Читать книгу: «Нарисованные птицы», страница 2

Не заметишь взглядом.

В поле слон помял цветы,

Присмотрись! Он рядом.

Поломал могучий ильм

Слон по летней рани.

Это славный кинофильм

На телеэкране.

Не такой уж я тупой,

Пусть лысый, но не рыжий.

Слон идёт на водопой.

Разве ж я не вижу?

Да куда ж ему идти?

Только строго к речке.

Под куст присядет по пути,

Перекушал гречки.

Жизнь слоновая – не мёд,

Среди неразберихи.

Он не пляшет, не поёт,

Пасмурный и тихий.

Но характер неплохой…

А пакостный немножко.

Временами он лихой.

Слон ведь, а не кошка.

Поломал комбайн в овсе,

Где пасутся кони.

Дело было в Туапсе

Или в Вашингтоне.

С глаз упала пелена…

Полон я отваги,

И куплю себе слона

В сельском зоомаге.

Ночью будет он и днём

Жить со мною дружно.

Буду бегать со слоном

Я по сельским лужам.

Я в мечтах живу всегда,

Ими я загружен.

Слон, понятно, ерунда…

Он мне тут не нужен.

На экране красота,

Яркий мир, свободный.

…Надо накормить кота,

Он всегда голодный.

Под опекой монстров

Жизнь порою наполнена смыслом,

Каждый день два ведра новостей.

Выйду я на крыльцо с коромыслом

И побью им незваных гостей.

Что столпились под окнами гордо?

Вы приходите в явь и во сне.

Почему криминальные морды

Постоянно являются мне?

Обитают не за горами,

А повсюду, в соседских домах.

В каждой рытвине, в каждой яме

И в зомбированных умах.

В рубашонках и в платьях из ситца,

Надоедливы и просты,

И сияют их наглые лица

Среди огненной суеты.

Здесь они в дожди и в метели,

Учат жизни на новый лад.

Мне и в прошлом они надоели,

А сегодня – в тысячу крат.

Всё они за меня решили,

Окружили покой мой и быт.

В них волна перемен паршивых,

А за ними – позор и стыд.

Надо мною смеются вороны…

Всякий миг, неделя и год

Коромысло – для обороны.

Перебьём сообща этот сброд.

* * *

Безграмотна, нахальна, как реклама,

Нелепа, что заметки дурачка,

По миру подлость шествует упрямо,

Что сотворили бесы с кондачка.

Но называет подлость благородством

Умело человеческая шваль,

И с пьедесталов жалкие уродцы

С улыбой неземною смотрят вдаль.

Кого там ещё можно облапошить,

В руках лохматых тьма подзорных труб

Сегодня у ворья навар хороший,

Не падают ухмылки с пухлых губ.

Мы рукоплещем подлости цветущей,

Она давно нам кажется добром.

Не первый год по нашим райским кущам

Разбойный клан гуляет с топором.

У каждого барыги в норме ксивы,

Теперь он добрый ангел во плоти.

Народ для них, нахальных и спесивых,

Ничтожные кузнечики в горсти.

Обманут мир по высшему разряду,

Разбойники жируют на Земле,

Нам подлость – за терпение награда,

Которое иссякло, на нуле.

Свои у мироедов интересы,

У них борьба, и всякий в ней – игрун,

Но весть благая ныне в том, что бесы

Ругают бесов с ангельских трибун.

Зловонны благородная отрыжки

Носителей копыт, хвостов, рогов…

Кипит смола в котлах, и скоро крышки

Захлопнет над собой союз врагов.

* * *

Пригрезилось, что это колбаса.

Но на столе обычная морковка.

Стыдливо отвожу я взгляд от пса,

Мне перед Тузиком не очень-то и ловко.

Ошибся я опять, не в первый раз,

Подобное со мной уже бывало.

Нас верить в сказки попросил фантаст,

Главнейший обожатель карнавала.

Он сам себе не верит, только нам

Нельзя не верить. Ложь – всему основа.

Мы верим обещаниям и снам…

Но это, в принципе, старо, давно не ново.

