Дневники Чарльза Одиннела. Сериал

Дождь становился сильнее и неприятнее. Надо было сворачивать работу основных приборов по добыче данных и перемещаться дальше, но куда? – мысли были запутанными и особых желаний куда либо двигаться не возникало. Что ж… надо будет расслабиться как ни будь и мозг сам подскажет, куда мне надо двигаться.

Космический корабль витал на орбите и медленно но плавно подавал сигналы. Я же их не ловил. Мне бы до шаттла добраться, а там, гляди, и до корабля будет недалеко. Но все же, надо будет попытаться установить связь и с кораблем. Она закончилась там, на орбите, когда я скончался со страха, паркуясь в модуль посадки и приземления. Надо быть осторожней, поднимаясь наверх. Пару минут взлета, а потом мучительный поиск корабля? Что ж, надо будет провернуть это со всей прытью, на которую будут способны системы корабля.

Сине – зеленая слизь стала скапливаться у края пробирки анализатора, куда я ее поместил в надежде узнать состав. Она шипела и шевелилась, но все же не подавала признаков разумной жизни, что несомненно радовало. «Надо будет упаковать ее потщательнее», подумал я, и начал сворачивать установку геодезии. Сам Бог ее мне послал. Однако, надо будет поосторожней с выражениями.

Кое как упаковав себя в вездеход, я плавно двинулся в сторону пещеры. Там меня ждал сюрприз. Из скважины, которую я просверлил в надеждах добыть что ни будь интересное, сочилась сине – зеленая слизь, которая медленно текла и устрашающе выглядела на фоне дождя и зеленых туч. Надо было закупорить отверстие. Совсем не хотелось бы, чтобы я ненароком вызвал какой ни будь катаклизм.

Привалив несколько увесистых камней к скважине, я успокоено продолжил свои поиски. Мимо меня пронеслось несколько насекомых, размером с теленка, но на меня они не обращали ни малейшего внимания. Видимо, я не входил в их рацион.

И вообще, надо было добыть несколько муравьев для своих исследований. Сказано

– сделано. Пристрелив последнего из вереницы муравья, я стал препарировать его, не смотря на дождь и все сгущающиеся тучи. Странно… устройство вроде совсем простое, а мыслительный аппарат развит не по детски.. это могло бы значить, что муравей обладал неким подобием интеллекта. А с другой стороны, могло и ничего и не значить. В конце концов, интеллект определяется последствиями и поведениям субъекта, а не тем, какого размера у него шарообразное образование в организме, отвечающее за нервную систему.

Аппарат связи что то пропищал и я снова его включи, в надежде, что это не Асс и не кто ни будь из его команды. Мне повезло. Это оказался капитан судна, который доставил меня на континент.

– Здравия желаю, – ответил я ему, который рассыпался в потоке извинений. Ему было стыдно, что он срывал сроки исследований, но все же обратный путь пока не возможен, утверждал он и становился невероятно настойчив в том, что касалось обратной дороги. «Надо было знать меру», подумал я и отключив связь, стал собирать наиболее интересные останки насекомого. Кое что пойдет в качестве лабораторных украшений, а кое что – возможно и на личную каминную полку где ни будь у меня в лаборатории в горах, если я успешно отсюда выберусь и заведу себе подобную лабораторию.

Набрав на коммуникаторе номер капитана, я стал дожидаться гудков. Они последовали с большой задержкой, что свидетельствовало о неплохом приеме, по сравнению с тем, что было бы раньше, поехав я суда без маячков, которые я закопал по своему пути.

Тот выглядел суровым и помрачневшим.

– Корабль сгнил, – с холодом в сердце сообщил он, пытливо глядя мне в глаза. – больше никаких путешествий, больше никаких рассказов и горячего грога на берегу, когда я буду рассказывать своим детишкам то, что повидал на этом свете. И во всем виноват этот проклятый Айярл! В сухом доке нас так и не покрыли защитной краской! Все днище повело!

