Яблони в цвету. Книга 1. Братья по разуму

– Это очень интересная мысль, – воскликнул Уяуль, – ликвидация детского неравенства. Нам обязательно надо будет обратить на это внимание в своей внутренней государственной политике, – эти слова адресовались уже Яньи. – Простите, уважаемый землянин, я вас перебил на полуслове, – Уяуль, принося извинения, развёл руками. – Продолжайте, прошу вас.

Фуше воспользовался предоставленной возможностью и промочил горло.

– Сейчас дети у нас живут в детских, юношеских, молодёжных городках. Туда принимаются дети любого возраста, хоть новорождённые, но обязательным считается пятилетний возраст. С этих лет дети начинают получать образование. Это общее правило. Связь с семьёй ни в коем случае не прерывается. Материнское тепло и ласка, влияние отца, его пример, без этого не обойтись, какие бы прекрасные условия не создавались в детских городках. Дети по желанию живут и дома, но родители в таком случае должны пройти специальный курс обучения. Бывает и наоборот, молодые мамы живут в детских городках. В этом отношении у нас нет строгостей. Дело не только в том, чтобы внедрить в детские мозги как можно быстрее больше компьютерных схем, устройств двигателей, языков и других знаний. С развитием науки это перестало быть проблемой. Смысл воспитания заключается и в том – что сделает маленький человечек, восхитится совершенным созданием Природы или торжествующе насупясь, подымет свою такую милую, но такую безжалостную ножку и с размаху поставит на ползущего по тропинке жука? Как отмечали ещё древние, гуманизм, любовь ко всему сущему, возможны только в единении с природой. Жизнь наша урбанизирована, на Венере, правда, не в такой степени как на Земле. В детских же городках, природа уживается с последними достижениями и науки, и техники. Есть ещё один аспект воспитания, который под силу только специалистам. Здоровое чувство честолюбия, дух товарищеской состязательности, стремление стать первым, присущи каждому нормальному человеку. Без них развитие человека просто-напросто остановится. Но человек не может быть везде первым. Допустим, у ребёнка родилось желание стать музыкантом, композитором. Естественно, у него появится стремление выдвинуться в первые, достичь каких-то высот и завоевать признание. Но его задатки не достаточны для этого. Чадолюбивые родители, конечно, будут поощрять в нём возникшее влечение. Винить их за это трудно. Но со временем, ребёнок, ставши взрослым, поймёт о невозможности исполнения своей мечты, и это обернётся для него драмой, даже трагедией. Задача воспитателей помочь ребёнку найти себя. Нужно распознать его творческие способности, темперамент, характер, увязать всё это между собой. О-о! Воспитание это чрезвычайно сложная работа. Воспитатель юношества у нас очень почётная профессия. Ответственность человека, посвятившего себя такой работе не сравнима ни с какой иной ответственностью. Прежде, чем доверить воспитание, кандидатов подвергают серьёзному отбору, и не всем желающим удаётся его пройти.

– Но при вашем уровне развития такую проблему решить можно значительно проще, – возразил Уяуль. – Различные способы внушения, гипноза…

– О! Нет, нет! – Фуше в запальчивости помахал рукой с выставленным указательным пальцем. – Любое внушение изменяет психику, это своего рода насилие над личностью. На такие методы воспитания у нас давным-давно наложен строжайший запрет.

– А как же ваш пример с музыкантом? – присвистнул Уяуль.

Фуше понемногу начал разбираться в присвистовании инопланетян. Свист на одной ноте выражал определённые эмоции. Разговор с ним вёл только Уяуль, генерал слушал молча. Фуше иногда казалось, что военный подрёмывает, но как раз в такой момент тот издавал свист.

