано специально для поглощения ударов и предотвращения серьезных травм, но сегодня оно не сможет поглотить ту боль, которая терзала душу молодого человека. Его спортивный костюм – черный симбионт-комбинезон – плотно облегал мускулистое тело, подчеркивая каждое движение натренированных мышц. В темных глазах пылал огонь страсти и отчаяния, огонь, который не могли потушить ни годы изнурительных тренировок, ни попытки забыться в опасной работе пилота-контрактника.

Лютеция. Это имя он произносил в своих мыслях как молитву и как проклятие одновременно. Дочь влиятельного торгового дома теперь была обещана другому. Не по любви, не по выбору сердца – по холодному расчету семейных кланов, решивших объединить свои капиталы ценой человеческих чувств.

Карл Донор медленно поднимался на ринг по пластиковым ступенькам, каждый его шаг отдавался глухим эхом в притихшем спортивном зале. Его движения выдавали неуверенность человека, который до последнего момента надеялся, что дело не дойдет до рукопашной. Светло-каштановые волосы были аккуратно зачесаны назад, но уже начинали растрепываться от волнения, а голубые глаза – цвета далеких туманностей – метались между лицом Романа и не многочисленными зрителями, собравшимися поглазеть на поединок.

Карл был хорош собой в том изысканном стиле, который предпочитали женщины из высших слоев общества: утонченные черты лица, элегантная осанка, руки, никогда не знавшие грубой работы. Его серебристый боевой костюм был безупречно подогнан по фигуре и стоил больше, чем Роман зарабатывал за полгода опасных рейсов по пиратским маршрутам. Но сейчас вся эта утонченность не могла скрыть нервной дрожи в пальцах и испарины на лбу.

– Роман, – начал Карл, его голос звучал чуть выше обычного от напряжения, – прошу тебя, давай поговорим как цивилизованные люди. Неужели мы действительно дойдем до этого варварства?

Роман медленно развернулся к нему, и в его движениях читалась грация хищника, готового к броску.

– Цивилизованные люди? – в голосе Романа слышались нотки горькой иронии. – Ты называешь цивилизованностью то, что произошло на последнем совете директоров торгового синдиката? Когда ваши семьи решали судьбу Лютеции, словно она была партией товара для продажи?

Карл поморщился, словно получил пощечину:

– Это… это не мое решение было, Роман. Ты же знаешь, как устроен наш мир. Браки в наших кругах – это не только союз двух сердец, это союз домов, объединение капиталов, стратегические альянсы…

– Не смей! – рявкнул Роман, его голос прорезал воздух как удар хлыста. – Не смей превращать любовь в статью баланса! Лютеция – живая женщина, а не биржевой актив!

Он начал медленно кружить по краю ринга, его движения напоминали сталкинг большой кошки, изучающей добычу. Искусственное освещение отбрасывало резкие тени на его лицо, подчеркивая суровые черты и делая взгляд еще более пронзительным.

– Ты говоришь о стратегических альянсах, – продолжал Роман, не переставая двигаться, – но что ты знаешь о том, как она плакала в моих руках, когда узнала о помолвке? Что ты знаешь о том, как мы мечтали вместе исследовать дальние миры, как планировали купить собственный корабль и улететь далеко от всех этих игр богачей?

Карл сглотнул, его адамово яблоко нервно дернулось:

– Роман, пожалуйста, попытайся понять… Я тоже не хотел, чтобы все так получилось. Лютеция – замечательная девушка, и я.. я постараюсь сделать ее счастливой…

– Постараешься? – голос Романа достиг опасно низких тонов. – Ты собираешься стараться сделать счастливой женщину, которая любит другого? Ты думаешь, что твоя фамилия и счет смогут заменить ей то, что мы чувствовали друг к другу?

Карл выпрямился, и в его голосе впервые прозвучали нотки раздражения:

– А что ты можешь ей предложить, Роман? Жизнь в тесной каюте грузового корабля? Постоянный риск погибнуть от рук пиратов или в межзвездной катастрофе? Неопределенность, нищету, скитания по краю цивилизованного пространства?

– Я могу предложить ей любовь! – взорвался Роман. – Настоящую, искреннюю любовь, а не деловую сделку, приправленную ложной вежливостью!

– Любовь… – Карл покачал головой, и на его лице появилось выражение снисходительного сожаления. – Роман, ты романтик, и это одновременно твоя сила и твоя слабость. Но любовь – это роскошь, которую могут себе позволить только те, кто не беспокоится о хлебе насущном.

– Значит, ты признаешь, что не любишь ее! – Роман остановился и указал на Карла дрожащим от ярости пальцем. – Ты собираешься жениться на женщине, которую не любишь, ради денег и связей!

Карл нервно облизнул губы, его уверенность начала таять:

– Я.. я испытываю к ней глубокое уважение и привязанность. Со временем это может перерасти в нечто большее…

– Со временем? – Роман рассмеялся, но в его смехе не было ни капли веселья. – Ты хочешь, чтобы она тратила лучшие годы своей жизни в ожидании того, что ты, возможно, когда-нибудь полюбишь ее?