– Я мог бы чем ни будь вам помочь? – услужливо спросил я его, надеясь перевести разговор в более позитивное русло.

– Ну, не знаю, – ответил он, о чем то задумавшись. – Вы могли бы раздобыть что ни будь из алмазов, или я там не знаю, из драгоценных камней. Думаю, у вас там в горах найдется много чего интересного, что можно было бы принести оттуда. Мы могли бы обменять их на услуги ремонта у местных. Которые, как на зло, отказываются помогать нам ремонтировать корабль. Сказали, что это дорого и не надежно, и что вообще – корабль скоро в урну, а нас – на вымпел. Понятия не имею, что бы это значило в данных широтах, но предчувствие у меня такое, что никуда мы отсюда не сдвинемся. Только если, разумеется, вы не придумаете нечто изящное, чтобы всех нас вызволило….

Экран померк, и я повесил трубку. Нам надо было призадуматься о том, где бы найти этих самых драгоценных камней. Да и интересно, вообще, что тут на этом куске камня вообще считается драгоценным. Я позвонил Ассу. Ответило очень довольное и доброе лицо. Тот ответил, что драгоценным считается кое что из камней, названия которых мне оказались незнакомыми. Впрочем, пару наименований я припоминал из школьного курса геологии, так что, думаю, я смог бы их найти. Например, яшма. Но как бы его добыть? И более, того, как его найти то?

В основном его находят, добывая сопутствующие породы. И если находят, то считают очень большой удачей, так как он издревле считался одним из наиболее драгоценных камней. Но хватит об этом. Проще найти кое что из сапфиров, или же алмазов, который и стоят куда дороже, но которые найти без соответствующей аппаратуры будет ох как непросто.

Убедившись, что Асс меня понимает, я договорился о ремонте судна капитана. Было непросто, поскольку он знал о чем говорил. Заводить судно в морской док уже ой как не просто, а выскребать всю ту гниль, что скопилась на судне за многие годы плавания так и вовсе выходит за рамки рассудного. И неспроста так Айярл обманул его. Стоимость ремонта солидная, а работы так много, что многие суда на долгие месяцы задерживались в доке на ремонте, пока их не приводили окончательно в порядок. И это было бы весело – очередной отгул и все такое, но капитан считал своим весельем бороздить моря и океан, а прочее считал за сор и шелуху. И теперь надо было подсчитать, во что это мне все выльется. Построить корабль непросто. Но вот привести его в порядок, и то архиважно, стоит в десять раз дороже, чем просто залатать дыру. Мне бы стоило это в десяток алмазов. Или кое что ни будь поважнее, например, яспис, который и на Земле то стоит немало, а здесь и вовсе выходит за рамки разумного. И надо было подсчитать, насколько я здесь задерживаюсь.

Так, с одной стороны, я был рад, что сроки увеличивались. Спешить никуда не надо было, поиски вещь знатная и занятная, но вот что скажет погода? Не факт, что я смогу выдержать хотя бы осень. А уже конец лета. Погода портится, и мне не нравится, насколько сильно это происходит.

Надо было собрать кое что из геологического оборудования. Только так, чтобы капитан ничего не знал. Надо было способствовать развитию отношений между народами. Хотя на что мне это надо было я не знал. И теперь так, заканчиваем свою страницу эпопеи и начинаем строить доверительные отношения с мышью и с флисом. ЧЯ беру их на планету, откуда они родом лишь затем, чтобы позабавится? Не знаю, но они были бы не против там побывать еще раз, когда мы вернемся с Земли.

