Химера. Сказка для взрослых

2. Хмурое утро

Я ненавижу начало дня. Независимо от погоды на улице, от дня недели, даже вне зависимости от времени года. Просто ужасно себя чувствую по утрам. Не мое это время. Продирая с большим трудом глаза, моя неповторимая личность всегда крайне возмущена заговором трудового кодекса против людей. Ну, действительно: мы же не сеем, не жнем, сено не косим и коров нам не доить, так какого черта, скажите на милость, нужно рано просыпаться? Зачем? Есть, конечно, куча добрых слов, множество пословиц и поговорок на тему утреннего времени суток, но они не про меня. «Утро вечера мудренее…», «кто рано встает, тому бог подает»… «Хвали утро вечером…» что там дальше? Какое продолжение у этой пословицы? Не помню! Ну, и так далее в таком же духе. «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля…» Нет, это уже что-то совсем из другой оперы. Короче – не люблю утро. Вечер или ночь – это да, мое время суток, а утро не люблю. Терпеть не могу, утром ненавижу всех людей. Поэтому и мечтал всегда о свободной профессии, когда четкого графика нет. Но так уж сложилась жизнь, что именно утром надобно вылезать из постели, приводить себя в порядок и идти на работу.

Утро понедельника ненавижу вдвойне. Причем совсем недавно началу дня радовался. А в тот раз, после вчерашнего, в голове гудела какая-то машина, похожая на компьютерный кулер. Старый плохо работающий кулер. И поразительная пустота! Где был, что делал? Ни фига не помню! Как поручик Ржевский из анекдота. А маленькие молоточки выбивали примерно семьдесят пять ударов в минуту. Бедные мои мозги, ну пожалейте же меня! Это у всех так? Если с утра никто ничего не помнит, что было вчера, то откуда берутся подробности? Что за дрянь мне подсунули? Какая мерзость, тьфу! С удовольствием поспал бы еще часок.

Я – здоровый, тридцатитрехлетний мужик, обладаю среднестатистической внешностью, стрессоустойчивой психикой, без особых претензий по части организации быта, но ужасно не люблю просыпаться. Спасает только шоковая терапия в виде холодного душа, новостей по зомбоящику и чашки черного ароматного напитка: запах свежезаваренного кофе говорит сам за себя. Не знаю, как бы жил без этих вреднейших, но столь полезных изобретений человечества. Наверное, предпочитал бы не спать вовсе и вскорости откинул бы коньки по причине недосыпа. Читал где-то в Интернете, что вроде бы в Великобритании появилась даже специальная ассоциация «сов», то есть таких хороших ребят, которые активно борются за свое неотъемлемое право работать во второй половине дня. Жду не дождусь, когда они доберутся и до нас. Я бы незамедлительно вступил.

Утренние действия практически не менялись день ото дня, поэтому запоминались плохо. Надо что? Выпить воды. Побриться, умыться, съесть завтрак, совершить разные прочие необходимые организму процедуры… Залезть в душ, помыть голову несколько раз подряд жестким шампунем, а лучше туалетным мылом, почистить зубы…. Облиться холодной, а потом горячей водой. Как следует вытереться, и вот свеж, как огурчик и готов к разным неожиданностям.

Выполнив все необходимые утренние ритуалы, я чмокнул в щечку Ольгу (жена уходила на полчаса позднее меня) быстро оделся и покинул нашу квартиру.

В очередной раз на выходе из подъезда меня охватило дикое ощущение невероятной нереальности окружающей действительности. Это сильно… Издержки общения с компьютером. Вероятно, развивается какой-нибудь новомодный интернет-психоз. Говорят пациент, что долгие годы просиживал за компьютером, входит потом в прострацию, всецело погружается в виртуальный мир и погибает от инсульта. У меня это похоже на своеобразную зависимость от сети, не могу долго находиться в оффлайне, меня физически тянет, где бы не пребывал к любым средствам связи, с которых можно выйти в сеть. Сейчас уже меньше, но было время, когда меня просто «ломало» от одной только мысли, что проведу какую-то часть своего времени без интернета…

Глупость, конечно, но стало жутковато…

Затем – короткий путь от дома до метро. Повинуясь какому-то душевному порыву, купил на углу три чайные розы с длинными толстыми стеблями. Так просто, без повода. До вечера подержу в воде, а потом жене подарю.

