Кара небесная

– Спасибо, Сергей Павлович, за приглашение, – ответил Игорь. – Хотелось бы решить наш вопрос на свежем воздухе.

– Не доверяешь старому человеку, все думаешь, что я хочу тебя обмануть? – спросил Селезнев, вылезая из машины. – Напрасно ты мне не веришь, Игорь. Мы же с тобой деловые люди: у тебя – товар, а у меня – деньги.

Он неторопливой походкой подошел к Игорю и, не подавая руки.

– Давай, показывай свой товар.

Игорь открыл сумку и передал ему первую икону.

Селезнев стал вертеть ее в разные стороны. Руки предательски затряслись, выдавая охватившее его волнение.

– Наконец-то, – воскликнул он, – я держу в руках это чудо!

Он еще несколько раз повертел ее, стараясь в тусклом свете фонарей что-то разглядеть.

– Да, это она, – произнес он, – икона Седмиозерной Смоленской Божией Матери, ошибки нет.

Он осторожно завернул ее в холщовую ткань и положил обратно в сумку, потом перевел дух и достал вторую.

– Хороша икона! – восхитился он. – Да, раньше люди могли творить такие шедевры, не то что сейчас: не мастера, а маляры. Ну что, Игорек, сколько ты хочешь за иконы?

Этот вопрос обезоружил Прохорова. Он на миг растерялся, не зная, что ответить Селезневу.

– Так мы с вами, Сергей Павлович, обговаривали сумму раньше. Почему вы снова спрашиваете о деньгах?

– То было раньше, а то теперь. У меня, Игорь, нет таких денег, на которые ты рассчитываешь. Если хочешь, то я готов купить это все за сто пятьдесят тысяч долларов, и ни центом больше. Если эта сумма не устраивает, можешь возвращаться с иконами обратно в Казань, там тебя, вероятно, уже ищет милиция.

– Сергей Павлович, это несерьезно. Мне нужны деньги, и только из-за них мы с ребятами совершили кражу. Вы, наверное, шутите, – произнес Прохоров. – Если бы мы знали, что вы нас кинете с деньгами, никогда не пошли бы на это.

– С чего ты взял, что я хочу вас кинуть? Просто в настоящий момент у меня нет таких денег. Разве предложенные мной сто пятьдесят тысяч долларов не деньги?

– Но ведь настоящая цена этим иконам более полумиллиона долларов!

Селезнев стоял и наблюдал за Игорем. Похоже, это был не первый случай в его практике, когда ему удавалось таким образом сбить цену. Время работало на него. Сергей Павлович с интересом смотрел на Прохорова, ожидая от него полной капитуляции.

Из «Мерседеса» вышел водитель и подошел к Игорю.

– Слушай, дорогой! – произнес он с акцентом. – Ты эти иконы дороже, чем здесь, все равно не продашь. Ты украл исторические ценности, и куда бы ты ни обратился с ними, везде тебя будет ждать милиция.

– Хорошо, Сергей Павлович, – ответил Прохоров. – Мне действительно некуда их нести, и я согласен с вашей ценой. Давайте деньги и забирайте иконы, они мне не нужны.

Селезнев что-то сказал водителю, и тот побежал к машине. Через минуту он вернулся и отдал ему полиэтиленовый пакет черного цвета.

– Вот, возьми свои деньги, – Селезнев протянул Прохорову пакет.

Игорь взял его в руки и, открыв, увидел пачки долларов, перетянутые резинкой.

– Не пересчитывай, там точно указанная мной сумма и ни долларом больше, – произнес Сергей Павлович и направился к машине.

Водитель поднял спортивную сумку с земли и последовал за ним. Прохоров вытряхнул из пакета деньги прямо на снег. Он разорвал резинку, стягивающую пачку. К его ногам посыпались нарезанные листы бумаги. Это была денежная «кукла».

Увидев это, Игорь выхватил из кармана пистолет и выстрелил в спину водителю. Похоже, он попал ему в бедро. Тот заскулил, как собака и, бросив на землю сумку, быстро вскочил в машину. «Мерседес» рванул с места, словно спортивный болид, и помчался с площади.