Голова болела нещадно, что не мешало думать о работе. И на самом деле думать то было вот о чем: вот найдем мы камни, что с ними дальше то делать? Ценится в основном огранка камней. А не их стоимость. Это касается как алмазов, ясписа и оникса, так и некоторых других изделий, например, драгоценных камней из песчаника. И мне это не нравилось. Геологический молоток, это было первое, что мне приходило о том, чего мне не хватало. И первое оказалось и вторым, потому что мне надо было найти учебники по минераловеденью и поиску драгоценных камней, а тех учебников по геологии и справочников, которые у меня были мне вечно не хватало.

Это делается так: берется осколок камня и вместе с тем, как анализируется его спектр, то просто берешь его и смотришь, как меняется блеск камня в зависимости от его свечения. Это алмаз, оникс и хризолит, немного драгоценной пурпуры, которая добывается из камней и делается вид, что она добывается из хризолитов, хотя это не так и вообще надо делать вид, что пора делать отсюда ноги и заниматься своим делом там, на родине под названием Земля.

И все таки, что делать там, где родилась моя семья и где родился я? Надо учесть, что у меня весьма завершился этап в жизни, о котором я вообще не хочу вспоминать, как и о том, что моя невеста ответила мне отказом, после чего я подался туда, откуда пока никто еще не возвращался. Авось повезет, подумал я, и начал собирать вещи…

Яспис… интересно, как он вообще выглядит? Выглядит то он вообще то всегда по разному, но с тем смыслом, с которым сталкиваюсь я, он должен быть красновато коричневого цвета с зеленоватым отливом. А еще лучше – он просто обязан быть зеленым! И попадаться в виде друзы. Это кристаллы, наросшие в горной породе и попадающиеся в пещере, которые никто толком не видел, но которые обязать знать каждый.

….Магнитометры работали на износ. В небе кружились какие то твари, которых я не видел ранее, но их разнообразие пугало меня и возносило на пьедестал восторга, роскоши пребывания в дичайших местах Вселенной и вместе с тем, вполне ручных и спокойных, как вон та мышь, которая нализалась ЛСД у меня в аптечке, перегрызла половину всех проводов под кайфом и напугала самого флиса своим необычайным рвением язвить и дерзить, пока не кончаться «во-он те таблетки, которые случайно выпали из синтезатора химикатов».

Мне было и смешно и несколько не по себе. Она галлюцинировала и пугала меня необычайно сильно. Называла меня и бесом и Сатаной и самим Богом в конце то концов, но не признавала меня в конечном итоге за своего друга. Дружить с мышью, конечно, странно, но это имеет смысл, если тебе предстоит дальняя дорога и тебе просто будет скучно еще несколько миллионов световых лет. Дальний Космос… чего еще от него ждать?

Яспис был обнаружен. Это был зеленый камень в виде друзы, как я и ожидал. Яспис… он чем то был похож на хризолит, но все таки был яспис и все. Полудрагоценный камень, который где то держится в секрете, как драгоценный камень мечты и удачи, а местами ценить как символ проклятия и вызова неудачи, которую нужно будет избежать любой ценой. Иначе мышь будет тем единственным другом, которого ты захочешь в итоге избежать. Магия тут не причем, просто поверья.

Хризолит. Тоже необычайный камень, секрет которого держится в успехе его добывания в данном конкретном месте.

Итак, как найти камень, которого никогда не видел? Я достал последние навигационные компьютеры и перенастроил их таким образом, чтобы не заблудиться в горах. Облака закрывали солнце, ориентироваться по звездам здесь я еще не умел, незнакомые созвездия меня отвлекали от дел, но ориентироваться по ним было бы нелепо. Я все время вспоминал земные созвездия, которые вечно насмехались над путником и называли его бестолковым болваном, показывая лишь языки и хвосты комет, которые бросали тебе вызов, напоминая о бесконечной черед войн и несчастий, с которыми их обычно связывали люди.

Внезапно один из приборов пискнул. Это был вызов корабля с орбиты и несколько странно было услышать его теперь и здесь, но никогда бы не подумал, что это вообще случится. Сработала сеть маячков и приемников.