– Ах, музыкант! Видите ли, для полноценной жизни человек должен испытывать одновременно удовлетворение и неудовлетворенность. Удовлетворение оттого, что труды его идут на пользу людям и неудовлетворённость в творчестве. Как бы поточней выразиться. Неудовлетворённость достигнутым, да, так будет правильней всего. Если удовлетворение и неудовлетворённость не будут сочетаться в человеке, у него либо разовьются нежелательные комплексы, либо он впадёт в интеллектуальную спячку. Вот и пример с музыкантом. Этот человек, как у нас иногда говорят, может работать скромным плантатором и выращивать белковые массы где-нибудь на тихоокеанских островах. Эта его деятельность приносит пользу людям, он в прямом смысле является их кормильцем. В то же время он может заниматься музыкой, писать кантаты, пьесы, ну, не знаю, что ещё и общаться с такими же любителями. У нас много обществ, кружков, содружеств и по месту жительства и по интересам, в которых люди раскрывают свои таланты и соревнуются в них. Данный имярек, допустим, живет в Южном полушарии, а общается с единомышленниками в Сибири. Одна из задач воспитателей состоит в том, чтобы объяснить, внедрить в сознание ребёнка, что невозможность для него встать в один ряд с великими мастерами музыки, вовсе не является его ущербностью, он такой же полноценный и самобытный человек, как и они. Он способен творить, а это уже награда. Он может выбрать какую-нибудь малораспространенную область музыки, скажем этническую, какого-нибудь немногочисленного народа, к примеру. Ценители могут найтись и на другом конце Ойкумены. Пусть его слушает не миллиард людей, а всего лишь сто, но слушают!

– Извините за нескромный вопрос, уважаемый землянин, вы рассказываете о каком-то хорошо знакомом вам человеке?

Вопрос Уяуля вызвал у Фуше короткий смешок.

– Да, я рассказывал о своём старшем сыне.

До таких тонкостей нам ещё очень и очень далеко, – проговорил, наконец, и Яньи.

– Воспитание юношества – государственное дело первостепенной важности. Чем скорей вы это поймёте, тем скорей построите то общество, о котором мечтаете, – ответил Фуше. – Раз уж мы коснулись детей, отмечу для интереса ещё такой факт, это тоже результат статистики и социологических исследований. Женщины у нас рожают одного, двух детей примерно лет до двадцати восьми, тридцати, потом наступает перерыв лет на пятнадцать-двадцать, и уже примерно в сорока пяти-пятидесятилетнем возрасте рожают ещё двух-трёх. Матери старшего возраста, как правило, воспитывают детей до пятилетнего возраста сами. Социологи объясняют эту закономерность тем, что молодым женщинам хочется, как можно больше узнать и испытать, ведь жизнь так коротка, а потом у них опять просыпается материнский инстинкт.

Уяуль и Яньи в один голос зацокали языками, и Фуше удивлённо посмотрел на них.

– Мы живём в два, а то и в три раза меньше вас, некоторые слои населения ещё меньше и вы говорите о скоротечности жизни, – объяснил Яньи.

Фуше смутился.

– Наши геронтологи утверждают, что человеческий организм рассчитан на триста лет, а мы достигли только половины. – Он до верха наполнил стакан и залпом выпил. Жжение в желудке, вызывавшее жажду не прекращалось. – Что бы вы ещё хотели узнать о нашей жизни? Признаться, у меня уже язык одеревенел. Вам надо направить на Землю свою делегацию.

– Если наши взаимоотношения углубятся, мы так и поступим, – ответил Уяуль. – Но сейчас ещё не пришло время. К вам полетит молодёжь, ей строить новую жизнь. Они должны воочию убедиться, что это возможно. – Он поднялся и, разминая затёкшее тело, прошёлся по гостиной. – Откровенно говоря, уважаемый землянин, ваш рассказ кажется мне прекрасной, но всё же сказкой. Но вы здесь и это лишнее подтверждение его правдивости. Как бы мне хотелось побывать на вашей прекрасной планете.

Яньи задал ещё несколько вопросов о преступности на Земле и принципах обороны. Фуше отвечал односложно. Всеми троими овладела усталость, и вскоре и хозяева, и гость отправились отдыхать.

2

В эту ночь не спали многие. Мадлен Караян допоздна засиделась с компьютерщиками инопланетян, а потом Мориссон шифровал полученные сведения в сообщение. Она хотела помочь ему, но он прогнал её спать. Хайнелайнен не мог выйти из библиотеки, дорвавшись до информации об иной жизни. Он втихомолку наглотался стимуляторов, и к утру от него остались только лихорадочно блестевшие глаза и вздыбившаяся шевелюра. Мартынова и Форда неугомонный руководитель группы усадил у телевизоров просматривать программы Восточного материка, где в это время уже наступил новый день.

