Из-за облака. Проза. Поэзия

Исчезнувшая

В поисках этой благородной дамы я отправился на север Италии, в городок, где, как мне казалось, сохранился её образ.

По крайней мере, я рассчитываю увидеть портрет или гравюру в архивах местной церкви, построенной в 1242 году, либо в частных коллекциях. Не могла же она, дама, пропасть навсегда.

Пока дорога вьется среди холмов в сторону Доломитовых Альп, пока дворники мечутся по лобовому стеклу, смахивая капли дождя, я поведаю читателю, что подвигло меня к путешествию.

София была кондотьером «от итал. condotta – договор о найме на военную службу».

Это руководители военных отрядов (компаний), находившихся на службе у городов-коммун и государей и состоявших в основном из иностранцев.

Каждый отряд группировался вокруг кондотьера, который созывал и распускал отряд по своему усмотрению, заключал договоры (кондотты) на ведение военных операций, получал деньги (итал. soldo – «плата») и расплачивался с наёмниками.

Случалось, что кондотьеры захватывали власть в городах, основывая синьории «органы городского самоуправления.

Вот вдали уже видны Альпы, даже издали заметна над ними изумительная синева и прозрачный воздух. Вечная красота.

Так вот.

София будучи графиней около 1154 года заключает брак с Гуечеллони из семьи Каменези, владевшими Тревизо.

Теперь же владения супругов расширяются на Ченеду, Беллуно и Кадоре.

Обороной владений служили два замка: Кастелло ди Камино возле Одерцо и более мощный – Серравалле в Витторио-Венето, которые контролировали дороги из Тревизо и Ченеды в Беллуно и Кадоре.

Торговля, транспортировка сырья и товара – во всём мире приносила прибыль.

Вспомним Великий Шёлковый путь. За контроль над ним бились практически все восточные правители.

Зная о том, что городок является одним из лучших горнолыжных курортов, я не стал отвлекаться на остальные достопримечательности, кроме заслуживающих моё внимание и любознательность.

Жаль, что день не увенчался успехом.

Ни в архиве церкви, ни в частных коллекциях я не смог увидеть образа синьоры Софии ди Кольфоско.

Не случилось. Да и погода испортилась, надо возвращаться. Видимо время бывает сильнее обстоятельств. Жаль.

Лишь городок вздыхает о ней.

Потому что назван её именем – Кольфоско.

Да так давно, что и не помнит ни кто…

Не так мало для женщины.

Согласись, читатель.

Исчезнувшая красота Софии – ещё одна неразгаданная тайна.

Девичья башня

С римского аэропорта Фьюмичино, что в 30 км от Вечного города, отправился я в этот день в Стамбул.

Аэропорт.

Кипящий муравейник! Говор, смена ярких интонаций:

«Карло! Где мой красный саквояж? – Мамочка! Он же в твоей правой руке!

Она – сущая итальянка, черноволосая, с орлиным взором,

с перстнями на сухих длинных пальцах, вздрагивающая на сквозняке воздушного вокзала.

Он – стройный, в светло-бежевом пальто, красиво стриженный, с зонтиком в руке, со взглядом полного сыновьего обожания).

Я был рад, наблюдая за ними. Мадонна улетала со мной одним рейсом.

Шёл слабый дождь, тепло, кажется около 13 по Цельсию, но воздух влажный, ветер почти не ощущается. Через иллюминатор видна дождевая дымка. Взлетаем.

Темноглазая, легкая стюардесса, пробегая мимо меня, лучезарно улыбнулась. Я окликнул, и она тот час принесла мне яблочный сок. Я вынул книгу. Бунин.

Через два с половиной часа я выхожу в Стамбуле точно в такую же погоду.

Тепло и дождливо.

Перевожу часы и время на мобильнике на час вперёд.

Азиопа!

Итальянские стюардессы не выигрывают против восточной красоты Турции. Впрочем, по радушию и отзывчивости я не смог определить лучших в этом вечном споре Европы и Азии.

Atatürk International Airport —читаю надпись на английском.

Ататюрк – первый президент Турецкой республики!

Он родился в Османской империи, оставив после себя европейскую культуру для турецких женщин, светскую культуру, обучение детей.

