Москва – Врата Демонов

За работой быстро истаял остаток дня, и ближе к сумеркам в камышах под плакучей ивой послышался тяжелый плеск.

– Нет у меня никаких гребней, – недовольно отозвался Атрамир, не отрываясь от дела. – Плыви отсель, речное племя.

– Эка ты какой грозный! – Плеск прекратился. – Я ведь ничего и не спрашивала, добрый молодец.

– Не, не молодец я тебе, водяная дева. Холодные вы, как лягушки. – Атрамир передернул плечами. – Мир тебе, плыви спокойно.

– Как это мы холодные?! – Камыши опять плеснули, зашелестели. Возле них на берегу выросла тень. – Ты, мыслю, и не видел нас ни разу! Чужими слухами кормишься!

– Мокрые, холодные, скользкие… Нет, дева, плыви отсюда. Не заморачивай. – Молодой волхв повернулся к возникшей тени спиной.

– А гребешка ты здесь не видел? – вкрадчиво поинтересовался женский голос. – Вроде как на берегу вечор обронила.

– Даже голос зябкий… – передернул плечами Атрамир. – Представляю, сколь сама холодная.

– Вранье все! Не холодные мы! – обиделась озерная незнакомка.

– Да, как же! – через плечо ответил молодой волхв. – Все время в озере ледяном сидите – и не холодные?

– В воде живем, да не мерзнем. Потому как кровь наша горячее. Еще потеплее ваших девок будем!

Атрамир в ответ только недоверчиво хмыкнул, закладывая в нутро шлема еще одну полоску войлока.

Рядом прошелестела трава. Ему на плечи опустились мягкие ладони, сблизились на шее, скользнули под ворот рубахи, разошлись по груди.

– Ну и как, смертный? – шепнула в самое ухо водяная дева. – Скажешь, холодные?

– Долго на берегу стояла, вот и согрелись, – покачал головой волхв. – Верно, еще и растерла. Внутри же, мыслю, ты вся холодная.

– А если… – Девица наклонилась, крепко поцеловала молодого человека в губы, поиграв у него во рту языком. – Теперь поверишь али опять холодной сочтешь?

– Губы, они тоже снаружи, – тихо возразил Атрамир. – И дыханием греются. А какова ты внутри, все едино понятно.

– Ах так… – недовольно вдохнула и выдохнула девушка, взяла его ладонь и положила себе на внутреннюю поверхность бедра. – Что, и здесь холодная?

– Так ведь сразу и не поймешь… – опустил шлем молодой волхв, легкими движениями проверяя теплоту бедер водяной гостьи, скользнул пальцами чуть выше, в более горячее место, остановился, слегка подрагивая ладонью.

Девушка тихонько ойкнула, и Атрамир поспешил привлечь ее к себе, обнимая свободной рукой за плечи, крепко и жадно поцеловал, продолжая нежно тревожить лоно. Незнакомка с силой вонзила пальцы ему в плечи, едва не прорвав ногтями ткань рубахи, чуть откинулась, закусив губу и постанывая. Молодой человек, пользуясь моментом, рванул завязки штанов, снова привлек гостью за плечи, поднялся с чурбака, прижимая девушку к себе и не прекращая ласкать ее.

– Да хватит уже, убедился… – жарко выдохнув, произнесла речная гостья. Но Атрамир проник чуть глубже, и она опять охнула, вцепившись в плечи, поморщилась и простонала: – Нешто еще не убедился?!

– Горяча, да не вся… – Волхв опустил речную деву на траву, мигом сорвал с себя рубаху. – Телом-то какова?

– И какова? – откинула руки над головой гостья.

Атрамир накрыл ее собой, касаясь обнаженной грудью сосков, покачался из стороны в сторону, играя с ними, опустился ниже, соприкасаясь уже и животом, поцеловал плечи, ключицы, шею, сдвинулся вниз, а потом вверх, соприкасаясь с горячим лоном уже не пальцами, а окаменевшей плотью.

– Ты чего это делаешь, охальник бесстыжий? – резко посмотрела ему в глаза незнакомка. – Нешто не напроверялся?