Потом дошел до проспекта, спустился в подземный переход, проследовал сквозь стеклянные распашные двери, приложил к морде турникета свою карточку, миновал откровенно скучающего полиционера и встал на бегущую вниз ленту эскалатора. Дождавшись поезда, вошел внутрь. Голос из динамиков предупредил об осторожности при закрытии дверей и огласил следующую станцию.

– Уважаемые пассажиры! – громко возвестила на весь вагон запись мужским голосом. – Будьте взаимно вежливы! Уступайте места инвалидам, людям пожилого возраста, пассажирам с детьми и беременным женщинам.

Двери закрылись, поезд тронулся и поехал. Кстати о голосах. Мне очень нравятся голоса московского метро, особенно то, что в сторону центра голос мужской, а от центра – женский. Огляделся. Полупустой салон, всего несколько человек: хорошо все-таки садится ближе к конечной станции, но только после того, как час-пик уже миновал. Впрочем, ехать мне предстояло до противоположного конца линии, через весь город, а у центра народ под завязку набьется всенепременно. Хотел, было почитать книжку, но почему-то не стал.

«Ладно, – думал я тогда, – когда займут все места, уткнусь носом в страницы, буду претворяться, что увлечен столь сильно, что уже ничего не вижу вокруг, а то, чего доброго, придется кому-нибудь уступать».

Почти сразу отключился от внешних раздражителей и сконцентрировался на внутреннем мире. Начал обдумывать свои дела на сегодня.

«И на кой фиг вообще купил эти розы? – подумалось тогда. – Таскайся вот теперь с ними».

Меня беспокоил герцог Эренейский. Его Эреней – небольшая гористая область на юго-западе, ничего не имела, кроме океанского побережья, скал, шумных рек и труднопроходимой местности. Еще там жил маленький вздорный народ, считавший себя гордым. Сам герцог полагал свою персону основным претендентом на престол Королевства, о чем мы с ним постоянно спорили. В столице герцог казался вполне адекватным парнем, мы часто встречались, и не раз играли партии в шахматы, причем герцог чаще всего выигрывал. Он великолепно знал историю, и я почерпнул у него множество интересных фактов. Некоторые сообщенные им сведения казались мне досужими байками, но потом, покопавшись в дворцовой библиотеке, убедился в их достоверности. Однако, как только герцог возвращался в свой Эреней, в фамильный замок – этакое переросшее подобие крымского «Ласточкина Гнезда» – то сразу же впадал в депрессию и его снедала лютая жажда власти. Характер герцога тяжелел, он становился неуправляем и начинал плести интриги. Это у него называлось – «делать политику». Если так пойдет и дальше, ситуация может выйти из-под контроля и мне придется что-то решать с герцогом. Неприятно-то как…

От важных дум отвлек недовольный голос:

– Молодой человек, уступите место! – сказал некто сбоку, прервав мне поток сознания.