Аэропорт носит его имя.

Этот международный терминал, крупнейший в Турции, лежит на берегу Мраморного моря. Огромен и чист. С чётко налаженной работой всех служб. С городом он связан линией метро. Автобусы следуют до городских районов: Таксим, Этилер, Козъятагы.

И вот он Истамбул.

В VII веке до нашей эры пришли сюда выходцы из греческого города Мегара и основали Византий.

Арабы называли его Истинполин (из греческого словосочетания (εἰς τὴν Πόλι (ν) – к городу, в город).

В русских летописях – Царьград или Константинов град.

Давайте сделаем небольшое отступление в прошлое, читатель.

Князь Святослав, «крепок и гибок, аки барс» потерпел здесь поражение, воевавши хозарское царство, болгар, печенегов.

В 970 году вступил в стычку с византийцами».

Цимисхия, разбив русов в непрерывных сражениях, ранил князя. После чего начались мирные переговоры.

Для Святослава начались трудные месяцы возвращения домой.

Днепровские пороги сторожили печенеги.

«Когда наступила весна, отправился Святослав к порогам. И напал на него Куря, князь печенежский, и убили Святослава, и взяли голову его, и сделали чашу из черепа, оковав его, и пили из него».

Сегодня для турков, живущих здесь – Истамбул. Так будем именовать его и мы.

Наш путь лежит на азиатский берег Истамбула (следы первых поселений в этих местах относятся к неолиту, то есть за 9 000 лет до н. э.).

Там, остановившись на набережной, мы найдём глазами Девичью (с ударением на и) Башню.

За Босфором, видна россыпь кварталов Ускюдар (старое название Скутари).

Я сразу вспомнил изгнанных из России, после крымского исхода Белой Армии в 1920 году. Именно здесь прозябали они, ожидая своего переезда в Европу (им я посвятил «Знаки», вышедшую в издании «Дождь на реке»).

Поклонившись до земли, тронув ладонью землю.

Вечная память.

Генералу Врангелю удалось эвакуировать с полуострова 145 693 человека (из них около 5000 раненых и больных). Из страны было вывезено: до 15 тысяч казаков,

12 тысяч офицеров, 4—5 тысяч солдат регулярных частей, более 30 тысяч офицеров и чиновников тыловых частей, 10 тысяч юнкеров и более 100 тысяч гражданских лиц.

Сам Врангель отплыл на крейсере «Генерал Корнилов».

Первые, связанные с башней исторические сведения рассказывают не столько о ней самой, сколько о скалистом островке, на котором она была построена.

В 411 году до н. э., во время войн между Афинами и Спартой, Византий стал на сторону спартанцев. Так, европейская часть пролива Босфор перешла к Спарте, а азиатская – к Афинам.

Победители предпочли взять пролив Босфор под свой контроль и взимать налоги с проходящих через него кораблей.

Существует несколько версий строительства башни.

По одной – Девичью башню построил афинский полководец Алкивиад для контроля над пришествием персидских кораблей в Босфор.

По другой – она была построена во время правления императора Константина – как сторожевая.

В 1453 году, после захвата Константинополя турками этот небольшой форт остался цел и невредим и использовался в оборонительных целях. Затем там возвели маяк, со стороны Мраморного моря.

В славные времена Османской империи башня в основном служила маяком, указывающим кораблям путь ночью, и даже днём в туманную погоду. В шторм небольшие суда привязывали для безопасности к башне, чтобы их не унесло волнами. Во время официальных празднеств с башни палили пушки. Кроме того башня время от времени использовалась для политических целей. Сосланных или приговорённых к смерти придворных держали там перед тем, как отправить на казнь.

В 1992 году, в мае, группа молодых поэтов направилась к Девичьей башне и (при содействии мэра) заявила о своём желании превратить практически заброшенную башню в культурный центр.

В башне разместились художественные выставки, фотогалерея и даже стали проводиться концерты, на некоторое время она ожила и стала называться Босфорской красавицей, Стамбульской невестой.

Мы поднялись в ресторан, находящийся в сердце башни. Вокруг сверкает серебром пролив, там и тут пробегают рыбацкие фелюги, суда, редкие танкеры и сухогрузы.