Взглянув на экран, я понял, что тот как раз проходил по орбите надо мною. Это было недалеко, но снизился бы он вообще когда либо? Это невозможно. Надо учесть, что спускался я только на шаттле, чтобы не повредить и без того ветхий корабль, который служил верой и правдой еще моему отцу, которому и вовсе неизвестно, сколько было лет то вообще. Меня он родил и ладно. Это в библейском смысле, что тоже было неплохо.

По дороге я горы я набрел еще на один участок троп, который вывел меня на целое скопление пещер. В основном там не было ничего интересного, кроме светящегося помета летучих мышей, но и там я отколол несколько кристаллов драгоценных камней, которые я знал по книгам и несколько тех, о которых я знал только по книгам и справочникам палеолентологов. Пару разновидностей из них я видел впервые, но они меня впечатлили.

Пока я рылся в одной из пещер, меня поселился странная и довольно скабрезная мысль -а почему бы не облучить несколько небольших камушков для пробы, чтобы получить из них новый неизведанный вид? Поэтому я отколол еще несколько небольших крошащихся камушком и положил их с собой в заплечную сумку геолога. Придется разобрать пару ненужных или сломанных приборов для самого процесса облучения. Но я бы справился с этим делом и за несколько минут, а эффект будет интересен и им и мне.

Интересно, как там капитан? Стоит, наверное, на мелководье, как и описывалось однажды в «книге Штормов»… Там опасно, но дальше еще опасней. А местные меня несколько напрягли. Ас тем более.

Когда начало вечереть, наги уже успешно гудели и ныли от напряженной ходьбы по скалам, которые я уже презирал всеми фибрами своей души. Камни впивались в ботинки, и несколько раз я уже снимал их для того, чтобы вытряхнуть лишний песок и осколки гранита и базальта. Ветер навевал мрачноватые мысли и хотелось спать и уж тем более есть. Я этими мыслями я достал из кармана питательный батончик с аминокислотами и стал его медленно пережевывать, вскорабкиваясь на очередной склон.

Еще пару пещер и я домой… По дороге мне встретилось несколько мелких ручьев и водопадов, полных где острых, а где обкатанных камней. После некоторых раздумий я стал снимать ботинки и закатывать штаны.

Мои подозрения увенчались успехом: там действительно было весьма интересно, и я нашел несколько интересных камней, похожих на горный хрусталь с голубоватым отливом, и несколько ярких камушков, названия которых я не помню. На вид они были очень дорогие и очень редкие. На Земле я их видел только в музее минералогии, но где их найти здесь?

Пройдя еще несколько метров, я наткнулся на корягу, полную мелких рачком и странных ракушек. Я подумал, что было бы забавно показать некоторых из них на родине, а потому спокойно положил десяток из них себе в заплечную сумку, туда же, где лежали и найденные минералы.

Под ногами скользнула красноватая глина с каким то странным скользким характером. Она чем то была похожа на живое существо, и но было абсолютно мне не знакомо, а потому я побыстрее выбрался на берег и стал растирать заиндевевшие ноги. Улов был приличным. Но все рано было холодно и шустро темнело.

К довершению всех моих бед и успехов я неба начал накрапывать холодный, мелкий и неприятный дождь. Кое как обувшись, я быстрым шагом заковылял к лагерю. На полпути я встретил флиса и тот вежливо меня отругнул за брошенные инструменты и аппаратуру. За песчань он молчал и вообще был немного на своей волне интересуясь всем физическим, что его окружало, но совершенно не интересуясь тем \животным миром, что его окружал. Иногда даже мной. Такое чувство, что он разговаривал сам с собой, тщательно подбирая слова, которые ни один из живых людей и в помине не мог знать, а потому был удачен в выражениях, но немного слеп в своих суждениях о том, что его касалось в ближайшей жизни.