Живём в галлюцинациях сплошных,

И нет конца и края маскарадам,

И всех господ, нелепых и смешных,

Не причисляем к ядовитым гадам.

Мне кажется, что я черняв, кудряв,

Богатый, процветающий при этом.

Но я ошибся и совсем не прав,

Ведь стар и лыс, и не бывал брюнетом.

Смотрите! Вон шагает депутат!

Большой начальник и немало значит.

А впрочем, показалось. Виноват.

Ведь это Петька с местной водокачки.

Морковку хлыщ грызёт беззубым ртом,

Он трезвый, он почти не пьяный в стельку.

Застряла сказка в разуме крутом,

Всем говорит, что кушает сардельку.

* * *

Восприми мои слова

Прямо, а не с краю.

Покажи мне букву «а»!

Умным стать желаю.

Покажи мне – и в момент

Я помолодею.

Без неё покоя нет

И в мозгу идеи.

Покажи мне букву, брат,

Прямо здесь, на месте.

За тебя погибнуть рад

Я всегда раз двести.

Буду я твоим рабом,

Половою тряпкой,

Птицей в небе голубом

Или в поле тяпкой.

Стану ручейком в снегу

Или спелой брюквой.

Всё сумею, всё смогу

Я с волшебной буквой.

С детских лет привык к рублю

И к любой погоде.

Очень мудрым быть люблю

И стараюсь, вроде.

Стар я стал, что колос ржи,

Что кусок снаряда…

Букву «а» мне покажи!

«Бэ» – уже не надо.

* * *

С тобою происходит ерунда,

Мне надоели выкрутасы эти.

Зачем ты перегрызла провода?

Я не такой уж страшный и при свете.

Совсем недавно цвёл, как фейерверк,

Как семь салютов сразу или восемь.

Знай, нынче даже самый жуткий клерк

Везде и всюду под красавца косит.

Чудес вагоны в жизни непростой…

Не очень обожают их в народе.

Весь мир преображается. Отстой?

Возможно, нет, но что-то в этом роде.

А я себе куплю на грудь кулон,

Лицо помою. Нужно для начала.

Я гражданин по кличке Аполлон,

Но ты об этом ничего не знала.

Освободись от жалкой суетни

И не входи таинственно в припадок.

Возрадуйся! Бодрей на мир взгляни!

А провода я приведу в порядок.

Безысходность

В глухих лесных местах

Летают кровососы.

Захватывает дух,

Сплошь комариный мрак.

А ежики в кустах

Проворны, как матросы.

Но комаров и мух

Не кушают никак.

Но если бы ежи

Проглатывали мошек,

То людям бы жилось

Счастливей во стократ.

Когда комар жужжит,

То даже день хороший,

Он оторви да брось.

Не день, а суррогат.

Искусанный в момент,

В кроваво-бурых шишках

Простолюдин и бос

Походят на трамвай,

Которому сто лет,

Или, пожалуй, с лишком.

А щёки их и нос,

Что всмятку каравай.

Мне кажется порой

В прекрасных синих грёзах,

Что мир не избежит

Укусов никаких.

За дальнею горой

Нахально и серьёзно

Их не едят ежи,

В меню не вносят их.

Суровы комары,

Они неистребимы

Среди своих высот.

Как гнус неутомим!

Мы разведём костры,

Порадуемся дыму.

Но только не спасёт

От них огонь и дым.

На всех они порах

Спешат кровей напиться.

Не жизнь, а жуткий смех,

Но это не смешно.

Опять в глухих краях

Плодятся кровопийцы.

Они сожрать нас всех

Задумали давно.

Немало в их строю

Бескрылых и двуногих.

Они ещё страшней

Летающей шпаны.

В моём родном краю

Лишь к ним ведут дороги.

Среди ночей и дней

Их голоса слышны.

Мечтатель

Увидел я сразу

Открытой душой

Штук сорок алмазов

В тарелке с лапшой.

Стояла посуда

На пне у ручья,

Как чудное чудо,

Пока что ничья.

Реальность игрива,

Но, вроде, не сплю.

Я стану счастливым,

Что кум королю.

Я буду богатым,

Куплю особняк.