– Нет! – рывком вонзился в нее молодой волхв, и речная дева вскрикнула, выдирая пальцами раскинутых рук траву, выгнулась всем телом ему навстречу, едва не сбросив, и тут же опустилась, обхватила ногами, жарко дохнула в лицо, громко застонала и снова ринулась навстречу его новому толчку, обняла, стала целовать – и ее непривычно страстное горячее безумие стало затекать в разум Атрамира, выжигая собственные желания и заставляя снова и снова стремиться вперед, к единению, к близости, к полному слиянию тел, чувств и желаний. Он больше не мог размышлять над своими поступками, он лишь бессильно купался в горячей сладости, позволяя телу делать то, что оно умело и желало, пока очередной рывок к заветной цели не разлился блаженством по его чреслам, разуму и воле.

Нежданная схватка отняла у обоих столько сил, что еще долго они лежали, сжимая друг друга в объятиях. Речная девушка спохватилась первой, оттолкнула волхва и вскочила:

– Я ведь всего лишь про гребень спросила!

– А я лишь проверил, насколько ты горяча, – развел руками Атрамир.

– Обманщик! И близко больше никогда не проплыву! – Девица разбежалась по берегу, оттолкнулась на самом краю и рыбкой ухнулась в темные волны, почти не подняв брызг.

– Руса-а-лки… – рассмеялся ей вслед молодой волхв. – Всегда на эту подначку попадаются.

Он тоже поднялся, вошел в воду, нырнул-вынырнул, вернулся к берегу. Вышел на сушу, на ходу отираясь ладонями от воды, подобрал одежду, поклонился озеру:

– Спокойной тебе ночи, мир радости и добра.

Солнце еще не село, но Атрамир уже управился со всеми делами, с какими хотел, и даже с теми, что не предполагал… Молодой волхв снова усмехнулся, вспоминая возмущение убегающей русалки, бросил штаны и рубаху через плечо, быстро поднялся по веткам-ступеням в свое спальное гнездо в кронах лип, нырнул в гущу меха – трех сшитых из заячьих шкурок покрывал, завернулся в них и лег на краю слабо качающейся плетеной комнатки, наблюдая за тем, как рыщут от камышей к камышам утки, не в силах выбрать удобного места, как ласточки собирают на высоте поздних комаров и мошку, как крупные черноспинные сазаны отправляются к отмели попастись среди зеленой тины, а солнце, пробираясь меж облаков, медленно опускается к дубраве за озером.

Отсюда, с высоты, растущая рядом с деревней дубрава казалась совсем близкой.

Атрамир закрыл глаза и плавно, словно в летнюю озерную воду, погрузился в глубокий безмятежный сон…

«Война, война, война!!!»

Молодой волхв зевнул, приоткрыл глаза, поймал взглядом скачущую с места на место хохлатую свиристель и повторил:

– Война, – освобождая ее слабенькое сознание от чужой навязчивой мысли.

Птичка, избавленная от ноши, радостно шмыгнула на волю. Атрамир же перевернулся на другой бок, опять зевнул и повторил принесенную весть еще раз:

– Война-а… Война?!

Волхв рывком поднялся, глянул наружу, на озеро. Но оно, покрытое туманом, мирно спало в лунном свете, словно закутанное в белесый пуховик.

– Какая война? Откуда? С кем?

На памяти Атрамира рипейские роды дважды участвовали в судебных битвах. Один раз – по поводу смерти семи заозерных детей во время рыбалки, когда несчастные родители обвинили рипейцев в установке сетей на чужих ловах, и еще раз – из-за спора по поводу принадлежности все тех же ловов, но уже пять лет спустя. Первый раз рипейцы одолели, второй – уступили.

Случилось с разными соседями и еще несколько поединков. Почти все – из-за девушек. Однако на них разные роды собирались лишь как зрители, и даже пировали за общими столами.

Но война? Битва без срока, без места и без определения воинов, гостей и судей? Войны существовали только в легендах из седой полусказочной древности! Как вообще в современном, благородном и высокоразвитом мире может начаться война?