Мышь меня встретила не слишком приветливым взглядом, пока я пробирался навстречу к своему рабочему столу. Исследовав ее крохотные зрачки и сливающиеся с ними радужку, я выпустил ее погулять. По видимому, она уже успела прийти в себя, и не слишком то была довольна тем, что я не объяснил ей необходимость ее пребывания взаперти. С другой стороны… смотреть на перегрызенные провода мне тоже не очень то хотелось. Мне и так предстоял текущий плановый ремонт основных соединений, которые вечно язвили мне в ответ, когда я пытался настроить компьютер по продуктивней. И теперь обдолбанная мышь мне просто не мешала. Так что я дал ей очередную галету и отправил пастись по лагерю. Она же в свою очередь шмыгнула в лес и стала шуршать в прилегающих кустах.

«Когда ни будь ее съедят, если она будет так громко шуметь», подумал я и стал готовиться ко сну. Ремонт отложен за завтра, экран основного компьютера снова почернел и вообще питание уже было полностью истощено, как и все мыслимые батареи в штате.

С такими мыслями я моментально уснул, чуть только моя голова коснулась подушки.

Шторма, ветра, холод. Все это снится любому, как ему думается, в самую тяжелую пору его жизни, но мне обычно нравились такие сны. В них было что то магическое и в то же время непристойно страстное и притягательное, несмотря на свою мрачность и невозмутимость атмосферы, которая была полностью равнодушна к тебе и в то же время ласкала те нити твоих страхов, о которых ты и не думал, что их вообще можно было бы ощущать при своей жизни в материальном мире.

Проснулся я от немыслимого озноба. Полог палатки был открыт и извивался на ветру. Стало быть, шторм мне не только приснился, но и назревал на самом деле. Захлопнул полок палатки и закрутив го как можно надежней я отправился дальше спать. Но сон ко мне не шел, как бы я не старался. Легкое чувство жара не давало мне думать о том, что там происходит в лагере, хотя неоднократно раздавались хрипы и писки машинного происхождения. Раньше я их не слышал… Но вставать среди ночи из за такой мелочи, как аварийный сигнал бура? Да ну его…

Утром я проснулся от запаха галет. Эта самая мышь, которая и была песчанкой, стояла у меня на груди и шевелила усами прямо напротив самого моего носа, пытливо приглядываясь к моих глазам. Увидев, что я проснулся, она соскочила с моей груди закрутилась возле меня. На вид, у нее было даже слишком хорошее настроение. Но какое? Уфф… голова болит. Спрошу чуть позже.

Налив себе ледяной напиток из походного графина – непроливайки, я вежливо поинтересовался, где она пробыла всю ночь. Но она просто юркнула в сторону и все.

Флис стоял где то у края лагеря, и надо было признать, что мне нравился пряной аромат его шкуры, но этот был уже уж слишком чувствительный. И заметней, чем раньше. Странная простуда, да? Ну, хоть камушки собрал. Еще пару таких заходов и я просто сопьюсь от горя, пытаясь согреть свои задубевшие и забитые до крови ноги. Это все ручьи. Горные ручьи. В них как всегда было много всего интересного, но не настолько же, чтобы здравомыслящий человек, да хоть любого возраста, рыскал по ним в поисках самоцветов. И вот, теперь я получил свое, что по части самоцветов, что по части простуды.

Такое у меня было впервые со времени начала путешествия. Это было и забавно и не очень, если предполагать то, что заживаться было не очень то желательно. Уши горели, нос был забит и вообще, хотелось чихать и кашлять, но почему то кашля нет и не было. Причем это у меня иной раз наблюдалось на протяжении всей моей жизни, называется легкое обморожение ног и их последующее восстановление. Но все таки такое простуженное состояние легко купируется при помощи определенных действий.

Щурясь от яркого свет и пронзительного холода, я стал проверять всю аппаратуру по лагерю. Легкий шум и шуршание датчиков сменились молчанием. Вроде все работает…

Тишина, опять никаких животных вкруг и, почему то, перегретый вездеход на окраине поляны. Я его не включал, это точно, наверное, его закоротил один из разрядов вчера ночью.