На юге – Мраморное море. Где-то там, на севере, за пологими апрельскими волнами море Чёрное.

Уплывает тонким, легким силуэтом пассажирский лайнер в сторону моей родины.

В Одессу? В Ялту? В Сочи?

Семь футов под килем!

И доброй швартовки в порту.

Отсюда открывается чудесный вид на весь город. Я вижу катер, спешащий к нашему острову со стороны Кабаташ (европейская часть) и Саладжак (азиатская территория).

Воистину – перекрёсток великих континентов, давших цивилизацию для всех остальных!

Ужиная (отличная кухня) я подумал; у каждой башни есть на слуху десятки легенд.

Но ближе к истине, как мне кажется, да и импонирует более всего одна. Вот эта.

Старая цыганка предсказала султану Мехмеду, что его любимая дочь Мегар Шегир умрет от укуса змеи.

Обеспокоенный отец приказал изолировать дочь от змей и поселил ее на крошечном острове, вокруг которого была вода.

Так как Мегар Шегир была красавицей, многие молодые люди (в том числе и иноземные) были наслышаны о её красоте и были бы не прочь на ней жениться.

Персидский принц приехал в Стамбул. Через слуг принцессы ему удалось послать ей пышный букет цветов, который должен был открыть его любовь. Обрадованная принцесса прижала цветы к груди, но змея, случайно попавшая в букет, укусила её. Мегар Шегир уже умирала, когда принц, узнав об этом, переправился на остров, высосал яд из раны и в благодарность получил право на ней жениться, которым тут же и воспользовался.

И жили они долго и счастливо, несмотря на злобные предсказания. Потому что самое главное в легенде, какая бы она ни была красивая – важен итог. Присутствие добра и счастья.

А мы попрощаемся, пусть спокойствие и мир царит в ваших сердцах.

Три Мстислава и хан Котян

Рисунок автора

В этот день 1223 года состоялось первое в истории столкновение русских с татаро – монголами.

Рассматривая причины, отодвинемся более в раннее время.

После взятия Ургенча (конец 1221 года) Чингизхан дал поручение Джучи, (его старший сын) продолжить завоевания в Восточной Европе, где он должен был соединиться с Джэбэ и Субэдэем. Но Джучи уклонился от отцовского наказа.

Загадка.

Невыполнения приказа приводило к смерти. Впрочем, взаимоотношения Чингизхана с сыном всегда были напряжёнными. «Проклятие меркитского плена» висело на Джучи всю жизнь.

Здесь требуется пояснение.

Джучи родился около 1182 года от первой, самой уважаемой и влиятельной жены Чингисхана – Бортэ, но кто был его настоящим отцом, доподлинно неизвестно. Основной причиной оспаривания отцовства Чингисхана является пленение его жены Бортэ племенем меркитов, вскоре после освобождения от которого родился Джучи.

Возможным отцом Джучи, согласно «Сокровенному сказанию монголов», мог быть Чильгир-Боко (который взял Бортэ в наложницы). Так или иначе, Тэмуджин (настоящее имя Чингизхана) не признал Джучи своим сыном.

Во время болезни Чингисхана в конце 1225 года Джучи не присутствовал на совете, чем разгневал отца и тот приказал отправить войско в его сторону.

Но поход так и не произошёл, ввиду того что Джучи внезапно скончался. По некоторым источникам был отравлен.

Кстати.

Его именем называлась впоследствии покорённая Русь – улус Джучи.

Но вернёмся в Великую Степь.

Не дождавшись Джучи, оба полководца – вторглись с Северного Кавказа в половецкие степи. Применив излюбленную тактику.

Половцы поддались на уговоры монголов и нарушили свой союз с аланами, после чего Джэбэ разбил аланов, а затем обрушился и на половцев.

Русская летопись сохранила реакцию на это известие Мстислава Киевского.

«Пока я нахожусь в Киеве – по эту сторону Яика, и Понтийского моря, и реки Дуная татарской сабле не махать».

Ранней весной тридцатитысячный отряд татаро-монголов под предводительством полководцев Джебэ и Субедэя, совершавший разведывательный поход в Восточную Европу, вышел в половецкие степи и разгромил одну из кочевавших там половецких орд, остатки которой в панике бежали за Днепр.