Прохоров сделал еще один выстрел в сторону удаляющегося «Мерседеса» и направился к сумке, лежащей на снегу.

Вдруг тишину разорвала автоматная очередь. Пули веером прошли над головой Прохорова. Следующая очередь легла ему под ноги, осыпав лицо мелкими камнями и снегом. Игорь упал и закрыл голову руками, будто хотел защитить ее от пуль. Третья очередь ударила в землю сантиметрах в тридцати. Вытянув вперед руку, Прохоров сделал несколько выстрелов в сторону стоявшей недалеко от него «Волги», откуда по нему вели огонь.

В ответ вновь огрызнулся автомат, плотно прижав его к земле. Игорь сделал еще один выстрел, затвор пистолета откинулся назад и встал на стопор.

«Патроны! – подумал Игорь. – Неужели у меня закончились патроны?»

Он стал лихорадочно ощупывать карманы, стараясь найти в них запасную обойму, но они оказались пустыми.

Он приподнял голову и увидел, как на полном ходу на него мчится «Волга». Водитель автомобиля, по всей вероятности, хотел раздавить его. Когда между ним и машиной оставалось метров пять, Игорь вскочил на ноги и отбежал в сторону. Однако вновь застрекотал автомат, и пули ударились у ног Игоря. Он упал на землю, а в это время водитель «Волги» выскочил из машины и схватил лежавшую на снегу спортивную сумку.

Из-за забора появился Вадим, который выстрелил в сторону автоматчика. Одна из пуль попала в него. Он вывалился из своего укрытия и, держась за живот, сделал несколько шагов, после чего упал. Через минуту машина остановилась около него и, выскочивший из кабины водитель с трудом затащил автоматчика в салон. Машина, набирая скорость, скрылась за забором.

Игорь поднялся с земли и направился к ожидавшему его автомобилю. Они с Вадимом забрали валявшийся автомат и поехали в сторону центра.

***

Они мчались по вечерним улицам Москвы, стараясь перехватить «Мерседес» с Селезневым. В машине Прохоров обнаружил запасную обойму к пистолету «ТТ», которая лежала на коврике. Он усмехнулся находке, молча, подобрал ее и, поменяв пустой магазин на новый, сунул пистолет за пазуху.

Игорь старался не подавать виду, что ему ужасно обидно за утерянные иконы.

– Да, если бы я, дурачок, не отказался от помощи Рябого, то неизвестно, как бы сложилась картина в этот вечер. Ребята вряд ли дали бы им уйти так свободно.

– Да, кинули нас, Игорь, как настоящих лохов, – констатировал Вадим. – Видно, это хорошо отработанная схема, которую они уже не раз прокручивали. Обидно, что я только на месте просчитал ее, меня просто колотит от злости. Если мы их сейчас перехватим, то я всех убью.

Вадим внимательно посмотрел на Прохорова, левая ладонь которого была в крови. Он ободрал ее, когда падал на землю под автоматной очередью. Острые края льда, словно нож, распороли ее. Перехватив его взгляд, Игорь, морщась от боли, произнес:

– Ничего, переживем. Интересно, что с водителем Селезнева? Похоже, я всадил ему пулю или в ногу, или в задницу. Жаль, что не попал в Селезнева.

Увидев по дороге аптеку, Вадим остановил машину. Через минуту он выскочил оттуда, держа в руках йод и бинты.

– Давай, Игорь, перебинтуй себе руку. Не дай Бог, заработаешь заражение.

– Вадим, нам еще далеко до гостиницы, где у них офис? Мы с тобой едем целый час.

– Думаю, что рядом, – ответил Ловчев и стал сворачивать в небольшой переулок.

Вскоре они остановились у небольшой трехэтажной гостиницы. Около входа стоял знакомый ребятам черный «Мерседес». Прохоров вышел из машины и, засунув пистолет за пояс, направился к нему. Подойдя ближе, он заметил, что заднее стекло автомобиля разбито, а в лобовом стекле зияло отверстие от пули.

«Значит, ни в кого не попал, – подумал Прохоров, – а жаль».

Передняя дверь почему-то была приоткрыта. Он осторожно заглянул в салон и в свете уличного фонаря увидел, что все сиденье залито кровью.