Но как ни был я простужен, надо было все равно собираться на дальнейшие поиски. Заплечная сумка, куртка поплотнее и шляпа – на всякий случай.

И надо было подумать о том, что такое тряска в дороге и почему ее надо избегать. «Нет, незачем», – подумал я и стал избегать взгляда в сторону леса, тропинок и прочего, в том числе и ручьев, что бы то ни было и что бы то ни там значило.

Раздалось несколько увесистых толчков в ноги. И я разозлился окончательно. Надо было делать ноги, но вот куда, оставалось загадкой даже для меня самого. В горы? Там и оползень может накрыть, и ручей перекрыться, а потом прорваться. И вообще, пока в пещерах делать нечего. Хотя… с другой стороны…

И я пошел дальше. «Там нечего делать», решил я и ускорил шаг. Там было много прекрасного и в то же время удручающе злого и ненавистного ученому, начинающему и неопытному, вроде меня, хотя с моим то опытом можно было бы просто помалкивать и преподавать какой ни будь предмет в вузе, который бы хоть немного напоминал меня самого.

Под ногами проявилась струйка воды. Я стал настороженно смотреть себе под ноги в поисках подвоха и в том числе и того, что называется вулканическим землетрясением. Не хватало еще и того, чтобы я попал в воду, которую сам и придумал. В горах встряски редкость, а вот землетрясения малого масштаба не очень, что и провоцируется разного рода действиями, например, тщеславными поисками алмазов с помощью взрывчатки и динамитного фокусировочного устройства. Были попытки и более узконаправленных действий. Но…

Итак, надо было ускорять шаг, но вот куда, я и сам не мог понять до конца. По бокам тропинки струились маленькие ручьи, а в одном месте и вовсе пробился маленький столбик воды… Давление…

Это было не совсем похоже на гейзер, хотя и гейзеры то бывают разные, а вот грязевые вулканы бывают и такие, что и вовсе хочется забыть эту фумароллу, которая облила меня с ног до головы в тот самый день, когда я установил правила приличия и решил одновременно попробовать все тонкости физических процессов, которые поглощают планету вместе со всеми, кто на ней живет.

Потом я вдруг вспомнил о лагере. Там было много тонких приборов, и больше всего меня встревожила участь приборов, погруженных в скважины. Смогут ли они выйти из нее потом, когда все кончится? А вот потом то и будет поздно, подумал я и начал поспешно наруливать круги вокруг лагеря, пытаясь понять, почему так тошно и почему окружающее меня пугает все больше и больше.

И так до конца дней своих бы я наруливал круги вокруг лагеря, пока я вдруг не понял, что вокруг и так все опасно и без того, чтобы я заблудился в лесу прямо возле своего временного устанища, как говорится в многих путеводителях для заблудившихся в незнакомой местности.

Постепенно я выглянул из леса и стал намаливать себе на грех, когда увидел разрушения, вызванные мини потопом. Ручеек затопил компьютер глубокого бурения. Установка была миниатюрная и чрезвычайно мощная.

И пока я чертыхался, пытаясь найти свою очередную установку, утонувшую в одном из маленьких – маленьких ручейков, меня накрыло очередной волной. Толчок был настолько сильный, что у меня подкосились ноги и я стал падать на одно из колен. Упав в лужу, я начал проклинать и небо и звезды и саму вселенную. Мои брюки были полностью испачканы жидкой грязью, которую хотелось сразу снять и положить в стиральную машинку. Но вот ведь парадокс, ее не было вокруг меня как минимум на расстоянии солнечной системы, не говоря уже о том, что местные стирали самыми разными способами, но технологии не признавали вовсе.