Война…

Молодой волхв плохо знал, как полагается поступать в таком случае хотя его учили. И альвы сказывали, и в деревне пару раз пожилые воины просвещали. Однако всерьез Атрамир подобные приготовления не воспринимал.

«Если вдруг кто-то нападет без правил и начнется настоящая война…»

Кто нападет? Заозерники, борейцы, хруломы? Или народ волотов с гмурами в подмогу? Какая ерунда! Чего ради? Чего они добьются, умерев сами и перебив своих соседей? Если есть споры, всегда проще договориться.

«Если вдруг порождения смерти прорвутся через Врата Демонов и начнется настоящая война…»

Демоны, поработители, злобные кровожадные душегубы… Разве может взрослый человек поверить в подобные страшилки для малолеток?

Однако, раз уж птица на хвосте принесла, валяться дальше волхв не стал, спустился в нижнюю комнату. Стянул повседневные штаны, натянул заговоренные на неуязвимость, с толстой подбивкой, вместо привычной куртки надел плотно подогнанный по всем изгибам тела толстый кожух, стянув его сзади двумя ремнями, поверх которых лежала мягкая «непробивайка» с войлоком. Потом опоясался ремнем, быстро сложил в поясную сумку целительские снадобья: болотный мох для осушения крови, травяной порошочек от гнили, сок зонтичной омелы для глотка милосердия, заговоренные боевые краски с цветочными и иссушающими добавками, семь коротких острых ножей разной формы для раскрытия ран, нити и иглы для их зашивания.

– Кажется, все… – оглянулся молодой волхв. Повесил на шею ремешок с защитными амулетами, снял с сучка заплечный мешок, кинул в него прямо в глине оставшегося со вчерашнего дня зайца, сменную рубаху, бурдюк со щелоком, налил во флягу квас, а остальной, сколько смог, попытался выпить. Перебросил через плечо перевязь с мечом. – Кажется, все. А-а, чуть не забыл!

Хлопнув себя по лбу, Атрамир побежал в огород, прошел вдоль кустарника, снимая силки с лазов на огород. За ночь в них никто не попался – и это было даже хорошо. Не хватало только еще добычу тут свежевать!

Вернувшись к своему жилищу и еще раз осмотревшись, волхв закинул за спину лямки мешка и решительно отправился по огибающей озеро тропе.

Путь до деревни был долгим. Сперва – через густой ельник, обрывающийся прямо в болото. Минувшей зимой Атрамир пытался накидать через него гать, но неудачно, все бревна и хворост ушли в топь. Так что пришлось обходить по чавкающему черному торфяному берегу, перебираться по сваленной давним ураганом сосне через ручей, дальше – опять через ельник, по торчащим голыми мшистыми уступами скалам, от них через очередную приболоченную низину, успевшую за лето подсохнуть, к относительно сухому бору…

Помощь побратима, способного одолеть это расстояние за два сильных взмаха крыльев, волхву бы сейчас не помешала – но у драконов, вестимо, и у самих хлопот полон рот. Война – она ведь для всех, ни один из народов в стороне не оставляет.

К полудню Атрамир, наконец, добрался до непривычно тихой деревни. Меж больших домов и маленьких жилищ стояли молчаливые, растерянные женщины и девушки. Наверное, впервые в жизни они оставались в селении без мужчин и теперь не знали, как поступать. То ли плакать, то ли делами заниматься, то ли девичники затеять, раз уж так случилось. Под их взглядами молодой волхв дошел до ручья, повернул вниз по нему, спустился до запруды.

– Ну, наконец-то! – поднялся ему навстречу многоопытный Избор в броне, украшенной соколиными и совиными перьями, что собирались в узор в виде головы большого голубоглазого ящера. – Шлем не забыл?

– В мешке, – ответил Атрамир. – А чего так тихо, где все?

– Уплыли все еще на рассвете, токмо мы тебя дожидаемся, – огрызнулся старик. – Давай бегом в лодку! На нос садись.

На воде возле берега покачивался широкий берестяной челнок, в котором уже сидели шестеро пареньков в доспехах. На поднятой мачте обвис широкий треугольный парус. Волхв послушно кинул внутрь мешок, забрался сам. Хорошенько толкнув лодку, вождь запрыгнул в нее, уселся на корме.