– Ты что там делаешь? – услышал он мужской голос. – Отойди сейчас же.

Прохоров поднял голову и увидел работников милиции, которые осматривали площадку около машины. Он послушно отошел в сторону и стал наблюдать за ними.

– Что-то произошло? – спросил он у постового милиционера, стоявшего в стороне от оперативной группы, осматривающей местность.

– Опять бандиты обстреляли машину, – буднично произнес он. – Говорят, водитель только вышел из нее, как эти уроды начали стрелять. Вот ему и попали в бедро. Все бы ничего, но потерял много крови. Его увезли в больницу, в реанимацию.

– А как он здесь с простреленной ногой-то оказался? – поинтересовался Игорь. – Неужели прямо тут устроили стрельбу?

– Нет, шеф у него здесь снимает офис, вот и приехал сюда, надеясь на его помощь, – ответил милиционер.

– Шеф, помог ему? Наверное, он и вызвал милицию и скорую помощь? – вновь задал вопрос Игорь.

– Того, по всей видимости, просто не оказалось на месте. Люди из гостиницы говорят, что его здесь давно не было, – ответил милиционер и внимательно посмотрел на Прохорова. – Слушай, парень, а что ты меня расспрашиваешь? Ты кто такой?

Игорь попятился назад и направился к своей машине.

– Все бесполезно, Вадим. Селезнева тут уже несколько дней не видели. Возможно, поменял берлогу. Давай, на Курский вокзал, вернем ребятам авто и аппарат, время подходит. Еще придется оправдываться, что испачкали ствол.

***

Прохоров, встав у стойки бара, усердно накручивал диск телефона, стараясь дозвониться до Калины. Длинные гудки говорили ему, что на том конце провода никого нет.

– Вадим, как ты считаешь, кто во всем виноват? – спросил Игорь. – Ты же знаешь, я сделал все, чтобы нас не кинули.

– Прости, Игорь. Но, мне лично твоя затея с иконами не понравилась сразу. А когда я полдня мотался за Селезневым на машине, понял, что мы попали на настоящих мошенников. Представь, у человека две квартиры, и обе – на разные фамилии. У него наверняка имеются, как минимум, два паспорта. Да и с машиной тоже не совсем понятно. По базе ГАИ она не значится, а свободно катается по Москве. Нормальному человеку такая машина не нужна, а вдруг ДТП или еще что-то? Вот сегодня ты подстрелил водителя, и он попал в больницу. Сейчас милиция начнет работать по машине, а ее в базе нет. Представляешь?

Игорь задумался. Сделав несколько глотков из кружки с пивом, он отодвинул ее в сторону. Через минуту он поднялся из-за стола и вновь направился к телефону. В этот раз ему повезло, и через несколько секунд он услышал голос Рябого:

– Прохор, ты что ли? Как у тебя, братан, дела?

– Рябой! Я сейчас в кафе, приезжай сюда, здесь и поговорим, – произнес Игорь и положил трубку.

Вадим снова заказал два пива, и они стали медленно тянуть его, закусывая креветками.

– Игорь! Сколько на самом деле в пакете оказалось денег? – поинтересовался Вадим. – Хватит нам на ночлег?

– Пятьсот двадцать долларов, – ответил Игорь. – Вот, посчитай, если не веришь. Сам посуди, в какой гостинице мы сможем остановиться на эти деньги? Думаю, что намного проще будет переночевать у ребят.

Прошло чуть более часа, и в кафе появился Рябой. Он подсел к ним за столик и заказал апельсиновый сок.

– Может, пива тебе купить? – спросил его Прохоров. – А то как-то неудобно, мы пьем пиво, а ты сок.

– Спасибо. Я, в отличие от тебя, на работе, – ответил Рябой. – Что произошло? На тебе лица нет, да и рука перебинтована.

Игорь рассказал о том, что с ними случилось. Рябой слушал его очень внимательно, иногда переспрашивая и уточняя детали. Когда он закончил, Рябой сказал:

– Да, Прохор, даже не верится, что ты так опрокинулся. На сколько тонн он тебя натянул?

– Точно сказать не могу, но, думаю, тысяч на триста–триста пятьдесят зеленых, как минимум, – ответил Игорь.