И как они отстирывали свою одежду? Пока я там возился с технологиями, как и все нормальные люди, я и вовсе стал забывать о том, чтобы уделять внимание своему ближнему, как и учили нас и родители и Бог и более того… но кто это был, мало кто понимал.

Установка сломалась на глубине два километра. Мне стало совсем плохо. Последние деньги из запаса для путешествий и отдыха я потратил черт знает на что, а теперь вот это, и что это было загадкой, даже не смотря на то, что шатало вовсю и полночь была не за горами.

Магнитуда землетрясения была огромной. Это та странная вещь, которую я испытываю прямо сейчас. Это когда ты сидишь в кресле и апатично смотришь на висящий мятник. Он легко и плавно отклоняется из стороны в сторону и вовсе не собирается останавливаться, а колотится, словно сердце ребенка. Впервые увидевшего радостную птичку, которая ему непонятна, и которая радостно клюет ему руки. И которая потом попадает ему в суп, и он навеки понимает, что его родители – это бесчувственные гады, которые только что убили его нового домашнего питомца. И хрен с два поймешь, что это было – либо питомец, либо варварски изготовленное блюдо.

И так до вечера. Пока я вытаскивал зонд по частям, калеча тот самый шнур, который с трудом его придерживал, я сбил мозоли на костях до крови и прокусил пару раз губы до крови. Зубы шатались от напряжения и тоскливости ситуации. Струйки воды все жестче били по ногам, и в самых неожиданных местах. Мне было все равно, умру я сейчас или нет – без аппаратуры и данных мне не было смысла не только возвращаться – я бы и вовсе заблудился в темноте или умер бы от тоски, пытаясь найти дорогу домой.

Ненадолго я отвлекся и стал искать выход к своей палатке. Что то я там забыл, но что именно?… Наверное, один из приборов по изменению магнитного поля. Он был очень маленький, но работал по старинным технологиям, которые бесили меня не меньше всех остальных тех, которые поняли его устройство и сошли с ума, пытаясь передать его информацию всем остальным, несмотря на то, что нечесть было тех самых выраженцев, вроде меня, которые вроде и умело описывали ситуацию, но тем не менее, не могли донести смысл до слушающего. Наверное, ему просто не хватало технических знаний и глоссария в голове, но с другой стороны…. Надо было ему просто посещать лекции в вузе. Хоть в одном из технологических. Иначе он будет просто рабом системы машин, но никак не человеком высшего уровня.

Машины. Сейчас одна из них заклинила и меня уже вдобавок начало основательно тошнить о того, что творилось вокруг. Муторные струйки воды стали быстро уходить под землю, но мне уже было тошно от того самого факта, что здесь был потоп о котором я ничего не знаю. Откуда он был?

Деревья еще покачивались. Мокро, сыро и грязно, как и полагается в детстве по время дождя. Только там в основном сидишь дома, потому что мама запугает постирушками и ванной, которая почему то бесит, а не вызывает восхищение, а здесь сидишь на коленях и чистишь бур, который только вылез из земли вместе с той самой нечистью, которая там была. Где то там, совсем неглубоко, примерно в двух трех километрах от поверхности земли.

Так вот, сменив одежду и придя в более благодушное состояние духа, я почистил свою бороду, которая отросла у меня во время путешествия и стал смотреть в зеркало в поисках щетины, которую еще следовало подбрить. Кому то неряшливость шла, я знаю, а кому то было все равно на то, что незачем было так бесится и отпускать одну бороду за другой, которую надо было умывать по утрам маслом и всячески за ней ухаживать, и то… вряд ли у тебя получится, если ты никогда этого не делал и не имеешь определенной доли эстетизма изначально.

Грязь и лужи. И разбитые приборы. И потерянная мышь, которая либо жива здорова и где то здравствует на небесах, либо там, где никого нет, даже флиса. Что делается на небесах с мышами я не знаю и не должны были бы знать и вы, но если уж знаете, то уж скажите, что вы делаете там, если читаете книги на земле?