– С кем война, дядя Избор? – задал Атрамир мучающий его еще с самого рассвета вопрос.

– Знамо, с кем, – вздохнул воин. – Сказывают люди, Врата Демонов открываются. Крови жертвенной в этом году для их запора не нашлось. Кто за воротами живет, тебе ведомо.

– Но ведь это сказка, дядя Избор! – на разные голоса высказались сразу двое мальчишек. – Никаких демонов нет, это просто старая легенда.

– Молитесь небесам, земле и водам, чтобы это оказалось действительно так. – Воин поцеловал висящий на груди «паучий» амулет, путающий крадучие беды. – Ибо, если легенды окажутся верны хоть на малую толику, всех нас ждут озера мук и реки страданий. А пока слушайте и запоминайте! Я самый опытный и умелый воин нашего рода, хоть ныне уж и не самый сильный. Поставлен над вами, глупыми детьми, дабы вы живыми вернулись, но пользу, какую могли, принесли и опыту первого набрались. Слушать меня беспрекословно, и сперва каждое слово исполнять, а лишь потом вопросы глупые задавать! Понятно? А вторым вождем десятка нашего волхв Атрамир является! Долг его не столько драться, сколько увечных да побитых исцелять и из сечи вытаскивать. Вы же ему в том должны стать верными помощниками и ни в чем не перечить! Все ясно?!

– Ясно, дядя Избор… Понятно… – закивали мальчишки.

Атрамир же, столь неожиданно оказавшийся одним из вождей, пусть и младших, расправил плечи.

– Чего распыхтелся, волхв? – неожиданно прикрикнул на него воин. – Сказывал я уже, на полдня от прочих мужчин мы отстали!

– А, сейчас… – спохватился Атрамир, распустил узел мешка, нашарил на дне ласточкино перо.

Взять с собой чародейские зелья он, как назло, не догадался. Однако, по счастью, кое-что осталось в мешке после занятий с альвами.

Поднеся перо к губам, волхв нашептал на него заговор единения с ветрами, затем сдул в рассветную сторону. Увлекаемый дуновением, с берега скатился прохладный плотный поток, туго наполнил парус и помчал легкую лодку по просторному Длинному озеру к начинающейся на противоположной стороне бурной протоке.

Через пару часов путники оказались уже на той стороне, на плечах обнесли пороги, скатились вниз по течению почти до самой Большой воды, преодолели еще одни пороги – и заночевали на песчаном берегу, спасаясь от муравьиных полчищ под защитой нашептанной Атрамиром веревки, для надежности смоченной настоем болиголова. С рассветом же снова спустили лодку на воду и с сильным попутным ветром понеслись на юг…

Еще до темноты они были возле реки Мутной, где застигли два попутных струга, вместе с ними дошли до перекатов, обнесли, переночевали, двинулись дальше. Теперь Атрамиру уже не пришлось заботиться о попутном ветре – его вызывал более опытный волхв попутчиков с восточного берега Большой воды.

У теплого Мутного озера к путникам примкнули еще четыре лодки, возле устья Мсты – еще две, и чем дальше они двигались, тем многолюднее становилась река. Избор даже начал беспокоиться, что в такой толпе маленький отряд просто не углядит своих сородичей. Однако молодой волхв успокоил, пообещал отыскать в любых толпах.

Между тем после волока на Тверцу попутчиков стало чуть не вдвое больше!

– Не верю, – глядя на запруженную лодками реку, покачал головой Атрамир. – Даже если демоны существуют, а Врата действительно способны открыться, разве найдется сила, способная одолеть столь бесчисленную рать?!

– Хватило бы места возле Врат, – отозвался с носа лодки бывалый воин. – Как бы меж родами ссора не началась за само право сразиться с демонами!

Однако Избор тревожился напрасно. Священное поле жертвоприношений на притоке Москвы оказалось обширным и без труда приняло на себя бесчисленные воинские отряды многих сотен родов из самых дальних концов Спасенных Земель. Влажный и низкий берег затапливался каждую весну и был неудобен для проживания – но вместе с тем был ровным, и посему окрест Врат Демонов луг можно было расширять и расширять, хоть на поприще, а хоть даже и на два, до ближних крупных рек и болот.