– Зачем это? – заартачился Мартынов, – у нас и так информации столько, что не успеваем обрабатывать.

– Мы не в последний раз прилетели сюда, – ответил ему Фуше, – те, кто прилетит после нас, должны знать жизнь на Планете во всех её ипостасях. Надо понять инопланетян, так что не брюзжи, а садись к телевизору.

Настроив записывающую аппаратуру и надев наушники, оба теленаблюдателя уселись на пол. Форд выдержал полчаса и, ворча, перебрался на диван.

– Ноги затекли, – объяснил он, обернувшемуся к нему Мартынову.

– Смотри, не усни, – насмешливо ответил Сергей. – Мрак какой-то. За полчаса в третий раз взахлёб расхваливают всякие товары. И штаны, и автомашины, трусы, мясо какое-то особое, всё в куче, понять невозможно.

Полтора часа прошло в молчании. Время от времени они касались рычажков на пультах и переключали программы, но везде шли примерно одинаковые передачи. Появилась Виола с двумя чашками дымящегося кофе.

– Ты, почему не спишь? – удивился Мартынов. – Ты же едешь утром.

– Я уже поспала немного. У них какие-то длинные ночи, два раза выспаться можно. – Она отдала одну чашку Фёдору, а вторую протянула Сергею, ласково глядевшему на неё, и села рядом, прильнув к плечу.

Форд подтащил диванчик и устроился напротив.

– Ты не замаялся с этим ложем? – хохотнул Мартынов, но Форд игнорировал насмешку.

– Что у тебя? – спросил, прихлёбывая кофе.

– Мрак, – повторил Мартынов. – Какие-то фильмы ужасов, обязательно насилуют инопланетянок, поджаривают друг друга на огне или производят вскрытие с непременной демонстрацией того, что находится внутри. Или транслируют представления параноиков – артисты вопят, зрители вопят, полнейший содом. И каждые пять минут показывают какие-нибудь товары. Вообще идиотизм. Если этот товар лучше, а тот хуже, зачем выпускать плохой? Не лучше ли обменяться технологией? А у тебя что?

– На канале новостей попал в учреждение, где делают деньги. Абсолютно ничего не понял. Я думал, деньги рисуют или печатают как-то, штампуют. Ведущий объявил, что сейчас покажет место, где в Юолии делают самые большие деньги, но я так и не понял, как их всё-таки делают. Я думал, покажут завод, хоть посмотреть, что это такое. А показали учреждение битком, набитое народом. Одни сидят у компьютеров и без конца тараторят по переговорникам. Тьма народу занимается вообще неизвестно, чем, все толкутся и орут. По табло бегают какие-то надписи. Потом, вдруг одни начинают свистеть, другие шипеть и у всех истерика. И без конца нахваливают товары.

– До меня вообще не доходит смысл рекламы. Зачем я целый день должен слушать, кто выпускает самые хорошие брюки, если у меня их полный шкаф, все отличного качества и разнообразных фасонов. И вообще, зачем всё это показывать по центральным каналам на всю страну? Если мне нужна одежда, я связываюсь с информационным отделом центра обслуживания, и мне дают полный обзор интересующих меня товаров. Если мне не нравится то, что мне предлагают, я говорю, то, что хочу иметь. Но зачем об этом знать моим соседям? – Мартынов, вспомнив что-то, засмеялся. – В местном центре обслуживания, где я живу, уже изучили мой нрав. Когда я говорю, что мне нужен костюм для пикника с девушками, сообщаю свой рост, цвет волос, глаз, они предлагают нечто вроде экипировки первопроходца-строителя. Кончается тем, что я лечу к ним, начинаю ругаться, объяснять свои вкусы и привычки. Они в ответ смеются, достают костюм, который я хочу. Оказывается, они заранее знают, что я отвергну первую модель.

Форд покачал головой.

– Ты, оказывается, большой привереда. Я, так, полагаюсь на вкус мастеров.