– Но ведь мы друзья с детства! – отчаянно воскликнул Карл. – Наши семьи знают друг друга поколениями! Мы вместе учились в Академии космических наук! Неужели это ничего не значит для тебя?

Роман остановился и пристально посмотрел на Карла. В его взгляде смешались боль, разочарование и что-то похожее на жалость:

– Были друзьями, Карл. Были. Но дружба – это не только общие воспоминания и совместно проведенное время. Дружба – это верность, честность, готовность пожертвовать чем-то ради другого. А ты… ты предал все это ради выгодной женитьбы. Так похоже на богачей!

Карл покраснел, словно получил пощечину:

– Предал? Я никого не предавал! Я просто принял решение, которое требовали от меня обстоятельства и семейный статус!

– Семейный статус? – Роман горько усмехнулся. – А как же статус друга? Как же обещание, которое ты дал мне три года назад, когда я рассказал тебе о своих чувствах к Лютеции? Ты сказал тогда: «Если она выберет тебя, я отступлюсь». Помнишь эти слова?

Карл побледнел, его глаза заметались, словно он искал выход из ловушки:

– Это… это было давно… Мы были молодыми, наивными… Я не мог предвидеть, что семьи примут такое решение…

– Не мог предвидеть или не захотел противостоять? – Роман сделал шаг вперед, его голос стал тише, но от этого только опаснее. – Что ты сказал родителям, когда они предложили тебе эту помолвку? Попытался ли ты хотя бы возразить? Упомянул ли о том, что у Лютеции есть другие чувства?

Карл опустил голову, не в силах встретиться взглядом с Романом:

– Я.. я сказал, что мне нужно время подумать…

– И сколько времени ты думал? – насмешливо спросил Роман. – Целую минуту? Или все-таки торопился дать согласие, пока предложение не досталось кому-то другому?

– Прекрати! – взорвался Карл, его терпение наконец лопнуло. – Хватит меня унижать! Ты думаешь, мне легко? Ты думаешь, я не вижу, как она смотрит на меня? Как отворачивается, когда я пытаюсь взять ее за руку?

В его голосе впервые прозвучали нотки настоящей боли, и на мгновение Роман почти пожалел его. Но только на мгновение.

– Если ты это видишь, если ты понимаешь, что она несчастна, то почему не освободишь ее? – спросил Роман тише. – Почему держишься за эту помолвку?

Карл поднял голову, и в его глазах вспыхнул гнев:

– Потому что я тоже имею право на счастье! Потому что я тоже хочу иметь семью, детей! И потому что, несмотря ни на что, я верю, что смогу сделать ее счастливой!

– За счет ее несчастья? – Роман покачал головой. – Ты слышишь себя, Карл? Ты говоришь о своем счастье, построенном на страданиях женщины!

– А ты что предлагаешь? – Карл выпрямился во весь рост, его аристократическая гордость взяла верх над сомнениями. – Что я должен разорвать помолвку и опозорить свою семью? Подвести под удар торговый дом, который кормил меня и давал образование? Разрушить планы, которые строились годами?

– Да! – рявкнул Роман, не колеблясь ни секунды. – Именно это ты и должен сделать, если хоть что-то значит для тебя честь!

– Честь? – Карл рассмеялся, но в его смехе слышалась истерика. – Ты говоришь мне о чести? Ты, который зарабатывает на жизнь контрабандой и нелегальными перевозками по пиратским секторам?

Удар был нанесен точно в цель. Роман побледнел, его кулаки сжались до белизны костяшек:

– Я делаю то, что необходимо для выживания. Но я никогда не торговал чужими чувствами и не строил свое счастье на чужих слезах!

– Мне жаль, что все так получилось, – Карл попытался взять себя в руки, но было уже поздно. – Но я не изменю своего решения. Лютеция станет моей женой через месяц, и тебе лучше с этим смириться.

– Никогда! – голос Романа прозвучал как клятва. – Она должна стать моей женой! Если нет, тогда мы будем биться, – произнес Роман, и в его словах прозвучала обреченность. – Раз слова бессильны, решит сила.

Карл попытался сохранить остатки достоинства:

– Роман, это безумие… Мы же взрослые, образованные люди…

Но Роман уже не слушал. Что-то сломалось в его душе, какая-то последняя преграда между цивилизованностью и первобытными инстинктами. Он бросился вперед, и первый удар был нанесен прежде, чем Карл успел понять, что происходит.

Правая рука Романа метнулась вперед серией коротких, жестких ударов. Первый удар Карл сумел заблокировать предплечьем, второй скользнул по ребрам, третий он попытался отклонить поворотом корпуса. Но четвертый удар достиг цели – кулак Романа с глухим, мясистым звуком врезался в челюсть противника.

Звук эхом разнесся по притихшему спортивному залу. Карл отлетел назад, его тело неуклюже приземлилось на красное покрытие ринга, оставив на нем темные пятна крови. Он попытался подняться, но голова кружилась, а во рту стоял металлический привкус.