Бежавший с ними половецкий хан Котян Сутоевич обратился к своему зятю, галицкому князю Мстиславу Мстиславичу Удатному (Удалому) и к другим русским князьям, прося у них помощи против нового грозного врага

«Сегодня они отняли нашу землю, завтра ваша взята будет».

Совет русских князей решил помочь половцам. Узнав об этом монголы отправили послов.

«Слыхали мы, что вы идёте против нас, послушавши половцев, а мы вашей земли не трогали, ни городов ваших, ни сёл ваших; не на вас пришли, но пришли по воле Божией на холопов и конюхов своих половцев. Вы возьмите с нами мир; коли побегут к вам, – гоните от себя и забирайте их имение; мы слышали, что и вам они наделали много зла; мы их и за это бьём».

Выслушав, послов убивают. Вызвав тем самым крайнюю враждебность татаро – монголов ко всем русским.

В летописях упоминается, что способствовал в этом Котян, призывая князей казнить посланников.

Уж как не ему знать коварство грозного врага.

В апреле 1223 года русские полки выступили в поход к Днепру, во главе войска стояли три старших князя – три Мстислава – Киевский, Черниговский и Удалой.

После переправы через Днепр русские войска столкнулись с авангардом противника и преследовали его несколько дней.

У реки Калки (ныне Кальчик, Донецкая область Украины) князья разделились.

Было ли это роковой ошибкой? Или русские задумывали применить свою хитрость?

Нам уже никогда не узнать.

Мстислав Удалой с дружинами перешел Калку, оставив Киевского и Черниговского князей на другом берегу.

31 мая 1223 года на реке Калке произошла битва между основными силами татаро-монголов и русскими полками.

Половецкие отряды, не выдержав ударов монгольской конницы, бежали, расстроив боевые порядки русского войска. Это позволило татаро-монголам нанести решающий удар по главным силам русских.

Произошло ожесточенное и кровопролитное сражение, в котором русское войско было разбито, а оставшиеся в живых отступили за Калку.

Бросившись за ними в погоню, татары разбили и полк Мстислава Черниговского. Пир был прерван звенящими ятаганами и жутким свистом стрел.

Лагерь Мстислава Киевского был взят на третий день.

Что они ждали? Трусость? Расчёт?

Крылом ворона накрыла гибель.

Уцелевших князей уложили на землю, накрыли «плахами древесными» приказав всем воинам пройти с вооружением и лошадьми. Мстислав Удалой (дед Александра Невского) бежал.

Коварство врага победило междоусобицу.

Остается добавить, что половецкий хан Котян после разгрома его Батыем (в 1237 году) бежал в Венгрию.

Из исторических источников известно, что Котян был крещён по латинскому обряду в 1239 г.

Одна из дочерей Котяна, известная как Елизавета Куманская, была помолвлена и впоследствии вступила в брак с сыном Белы IV, позже ставшим Стефаном (Иштваном) V Венгерским.

Однако, венгерская аристократия, памятуя прежнюю переменчивость хана Котяна, отнеслась к половцам без излишней симпатии.

Буквально накануне Монгольского вторжения в Венгрию, дворяне-заговорщики убили Котяна и его сыновей в Пеште.

Монголо – татары вернутся на Русь через 14 лет. Их приведёт Бату (Батый).

Дружба в 10 000 лет

Степная кошка до сих пор распространена по всей Северной Африке и в обширной зоне от Средиземноморья до Китая, где она обитает в зарослях саксаула в пустынях, в кустарниках возле водоёмов, в предгорьях и горах.

От себя добавлю, что кошка – единственное существо на Земле, которое может менять свой статус в течение одного поколения. То есть, из дикой – стать домашней и наоборот.

Домашние котята, попавшие в природу или просто лишенные общения с человеком, быстро дичают. А дикие детеныши, взятые в дом, вырастают абсолютно ручными.

Проживая в свое время в Крыму, совершенно случайно,

(с превеликим трудом), в окрестностях Ай – Петри я поймал дикого котёнка.

Ему вероятно было не более 2 месяцев.

Великолепный трёхцветный окрас.