Пришлось сфокусироваться на текущей реальности. Ну вот, дождался! Совсем не заметил, как проехал почти полпути, и вагон уже наполнился, как следует. Теперь голос из динамиков сменился на женский, значит, мы уже миновали центр города и удаляемся от него. Сразу припомнился недавний случай. Еду вот так же намедни, только в обратную сторону и совсем уж вечером. Сижу, а на Цветном бульваре входит некая мадам. Ну, лет примерно тридцати, или чуть меньше того, и как-то сразу видно, что она немного навеселе, но выглядит еще вполне прилично и на ногах самостоятельно держится. Огляделась, наметила жертву и ко мне: «Молодой человек, уступите место!». А сам я ехал из гостей тоже после небольшого принятия, настроение имел обычно нехарактерное для трезвого меня, и вставать мне оч-ч-ч-чень не хотелось. Смотрю, женщина вполне еще молодая и вроде бы даже не беременная, крепкая с виду, на ней вполне и вспахать что-нибудь можно. Да и внешность у нее целиком симпатичная – стройная длинноволосая брюнетка с сумасшедшим весельем в цыганских глазах. Короче, интересуюсь: «А собственно, по какой причине? Может, у вас болит что-нибудь внутреннее, или вы на ранних сроках?» Надо сказать, что вопрос поставил ее в затруднение, что-то она выдавила из себя вроде: «Но я же все-таки женщина как-никак!» Меня просто убило это самое «как-никак». Молча пожал плечами в том смысле, что вас много, женщин, а я у себя все-таки один. Ухмыльнулся, и остался сидеть. Хамство, конечно, с моей стороны первостатейное, но места в вагоне еще были. Она их то ли не видела, то ли хотела испытать судьбу и собственные способности к очарованию. Судьба, однако, в тот раз меня обманула. Женское обаяние ни разу не сработало. «Эта грубость вам так не сойдет, – резко произнесла брюнетка, – я вас запомню, мое слово верное, его нельзя снять, покуда не сработает». Вот так, ни больше, ни меньше. Иогда сразу же забыл об этой глупой истории, да и не до того было.

Но на этот раз уступать пришлось – вошла действительно пожилая женщина, свободных мест в наличии не оказалось, да и состояние у меня было вполне трезвое. Передо мной стояла не старуха, не бабка, а именно дама – элегантно, но по возрасту одетая, со вкусом и достоинством. Абсолютно седая. В ней чувствовалась особая внутренняя сила, ощущалось, что она очень уверена в себе. Извинился я, встал. А потом меня что-то дернуло, и я подарил этой незнакомке свои цветы, которые мне уже надоело держать в руках.

– Это вам, – сказал я, повинуясь внезапному порыву, – возьмите, пожалуйста, и извините, что я не уступил вам сразу.

Она приняла розы, мимолетно дотронувшись своей рукой до моей, и мне сразу показалось, что за этот короткий миг случайная попутчица узнала обо мне все.

– Молодой человек, – сказала она уже сев, – на вас висит нехорошее заклятие, будьте очень внимательны, особенно в ближайшую неделю. Потом станет не так страшно.

Вот и мне от нее подарочек! Нехорошее заклятие, видите ли, висит. По этой линии что, всегда разные ведьмы ездят? Или психика у народа теперь расшатана столь сильно?

Все, забыл, выкинул из головы.

Остаток пути пришлось проделывать на ногах. Стоять утром в вагоне метро решительно некомфортно, так как от большинства сограждан очень выразительно несет перегаром. Интересно, это они с вечера не просохли или с утречка заправились? Народ так и не рассосался до самой моей станции, а я, чтобы чем-то заняться, сначала разглядывал схему метрополитена и окружающую ее рекламу, а потом, улучив момент, встал около дверей.

Обожаю вот так приваливаться боком к той двери, через которую люди выходят и входят, той, что между вагоном и платформой. Это если стоим. А когда едем, то там проносится переменчивый мрак тоннеля и дверь становится зеркалом, в котором вижу отражения качающихся людей, не опасаясь столкнуться с ними взорами. Отыскиваю интересного человека, как правило – женщину, и слежу за ней, рассматривая ее физиономию, стиль, одежду. Думаю, кем бы она могла быть, чем бы она могла заниматься. Какое у нее могло бы быть увлечение. Есть ли дом, друзья, семья. Одинокие отражения на фоне мелькающей тьмы тоннеля…

Стоп, все, конец лирике. Моя станция, пора выходить.

3. Стелла

Когда Стелла вошла в кабинет своего шефа, тот удобно сидел в кресле и разглагольствовал по телефону. Он кивнул ей и одновременно махнул свободной рукой в сторону стула для посетителей, что стоял рядом с его столом. Судя по обрывкам фраз, решался вопрос с каким-то контрактом. Стеллу совсем не удивило, что начальник уже весь в работе: у них считалось правильным являться за полчаса, а уходить не раньше четверти седьмого. Шеф любил, когда его сотрудники работают много, сверхурочно, в офисе застревают и выходят в нерабочие дни. Разумеется, бесплатно. Все заняты, работа кипит, дела продвигаются. Через пару минут шеф закончил разговор, положил трубку и автоматически улыбнулся профессиональной улыбкой топ-менеджера. Улыбкой стоимостью в месячный доход Стеллы.