– Вы их не понимаете, ребята, – проговорила Виола, – у них совсем другая жизнь. Я, вот, даже не задумываюсь, как мои наряды попадают в квартиру, почему они всегда чистые, выглаженные и пахнут теми запахами, которые мне нравятся. Моё дело – оформить заказ. Если я сама не знаю, чего хочу, – она засмеялась, – мастера выудят из меня мою идею, на то они и мастера. Всё остальное – забота нашего умнейшего кибернетического персонала. А инопланетяне всё делают сами, вот им и подсказывают, как лучше поступить.

– С этой стороны ты, пожалуй, права. Вернее права по форме, и не права по содержанию, – Мартынов полуобнял её за плечи и Виола сжала ладошкой указательный и средний пальцы. – Зачем долдонить с утра до вечера об одном и том же? Если бы я работал на их телевидении, я бы организовал рекламу по-другому, без надоедливого идиотизма. Если нахваливают один товар, а через пять минут на все лады товар такого же назначения, но выпущенный другой фирмой, это наводит на размышления. Получается вроде того, что эти трусы самые лучшие на свете, а те ещё лучшее, – он вскинул глаза на Форда, прикрывающего ладонью широко распахнутый рот. – На тебя, Фёдор, даже кофе не действует. У тебя не нервы, а верёвки.

– Режим есть режим, – невозмутимо ответил Форд, – а после кофе мне снятся цветные сны с русалками.

Мартынов засмеялся.

– Ладно, ребята, идите смотрите цветные сны. Вам вставать рано. Я один всю эту галиматью домучаю, – сказал он, вставая и потягиваясь всем телом.

Виола поцеловала его в щёку и, подхватив Фёдора под руку, ушла.

Ещё до рассвета, сопровождаемые Аеянем, Виола и Арт Робинсон улетели на вертолёте на рудник. Немного позже другая группа землян, состоявшая из Энтони Битова, Мадлен Караян, Фёдора Форда и Ираклия Богданова отправилась в город в большом закрытом лимузине с затемнёнными стёклами. Их сопровождали журналист Ейянь и генерал Уюнь. На вилле остались Фуше, Мориссон, Хайнелайнен и Мартынов.

Беспокойство за возлюбленную, улетевшую во враждебный мир под эфемерной защитой, не давало Сергею покоя. Он вертелся как на иголках, попытался поспать, но через полтора часа дёрганья и заполошных вскакиваний на постели, окончательно поднялся и уселся против телевизора, чтобы сравнить передачи двух материков. Здесь он тоже долго не выдержал и спустился в пункт связи. Дежурный офицер отчасти успокоил его – с вертолётом всё в порядке, он долетел до места и земляне ушли на рудник с инженером Юанем. Его метания прекратил Фуше, велев принять снотворное и лечь спать, а к телевизору подключил записывающую аппаратуру.

Проснулся он от свиста. Ему снились кошмары. На ночные телеужасы наложились утренние переживания и образовали один клубок. Вокруг него в кровожадном танце кружились инопланетяне с длинными, извивающимися, как у змей телами. Они пронзительно свистели и потрясали огромными ножами, с которых сыпались искры. Где-то в лиловой темноте кричала Виола, призывая его на помощь, но свист опутывал, как паутина, не давая подняться и броситься на выручку. Кое-как, собрав все силы, ему удалось разлепить глаза. Инопланетяне исчезли, но свист не прекратился. Помотав из стороны в сторону мутной после снотворного головой, он опустил ноги в тёплый пушистый мех и сел. На подоконнике распахнутого настежь окна сидела пичужка, похожая на земного стрижа, и беззаботно посвистывала. Он чертыхнулся. Похоже, все здесь только и занимаются тем, что свистят. Люди свистят, птицы свистят. А как животные? Он, кстати, не видел ещё ни одного. Должны же у них быть какие-нибудь собаки, кошки. Посидев бездумно, освобождаясь от липких сновидений, Мартынов прошёл в ванную. Для инопланетянина ванна представлялась маленьким бассейном, ему как раз пришлась по росту. Он не стал нежиться, а, взяв в руки распылитель, холодными струями смыл с себя остатки сна. Освежившись, подошёл к окну. Тотчас же с карниза взмыла стайка стрижей. Погода улучшилась, и в яркой лиловости неба сияло солнце. На бетоне ещё сверкали лужи, дышалось легко и свободно. Мартынов засмотрелся, как, выполняя воинские артикулы, меняют караул на пропускном пункте у ворот. С той стороны подъехали, затормозив у самых створок, два лимузина с эскортом в добрый десяток мотоциклистов. Обе половинки ворот тут же разъехались в стороны и все – и автомашины, и мотоциклисты въехали во двор. Из автомашин вышли Уяуль, Яньи и Уяоль, а с ними ещё два незнакомых инопланетянина. Мартынов продолжал разглядывать солдат и офицеров охраны, сновавших по двору, когда раздался писк телефона внутренней связи. Нахмурившись, он подошёл к аппарату и снял трубку, непривычной угловатой формы.