Жёлто-белые полосы на теле, словно у тигрёнка, темно-серые уши и совершенно белая манишка на груди.

В руки он не давался. Злобно шипел и показывал острые зубы. В машине нашлись брезентовые рукавицы, и я всё-таки сумел схватить малыша за загривок. При этом и он оказался молодцом, прокусив мой палец.

Три первых дня в доме он не притрагивался к пище. Забившись в угол демонстрировал решительность постоять за себя. Весь его вид (выпускаемые коготки, шипение, обнажившиеся клыки) говорил – «не подходи».

Выручили рукавицы. Выбрав момент, я вновь крепко взял его за загривок, принес в руке к блюдечку с молоком и пригнул его голову вниз, окунув мордочкой. И отпустил. Он фыркнул, попятившись назад. Замер. Я наблюдал издали.

В малыше шла внутренняя борьба. Незнакомый запах и вкус. И чувство голода. Победу одержало второе. Он долго и жадно лакал маленьким розовым язычком, аккуратно, не уронив ни капли на пол. Расставив широко лапы. Хвостик дрожал от напряжения.

Затем он долго тщательно умывался.

На другой день я лежал на веранде и видел, как он ест из блюдца творог, захватывая его лапой. Затем снова умывание, чистка лап и – урчание!

Он двинулся в мою сторону, легко прыгнул и оказался у меня на спине. Мягкими движениями подушечек передних лап, с тихим «мур-мур», он повозился немного и уснул в районе моих лопаток.

Это стало нашей общей победой.

Рос он стремительно. Наливаясь мощью и гибкостью. Зорко следя за личной территорией, не допускал никакого присутствия чужих кошек, грызунов.

Встречал меня с работы, услыхав шум автомобиля, перемахивал через ограду, подбегал к моей открывающейся двери и ждал, когда я выйду. Мягким прыжком оказывался на моем плече. Будучи малышом он таким образом любил прогуливаться со мной по саду. Правда, тогда я его усаживал сам.

Он был ночным охотником. Перед тем, как мы ложились спать, он уходил из дому.

Утром на крыльце я обнаруживал задушенных мышей. Кот их никогда не ел. Он лишь показывал итоги своей работы. Сам же обычно в это время дремал на солнышке, положив голову на лапы. Будучи исключительно чистоплотным, сильным, преданным, доказывая ежедневно свою значимость – оставался независимым, свободным.

Рождённым в горах.

Уроки русского

Каждым утром, выходя из дому, неспешно проходил мимо, слегка кося глазами в сторону её окон. В надежде, что удастся различить в сумраке комнаты – силуэт, светлый промельк лица. Затенённости и таинственности добавляла сирень, густо разросшаяся в полисаде.

Однажды, совсем неожиданно для обеих, увидел как она, проснувшись, стоя в ночной сорочке, расчёсывала волосы в слабом свете зари.

Наклон головы, обнажённый локоть, волна волос и стремительные движения гребня.

Он замер.

Почувствовав посторонний взгляд, резко повернулась, повела плечом и погрозила пальчиком.

Смутился, но её улыбка, глаза, светились радостью – улыбнулся в ответ и склонил голову.

– Мария Воронова!

Из четвероклассников, стоящих напротив выпускников, выпорхнула миниатюрная светлоголовая девочка. Распахнув глаза, остановилась.

И тогда он услышал свою фамилию.

Одноклассники дружно загудели.

Вахрушева сразу заключила, откинув пышную косу и внимательно оглядывая.

– Самый высокий и самая малявка.

– Давай, наш джентльмен.

Гончарова подтолкнула в локоть. Пахнула сладкой цветочной смесью.

Вобрав в себя улыбки друзей, шагнул.

Подхватив Марию, легко посадил на плечо, держа её за лодыжки, левой рукой она обняла его голову. Почувствовал хрупкость пальцев и тепло ладошки.

В правой руке девочки невесть откуда – он слишком был занят новым знакомством – появился бронзового цвета колокольчик.

Они двинулись по кругу актового зала, затем в коридор, вниз по лестнице, повернули налево и прошли вдоль выпускных классов с трелями последнего звонка.

Серебристо – весомый звук бил в окна, рассыпался по подоконникам, сливаясь с солнечными горячими всплесками.