– Итак, поздравляю. У нас с тобой новое дело, – произнес он с каким-то хитроватым выражением на лице.

– Это хорошо или плохо? Мне это вообще-то надо? – грубо спросила Стелла своего начальника. Недавно она подстриглась – сделала себе короткую прическу – поэтому ощущала себя непривычно и немного неуверенно.

– Почему плохо? – многозначительно удивился Шеф.

Стелле было двадцать четыре года – возраст, когда переоценка ценностей у большинства уже позади. Университетский диплом философа и магистерская степень ничего ей не дали, кроме украшений для резюме. Полезных, к слову сказать, украшений. Заголовок диссертации звучал так: «Принцип достаточного основания, как базис эмоционального убеждения». Степень магистра позволила обойти конкурентов при поступлении на работу. И только.

Своим замечательным именем девушка была обязана отцу-киноману, который пребывал без ума от некоей Барбары Стэнвик – популярной в прошлом веке американской киноактрисы, сыгравшей заглавную роль в какой-то забытой мелодраме¹ тридцатых годов. Ныне только старые киноведы, да энциклопедии и специализированные справочники могли помочь найти источник вдохновения родителя Стеллы. Однако Стелла Олеговна Петрушина к своему неординарному имени привыкла, и менять его не собиралась. Стелла была красива. Но не той правильной голливудско-киношной красотой, что регулярно потчует нас фабрика грез, а своеобразным шармом, имеющим немного аналогов. До двенадцати лет девочка считалась гадким утенком и подвергалась постоянным жестоким нападкам и преследованиям со стороны других детей. В результате жизнь приучила ее нервы к железному терпению, однако иногда она могла и взорваться, за что, чаще всего, сама же потом и страдала. Она не могла долго кому-либо завидовать, однако всегда была язвительна и злопамятна. К своей незаурядной внешности, как и к жизни в целом, относилась с иронией и философским спокойствием, мало чего боялась. Очень любила вкусно поесть, а при случае еще и выпить, за что расплачивалась последующими диетами, фитнесами и циклами упражнений на тренажерах. При этом Стелла всегда говорила себе, что надо сбрасывать вес. И внешне, и внутренне девушка была абсолютно непохожа на свою киношную тезку. Она не считала себя затворницей, всегда была довольно общительна, но близко к телу подпускала далеко не всех. Нейтрально относилась к любым людям, независимо от национальности, цвета кожи, вероисповедания и сексуальной ориентации, соблюдая поистине европейскую политкорректность. Тем не менее, с личной жизнью все складывалось как-то не очень, и Стелла располагала арсеналом из четырех полномасштабных бывших. Она не считала таковыми одноразово-мимолетные, краткосрочные и непродолжительные интим-контакты, но в настоящий момент ничего заслуживающего признания у нее не имелось. Это притом, что в конторе постоянно ходили слухи и сплетни о каких-то многочисленных любовниках Стеллы, коих на самом деле не было.

– Почему плохо? – многозначительно удивился Шеф. – И вообще, зачем такой хамоватый тон?

– Затем, что хочу, чтобы вы меня уволили, – сосредоточенно сказала Стелла.

В случае увольнения, она, согласно контракту, получила бы от фирмы очень неплохой парашютный бонус. Но сейчас об этом можно было только мечтать.

– Не дождешься! – радостно ответил ей шеф. – А хорошо это потому, что в период кризиса народ стал жаден, прижимист и скуп, экономит на всем, даже на своих собственных проблемах. А если мы это дело осилим, то хорошо можем заработать, значит надо не только тебе, но и всей нашей компании. Так вот, ввязались мы в одну авантюру…

– Не мы, а вы, – невольно ляпнула девушка. Она была в дурном расположении духа, поэтому очень захотелось позлить шефа. К тому же ей чем-то не понравилась его ехидная интонация.