Здесь, среди бесчисленных лагерей и стоянок, опытный Избор сам отыскал родичей из Рипейского края и влил свой небольшой отряд в общий лагерь, сразу огорчив мальчишек:

– Похоже, место наше будет далеко от алтаря, и демонов на нашу долю не достанется. Старейшины порешили становиться в поле так, как на землях живем. Так что стоять нам на севере самыми крайними. В центре охотники срединные да болотники место себе урвали.

Однако уставшие за долгий многодневный переход подростки его не слышали. Добравшись наконец до цели путешествия и ощутив некое подобие покоя, они быстро попа́дали там, где хватало места вытянуться во весь рост, и вскоре уже спали, забыв даже про ужин. Вожди тревожить новичков не стали – ведь все они были кому младшими братьями, кому племянниками, а кому и детьми. Посему к слабости молодых отнеслись снисходительно. Тем более что наступал ежегодный праздник дня Спасения, и воины в который раз проверяли оружие, доспехи, луки и колчаны, прочее снаряжение, готовясь к битве, в которую на самом деле не очень-то верили.

Однако солнце медленно опускалось к горизонту, неумолимо скрадывая последний из дней, оплаченных невинной кровью.

* * *

Рассвет дня Спасения оказался на диво ясным. Безоблачное небо, накрывшее священное поле от края и до края, быстро светлело, одну за другой теряя звезды, и одновременно от своих стоянок один за другим подтягивались ратные отряды, занимая места округ Врат Демонов. Срединные земли не имели ни гор, ни ледников – и потому среди самых ближних воинов не было ни гмуров, ни драконов. Только люди и могучие волоты, что нарядились для битвы в броню из воловьей кожи, натянутой на сплетенные в три слоя из ивовой лозы панцири, и в шлемы из толстого дубового теса. Доски в ладонь толщиной были сшиты прочным сосновым корнем, а вместо подшлемников великаны напихивали себе толстый слой елового лапника. Из оружия у них ничего, кроме тяжелых дубин из цельных деревьев, не имелось.

Человеческие доспехи смотрелись куда красочнее. Тут были и холщовые панцири, стеганые или проложенные войлоком, вымоченные в соляном наговоренном отваре, высушенные и раскрашенные у кого под хищных зверей, у кого под сказочных чудовищ, а у кого – и просто цветами; тут были и плотно облегающие тело кожаные панцири, и броня из нарезанной из лосиных копыт чешуи. Кто-то обходился доспехом простым, кто-то украшал их шкурами или перьями, наклеивал амулеты или усиливал каменными пластинами вокруг шеи и на плечах, делал шлемы, неотличимые от звериных голов, украшал края доспехов когтями.

Люди имели и мечи из мореного дуба на поясах, и копья с обсидиановыми или кремниевыми наконечниками, и топоры из прочного вязкого нефрита, и палицы, на каковые шли любые красивые камни, что попадались мастеру на глаза. В общем ряду стояли и обычные воины в шлемах простых или звериных, и волхвы, носящие шлемы в виде черепа, и прячущие лица под бело-черной раскраской, напоминающей костяк. Все остальные красили лица и руки кто во что горазд, а самую ярую окраску имели большие щиты, на плоской поверхности которых каждый давал полный полет своей фантазии…

Над первыми рядами армии Спасенных Земель вились стаи из многих десятков птиц. Многоопытные волхвы, которым не повезло оказаться в первых рядах, наблюдали за происходящим глазами пичуг, сознание которых они смогли захватить. Время от времени птицы уносились прочь и в высоту – подкормиться, но вскоре возвращались назад.