Все замолчали, прикидывая, сколько это по российским деньгам.

– Да, сумма впечатляет, – удивленно протянул Рябой. – Что ты теперь думаешь делать?

– Если по-честному, то не знаю. Мне нужны люди, чтобы проверить два адреса. Если повезет, вытрясем из него нашу капусту. Я думаю, что зелени у него много.

– Если повезет! А если нет? – Рябой пристально посмотрел на Прохорова. – Где гарантии, что ты не кинешь моих ребят так же, как тебя кинул этот мужик?

– Да ты что, Рябой! – начал оправдываться Игорь. – Разве я могу это сделать? Ты же меня хорошо знаешь!

– Складно поешь, Прохор. Еще днем ты был совершенно другого мнения обо мне и моих пацанах. Вот тебя Бог и наказал.

Он нагнулся поближе к Игорю.

– Давай, Прохор, договоримся. Если мы берем деньги, то честно их делим между собой, пятьдесят на пятьдесят, за минусом всех наших расходов. Если это тебя не устраивает, работай сам.

Игорь, молча, кивнул, давая понять, что полностью согласен с выдвинутыми условиями.

– Мы, Игорь, сами будем работать с этим барыгой. Ты больше в это дело не лезь. Если найдем его, то он вернет не только деньги, но и иконы, которые можешь забрать себе.

– Вадим, ты что молчишь? Как считаешь, нормальные условия? – спросил Игорь у Ловчева.

– Прохор, ты же знаешь, что деньги меня не интересуют. Поэтому поступай, как хочешь. Главное, чтобы Цаплин в накладе не остался, а то будет как-то не по справедливости.

– Вот так всегда. Все должен решать я лично, – Прохоров повернулся к Рябому.

– Ну что, я согласен. Сейчас около двенадцати ночи. Давай, вызванивай своих пацанов, и помчались по адресам. Может, действительно повезет в этот раз.

Рябой подошел к телефону и стал кому-то звонить. Минут через тридцать к кафе подъехали несколько машин с казанскими ребятами.

Под утро, усталые и злые, они вернулись в город. Москва их встретила прекрасным весенним днем. Центральные улицы столицы были вычищены от снега, и казалось, что на улице не март, а начало мая.

– Ну что, Прохор? – произнес Рябой, расставаясь с Игорем. – Это был не твой день, и с этим надо смириться. Мы еще покатаемся по адресам дня два-три, а там посмотрим. Он, вероятно, давно свалил за бугор и теперь смеется над нами. С такими деньгами можно жить, где захочешь. Ты сам во всем виноват.

– Спасибо, Рябой, за все. Ты, наверное, прав, действительно мне, кроме себя, винить некого. Мы сегодня махнем в Казань, здесь нам делать уже нечего, да и на мели мы с Вадимом.

– Сам решай, Прохор. Если считаешь, что больше тут ловить нечего, то вали в Казань, если есть еще какой-то интерес, можешь остаться в Москве, раскладушки для тебя и твоего друга найдем.

Прохоров пожал ему руку, и они крепко обнялись.

– Ты особо не переживай, – произнес Рябой, – как пришло, так и ушло.

Они еще раз попрощались. Рябой сел в автомобиль, и тот, словно зверь, взревев форсированным движком, рванул с места и исчез в потоке машин.

– Ну что, Вадим? Пролетели мы с тобой, как бакланы над помойкой. Давай, поехали на Казанский вокзал, нужно купить билеты.

***

Утром, выслушав доклад Смирнова, Абрамов снова сел за бумаги. Пока он был в командировке в Челнах, скопилось довольно много почты, которая требовала внимательного изучения.

Около десяти часов ему позвонил заместитель министра Костин и попросил срочно зайти к нему. В кабинете, помимо него, находились начальник Управления уголовного розыска, начальник Управления по борьбе с организованной преступностью и начальник УБЭП МВД. Виктор присел на предложенный ему стул и посмотрел на Костина. Сделав небольшую паузу, он обратился к нему:

– Вот что, Абрамов. Мы посовещались и пришли к решению, что оперативно-следственную группу по раскрытию кражи икон возглавишь ты.