– Говорит дежурный офицер, – раздался бесстрастный механический голос переводчика, – господин Уяуль просит всех землян собраться в видеозале.

В коридоре Мартынов столкнулся с обоими высокорослыми коллегами, вышедшими из библиотеки.

– Ну, как, выспался? – спросил Фуше.

– Кошмары замучили. Есть охота, – признался Мартынов.

Оба генерала нервно расхаживали по залу. У Уяуля после полубессонной ночи ещё сильней обострились черты лица. Незнакомцы, виденные Мартыновым в окно, стояли особняком с застывшими лицами. За дверью раздались торопливые шаги, и в зал влетел запыхавшийся Мориссон.

Уяуль подал знак начальнику разведки.

– Наши агенты прибыли, – сказал Уяоль и, подойдя к видеомагнитофону, сунул в щель длинную плоскую кассету. – Сейчас мы вам покажем то, что они привезли.

Свет в зале погас и широкий чёрный экран запульсировал голубоватым сиянием. На нём появилось помещение, напоминающее физическую лабораторию. Вдоль стен стояла аппаратура с экранами, печатающими приставками, из которых ползли ленты, испещрённые значками. В глубине, на полукреслах-полуложах находились земляне, увитые кабелями и шлангами. Изображение резко запрыгало и, приблизившись, установилось крупным планом. Аппаратура ушла за кадр, земляне оказались в центре экрана. Над одним из них, споря между собой, склонились два инопланетянина. Один из них резко выпрямился, подошёл к пульту, подвигал рычажками и голова землянина, дёрнувшись, безвольно свесилась на грудь. Прозвучала пронзительная команда. К землянам подбежали служители, одетые в одинаковые серые комбинезоны и освободили их от проводов. Прозвучала новая команда, земляне послушно поднялись и гуськом направились к выходу. Один, над которым колдовали инопланетяне, остался лежать. Его уложили на носилки и унесли в другую сторону. Снимавший, очевидно, не мог находиться на одном месте, и всё время перемещался, изображение прыгало и уходило в сторону.

– Съёмка велась скрытой камерой, – пояснил Уяоль, – поэтому такое качество.

Земляне шли, волоча ноги, безучастные ко всему происходящему. Со стороны они имели вид не людей, а плохо отрегулированных манекенов. У одного руки безвольно, как посторонние предметы, болтались вдоль тела, другой размахивал ими из стороны в сторону, третий клонился куда-то вбок, рискуя упасть. Неожиданно он резко выпрямился и пошёл прямо, как деревянный, глядя перед собой бессмысленными глазами. На несколько секунд его изображение заняло половину экрана, и зрители могли рассмотреть надвигающегося на них человека. Лицевые мускулы не держали черт лица, и они оплыли книзу. В уголках губ мелкими пузырьками собралась слюна. Шедший сзади землянин остановился, повернувшись к командовавшему инопланетянину, коротко взмахивая руками о чем-то, непонятно заговорил, речь его была частой и нечленораздельной. В ту же секунду лицо его задёргали конвульсии, потухшие зрачки на миг расширились и он, мыча, схватился за голову.

– Это же Джефф! – воскликнул Фуше. Выдержка изменила ему, и он бросился к экрану. – Джефф, – прошептал он. Изображение застыло и Фуше, понурив плечи и весь съёжившись, повернулся к сидящим. – Это Джефф, командир «Дерзкого», я знал его.