– Нет, на этот раз именно мы! – С довольной рожей сообщил шеф. Он явно рассчитывал на подобный ответ с ее стороны. Эта его способность – частично угадывать мысли Стеллы и ее желания иногда напрягала.

– Не к добру это. Навалили дел на бедную девочку.

Фирма «Эридания», где официально трудилась Стелла, занималась разнообразной деятельностью в сфере разрешения конфликтных и просто сложных ситуаций. Фирма считалась и была зарегистрирована, как частное детективное агентство. Несмотря на солидность и большое число сотрудников «Эридания» несильно кричала о себе. Какой-нибудь случайный гражданин, увидев в газете объявление от частного детектива, не мог и догадываться, что это всего-навсего одно из проявлений крупной корпорации, имевшей свои филиалы и представительства во всех городах-миллионниках и некоторых других населенных пунктах. И в отечестве, и за рубежом. В фирме трудилось много народу. Юристы, детективы, аналитики, команда собственных высококлассных экспертов. Фирма располагала хорошей устоявшейся репутацией, а поскольку платили тут не в пример лучше, нежели в государственных учреждениях, трудности с кадрами возникали редко. Фирма имела договора с несколькими научными организациями, что снимало еще ряд проблем. Из-за всеобщего падения авторитета правоохранительных структур и практически тотального недоверия к органам власти со стороны населения, фирма пользовалась популярностью и хорошей репутацией. Процент раскрываемости был высок. В случае возникновения криминальной ситуации или при наличии сложных жизненных обстоятельств, люди старались обращаться за помощью именно сюда. Единственное, что затрудняло работу сотрудников «Эридании», это ограниченные законом возможности и в тяжелых случаях обязательная необходимость взаимодействовать с органами власти. Так требовал закон. Нарушение угрожало отзывом лицензии. Но руководство, да и рядовые работники фирмы научились легко обходить такие неудобные препятствия.

Начальство фирмы всегда и с особым вниманием относилось к проблемам своих сотрудников. И, если это не мешало работе, регулярно шло им навстречу. Однако дисциплина в «Эридании» была жесткой, хоть и своеобразной. Шеф фирмы, а также шефы всех региональных отделений, ранее работали в спецслужбах. И эта едва ощутимая унаследованная аура временами давала о себе знать.

– Ты, «бедная девочка», будешь считаться основным исполнителем, – доходчиво вразумлял Стеллу шеф, – Вернее, ответственной по этому делу. После гибели группы Ивана… царствие им всем небесное, людей стало мало. Их нам теперь явно не хватает… и еще долго не будет хватать, причем всему персоналу фирмы…

«Кто же мы? – тем временем думала Стелла. – Для шефа мы – персонал фирмы, для врача мы – больные, для продавца – покупатели, для гаишника – водители, для следователя всегда подозреваемые, а для нашего сисадмина мы вообще юзеры. Какая гадость! Не хочу быть юзером!»

– Ладно, – продолжал шеф, – хватит эмоций. Так вот. Нужно узнать все про одного мужика.

– Тогда – отчего авантюра? Искать пропавших и выводить на чистую воду подозрительных – обычное наше занятие. Профильное, можно сказать.