Уже перед самым рассветом к Вратам Демонов явился Малый Совет Спасенных Земель и расселся на деревянных пнях, стоящих по кругу вдоль алтаря. Величар и Ладомир ради такого дня оделись во все чистое, явившись в белых длинных балахонах из тончайшего ситца, накинутых поверх обычных рубах. Севший напротив альвов, за алтарем, Дивислав лишь накинул поверх плаща из медвежьей шкуры еще одну перевязь, на которой висел боевой нефритовый топорик. Его спутницей стала рыжеволосая и конопатая ворожея Неждана, посланница степных народов, завернувшаяся в невесомый плащ из кротовьих шкурок. В предчувствии войны она тоже опоясалась легкой метательной палицей и длинным ножом. Шлема знахарка не надела, однако, как надлежит целительнице, нанесла рисунок, позволяющий раненым быстро найти помощь: выбелила лицо, сделала черные круги вокруг глаз, очертила треугольником нос, зачернила губы. Понятный с полувзгляда любому существу окрас воина, сражающегося не с людьми, а со смертью.

Остальные советники выглядели, как обычно. Оба волота остались в рубахах и лубяных обмотках, водяные девы одежды не носили вовсе. Не имели привычки наряжаться и могучие чешуйчатые драконы. Многие из них даже от заговоров защитных отказывались. Считали, что укрепляющие чешую чары портят яркость расцветки. Возможно, эти суеверия имели под собой какую-то основу. Во всяком случае, мудрый Огнезар, восседающий в Совете уже полтора века, дружащий с альвами и часто прибегающий к их мудрости, ныне уже почти полностью выцвел, став серебристо-серым, словно осенняя полынь, в то время как храбрый Жадомир, всего пять лет тому избранный взамен отошедшего на покой Экнура, переливался всеми оттенками коричневой чешуи, местами разбавленной рыжими, черными и белыми пятнами.

Гмуры же, в неизменно толстых кожаных робах, с тупоконечными мечами на перевязях и в шапках, усиленных полированными до цвета влажной осоки нефритовыми пластинами, – что в обыденной жизни, что в битве выглядели всегда одинаково.

– Призовем милость великих предков наших в сей час тревожный, други мои, – изрек Величар, едва члены Совета заняли свои места, и лучшие представители шести великих народов послушно замерли, прикрыв глаза и вспоминая дедов своих и прадедов. – Достойными будем предков наших, крови своей не пожалевших, дабы ворога безжалостного остановить, детей своих и жен от рабства спасти, мир радости и света, мир жизни и любви от погибели уберечь. Тридцать веков назад они не убоялись демонов, собрав воедино силы шести народов, и отбросили их, и закрыли ворота в наши чистые земли, не попустив проникновения сюда зла и боли. Да будут благословенны имена мудрецов и воинов тех древних времен! Да будут благословенны имена тех, кто отдавал кровь свою и жизнь, дабы сохранять Врата Демонов закрытыми, кто ценою душ своих сохранял мир в Спасенных Землях!

Слова мудрейшего из мудрых прокатились по священному полю, заставив всех собравшихся потупить взгляды, отдавая дань почтения самоотверженности тех, от кого они унаследовали свои уделы.

– Солнце вот-вот коснется горизонта, чтобы выглянуть к нам и принести в наш мир новый день, – сложил ладони перед лицом худощавый чародей. – Это может быть день покоя, а может быть день скорби. Каковым он станет, зависит только от нас. Нет ли среди собравшихся того, кто готов отдать себя на благо счастливой ойкумены? Кто принесет высшую жертву, дабы оставить закрытыми Врата Демонов?

Священное поле ответило молчанием, и взгляды всех присутствующих устремились на высокий остроконечный камень с тремя гранями, потемневшими от многократно пролитой здесь крови. Высотой по грудь человека, он более всего походил на гранит, но… но сотни смертей, впитавшихся в холодный камень, превратили его во что-то другое. Что-то мрачное, угрюмое, извечное, дышащее злом и неумолимым роком. Что-то почти живое и кровожадное.

Воистину – Врата Демонов.

Мир стремительно наполнялся светом, звезды давно погасли, небо стало светлым и голубым, однако солнце, словно оттягивая грядущий ужас, не спешило выглянуть из-за горизонта. Но скрываться бесконечно оно не могло – и вот, наконец, над далеким горизонтом, волнистым из-за древесных крон, поднялся ослепительный край огненного светила, и его первые, уже прямые, лучи коснулись островерхого алтаря.

Все замерли.