– Это вся запись, – сообщил Уяоль. – Её очень трудно было сделать. Одному нашему человеку пришлось покончить с собой, чтобы избежать ареста. Это был хороший агент. Дальше на кассете описаны опыты, которые юолинцы проводили над вашими товарищами и их медицинские данные на сегодняшний день. – Он вынул кассету, достал из кармана ещё одну и отдал обе Фуше. – На второй записано совещание Комитета Объединённых штабов Юолии. На нём идёт речь о вторжении в Земной мир. Ваш товарищ сомневался в этом, сейчас вы можете убедиться в правдивости наших предостережений сами.

Генерал снял с себя переводчик и передал его одному из незнакомцев. Тот неловко надел его и заговорил:

– Вы всё видели сами. Это уже не люди, это живые блоки памяти, которые надо специально включать. Их мозг доведён до такого состояния, что не может управлять собственным телом. Чтобы поддерживать жизнь, им капают питательные смеси. Когда мозг полностью отработан, человека умерщвляют. Это произошло на ваших глазах. Мы оба проникли в этот исследовательский центр и, если вы по-прежнему хотите освободить ваших товарищей, готовы помочь. Но это будет очень трудно и сопряжено с большим риском.

– Да, мы хотим освободить их. Не знаю, поможет ли лечение, но мы не бросим их в таком состоянии. Будьте добры, подготовьте со своим товарищем подробные планы центра, схемы сигнализации, шифры дверных замков, – Фуше постучал кассетами по ладони и отдал их Мориссону. – Немедленно займись.

– Это ещё не всё, – проговорил Яньи, нервно ожидавший конца просмотра видеозаписи. О том, чтобы сегодняшний разговор с землянами начать именно с показа материалов доставленных агентами, настоял Уяуль. – Есть ещё плохая, очень плохая новость. Мы очень сожалеем, но ваше пребывание здесь перестало быть тайной, а, значит, стало опасным. Как только мы узнали об этом, сразу же приехали на виллу. Охрана уже приведена в боевую готовность. Как стало известно, юолинцы, во что бы то ни стало, хотят захватить вашего командира. Вы не знаете, почему именно его?

Фуше нетерпеливо пожал плечами.

– Очевидно, хотят выпытать у него какие-то секреты всеземного масштаба. Он на Земле занимает достаточно высокое положение и знает значительно больше любого из нас. – Он опять передёрнул плечами. – У меня другого объяснения нет. Но смею вас заверить, что, зная ваши методы, прошу прощения, методы юолинцев, при угрозе пленения покончит с собой, то же самое сделаю и я.

Яньи понимающе покачал головой. Мориссон ушёл перешифровывать кассеты, Мартынов и Хайнелайнен тревожно смотрели на своего руководителя, ожидая решений.

– Сейчас надо срочно вызывать сюда лимузин и вертолёт с нашими людьми. Я бы попросил кого-нибудь…

– Сейчас это будет сделано, – ответил Уяоль и подошёл к телефону.

– Я думаю, о том, что вы находитесь на Планете, юолинцы узнали не пять минут назад, – продолжал Яньи, – но до сих пор никаких шагов не сделали. Здесь таится какая-то хитрость. Им нужен именно ваш командир, а вас они хотят захватить в качестве заложников. Горная обсерватория очень удобное для этого место. Мы предполагаем именно это. Неплохо бы переместить ваш корабль.

– Отдаю должное вашей прозорливости, генерал, – с лёгким поклоном ответил Фуше, еле сдерживая раздражение. – Мы можем отсюда связаться со звездолётом?

– Мы пользуемся штатной спутниковой связью, но на звездолёт сигнал не пройдёт. Это можно сделать только с обсерватории. А вы разве не обговорили связь с кораблём на аварийный случай?

– Да, да, всё это учтено, – Фуше нервно ходил по пустому пространству перед экраном, ожидая конца телефонного разговора Уяоля.

В это время Ояол, пропетляв четыре часа по безлюдной степи и бросив джип из-за опустевших баков с горючим, изнемогая от жажды и усталости, тащился пешком на автомобильную трассу, в надежде добраться до ближайшего города. Сигнал тревоги он передал ещё в движении. События ускорились. Титов, не подозревая об этом, спутал планы юолинцам. Если бы ему удалось взять Ояола, возможно всё сложилось бы иначе. Но Ояол был профессиональным спецагентом, и захватить его неподготовленному человеку было практически невозможно. Он и так проявил беспечность и дал себя обнаружить. Ояол и не предполагал, что обсерватория прослушивается «сторожами» выставленными Джагоевым. Если бы не его самонадеянность, юолинцам наверняка бы удалось захватить группу Фуше.