– Извините, товарищ заместитель министра, а почему не Усманов? – спросил его Абрамов. – Вы же знаете, что более двух месяцев я занимаюсь другой работой.

– Виктор Николаевич! Не задавай глупых и неуместных вопросов. Ты сам знаешь, что у Усманова нет опыта в раскрытии подобных преступлений. Пройдет какое-то время, и он, возможно, наработает его. Пока, кроме тебя, поставить на это дело некого. Да и министр предложил твою кандидатуру. У него с утра был архиепископ Казанский и Марийский, просил, чтобы мы серьезно отнеслись к преступлению. Епархия уже подключила средства массовой информации, а те, поверь мне, постараются максимально раздуть дело.

– Юрий Васильевич, простите меня за прямоту, почему эту бригаду не может возглавить начальник Управления уголовного розыска? Насколько я знаю, с его слов, у него достаточно опыта.

– Давай, Абрамов, не будем торговаться. Я сказал, что эту группу возглавишь ты, значит, ты и никто другой, – отрезал Костин.

– Хорошо, – ответил Виктор.

– Иди, Абрамов, приступай к работе. Ты сейчас заинтересованное лицо: чем быстрее раскроешь преступление, тем быстрее вернешься к своим непосредственным обязанностям.

Виктор вышел от Костина и направился к себе.

***

Виктор сидел в кабинете Смирнова и ожидал начала слушания по разбойному нападению на Собор святых Петра и Павла. Кабинет медленно заполнялся оперативным составом и сотрудниками других служб. Когда все собрались, из-за стола поднялся Олег и доложил о результатах работы группы. Судя по докладу, они столкнулись с опытными преступниками, которые совершили разбой настолько грамотно, что не оставили работникам милиции никаких зацепок и улик.

– Что я могу сказать по докладу Смирнова: плохо, товарищи, плохо, – произнес Абрамов. – Такими темпами, как мы работали сегодня, мы никогда не раскроем это преступление. Практика показывает, что преступники такие же люди, и всегда оставляют после себя следы. Я внимательно изучил материалы участковых инспекторов милиции. Все ваши объяснительные записки написаны по шаблону, словно все вы сидели в одном кабинете и писали под диктовку. Я отлично понимаю, что вы люди занятые, что у каждого на руках десятки нераскрытых дел, но это не дает вам права так относиться к работе. Извините, но я, ни в одном объяснении не встретил даже самого простого анализа событий, сведений о том, когда человек заступил на смену или пришел домой, что он делал весь период времени, куда выходил, с кем общался, что видел? Разве это сложно сделать?

Начальник милиции обвел недобрым взглядом присутствующих сотрудников охраны общественного порядка и укоризненно покачал головой.

– Поймите, товарищи, – продолжил Виктор, – это не рядовое преступление, на которое можно махнуть рукой. На текущий момент его следует отнести к разряду политических. Не мне вам объяснять, что происходит ежедневно у нас на площади Свободы. Если люди узнают об этой краже, то столкновений на религиозной почве нам не избежать. Хорошо, что пока молчит епархия, не поднимает православный народ.

Чем больше Абрамов говорил, тем темнее становились лица собравшихся. Все понимали, что нужно что-то делать, но что конкретно, никто не знал.

– Олег! – обратился он к Смирнову. – Завтра с утра допросите охранника. Хватит ему валяться в больнице, пора отвечать за свои действия и бездействие перед законом. Кстати, что нам рассказывает второй охранник, Андрей Сорокин?

Олег на секунду задумался.

– Товарищ подполковник! Я сегодня лично работал с ним. Он ничего внятного произнести не смог. Говорит, что в последнее время, в период их дежурства с Михаилом, к ним никто в сторожку не приходил. Один раз к нему на работу заходил его старый товарищ по школе, некто Ловчев Вадим, но это было, чуть ли не два месяца назад. Они поговорили с ним минут десять, и больше этот парень не появлялся. Сам Сорокин имеет инвалидность, связанную с психическим состоянием, и только потому, что в Соборе работает отец, его здесь держат. Вот другой охранник, по всей видимости, интереснее будет, он ранее судим. К нему-то и приходили всякие старые его дружки. Однако, со слов того же самого Сорокина, никто из них никогда не интересовался иконами. Они больше пили, чем разговаривали. В день налета у них также были гости Михаила, и все они в тот вечер выпивали. Говорит, что водки было много, но кто приносил ее, не помнит. Сам он вырубился сразу, а другой, со слов священника, еще проводил его до ворот собора и тоже был изрядно пьян.