После церемонии, идя рядом спросил.

– Волновалась?

Взглянув снизу, поправила чёлку.

– Нет. Нисколечко. А вы такой сильный.

– Потому что ты легкая.

И, улыбнувшись, помчалась в свой класс.

По спине смешно и задорно прыгали косички с крупными белыми бантами.

Затем в его жизнь неожиданно, впрочем, как и для любого, вошла война.

Кровавая, пыльная, раскаленная война.

Афганистан.

Ему повезло. Не попал в списки убитых, пропавших без вести. Не покалеченный, не получивший пулю от снайпера, а ещё ужасней – шальную. Не взорвавшийся на мине.

Не погибший от ран или кровопотери от них. Не замерзший в горах.

Он вернулся домой через пять лет.

И увидел, как она выросла. Мария.

Оказалось, что живет рядом, в двух шагах.

Из-за разницы лет он не замечал.

Так случается. Возраст играет нами независимо от разума.

Утро, майское, тёплое, пронизанное нежным цветением яблонь, голубиным клёкотом.

Проходя мимо школы, услышав говор и смех, обернулся.

Она бежала, шла, летела, цокая каблучками, щёки пылали весенним пожаром.

На плечах струился шёлковый шарф, белое платье, белые туфли.

Мираж. Неземное. Только взгляд её глаз. Такой же, запоминающийся.

Растерявшись, поразившись её взрослости, отыскивая в памяти тот день, когда впервые увидел, осознал, что ни разу, ни на секунду не задумывался, не вспоминал эту девочку из прошлой жизни. Ни лица, ни имени, ничего.

Да и было ли это?…

Она же, налетев, словно ласковый ветер.

– А я знала, что вы вернетесь! Правда, правда! Что с вами ничего не случится. Что я снова увижу вас!

Встретились глазами. Поправляя ниспадающие волосы, улыбалась.

– А я уже школу заканчиваю! Мама платье на выпускной бал шьет, красивое, красивое! Хотите посмотреть?

Он хотел выдумать причину, чтобы отказаться. Но она не позволила.

– Согласны?

Взяв его за руку, потянула за собой.

– Идёмте – же!

И он подчинился.

Её ладонь утопала в его крепкой руке.

Невероятная девичья свежесть исходила от плеч, волос, словно от реки, накрытой летним слепым дождём, когда косые штрихи, пробитые солнцем, беззвучно разбиваются на воде звонким бисером.

Говорила без умолку.

Рассказывала о своей учёбе, подругах, маме и бабушке, о прочитанных книгах. О том, как дождливым осенним вечером встретила его мать.

– Где он?

И узнав, испугавшись полудетским страхом, прошептала.

– Дайте, пожалуйста, адрес.

– Я писала вам! Все эти годы!

– Мария! Тот адрес, на который вы писали, сменился. Мне пришлось воевать в разных местах. Ничего не поделать, война.

– А какая она, война?

Он остановился. Дрогнуло холодом под ложечкой, там, где душа.

Она выжидательно зябла от любопытства.

– Хотите, Машенька, я вам стих прочитаю?

Ослепительно улыбнулась.

– Да!

 
Я только раз видала рукопашный,
Раз – наяву. И сотни раз – во сне…
Кто говорит, что на войне не страшно
 
 
Тот ничего не знает о войне.
 

– Это написано Юлией Друниной.

Женщина и война – особая тема, Машенька.

– Очень страшно?

– Очень! До ледяного холода.

Когда начинаешь слышать полёт пули, мины, автоматически просчитывать время до взрыва, равнодушно собирать убитых друзей, знай, ты уже в списках прошедших войну.

Без права прощения.

Провела ладонью по его щеке.

– Я так рада вашему возвращению!

– Тебя не беспокоит разница в возрасте?

– Совершенно! Мне скучно с ровесниками. Вот мы и пришли!

Отворив калитку, повела за собой, в дом.

Дрогнувшим голосом.

– Никого. Проходите, я быстро.

Проводила в свою комнату.

Аккуратно застеленная кровать, стол с кружевной скатертью, комод, над ним округлое зеркало, книжный шкаф.

Оглядывая корешки книг, разглядел фотографии стоящие на полочке снизу.