Государства Планеты оплетались паутиной секретных служб. Военные разведки, разведки генеральных штабов, политические, собирающие сведения обо всех и вся. Юолинские спецслужбы заправляли разведками Севера, но в недрах самих разведок существовали суперсекретные службы, работающие на высокопоставленных чинов и действующие порой против разведок своих государств. Два агента прибывшие из Юолии и были такими суперсекретными агентами, подчинявшимися непосредственно генералу Уяолю, который под видом собственной секретной службы организовал разведку и контрразведку заговорщиков. Ояол же являлся агентом Главного разведывательного управления Юолии внедрённого в научные сферы Срединного государства и до поры, до времени пребывавшего в запасе. К появлению «Зевса Громовержца» готовились по-разному. Юолия наращивала военную космическую мощь, заговорщики оборудовали пункт космической связи. Но аппаратуру в кармане не унесёшь, и где-то они засветились.

– Сообщение передано, – Уяоль вернулся от телефона, – машина уже идёт назад. С вертолётом хуже. Экскурсанты на руднике и пилот не знает, когда они вернутся, но он постарается вызвать их. Те, кому надлежит, держат вертолёт под присмотром, на произвол судьбы мы его не оставим.

Мартынов скрипнул с досады зубами и вышел из зала. Фуше кивнул генералу и направился в комнату Мориссона, где находился передатчик землян, но его остановил Уяуль.

– Уважаемый землянин, я понимаю время дорого, но теперь, когда вы знаете всё, вы не можете колебаться. Так каков же будет ваш ответ?

– Да, мы поможем вам, – Фуше на миг задумался. – В той или иной мере. Что конкретно сможем сделать, сообщим со звездолёта. Но нам надо передать туда все собранные нами сведения, – и он чуть ли не бегом бросился к Мориссону.

– Нэд, – позвал он, открыв дверь и врываясь в комнату, – оставь пока сообщение для звездолёта, нужна срочная связь с кораблём.

– Мне потребуется одна из их антенн, – Мориссон поднялся, подойдя к окну, влез на подоконник и попытался заглянуть наверх. – Нет, надо лезть на крышу.

– Погоди, – остановил его Фуше, – тебе нужен помощник.

Он вернулся в видеозал и обратился к Яньи. Через несколько минут, Мориссон в сопровождении офицера и солдата полез на крышу и перенастроил нужную антенну, отключив от неё приёмопередатчик инопланетян. Вернувшись в комнату, он через окно закинул на крышу кабель и, дождавшись ответного сигнала, включил свою рацию.

– Готово! Корабль на связи, – сообщил он довольно и уступил место Фуше.

Фуше, не теряя времени, склонился над кодирующей приставкой, готовя текст передачи, и только взялся за ключ, чтобы передать её в эфир, как из динамика послышался треск и писк. Мориссон с недоумённой гримасой склонился над передатчиком, проверяя настройку, но все его усилия оказались тщётными. Виллу, как звуконепроницаемой ватой, покрыла полоса радиопомех.

– Ч-чёрт, – выругался Фуше, – тебе ещё много работы по шифровке? Информацию Караян приготовил? Это самое главное.

– Её информация ещё утром была готова. Остались две кассеты, которые агенты привезли. Не знаю, что ещё Хайнелайнен записал, – говорил торопливо связист.

– Ладно, заканчивай. Где Мартынов? Пусть с Хайнелайненом укладывают наш скарб. Дело близится к развязке. Все приготовьте оружие. – Он раскрыл саквояж-гармошку, достал из него бластер, парализатор и пристегнул к комбинезону. В это время подал голос внутренний селектор:

– Включите телевизоры! Настройте на главную программу! Внимание! Говорит дежурный, включите телевизоры, настройте на главную программу.

– Ну, вот и всё. Мы в мышеловке, сейчас нам предъявят ультиматум, – спокойно проговорил Фуше и подошёл к телевизору.