– Вот видишь, Олег, уже появилась тема, над которой стоит поработать. Может быть, через них нам и удастся выйти на преступников.

***

Абрамов медленно ехал по улице Ленина, думая о работе. Ему вдруг снова захотелось осмотреть прилегающую к Собору местность. Включив указатель поворота, он стал медленно заворачивать на улицу Джалиля. Неожиданно его внимание привлекло окно на втором этаже авиационного техникума, в котором, несмотря на столь позднее время, горел свет.

«Интересно, – подумал Виктор. – Чей это кабинет светится?»

Он притормозил и вышел из машины. Попытался открыть входную дверь, но она оказалась закрыта изнутри. Абрамов осторожно постучал, нажал на звонок, но к двери никто не подходил. Тогда он начал стучать так сильно и настойчиво, что проходившие мимо люди стали останавливаться и с подозрением рассматривать его. Наконец в дверях показалось испуганное лицо женщины, которой на вид было лет шестьдесят пять-семьдесят.

– Чего барабанишь, ирод? – произнесла она громко. – Сейчас вот вызову милицию, они тебе покажут, как ломиться в государственное учреждение в столь поздний час!

– Не нужно шуметь, мамаша. Я сам из милиции. Позвольте мне зайти в помещение, – сказал Виктор и, показав удостоверение, прошел внутрь.

– Почему вы оставили свой пост около входа? – задал вопрос Абрамов.

Она растерялась, не зная, что ответить.

– Прости, сынок, тут по телевизору показывают сериал «Просто Мария», вот я его и смотрю в комнате преподавателей. У них там телевизор, почему бы не посмотреть, если в здании, кроме меня, никого нет?

– Давай, мамаша, пройдем в эту самую преподавательскую, я тоже хочу взглянуть на сериал.

– Пойдем, если не шутишь, – ответила женщина и, шаркая ногами, повела Абрамова на второй этаж. Они вошли в комнату, где работал телевизор.

– Погоди чуток, вот закончатся новости, и начнется сериал.

Обойдя стол, Виктор подошел к окну. Из него хорошо просматривался не только Собор, но и все прилегающие к нему улицы.

– Вы, мамаша, случайно не дежурили три дня назад?

– Когда обокрали храм, что ли? – спросила она. – Да, дежурила, как раз была моя смена. Я тогда сразу догадалась, что не зря эта машина стояла у нас под окнами часа три, видно, ждали они чего-то.

– Это вы о чем? О какой машине говорите? – поинтересовался у нее Виктор. – Может, случайно и номер ее запомнили?

– Нет, сынок, номера я не запомнила. Голова худая стала, забываю все на ходу. Вот цвет помню хорошо, голубая такая, как у моего внука. Одна фара у нее не светила, да и замазана была машина спереди почему-то белой краской.

Это была не просто удача, а большая удача.

– А, модель, какая – «Волга» или «Жигули»? – переспросил он ее.

– Да я откуда знаю ваши марки, – она укоризненно покачала головой, – разве я в них разбираюсь? Машина, как машина.

– А вас разве работники милиции не опрашивали в ту ночь?

– Нет, сынок, никто сюда не приходил. Я бы давно все рассказала, как эти трое залезли в храм.

– А почему трое?

– Да трое их, нехристей, было. Я в окно смотрела за ними, сначала думала, что они к нам в техникум хотят залезть, а потом вижу, пошли в сторону Собора.

Абрамов поблагодарил женщину и вышел на улицу. Сев в автомобиль, он быстро связался с дежурным по МВД и попросил дать в «перехват» «Жигули» голубого цвета с разбитым передком, закрашенным в белый цвет. Уже подъезжая к дому, он услышал по рации ориентировку дежурного на розыск и задержание автомобиля.