Узнал свой класс, их снимал фотограф, пришедший по приглашению учеников.

После сдачи экзаменов.

Девчонки в первом ряду, мальчишки на ступеньке выше – школьного крыльца.

Рядом фото старшеклассников. Найдя Марию, понял, что это недавнее.

Совершенно незнакомые лица.

Промелькнула мысль.

«Тогда они стояли перед нами, в день нашего последнего звонка».

– Вот и я!

Обернулся. Охватывая взглядом.

Босая, в струистом долгом сиреневом платье, распущенные волосы, сияющая глазами.

– Ты очень красива, Машенька!

Вырвалось у него.

– Вам нравится?

– Очень. Жаль, что у меня нет с собой фотоаппарата.

– У меня есть! Снимете? Сейчас.

Всплеснув руками, бросилась в соседнюю комнату.

Тут же вернулась.

– Давайте вместе, этой камерой можно!

Поставила стул, присела.

– Вот так! А вы – рядом! Возле меня!

Он сфокусировал, установил выдержку, нажал кнопку, встал за её плечом, коснулся спины. Вздрогнула, подняла глаза.

Вспышка. Щелчок.

Радостно захлопала в ладоши.

– Наша первая фотография! Правда?

Резко развернувшись, вспыхнув, прикрывая глаза.

– Поцелуйте меня!

Наклонился.

Во дворе раздались женские голоса, шаги.

– Мама с бабушкой.

Испуганный взгляд, учащённое дыхание, шепчущие губы.

– Ничего не бойся.

Подойдя к окну, растворил его – коснувшись подоконника мягко выпрыгнул.

Она рассмеялась. Протянула ладонь.

Стоя меж кустами сирени, поцеловал пальцы.

– Я буду ждать.

Шепнула на прощанье.

Дома состоялся не простой разговор.

– Оставь её сынок!

– Ты о чём, мама?

– Я видела вас сегодня вместе. За ней одноклассник присматривает. И он, и друзья его – бандиты.

– Какие это бандиты, мама, шпана. Бандитов я насмотрелся. Настоящих, головорезов.

Наливая чай, долго смотрела ему в глаза. На лбу проявилась морщинка.

– Местные не лучше и не хуже, сын. А тебе университет надо закончить. Закружишься с девчонкой, затуманит она тебя.

– Прости, я буду поступать, как считаю нужным.

– Как знаешь.

После утренней пробежки, стоя во дворе, обливаясь холодной водой из ведра, услышал.

– Доброе утро!

– Машенька! Куда в такую рань?

– Сегодня экзамен по русскому!

Обернувшись полотенцем, подошел к калитке.

В школьной форме, с белоснежным фартуком, такими же бантами, словно праздничный майский утренник.

– Я подожду тебя в сквере, за школой, хочу поздравить первым. Хорошо?

– Ой, правда?

– Удачи тебе. Ни пуха, ни пера!

– К черту!

И она ясно улыбнулась.

– Поди сюда!

И легко поцеловал возле губ.

– Какой вы!

– Какой?

Залившись румянцем и счастливым смехом, побежала вдоль улицы, оглядываясь, ловя его взгляд.

В сквере нахлынуло.

С Гончаровой у них начинался роман.

Незадолго до этого, он прочел о Пушкине, все, что отыскал в библиотеках, был захвачен поэтом напрочь, переплавлял в себе его жизнь, судьбу, бесконечные поездки, ссылки…

Гончарова Наталья.

Стройна, белокура, с красивым профилем, пушистыми ресницами.

Вдохновлённый сходством – с женой поэта.

Имя и фамилия.

Самая яркая в классе.

В шестом и седьмом они сидели за одной партой.

Потом равнодушно общались на переменах, она слыла отличницей, но иногда просила списать домашнее задание по русскому языку. Он протягивал тетрадь.

Благодарила.

Локоны, слабая близорукость глаз – она щурилась.

Обворожительно улыбалась.

Они мало встречались вне школы, лишь в мае что-то сдвинулось, потеплело, окутало и её и его.

Экзамены перечеркнули тот короткий период. Он много занимался. А по окончанию школы уехал к морю.