– Мне кажется, или дымок какой-то показался? – зевнув, спросила русалка, вытянула откуда-то из-под себя гребень и принялась невозмутимо расчесывать волосы.

– Верно, парит что-то, – согласился гмур Кияшко. – Вестимо, роса подсыхает.

Действительно, от острия Врат Демонов потянулась вверх тончайшая светлая пелена.

– Что, и это все?! – громко возмутился Дивислав, подтянув перевязь, и положил руку на темно-красную рукоять меча с лезвием из розового оршанского кварца.

– Не торопись, смертный, – задумчиво приподнял палец Величар. – Мы же вовсе не ведаем, как они должны открываться.

Храбрый Жадомир, потоптавшись, вытянул длинную шею, прямо со своего места достал головой до алтаря, шумно вдохнул воздух и тут же недовольно фыркнул, отпрянув:

– Воняет как! Противно.

– Гнилой кровью? – поинтересовалась Неждана.

– Дегтем… Разным всяким, не токмо березовым. И прочим всяким еще.

Знахарка поднялась со своего места, приблизилась к Вратам Демонов, взмахнула ладонью, гоня аромат на себя:

– Да, верно… Токмо это не деготь. Но что-то подобное…

– Так демоны – это что? Вонь и дым?! – возмущенно вскочил Дивислав. – Мы собрались сражаться с вонючим дымом?

– Он растет! – указал на алтарь Величар.

Все повернулись к камню и заметили, что едкое колыхание, поначалу тонкое, как лоза, теперь имело уже ширину ладони.

Мудрый альв, проведя пальцем вверх, указал в самый зенит:

– Сей дым доходит до небес! Вы это заметили, достойные братья мои? – вопросил он. – Вот они каковы, врата между мирами. Они раскрываются…

Пелена продолжала расширяться и вскоре стала размером с камень.

– Если это ворота, Величар, – сказал Дивислав, – то через них можно ходить. Но с какой стороны вход, с какой выход? Как ими пользоваться?

– Когда демоны войдут в наш мир, ты это увидишь, – степенно кивнула Захарка, попятившись на несколько шагов. Опустила руку на метательную палицу. – Готовы ли мы к этому, воины?

Ратные ряды ближайших родов зашевелились, перехватили удобнее копья, подвигали щитами. Великаны угрюмо вздохнули.

Но время шло, пелена продолжала расширяться, достигнув уже доброго десятка шагов в ширину, а демоны так и не появлялись.

– И долго нам ждать милости небес, братья мои? – не выдержал Жадомир. – Нужно заглянуть на ту сторону. Кто знает, может демонов больше нет? Может, все они вымерли еще тридцать веков назад и напрасно мы так долго боялись?

– Я полагаю, подобное…

Но что именно хотел сказать мудрейший из мудрых, так и осталось тайной, ибо известный своей безудержной отвагой дракон, не дожидаясь ничьих советов и указаний, двинулся вперед и исчез в странной вонючей пелене.

Дивислав вскочил, но Неждана упреждающе подняла руку:

– Не спеши, воин! Раз уж Жадомир успел уйти первым, дождемся его возвращения. Разведка должна быть тихой. Не стоит рваться в нее сразу всем.

Опытный вождь скрипнул зубами, но спорить не стал. Понятно, что крылатый дракон разведать сможет куда больше, нежели пеший человек. Попутчик ему будет только мешать.

Конечно, воин огнедышащего народа куда крупнее и заметнее воинов других народов, и разведку разумнее начинать людям, но… но теперь что-либо менять поздно.

Воин вернулся к своему пню, уселся на него, закинув ногу на ногу, и замер в ожидании, глядя, как слабо дрожащая, почти неразличимая пелена, расползаясь от алтаря, подкрадывается все ближе к членам Малого Совета.

Первыми, конечно, не выдержали мудрые, но слабые духом альвы – бросили свои места и отошли еще до того, как дымка подобралась ближе двух шагов. Гмуры, люди и водяной народ остались на местах, поглядывая друг на друга…

Пелена потемнела, из нее вырвался пахнущий горелым мясом, местами обугленный, местами без чешуи дракон с изрядно рваным левым крылом, крутанулся на прогалине между Малым Советом и первыми рядами армии Спасенных Земель. Остановился, тяжело, с надрывом, дыша.