***

Голубую «единичку» сотрудники ГАИ перехватили на следующий день. За рулем машины находился мужчина лет тридцати. Задержанный и машина были доставлены в дежурную часть МВД. Через несколько минут Балаганин ввел мужчину к Абрамову в кабинет.

Мужчина осмотрелся и без приглашения сел на свободный стул. Он взглянул на Абрамова и, улыбнувшись, спросил, чем его персона вызвала столь неподдельный интерес у работников уголовного розыска.

– Давайте для начала познакомимся, – предложил ему он. – Моя фамилия Абрамов, зовут Виктор Николаевич. Представьтесь, кто вы.

– Чего пургу гонишь, начальник? Перед тобой лежат мои документы, открой и прочитай. Ты лучше скажи, за что меня повязали твои архаровцы?

– Почему же так грубо – архаровцы? Разве, гражданин Якимов Вячеслав Иванович, вас в школе не учили вежливости?

– Меня многому учили, сначала в школе, а затем на зоне. Ты мне, начальник, лучше растолкуй, за что меня задержали? Я давно не при делах, живу, как все порядочные люди, хожу на работу, воспитываю сына. Если я ранее судимый, то вы меня так и будете всю жизнь примерять к вашим «глухарям»? Ты уже догадался, наверное, что я никогда и ни в чем не признаюсь добровольно. Если есть доказательства моей вины, говорите, а если нет, то отпускайте домой. Мне здесь делать нечего, я не народный дружинник и не подписывался охранять общественный порядок.

– Ну, хорошо, Якимов. Мы с коллегой поняли твою точку зрения. Теперь к делу. Расскажи, где ты был вечером пять дней назад, чем занимался и кто это может подтвердить. Ты знаешь, что показания твоей жены, что ты весь вечер был дома, не прокатят. Нужны другие свидетели.

–Ты говоришь, начальник, пять дней назад? Так я в тот вечер работал. Заступил на смену в восемь часов вечера и закончил работу в шесть утра. Это может подтвердить мой мастер и другие рабочие смены. Я работаю в трамвайном депо на Ершова. Мы всю ночь ремонтировали сгоревший мотор трамвая.

Виктор сделал отметку в блокноте и посмотрел на Якимова.

– Тогда скажите мне, пожалуйста, почему вашу машину видели поздно вечером на углу улиц Рахматуллина и Джалиля? Это напротив Собора святых Петра и Павла.

– Спросите что-нибудь другое. Как она могла там оказаться, если я работал всю ночь в парке? Она же не могла самостоятельно уехать туда, а затем вернуться на место? Чудес ведь не бывает.

– Тогда к вам еще один вопрос. При досмотре вашего автомобиля в салоне под задним сиденьем была обнаружена черная трикотажная перчатка со следами бурого цвета. Скажите, кому она принадлежит?

Якимов на какой-то миг задумался, просчитывая в голове все возможные ответы на этот вопрос. Наконец, он произнес:

– Извини, меня, начальник, но я не видел этой перчатки у себя в машине. Ее могли свободно подбросить в момент задержания ваши сотрудники. А почему бы и нет?

– Слушайте, Якимов, не нужно «ваньку» валять. Вы же сами расписались под протоколом осмотра вашей машины, значит, были согласны с изъятыми оттуда вещественными доказательствами.

– А я, по-честному, не читал протокол. Его мне сунули и ткнули пальцем в том месте, где я должен расписаться.

– Все ясно, Якимов. Вы мне скажете, что расписались бы в протоколе, если бы в нем был записан и автомат Калашникова?

– А почему нет? Все эти действия работники ГАИ совершали без понятых, а это противоречит закону. Если они такие у вас безграмотные, то, причем здесь я? Вы же знаете, все эти обвинения развалятся в любом суде.

– Да, развели вы нас, Якимов. Сколько раз судимы? – спросил его Абрамов.

– Да, всего-то, два раза. Если бы больше, то, наверное, стал бы неплохим адвокатом. Вы же каждого второго сажаете не потому, что он виноват, а потому, что вам этого очень хочется.

– Ладно, Якимов, ладно. Мы поняли, что на контакт со следствием вы не пойдете. Придется, по всей вероятности, доказывать вам это. Хорошо, будем работать, а сейчас вы отправитесь в камеру, отдохнете немного, подумаете.

Абрамов остался в кабинете один и, откинувшись на спинку своего любимого кресла, стал размышлять о Якимове.

***

Утром Виктора вызвал начальник Управления уголовного розыска. Взяв в руки ежедневник, он направился к нему в кабинет.

– Вы чем занимаетесь, Абрамов? – обратился к нему Хафизов.

– Это, в каком смысле? – переспросил он начальника. – У меня работы много, всегда есть чем заняться.

– Подготовьте мне обзорную справку по разбойному налету на собор. Мне не нравится, что вы уже который день возитесь с этим Якимовым и не можете его расколоть. Вы знаете, Абрамов, я был другого мнения о ваших способностях. Не думал я, что они окажутся на уровне рядового оперативника.

– Рустем Эдуардович! Я буду очень признателен, если вы снимете меня с этого разбоя и передадите дело Усманову, может, у него что-то получится. Он, как вы говорите, человек с большими амбициями и незаурядными умственными способностями.

Услышав это, Хафизов напрягся, будто ожидая от Абрамова очередного выпада в свой адрес. Разговаривая с ним, Виктор не заметил, как в кабинет тихо вошел заместитель начальника Управления уголовного розыска Усманов и сел на стул около двери. Он хорошо слышал его последние слова.

– Рустем Эдуардович! – произнес Усманов побелевшими от волнения губами. – Вы ведь знаете, чем я занимаюсь, и у меня просто нет свободного времени.

– Да кто не знает в нашем Управлении, чем вы занимаетесь, – парировал Абрамов. – Вам бы больше заниматься анализом преступлений и личным составом, а не ездить купаться в бассейн в рабочее время.

Лицо Усманова покрылось красными пятнами. Он, словно собака, преданно посмотрел на Хафизова.

– Простите, Рустем Эдуардович, но я не позволю Абрамову оскорблять меня в вашем присутствии. Насколько я знаю, он занимается этим делом по указанию руководства министерства. Сейчас, когда дело почти завалено им, он хочет перекинуть его мне. Я считаю, что это несправедливо. Значит, если бы он раскрыл это преступление, все почести достались бы ему, а теперь за неудачу должен отчитываться я?

– А что вы так испугались, Ильдар, будто это решение уже принято? – спросил его Виктор. – Я как занимался этим делом, так и буду заниматься до конца. Не бойтесь, «глухаря» я вам не оставлю.

Взглянув на Усманова, он продолжил:

– Вот смотрю я на вас, Ильдар, и никак не пойму, кто вас протолкнул на эту должность. Неужели вам не стыдно получать деньги за работу, которую вы не выполняете? Переложили все дела на Балаганина, а сами плаваете в бассейне, пока другие делают вашу работу. У нас даже бывший заместитель начальника Управления Носов не позволял такого в рабочее время.

Усманов вновь посмотрел на Хафизова, умоляя помочь в дискуссии.

– Вот что, Абрамов! Здесь пока я начальник, и только я могу оценивать работу своих заместителей! Похоже, вы заболели звездной болезнью и считаете себя большим профессионалом. Если бы вы были таковым, то давно бы раскрыли это преступление, а не топтались бы на месте!

Теперь Виктор возмущенно взглянул на Хафизова, давая понять, что категорически не согласен с его оценкой его действий.

– Да, я не скрываю, у Усманова есть недостатки, и я ему о них говорил, и буду говорить, – продолжил Хафизов. – Да, у него не хватает опыта, но это не дает вам права обсуждать его назначение на эту должность. Вы забыли, как вы начинали свою работу в Управлении? Вы тогда тоже многого не знали, однако научились. Так и он научится работать.

«Безусловно, Хафизов в чем-то прав, но в отличие от Усманова, он пришел на рядовую должность, а не на должность руководителя. Он не стеснялся своего незнания, старался овладеть искусством сыска, а тут все происходит наоборот. Усманов, как огня боится документов, боится принять решение, боится всего, что каким-то образом может сказаться на его имидже», – думал Виктор, наблюдая за жестикуляцией Хафизова.