– Так-то оно конечно так, но…

Шеф Стеллы – Борис Викторович, – еще не старый, но уже совсем не молодой человек лет сорока пяти, был несколько полноват, но держался пока неплохо. Стелла хорошо понимала настроение шефа. Сегодня он, скорее всего, встал гораздо раньше, чем обычно привык. «Напридумывали тут всяких дел, поспать некогда! – как бы ворчал он под нос, сидя у себя в кабинете и готовясь к очередному разговору. – И ведь веселиться будут только они, а мне что? Сиди вот и расхлебывай потом, что они тут наворочали…» – такое внутреннее ворчание могло продолжаться долго, если бы не заходила какая-нибудь офисная девочка и не отвлекала его от любимого занятия. Обычно эту миссию брала на себя его секретарша Лилька. Или Лиля, как ее все называли. Ладно скроенная баба лет двадцати, смешливого и вздорного нрава, отличительными чертами которой были: крепко сбитая фигурка, крашенная копна пепельного цвета волос, невысокий рост и модные квадратные плечики – в юности Лилька увлекалась каким-то спортом. Она прекрасно знала, чем кончаются такие настроения шефа, и искренне надеялась не только подзаработать, но и поразвлечься. В конце концов, когда жить, если не в двадцать лет? Офисные сплетни говорили про них с шефом всякое разное, но Стелла не удивилась, если б узнала, что там вообще ничего нет кроме чисто деловых отношений. Лилька была хорошо замужем, а Шеф славится своей нравственностью граничащей временами с пуританизмом. А вот сама Лилька была явно не прочь. Согласно статистике, легко доступной в Сети, четверть женщин влюблена в своего шефа или не отказались бы с ним переспать, но только пять процентов мужчин сходят с ума по своей подчиненной. Для женщины с самого начала наличествует разница между потенциальным партнером и другом, причем последнего представительницы прекрасного пола редко когда считают сексуально привлекательным, поэтому до тела обычно не допускают. Это также расходится с тезисом, что мужчины, обычно, не особо притязательно смотрят на продолжение рода, тогда как женщины более целеустремленны и разборчивы в решении подобных задач. Как правило, каждая вторая одинокая женщина влюбляется в мужчину, уже состоявшего в браке или просто имевшего много баб. Стелла считала себя не такой, и полагала, что подобные заморочки ей по барабану.

– Так-то оно конечно так, но… дело это какое-то тухлое, как говаривал старина Мюллер, – задумчиво вымолвил шеф. – А поскольку ты работаешь в нашей фирме уже достаточно долго…

– …и согласно нашему контракту, только формально числюсь в вашей конторе. Вы мне обеспечиваете «крышу», а я вам отстегиваю процент оброка. И все. А в случае моего увольнения по вашей инициативе, вы должны выплатить мне компенсацию в хорошем размере.

Борис Викторович промолчал и ничего не сказал. Дурной признак.

– Шеф, поясните ситуацию, пожалуйста, – на этот раз вполне серьезно сказала Стелла. – А то у меня могут возникнуть неправильные установки и неверные мысли.

– Во-первых, перестань называть меня «шеф», я уже просил тебя, и не раз! За глаза – можешь, тут ничего не могу поделать, а в моем присутствии – не терплю. Во-вторых, перестань перебивать. А в-третьих, если в двух словах, то эту историю можно изложить следующим образом. К нам обратилась женщина, утверждающая, будто ее муж попал в какую-то непонятную историю. В беду. В какую именно, она сама, похоже, толком не знает. Аванс уже внесен. Вот тут, – Шеф протянул досье, – вся имеющаяся информация о нем, об этом муже, да и вообще все, что у нас сейчас есть по этому делу. Посмотри. Биография, работа, друзья, координаты, связи, увлечения и все такое прочее.

– Он исчез?

– И не думал. Каждый вечер приходит домой к жене, а утром уходит. Вроде как на работу.

– Тогда в чем проблема? – удивилась девушка.

– А ты посмотри материалы. Там все есть.

– Сколько ему? – осведомилась Стелла, раскрывая папку и начав рассматривать снимки. – Выглядит лет на тридцать – или около того… Это современные фотки? А, вижу. Тридцать три, возраст Иисуса Христа.

Среди документов досье внимание девушки привлекла карточка клуба «Гуднайт». Как было известно Стелле, в этом месте собирались любители БДСМ, и девушка хорошо знала данное заведение. Была, как говорится, в теме. Если вам нравятся сексуальные ролевые игры с обменом власти, если вы готовы взять действие в свои руки или наоборот отдать свое тело и душу на полное и беспрекословное подчинение, идти на любые унижения и самое главное, получать от этого массу удовольствия, то вы попали именно туда, куда надо! Московский тематический клуб «Гуднайт» – это зона, где принята особая культура сексуальных отношений, в которой физическое удовольствие от боли или наслаждения второстепенно за моральным удовлетворением от унижения и издевательств. Женское доминирование, унижения, латекс, бондаж… Это лишь малая толика того, что вас там ожидает.

