Дитя раздора

– Что за б…ть!– выругался глава инквизиции, осенив себя крестным знамением.

На фотографии вместо обычной человеческой головы был абсолютно лысый череп, щербатая улыбка с белыми лошадиными зубами и острыми скулами. На затылке мужчина заметно выделялась полоска розовой кожи и пучок черного цвета смолистых волос.

– Что за игры с фотошопом в такое время?!– искренне надеясь, что снимок всего лишь попытка неудачно пошутить, загалдели встревоженно епископы.

– Увы, но это не компьютерная графика, а вполне реальный снимок из космоса,– Парасюк потушил проектор,– снимок одного из половцев, находящихся в деревне.

– Он что…– пересохшими от волнения губами уточнил черниговский епископ.– Он регенерирует?

– Но такого не может быть!– воскликнул глава харьковского прихода.– Это невозможно!

– Как оказалось, вполне себе возможно…– со вздохом заключил старший инквизитор.– Мы считаем, что дело в колодезной воде! Именно поэтому Шарук Хан решил обосноваться именно в Зеленом Гае. Видимо, в роднике течет живая вода. Тогда становится ясно, почему Шарук Хан не пытается продвинуться несколько дальше, ограничившись одним селом.

– Ждет пока все его приближенные регенерируют полностью…– убитым голосом проговорил глава инквизиции.

– Так точно! И когда это произойдет…

– У нас будут большие проблемы…– добавил за Парасюка черниговский епископ.

– Надо срочно воспользоваться всеми наличными силами и средствами и стереть поселок с лица земли!– горячась, воскликнул харьковский священнослужитель.

– А невинно убиенные жизни?– возразил ему львовский епископ.– Ты готов взять такой тяжелый крест на свою душу?

– Отмолю!– отмахнулся тот.– Будет хуже, если это…– он махнул в сторону потухшего экрана.– Вырвется из Зеленого Гая и попрет на Харьков или Чугуев! Тогда погибнут многие тысячи! Их смерть отмолить ни один из нас будет не в силах!

– Лихо…– усмехнулся львовянин.– Только, что сказать совести…

– А она у тебя есть?– заспорил харьковский глава церкви, и его борода зло затряслась, выражая сильное негодование. Они постоянно спорили и по любому поводу. Многие в совете уже привыкли к этим склокам между двумя непримиримыми противниками, а вот для Парасюка это было ново. Он тихо их прервал, заметив на лице главы инквизиции крайне недовольную мину.

– Но выход все же есть…

В кабинете наступила звенящая тишина, прервавшая ругань священников на полуслове. Все замерли и обратили взоры на скромного старшего инквизитора.

– И что это за выход, Александр Нифонтович?– уважительно обратился к нему глава инквизиции.

– Александр Дворкин!– торжественно объявил Парасюк.– Ему уже несколько раз удавалось выкручиваться из очень щекотливых ситуаций практически без потерь. Думаю, что и на этот раз, он нам поможет!

– Согласится ли он на это?– с сомнением нахмурился харьковский епископ, который прекрасно помнил историю с появлением из городских подземелий книги судеб и последнюю историю с Шаровским маньяком, в которых приняла участие семья Дворкиных.– Насколько я помню, он успешный писатель, у него двое детей, жена – врач?

– