Ярость рвет цепи

Подумав об этом, Курт машинально задрал голову. С такого ракурса, когда он стоял практически вплотную к колоссальной стене, вид открывался не слишком впечатляющий. Всего-навсего плоская темная поверхность, усыпанная гроздьями разноцветных огней. Порой это зрелище напоминало Волку одну из тех взлетных полос, что он видел на фотографиях и голограммах. В такие моменты ему хотелось стать реактивным истребителем, чтобы одним прыжком добраться до звездной пучины.

Опустив голову, Страйкер вспомнил о том, что сперва требуется привести себя в порядок. Безволосые наверняка не слишком обрадуются, если обнаружат в непосредственной близости зубастого парня, покрытого густой шерстью с ног до головы. В убежище Волки могли разгуливать вовсе без одежды, пусть даже на четырех лапах, но здесь это было смертельно опасно.

Курт запахнул куртку, оправил джинсы и натянул на голову капюшон. Так он ничуть не выделялся из толпы, если, конечно, кто-нибудь не станет присматриваться слишком внимательно. Однако и тогда любопытствующий обнаружит лишь слегка выступающие челюсти, шерсть на которой была скрупулезно подстрижена, чтобы напоминать щетину. Если не раскрывать рта, его вполне могли принять за обычного урода, которых бродило немало по улицам. Нос также был покрыт шерстью, и имел непривычно-приплюснутую форму. Но, как уже было проверено, тень от капюшона неплохо скрывала эти детали – до определенной степени, конечно.

Убедившись, что все формальности соблюдены, Курт направился к выходу из подворотни. Ему не требовалось глядеть на часы, что болтались в кармане – какой-то внутренний механизм отсчитывал время с точностью до пяти минут. Если он не будет медлить, то прибудет на место с разумным опережением, чтобы проверить обстановку.

Время назначил заказчик, Курт – территорию.

Он неплохо знал окрестности Улья, однако инстинкт требовал, чтобы потенциальные враги находились как можно дальше от Стаи. Молодой Волк делал петли и запутывал следы, повинуясь тихому голосу, звучащему в крови. Должно быть, так поступали и четвероногие предки. Как ни странно, их с потомком разделяли отнюдь не долгие миллионы эволюционных лет, а лишь две-три хромосомы.

Выйдя из подворотни, Страйкер свернул на север. Он двигался быстро, но не слишком, чтобы не привлекать излишнего внимания. Улица была пуста, если не считать нескольких силуэтов, маячивших в отдалении. Разбитое асфальтовое полотно обступили угрюмые дома, самый высокий из которых насчитывал всего шесть этажей. Пустые проемы дверей и окон, казалось, с подозрением глядели в спину одинокому путнику. Энтропия не щадила ветхих стен, углубляя трещины и обнажая кирпичную кладку.

Тем не менее, каждый из этих домов был значительно моложе Улья. Казалось, они прижались к большому собрату, словно побитые дворняги. Улью же – назвать который «домом» не поворачивался язык – было на них наплевать. Причем во всех смыслах. Мелкий предмет, сброшенный с высоты нескольких сотен метров, мог с легкостью пробить бетонную стену.

Будущие квартиранты, дававшие подряды на строительство этих домов, о таком повороте не задумались. Жилье в Улье было им не по карману, и они решили, что близкое соседство – тоже неплохо. Сперва, конечно так и было. Близость Улья имела неоспоримые преимущества, которые снесло первой же «продувкой». Следом на крыши посыпался град разнообразного мусора; обитателям верхних ярусов было искренне наплевать, что творится внизу. Крыши пришли в негодность, а следом и квартиры.

А теперь, несколько десятилетий спустя, службы безопасности Улья регулярно проводили в прилегающих районах профилактические мероприятия, носившие сленговое название «дезинфекция». На деле же таковые состояли в принудительном выселении нелегальных жильцов, потому как снести все эти развалюхи стоило слишком дорого. Кроме того, они создавали «буфер» между Ульем и Гетто, а охранники тренировались в ожидании грядущих операций, что также казалось разумным.

Поэтому Курт без опаски шагал вперед, ничуть не опасаясь, что кто-то заступит дорогу. Он держал путь в глубь Гетто, туда, где город ждал и ненавидел, злобно поглядывая в сторону Ульев. Все отщепенцы были едины в своих чувствах к этим бетонным громадам, а потому присматривали друг за другом с особой настороженностью. По сути, у них было лишь два пути наверх: сказочно разбогатеть, либо занять некий высокий государственный пост. Как первое, так и второе случалось не часто, но, тем не менее, все остальные начинали дружно ненавидеть счастливчиков.

Существовал, впрочем, третий путь: через официальную программу. Вместе с тем, никто ее не принимал всерьез. Обитатели Ульев также имели привычку обзаводиться потомством, поэтому, даже если теплое местечко по каким-либо причинам освобождалось, на него сразу же находилась пара сотен претендентов из «местных»…

Вскоре перспектива расширилась. Страйкер вновь поднял голову и на ходу разглядывал гигантскую стену, необъятную как в высоту, так и в ширину. По мере удаления становилось очевидным, что поверхность Улья только казалась идеальной. Тут и там выступали разномастные балконы, подвесные галереи, межярусные лифты, фронтоны… Металлическими зарослями топорщились спутниковые антенны. Окна полыхали всеми цветами спектра, а кое-где даже зловеще пульсировали.

Канатные дороги были едва различимы на фоне черного небосвода. Где-то у самого горизонта мчалась огненная точка – куда быстрее, нежели любая из падающих звезд. Это был огненный хвост лифта на реактивной тяге, того самого транспортного средства, что был доступен лишь немыслимым богачам. Они путешествовали из одного Улья в другой, не марая дорогие туфли грязной землей. Большая часть канатных лифтов соединяли между собой лишь избранные Ярусы. Гораздо ниже начинались «трассы» транспорта для публики победнее, – фуникулеров и прочих подвесных кибиток, из которых можно было посматривать на Гетто с пренебрежением, стараясь, чтобы попутчики при этом не особо пихались локтями, объявляя во всеуслышание, что «В этом доме я когда-то жил, представляете?..»

Курт сам не заметил, как вновь окунулся в сладкие грезы. Внутри Улья было практически все, что требовалось для беззаботной жизни. Помимо прозаичного жилья, там размещались десятки, сотни увеселительных (и не слишком) заведений: кинотеатры, ночные клубы, библиотеки, спортивные площадки (включая несколько акров для гольфа и полевого пейнтбола), бассейны, рестораны, а также невероятное количество торговых точек. Помимо разнообразных контор, Улей имел собственную биржу. И, наконец, кладбище.

Обитатель Улья, чьи родители были достаточно состоятельны, без особого напряжения мог там родиться, прожить жизнь и умереть, ни разу не ступив на грешную землю.

И, по мнению Курта, потеряли бы не многое.

Взгляд его поднимался все выше, вдоль пунктирных линий десятков тысяч окон. Там, на верхних ярусах, обитали истинные властители Мегаполиса. У них было все, что только может иметь человек. Они сидели на этом Олимпе, крайне редко спускаясь на землю. Бизнесмены, высокопоставленные чиновники, крупные политики, гангстеры, звезды головидения, дорогие путаны, просто богатые люди… На каждого жильца одного из верхних ярусов приходилось такое количество пространства, о каком соседи снизу (не говоря о простых городских обывателях) могли лишь мечтать.

Страйкер отнюдь не впервые заметил, что вся эта масса холеных безволосых являлась антиподом Волчьего Племени – загнанного под землю, затравленного бесконечными гонениями. Тем не менее, Курт думал о них исключительно с благоговейным почтением. Он им дико завидовал, но почему-то эта зависть не перерастала в ненависть, как происходило в умах большинства Волков. Что толку в ненависти?..

Курт миновал взглядом плоскую крышу и уперся в Купол. Тот маячил где-то у самых облаков, даже выше, нежели самый верхний ярус Улья (что, впрочем, казалось Волку полной фантастикой). Прозрачная полусфера масляно блестела, – вероятно, недавно прошел дождь. Звезды выглядели из-за бронированных стекол еще более привлекательно, как и недосягаемо. Луна едва-едва успела стартовать, и начинала свой неспешный полет.

Все это действительно казалось весьма впечатляющим, однако медики по-прежнему не советовали любоваться небесными красотами без соответствующего укрытия над головой. Купол служил таким укрытием для всего Мегаполиса, и был возведен одним из первых в мире. Чистое небо уже давно не было безопасным, хотя и продолжало умиротворять – на разумном расстоянии. Кожа человека, угодившего под кислотный дождь, погибала в течении нескольких часов. Но ведь были еще ураганы, шторма, пылевые бури… Солнечная радиация, наконец, которую останки озонового слоя фильтровали лишь символически. Земледелие и курортный бизнес исчезли как таковые. Старушка-Земля, судя по всему, твердо вознамерилась стереть квартирантов с собственного лица.

Чтобы оттянуть конец, человечеству пришлось сплотиться в Мегаполисах и законсервировать себя под Куполами. Последние изготовляли по стандартному проекту – из тысяч квадратных метров особого стекла и титановой арматуры. Побег к звездам так и остался уделом «космических опер». Правительства большинства государств лоббировались финансовыми корпорациями, считавшими, что космические исследования не слишком рентабельны. Как ни странно, падение Советского Союза навсегда перечеркнуло надежду человечества на прыжок к другим мирам.

Поэтому пришлось довольствоваться одним-единственным.

Пшеницу и другие культуры выращивали в особых гидрапонических тоннелях, глубоко под Мегаполисом. Вода поступала из артезианских скважин, но и тогда тщательно фильтровалась – чем выше по ярусам Ульев, тем тщательнее. В Славном Новом Мире единственным средством побега из-под постылых Куполов служили смерть… и виртуальное пространство. Невзирая на тяжелые условия, население росло. Полиция и другие службы давно махнули на все рукой, и фактически видоизменились в частную охрану – содействие оказывалась только тому, кто мог за это заплатить.

Что же касается Ульев, то первоначально таковые задумывались как опоры для Купола. Не больше. А затем какому-то умнику пришло в голову, что это было бы весьма расточительно – разместить горожан по горизонтали, вместо того, чтобы распихать по вертикали.

Поскольку для поддержания Купола требовалось лишь пять опор, Ульев в Мегаполисах тоже было по пять. Центральный, соответственно, самый высокий, в нем и обитало Волчье Племя. Остальные – чуть ниже, расположенные на юге и севере. Ульи были удалены друг от друга на несколько километров, дабы грунт (и без того укрепленный настолько, насколько это было возможно), не проседал под титанической массой.

С планетарной орбиты Мегаполис походил на игральный кубик, упавший пятеркой вверх. Вся Земля казалась усыпанной такими «пятерками». Инопланетные гости – ежели таковым и впрямь что-то понадобится на умиравшей планете – вероятно, очень удивятся подобному зрелищу.

Затем Курт подумал, что ни разу в жизни не видел настоящего солнца, не чувствовал прикосновения его смертоносных лучей. (Как, впрочем, и остальные Волки в Стае.) О характере фразы «Какой солнечный день!» можно было только догадываться.

Разумеется, он еще щенком видел фотографии, голограммы и двухмерные фильмы, однако все это могло дать лишь приблизительное представление. Что касалось стим-конструктов, то Старейшина категорически запрещал их использовать, или же подключаться к Сети непосредственно сознанием. Когда-то Курт сильно возмущался по этому поводу, решив в конце концов, будто Старейшина просто-напросто не желает показывать, чего их лишили безволосые. Это могло превратить жизнь Волков в пытку. Dura Lex, sed Lex. Но нередко Страйкер подвергал и это сомнению.

Споткнувшись о древний кирпич, Курт вернулся к реальной действительности. Грезы засосали его без предупреждения, и он сам не заметил, как прошел почти всю улицу. До окончания «буферной зоны» оставался всего один квартал. Дальше тянулась так называемая «спорная территория». Охрана Улья появлялась в тех местах не слишком часто, и все-таки Гетто брало начало немного севернее. Оба эти обстоятельства способствовали тому, что на «спорной территории» селились те, кому больше некуда было податься. Уличные банды то и дело меняли границы владений, устраивая кровавые разборки.

Как бы там ни было, Стая тоже была своего рода бандой, и ее члены привыкли ходить по этим местам беспрепятственно. Все, кто когда-либо пытался их задевать, жестоко за это поплатились. Волки не давали друг друга в обиду, чем и славились. Следовало лишь глядеть в оба, да принюхиваться в обе ноздри, чтобы источники потенциальной опасности могли заблаговременно убраться с дороги.

Страйкер шел по тротуару, вдоль череды мрачных серых фасадов. На разбитом асфальте лежали кучи разнообразного мусора – начиная осколками стекла, и заканчивая рваными контрацептивами. По проезжей части время от времени пробегали длиннохвостые тушки, шнырявшие в поисках чего-либо, что сгодилось бы за корм. Волк в который раз вознес хвалу Богу за то, что смог раздобыть прочные армейские ботинки. В Убежище поддерживалась почти стерильная чистота, и даже молочные щенки могли бегать без обуви. Поверхность же так и кишела бактериями.

Запахи также варьировались от отталкивающих до тошнотворных. Время от времени из оконных проемов и дверей подъездов доносилась отвратительная вонь, наводившая на мысли о гниении, разложении и трупных червях. Мало того, что обитатели трущоб регулярно выясняли отношения, охрана Улья не редко забывала увезти тела, оставшиеся после «дезинфекции». Поход через эту полосу смрада был для Волка настоящим испытанием – новизна ощущений отчего-то не притуплялась со временем.

Тем не менее, он ощутил присутствие безволосых задолго до того, как их увидел. Он прятались на следующем перекрестке, за углом трехэтажного здания. Их было как минимум двое. Они не принимали ванну уже пару месяцев и жутко воняли дешевым спиртным. Курт понятия не имел, каким образом они узнали о его приближении: то ли у них был дозорный на одной из крыш, то ли они просто стояли тут уже несколько часов, дожидаясь, пока какой-нибудь богач выйдет из Улья на прогулку. Как одно, так и другое казалось весьма вероятным. Эти безволосые наверняка дошли до такой степени отчаяния, что отважились бы атаковать и вооруженный кортеж.

Вероятнее же всего казалось то, что они дожидались хоть кого-нибудь, кого можно ограбить на пару монет. В Улье были сотни входов и выходов, однако настоящие богачи пользовались ими очень нечасто.

Во всяком случае, нападение на Волка являлось еще более бесперспективным занятием. Брать у членов Стаи нечего, зато проблем не оберешься.

Страйкер оглянулся, проверяя тыл. Более всего он опасался снайпера, что мог окопаться на одной из крыш или верхнем этаже. Однако, как правило, соответствующего оружия у отщепенцев не было, да и быть не могло. Поэтому Курт отошел от стены, и, не сбавляя скорости, приготовился к бою. Тело напряглось, мышцы налились звериной энергией.

Когда он вышел из-за угла, оборванцы встрепенулись, словно и впрямь не ожидали чьего-либо появления. Их было трое, каждый держал в руках куски металлических труб. У одного за поясом торчал длинный нож, который он извлек привычным движением.

Заметив, что незнакомец один, все трое расслабились и двинулись вперед. Двое забирали на несколько градусов в стороны, третий шел прямо к Курту. Все трое поигрывали дубинками. В их движениях было что-то деловито-неспешное, как будто они вовсе не впервые проделывали эту процедуру. Страйкер мог только предположить, сколько трупов на их совести. Тем не менее, он не собирался их убивать. Предков Стаи называли «санитарами леса», и все-таки, с обретением разума, они познали Заветы.

Подняв голову, Курт изучил лицо каждого безволосого. Они были небриты, покрыты ссадинами и волдырями. Губы растянулись в кровожадных оскалах, обнажив гнилые зубы. В глазах плясали сумасшедшие огни. Но – всего несколько мгновений.

Все трое остановились и в замешательстве уставились на Страйкера.

Тот быстро понял, в чем дело. Чтобы поглядеть на оборванцев, он поднял голову, а вместе с нею – капюшон. Желтые глаза, сверкавшие в полумраке, будто фары отраженного света, уставились на безволосых.

Вероятно, они сочли это не слишком умиротворяющим зрелищем.

Переглянувшись, все трое бросились наутек.

Курт улыбался, глядя им вслед. Он мог бы легко их догнать, однако в этом не было нужды. Сегодня кому-то из безволосых и без того придется расстаться с жизнью. А Волк не нуждался в тренировке.

Оглядевшись напоследок, он продолжил путь.

Разумеется, у Стаи была своя репутация. В основном таковую образовывал городской фольклор: легенды, предания, страшные истории, а также самые прозаичные слухи и сплетни. Волки регулярно появлялись на улицах, чтобы раздобыть еду, одежду и прочие необходимые вещи. Во время таких мероприятий им неизбежно приходилось сталкиваться с безволосыми нос к носу. Волки появлялись из тьмы и столь же внезапно исчезали. Те, кто был достаточно умен, чтобы не вступать в конфронтацию, отделывался лишь легким испугам. Иные, бывало, оставались калеками. Они-то и служили рассказчиками тех самых историй, в которых фигурировали древние монстры – детенышей, как правило, эти байки забавляли.

Но полиция и власти, должно быть, не принимали их всерьез. А если сочувствующие и находились, то отнюдь не торопились что-либо предпринимать по этому поводу. Волки не задевали никого, кто обладал достаточным влиянием и состоянием, чтобы Стае доставить неприятности. Во всяком случае, – подумал Курт, – до этой ночи.

Заветы Волчьего Пламени запрещали убивать безволосых. Тем не менее, у каждого правила были свои исключения. Старейшина разъяснял их волчатам до той степени, когда они превращались в своего рода BIOS. Волки могли убивать безволосых в порядке необходимой обороны, когда не оставалось иного выхода. Если безволосые загоняли Волка в угол, тому оставалось лишь стоять насмерть. И, наконец, безволосого позволялось убить, если он видел слишком многое, но других свидетелей поблизости не было. Тем не менее, даже в этом случае следовало просто сломать шею, не пуская в ход клыки или когти – необычные травмы могли насторожить полицию.

На деле эти наставления превратились в простой ритуал. Последний случай убийства Волком безволосого имел место двадцать лет назад, когда Курт едва успел появиться на свет. Убийцей был их с Джейн отец, поднявшийся на поверхность за едой для щенят. Безволосые стояли у Волка на пути, и тот смел их, как порыв урагана. Старики тогда шептались, будто это нехороший знак – убить безволосого на другой день после рождения сына. Но отцу было плевать на досужие домыслы.

Как-то он ушел, и… уже не вернулся.

С тех пор утекло много воды. Волки без возражений получали то, что хотели. Те, кто по незнанию или недомыслию атаковали их самих, крайне быстро понимали эту ошибку.

До конца «спорной территории» оставалось всего пара кварталов, когда на пути Страйкера появилось очередное препятствие.

Волк почуял запах безволосых загодя, и успел подготовиться. Как и в предыдущий раз, они притаились за углом. Судя по сильному запаху бензина, у них было какое-то транспортное средство. Подойдя еще ближе, Курт услышал голоса. Безволосые обсуждали какие-то сплетни, но не настолько громко, чтобы кто-то посторонний узнал подробности.

Прильнув к стене, Курт немного помедлил. Это было довольно странным. Обычно он успевал миновать «буфер» и «спорную зону», не встретив ни одного безволосого. Как правило, чьи-то силуэты мелькали на параллельных улицах, но Волк умело избегал ненужных встреч. Сегодня же трущобы, казалось, специально подсовывали под ноги собственных обитателей. Можно было бы их обойти, что, впрочем, и времени бы отняло немало. Насколько Страйкер знал эти места, ближайшие проходы не отличались проходимостью. Он избрал наиболее кратчайший путь, а кто-то стоял у него на дороге.

Приняв решение, Волк двинулся вперед.

Как и в предыдущий раз, жилы напряглись, в движениях появилась звериная грация. Откуда-то взялся соблазн опуститься на четыре лапы, который Курт не без труда подавил.

Он вышел на переулок в центре проезжей части. Безволосых было четверо. В отличие от предыдущих, эти представляли очевидную угрозу: крепкие молодые парни, бритые наголо. В ушах болтались серьги в форме черепа. Все четверо были одеты в черную кожу, усыпанную блестящими побрякушками. Рядом стоял длинный черный автомобиль. На дверцах и капоте красовались белые черепа – символ одной из уличных банд.

Вряд ли они вышли на дело, – решил Курт. Дом, возле которого был припаркован автомобиль, отличался более-менее приличным состоянием. Кое-где в окнах даже горел свет. Жидких отблесков хватало, чтобы иллюминировать весь перекресток. Проемы были закрыты шторами, на которые проецировались чьи-то силуэты. Так было не всегда, и все-таки Страйкер обычно обходил этот переулок стороной – если, конечно, не слишком спешил. А так, как сегодня, он спешил впервые в жизни.

Бритоголовые продолжали самозабвенную беседу, пока Волк не вышел на открытое пространство. Он было решил, что успеет проскользнуть, когда на него соизволили обратить внимание.

– Эй, ты! – раздалось со стороны.

Следом прозвучал хруст кожаной куртки. И – щелчок затвора.

Курт остановился. Он не поворачивал голову, а лишь прислушивался, что происходит возле машины. Парни молчали, разглядывая незнакомца. Один держал в руке пистолет.

– Мы с тобой разговариваем, – сказал другой. – Обернись-ка.

В хриплом голосе звучал вызов, а также несокрушимая уверенность в собственных силах. Парни знали, что какой-то оборванец – им не противник, и все же не могли позволить ему просто так пройти мимо. Курт понятия не имел, чем он им не понравился. Поблизости не было самок, на которых было можно произвести впечатление. Значит, парни вовсе не так круты, и спешили утвердиться прежде всего в собственных глазах. Другое дело, что объект они избрали не совсем подходящий.

Волк медленно повернулся. Провал капюшона уставился на парней.

Один действительно держал пистолет, направив ствол в грудь Курту. Трое других стояли рядом, ухмыляясь. По всей видимости, они даже не догадывались, какой опасности подвергались.

Страйкер размышлял. Конечно, он мог бы прямо сейчас броситься наутек, и, вероятно, ему удалось бы уйти. Но тот, что держал пистолет, почти наверняка принялся бы палить ему вслед. Возможно даже, что бритые сели бы в машину и устроили погоню – на расстоянии пары кварталов от начала цивилизации, огни которой уже сверкали вдали. Стрельба и погоня привлекла бы внимание к силуэту бегущего, в движениях которого было нечто не вполне человеческое. Кроме того, сейчас Курт имел куда больше шансов увернуться от пули – стоя на месте, регистрируя каждое движение ствола.

Он анализировал ситуацию холодно и отстраненно, будто глядел в тактический дисплей. Тем не менее, что-то внутри него противилось бегству. Это нечто готовилось драться, и, казалось, говорило: «Хватит бегать, почувствуй мощь зверя!..»

Курту надоело бегать.

Но бритоголовые, по всей видимости, рассчитывали повеселиться.

– Что ты здесь делаешь?

– Просто шел мимо, – ответил Страйкер. – А что?..

Бритоголовые переглянулись. К встречным вопросам они не привыкли.

– Это наша территория. И здесь нельзя ходить без разрешения.

Курт кивнул, и как можно более миролюбиво ответил:

– Что ж, прошу прощения. Больше этого не повторится. – Он все еще рассчитывал избежать драки, как ни раздражала его сама ситуация. Время уже было потеряно, но, возможно, удастся сохранить энергию. – Я пошел, ладно?..

Бритоголовые вновь переглянулись.

– Мне что-то твой голос знаком, – сказал тот, что до этого молчал.

Курт чрезвычайно удивился такому заявлению. Бритую четверку он видел впервые в жизни.

– Сними-ка свой капюшон, приятель. Мы хотим на тебя взглянуть. – Ствол пистолета чуть шевельнулся, будто в подтверждение сказанного. – Но медленно, без фокусов.

Курт не шевелился. Если он выполнит требование, этим парням придется умереть. Они увидят Волка, и, не исключено, вздумают устроить своей крутости настоящую проверку. Курт же потеряет драгоценное время и куда больше энергии. Кроме того, ему так или иначе придется их убить – случай как раз подпадал под исключение из Первого Завета. Банда Черепа – это уже не шутки. Если она узнает, что Волки существуют на самом деле, и частенько появляются в этих самых местах…

Проблема требовала немедленно разрешения.

И тут распахнулась дверь.

Бритые вздрогнули. Страйкер приготовился рвать когти, однако ствол пистолета по-прежнему смотрел ему в грудь.

Из подъезда вышел мужчина, облаченный в длинный черный плащ. Даже на первый взгляд он казался значительно старше четырех крепышей, однако голова его также была выбрита начисто. Мертвенно-бледная кожа обтянула череп, подчеркивая каждый изгиб костной ткани. Казалось, стоит ему улыбнуться, и на затылке что-нибудь лопнет.

Эксцентричный облик довершали солнцезащитные очки.

Курту этот субъект сразу не понравился. От него пахло дорогой туалетной водой, но пряный запах не мог заглушить вонь другого рода. Только взглянув на голую голову, Страйкер тут же окрестил ее обладателя Черепом. В нем чувствовалось что-то отталкивающее, зловещее и темное – внутри, за бледной кожей и ароматом туалетной воды. Темные стекла очков, казалось, раскалились от пронзительного взгляда.

Волк чувствовал, как шерсть у него на загривке поднялась дыбом.

Казалось, Череп оценил ситуацию одним-единственным взглядом. Как ни странно, он сумел усмехнуться, а треск рвущейся кожи так и не раздался. Тонкие губы раздвинулись, обнажив два ряда белых зубов. Волку эта картина показалась весьма угрожающей.

Бритых помощников мужчина удостоил лишь небрежным жестом.

Голос напоминал скрежет ножа по сковороде:

– Оставьте его в покое. Парень вам не по зубам.

– Шеф, секунду!.. – Это был тот, что держал пистолет. – Какой-то тип бродит по нашей территории среди ночи, даже не спросив разрешения. По-моему, Питоны опять…

– Закрой рот, идиот, – приказал Череп, даже не повысив тона. – Ему можно ходить когда и где угодно, без чьего-либо разрешения. Кроме того, твое мнение никого не интересует.

Парень недовольно насупился, но пистолет опустил.

– Скажи спасибо, – добавил незнакомец, – что я появился вовремя.

Безволосые замолчали и уставились на Волка. Если это была ловушка или какой-то хитрый маневр, Курт не мог раскусить. Пребывая в замешательстве, он начал пятиться. Затем, сообразив, насколько комично это выглядит, развернулся спиной. Угроза, в конце концов, могла поджидать и сзади. Каждое мгновение он ждал – выстрела, удара, чего-угодно – готовясь отреагировать со скоростью молнии.

Но ничего не случилось. Он пересек проезжую часть и метнулся к стенам домов, где безволосые его не могли увидеть. Еще сотню метров он миновал быстрым шагом, продолжая прислушиваться к каждому шороху.

Случившееся его крайне озадачило.