Кровь толстой струйкой потекла из разбитой губы и сломанного носа, окрашивая светлые волосы темными пятнами. Белоснежный комбинезон покрылся красными разводами, а левая сторона лица начала опухать.

Карл медленно поднялся на ноги, придерживаясь рукой за стену ринга. Его дыхание было прерывистым, а глаза, еще недавно спокойные и рассудительные, теперь горели яростью раненого зверя:

– Хорошо, – прошипел он сквозь разбитые губы, вытирая кровь тыльной стороной ладони. – Если ты хочешь решить это как дикарь… если сила – единственный аргумент, который ты понимаешь… тогда получай!

Он бросился вперед с отчаянием человека, которому нечего терять. Удары сыпались как метеоритный дождь, боевые костюмы трещали под натиском, а дыхание обоих мужчин становилось все более рваным и хриплым. Пот заливал глаза, кровь смешивалась с потом, и то, что начиналось как благородный поединок за честь дамы, превращалось в первобытную схватку за выживание.

Зрители, сперва соблюдавшие приличия цивилизованных людей, теперь кричали и улюлюкали, как толпа на гладиаторских боях древности. Со второго этажа спортивного комплекса спускались все новые любопытные – рабочие со смены, торговцы, офицеры служб безопасности. Кто-то делал ставки на исход поединка, кто-то снимал происходящее на портативные камеры, кто-то просто наслаждался зрелищем человеческой жестокости.

Но двое бойцов на ринге уже не видели и не слышали ничего, кроме собственного рваного дыхания, глухих ударов и звона в ушах. Мир сузился до размеров красного круга, где решалась судьба любви.

Роман был сильнее и опытнее, его удары были точнее и разрушительнее. Постепенно он загнал Карла в угол ринга и схватил его за шею мертвым удушающим захватом. Его лицо исказилось от ярости, боли и отчаяния:

– Она должна стать моей женой! – прорычал он сквозь стиснутые зубы, его голос был похож на рык раненого зверя. – Таково желание Создателя! Мы созданы друг для друга!

Карл задыхался, его лицо начало синеть от недостатка кислорода, но он все еще пытался говорить, выдавливая слова из сжатого горла:

– Ты… ты же знаешь… что это неправда… – хрипел он, его глаза налились кровью. – Лютеция и я.. мы знали друг друга с детства… наши семьи… планировали этот союз… много лет…

– Неважно! – Роман еще сильнее сжал захват, его пальцы впились в горло Карла. – Это все неважно, и ты знаешь это! Вы никогда не были близки! Она рассказывала мне, как ты игнорировал ее на всех семейных встречах, как смотрел на нее как на пустое место!

– Я.. я был молод… глуп… – Карл пытался вырваться, но силы покидали его. – Но теперь… теперь я понимаю… какая она замечательная…

– Поздно! – рявкнул Роман. – Слишком поздно для твоих прозрений! Это не твой бой, Карл! Ты не такой, как твои братья! Не будь таким, как они! Не становись тем, кто покупает любовь за деньги!

В этот момент что-то изменилось в глазах Романа. Ярость начала смешиваться с ужасом от собственных действий. Захват ослабел – не от милосердия, а от внезапного осознания того, что он делает. Роман отстранился, тяжело дыша, и посмотрел на свои руки, словно видел их впервые.

Карл рухнул на колени, хватая ртом воздух, его дыхание было похоже на хрип умирающего. Поединок был окончен. Роман победил благодаря лучшей физической подготовке и навыкам, отточенным в схватках на краю цивилизованного пространства.

Он выпрямился и медленно направился к выходу из ринга, его ноги дрожали от усталости и эмоционального потрясения.

Но тут из толпы выделились двое мужчин – старшие братья Карла, Маркус и Дэниел Донор. Их появление изменило атмосферу в зале, словно температура внезапно упала на несколько градусов. Эти люди обладали той особой аурой власти, которая приходит с многолетней привычкой командовать флотилиями торговых кораблей и решать судьбы тысяч людей.

Маркус, старший из братьев, был высоким мужчиной с седеющими висками и глазами цвета полированной стали. На его лице не отражалось никаких эмоций, но эта маска спокойствия была страшнее любого гнева. Он привык держать себя в руках даже в самых критических ситуациях, и именно это делало его по-настоящему опасным.

Дэниел был младше и импульсивнее, в его чертах читалась та же аристократическая утонченность, что и у Карла, но закаленная годами военной службы в корпоративной охране. Его правая рука инстинктивно легла на рукоять плазменного пистолета, скрытого под элегантным пиджаком.

– Крестов, – голос Маркуса был ровным и холодным, как космическая пустота. – Ты думаешь, что можешь просто уйти? После того, что сделал с нашим братом?

Роман остановился, не оборачиваясь. Он чувствовал их взгляды на своей спине, чувствовал напряжение, которое наполнило воздух. Толпа затихла, предчувствуя развязку.