Необходимо было отдохнуть, набраться сил и солнца, запоем читал. В душе смятенно рождалось незнакомое ощущение времени, сочинительства.

Неустанно купался, нырял, любовался подводным миром. Спешил надышаться бризом и солью.

Предвидя свой осенний призыв.

Увлекся Буниным, впитывая чистоту языка.

Ночью, просыпаясь внезапно, при ударах шторма, выходил к берегу.

Ревело, грохотало. В темном небе летали жёлтые всполохи. Стонали чайки.

Ялтинский маяк терялся в сумраке. И лишь афалины чувствовали себя привольно на гребне высокой волны.

Безумный запах йода, невыразимой тоски летал над побережьем.

И навсегда запомнил девичий силуэт. Сломленный ветром. На блестящем от влаги парапете. Одинокий. В легком плаще. С опущенным зонтом. Трогательный и зыбкий.

Из-за моря, его вечного шума, шороха волн, соленых брызг и раскаленного песка – вырос до облаков раскрытый том с чистыми шелестящими страницами, и жгучая потребность заполнить их с начала до конца быстролетящим почерком.

– Вот этот?

Хрустя песком, рассыпанным по дорожке, приближались четверо молодых людей.

Остановились в трёх шагах.

Заговорил черноволосый крепыш, пригладив висок.

– Ты, новый, оставь Машку!

– Машку не знаю. Не по адресу. Если ты о Марии, продолжай. А потом – я ничьих распоряжений не выполняю.

Он, не поднимаясь с лавки, рассматривал.

Черноволосый юлил глазами. Остальные ждали команды.

– Вот ты!

Указал на лидера.

– Отойдём, поговорим. По-мужски.

Ему то было известно – такие сильны стаей.

Крепыш растерялся. Оглянувшись на соратников, поддержки не нашел.

Линялая футболка, потертые джинсы.

На лице отразилась растерянность.

– Что же ты струсил?

– Кто? Я? Пошли!

Он точно знал, что сказать ему.

Опыт войны, сумасшествие внезапной смерти учит один раз.

Иного жизнь не предоставляет.

Повернули за декоративные кусты, постриженные в линейку.

Взяв крепко за локоть и развернув к себе.

– Информированы вы в ноль. Я вырос здесь, а вы недавние.

Слушай и запоминай! Марию тронете – убью. Тебя обнаружат первым. С поломанным верхним позвонком. Мучиться будешь недолго. А затем и дружков твоих. Я этому на войне обучался.

Провёл болевой прием.

– Ну, так что? Начнём?

Увидел жуткий страх в лице.

Обыскал.

Кастет. Нож.

Сложил в свой карман.

– Вам бы от скуки лягушек разводить!

Оттолкнул его, не испытывая жалости.

– Обходите меня по другой стороне улице.

Вышел на аллею и пошел прямо к школе, мимо ожидавшей троицы – расступились – насвистывая услышанную когда – то мелодию.

С крыльца спускалась Мария.

– Ну, как?

Он улыбнулся.

Она вскинула руки, показывая раскрытые ладони.

– Молодчина! Поздравляю!

Заглядывая ему в глаза спросила.

– Что-то случилось?

– Небольшой конфликт. Уладили.

И взяв её руку.

– Я никому тебя не отдам, слышишь.

– Да, я знаю. Идем.

Остановившись у реки, швырнул далеко в воду нож с кастетом.

Не успев разглядеть их, спросила.

– Что это было.

– Ненужные вещи для жизни.

И долго, томительно целовались. В тишине, наполненной полетами стрекоз.

– А я нынче в институт поступать буду.

Поправляя волосы, и горячо дыша.

– Я с тобой поеду.

Обняв, вдыхал запах её волос.

На второй год, умирая при тяжелейших родах, она, на мгновения теряя сознание и возвращаясь в свет невыносимо-ярких ламп, звала его по имени.

Но врач, не сумевший спасти ребенка, прилагал все усилия для сохранения жизни молодой женщины.

Узнав слишком поздно, миновав бесконечный коридор и войдя в страшную, полуосвещенную комнату, где медсестра предупредительно откинула простынь, он увидел бледное, обескровленное лицо с потемневшими нижними веками.

С невыразимой болью на застывших губах…