Он понятия не имел, кем был безволосый в плаще. Предыдущие вылазки на поверхность, как правило, отличались кратковременностью и не располагали к излишнему любопытству. В политической обстановке на улицах трущоб Курт ориентировался неважно, но даже ему приходилось слышать о Черепе – главаре одноименной банды.

Подумав об этом, Волк окунулся в водоворот догадок и предположений.

Не может быть, чтобы его инстинктивная догадка оказалась правдой, и он встретил легендарного Черепа собственной персоной. Слухи утверждали, будто он никуда не выезжает без сопровождения двух-трех десятков охранников. Кроме того, абсолютно все в его бригаде, поголовно – во всех смыслах – регулярно брили головы. Курт еще мог предположить, что встретил кого-то, кто занимал в группировке высокое положение. Парни называли его «шефом», значит, это мог быть кто угодно.

Тем не менее, оставалась куча других вопросов. К примеру, почему он остановил своих людей?.. Ответов было два. Либо он в точности знал, кто прятался под капюшоном, либо хотел остановить бессмысленное кровопролитие. Последнее, учитывая репутацию Черепов, было маловероятно. Курт даже невольно огляделся – не разошлась ли куртка, не торчат ли где клочки меха. Но нет, все в порядке.

В таком случае… как он узнал?..

Поразмыслив, Волк пришел к одному-единственному выводу. В трущобах и днем бродит не слишком много людей. А те, кто осмеливаются ходить по ночам, в полном одиночестве, нахлобучив на голову капюшон, как правило, могут за себя постоять. В трущобах было полным-полно хищников: уличные стрелки, воинствующие проповедники, киборги, безумные андроиды… Все эти субъекты были способны на многое.

Таким образом, незнакомец просто не хотел рисковать.

Это объяснение было одинаково правдоподобным и успокаивающим.

Предположить, будто кто-то, занимающий в уличной банде довольно высокое положение, уже видел Волков, и даже ухитрялся отличать их от обычных людей, было слишком неприятно. А именно – равносильно признанию, что вся конспирация Стаи курам на смех.

У Курта и без этого проблем хватало. Если Старейшина его выслушает…

А впрочем, неважно.

Вряд ли они еще когда-либо встретятся, с тем странным человеком в черных очках. Достаточно и того, что на пути уже дважды попадались препятствия, хотя Волк едва успел покинуть Убежище. Будь он суеверен, его намерение довести задуманное до конца подверглось бы серьезным испытаниям.

Но этого так и не случилось.

Курт замедлил шаги, привел в порядок дыхание. Огни уже вовсю горели в конце улицы, дома которой образовывали своего рода тоннель. Неоновый блеск нарастал с каждым шагом, и, по мере этого, мусора под ногами наблюдалось все меньше. В оконных проемах часто горел ровный свет, – безволосые не спешили отходить ко сну. Запахи также мало-помалу облагораживались. В люминесцентных же кварталах Гетто обоняние Волка ожидало настоящее безумие. Вспомнив об этом, Курт непроизвольно поморщился. Некоторые Волки перевязывали носы, чтобы избавиться от назойливых запахов, но, по мнению Страйкера, это делало их слепыми, как безволосые.

Гетто начиналось постепенно. Первыми появились путаны, ведущие куда-то клиентов – вероятно, в «меблированные комнаты». Далее – злачные заведения самого низкого пошиба. Из распахнутых дверей доносился звон бутылок и пьяный смех. Зазывалы нещадно драли луженые глотки, стараясь перекричать конкурентов. Хамоватые нищие приставали ко всем, кто, пошатываясь, выходил наружу.

Курт шел мимо, старательно огибая лужи блевотины. К нему непрестанно обращались, звали «красавчиком», «глухим», «чуваком» и «джентльменом». Некоторые голоса принадлежали женщинам. Один раз на плечо легла чья-то рука, и Волк увернулся резким движением – это был единственный случай, когда к нему прикоснулись. Остальные, оценив широкие плечи и целеустремленную походку, благоразумно оставляли «джентльмена» в покое.