– Рожа у него какая-то малоприятная, у нашего объекта, имею в виду. Да, а кто собирал это досье?

– Работали уже до тебя люди, – туманно пояснил шеф. – Трудились. Но не до конца, как видишь. А физиономические характеристики этого человека должны беспокоить только на предмет его опознания, узнавания и составления психологического портрета.

– Почему все так безуспешно? – удивилась девушка. Потом секунду подумала и добавила: – Но если все так, как говорите, то теперь что, только одни тухлые дела мне и вести?

– Не знаю, почему безуспешно, – сказал шеф, игнорируя вторую половину вопроса. – Сотрудник, который всем этим занимался, отказался без объяснения причин. Просто так отказался, без видимого повода. Пришел и сдал дело. Имеет право вообще-то, поскольку даже за расходы счет не предъявил.

Шеф Стеллы любил делать вид, что ничего не понимал в разработках, которыми руководил. Но потом каждый раз выяснялось, что он в курсе всех текущих задач. Хуже того, шеф, как правило, знал обо всех проблемах больше, чем сам исполнитель. Никакие попытки сотрудников аккуратно разъяснить начальнику, что, согласно современным управленческим концепциям, микроменеджмент – зло, а делегирование ответственности – есть благо, не помогали. Борис Викторович почему-то полагал нужным знать до тонкости, чем, собственно, занимаются его подчиненные. Любимая его фраза: «Выясню, кто виноват и накажу, кого попало!» всегда напрягала и не давала расслабиться.

– Даже так? Ни фига ж себе! А этот наш сотрудник – он кто? Я его знаю?

– Может, и знаешь, но тут без комментариев, как говорят в одной зарубежной стране, – кондово пошутил Борис Викторович.

– Ого! А что там с нашим фигурантом? Может, бегает на сторону просто? И встречается с какой-нибудь чужой бабой, а этот неизвестный мой коллега отказался из-за ложной мужской солидарности. Хотя – нетипично как-то, да и непрофессионально.

– Все может быть, вот и разберись там. Распредели обязанности, и давай работать. Это хороший заказ, денежный. А тухлым назвал это дело лишь потому, что там что-то не так, что-то мне не нравится. Печенкой чую. И мы можем или заработать всю сумму, плюс расходы, или придется вернуть аванс. Заказчица настояла на внесении этого пункта в договор.

– Обычно же вы таких вещей не допускаете, да? Работа должна быть оплачена по факту, – удивилась Стелла. – У меня одних расходов сколько наберется.

– Об этом не беспокойся. Расходы будут оплачены при любом результате, поэтому все, что можно фиксируй. Чеки, счета и накладные обязательно сохраняй. Но, тем не менее, мы же частная структура, а не госорганизация, бизнес у нас сейчас идет не очень, вот и приходится изменять своим принципам. Ладно, не бери в голову. Только ребятам не рассказывай, это тебе чисто по секрету поведал, как старшей в группе. Обещай! Слово?

– Слово, – согласилась девушка. – Когда начинать?

– Да вот прямо сейчас и начинай, – барственным тоном дозволил шеф. – Только имей в виду, что у ребят и так много работы, поэтому не загружай всякой ерундой, только по крайней необходимости. Ну, ты поняла, не маленькая. И еще одно. Давай без этих твоих штучек, умоляю тебя! У меня еще с прошлого раза временами кошмары снятся. Веришь ли – во сне вздрагиваю и просыпаюсь!

– Слушаюсь, шеф, – заулыбалась Стелла и с довольным видом подтвердила свою готовность. – Будет сделано, как вы велели. Еще какие-нибудь указания последуют? Рекомендации, советы? Напутствия?

– Ладно, иди, – устало сказал девушке ее начальник, а потом тихо пробормотал себе под нос: – Почему же мне такое наказание-то, тебя терпеть? Господи! За тяжкие грехи видимо.

«Да уж, – подумала Стелла. – В любом из нас спит грешник, его надо только разбудить правильно и найти выход. Все дело в нюансах».