– Что там?! Что ты видел?! – чуть не хором спросили его представители шести народов.

– Это ужас… – прохрипел храбрый воин огнедышащего племени. – Это мир смерти, это мир небытия и страдания. Там нет жизни, там пахнет грязью, гнилью, дегтем, гибелью всего сущего. Деревья там не растут, а чахнут в мертвой земле, вода гнила и недвижима, задушенная тиной. Там народ людей бродит без радости с тоской и унынием, ничего не видя вокруг. И все везде гудит, гудит, гудит… Там почти нет земли, все забито камнем. Везде скалы и скалы, изрытые множеством нор, словно превращенные в огромные соты. В этом мире смерти живут мертвые звери, что носятся из стороны в сторону, пожирая людей. Я видел, сам видел, как из этих зверей, раненых или убитых, выбирались мужчины и женщины и разбегались, радуясь спасению. Одного зверя я сразил огнем, и из него освободилось почти два десятка несчастных. Мыслю я, братья мои, демоны растят там людей, словно скот, дабы кормить ими мертво-живых тварей. А может, эти твари сами демоны и есть!

– Ты сражался с ними?! – непроизвольно Неждана взяла в руку метательную палицу.

– Нет, мудрая, – признался дракон, – этих зверо-демонов я разил с легкостью, почти не встречая отпора. Но в мире демонов смерть висит просто в воздухе и истребляет всех без причин по простой прихоти! Когда я вышел к бегающим тварям, смерть обрушилась на меня, едва не разорвав в клочья голову и попытавшись разгрызть тело. Я хотел сразиться с ней, но она не имела плоти!!! Она трещала и рычала, стегала меня болью, крючила и разрывала, но так и не появилась пред моими глазами. Я пытался скрыться от ее гнева, но она настигала меня снова и снова…

Речь Жадомира была странна и невероятна – но страшные черные раны на морде, на спине и боках дракона ужасали. Неведомое оружие местами обуглило чешую, местами сорвало ее с кожи, тут и там из могучего тела струилась кровь.

– Я помогу тебе, воин! – спохватилась знахарка и кинулась к дракону, расстегивая поясную сумку.

– Я был готов драться, но я не видел врага! – продолжил свой рассказ огнедышащий храбрец. – Я хотел взлететь, но огненная смерть била меня и пеленала. Я жег бегающих зверо-демонов, а они топтали меня своими крохотными лапами и бодали твердыми лбами, я пытался укусить напавшую смерть, но мои клыки не могли ее нащупать. Я звал на бой равного врага, но никто не откликнулся на мой призыв. И тогда я понял, что не смогу сыскать ратной славы в этой безумной битве с пустотой. Я решил хотя бы рассказать вам обо всем увиденном и упредить вас об опасностях мира демонов. Врата открылись в самый мрачный ужас, какового не смогли придумать даже сказочники, чтобы пугать детей страшилками. Уныние и безнадежность, смерть и рабство, камень и уродство – вот что ждет нас по ту сторону Врат!

– Ты говоришь, демоны кормят людьми мертвых зверей? – набычился Дивислав, тиская ладонями рукояти меча и боевого топорика. – И растят их на еду, словно траву для выпаса?

– Ты увидишь это сам, брат мой, если пожелаешь пройти через Врата.

– Мы воины. Наш долг защищать слабых, уничтожать опасное зверье, бороться за свободу и жизнь своих народов. Разве не должны мы освободить своих сородичей от позора и угнетения? – Вождь вопросительно посмотрел на побелевших от услышанного альвов.

– Может статься, если мы не станем проходить через врата, демоны их просто не заметят? – с надеждой предположил Ладомир.

– Такая тайна не может храниться долго, – возразил вождь. – Рано или поздно открытые врата будут найдены! Уж лучше войти в них самим и оборонять с той стороны, не попуская врага в Спасенные Земли!

– Ты слышал сам, Дивислав, по ту сторону раскинулась земля смерти, ужаса и погибели. Стоит ли нам соваться туда по своей воле?