Бур так бур…. Палатка была заляпана грязью и внутри и снаружи. Потоки воды ее напрочь испортили и сделали негодной для жилья. Но дело вот в чем – я сам ее собрал, сделаю ее и еще лучше. Хотя для этого надо солнце и песок. Много песка. И дело было вот в чем. Надо было соображать в том. Что не имело смысла, пока есть запасная палатка. Конечно, надо было есть, и хоть как ни будь поддерживать себя в рабочей форме, но в то же время надо было и соследить за тем, что творилось в округе. Например, в тех самых природных шахтах, что я нашел неподалеку было немного больше друзы, чем хотелось бы некоторым экологам. Что, черт подери, творилось с этой планетой? Да, это дикая местность, я понимаю, но почему все это дикое богатство не собрал никто из близлежащего селения во главе Асом?

Я провозился со сломанным буром до самого полудня. Жгло солнце и ветер медлен, но уверенно высушивал палатку, в которой я так нуждался. Конечно, можно было просто переспать эту ночь в вездеходе, но как же было удобно в более менее приемлемом жилище…

И надо было так: собираем палатку и ложимся спать.

Для этого я растянул ее на самом чистом и сухом месте. Следы от ручьев были только в самых нужных местах, которые на самом деле определялись интуицией, а не зрением и не памятью. В паре мест она была уже попорчена влагой и камнями, но это было легко устранимо. Штопальные иглы были припасены где то далеко в запаснике и вообще не имело смысла ее искать, если можно было справиться перетягиванием шнурков, которые ее крепили. Багаж я вынес на солнечное место и оставил там сушиться. Несмотря на то, что солнце прекратило жечь, остался легкий осадок недоумения того, что вовремя не поставил магнитометр.

Надо было проверить состояние вездехода. И это было тупо, учитывая мое состояние, когда я и отчет не мог то понять и отчет о своем состоянии сознавал весьма расплывчато. И те горы… почему то мне казалось, что там все таки было намного безопасно, чем в этом моем жилище.

Деревья зашумели и выдали свистопляску дров и веток, которые сыпались на меня со всех сторон. Надвигался шторм, но неизвестно какой силы. Ветки подтягивались к боку станции, которую я назвал своим домом. И весьма напрасно, как я думал, несмотря на то, что надо было постоянно двигаться дальше. Полконтинента, конечно, не объедешь…. Но попытаться все таки стоило. А это еще месяца три – четыре молниеносной работы над тем, что здесь называется дорогой, а иногде и путем, что тоже чревато последствиями.

Но дальше гор мне, почему то, идти не хотелось. Чтобы бы там ни стало, надо было идти дальше. Но куда? Сквозь горы…

И там меня бы не ждала никакая не сказочная страна из «Алисы» и «Элли», а вот Австралия могла запросто нагрянуть и испортить все планы на возвращение. Та муть, что я видел на своих полетных зондах мало кого могла бы напугать кого угодно, но ориентироваться по ней было бы все равно тяжело. Одни рельефы, минимум зоологии и максимум цинизма к читателю глюченых приборов.

Собрав остатки работающих приборов я заковал их в контейнер и погрузил его на вездеход и стал ждать наступления вечера. Вода стремительно уходила сквозь землю, а от животных не было никакого следа.

Интересно, а как перенес вездеход то эту драку с гравитацией и почвой? Включать все системы было необходимо по очереди, но зачем это было делать так быстро? Во в первых, топливная установка. Она могла перекосится и дала бы уже течь, но запаха я вряд ли бы уловил. Во вторых – фон. И перекосы всех приборов и систем, которые нуждаются в починке после каждого рейда, если повезет с условиями. Это обычная жизнь вездехода, если что. Но настолько часто это бывает либо у устаревающей техники, либо у слишком новой и не испытанной, либо у той, у которого заведомо нет другого смысла существования, кроме как на пределе своих возможностей.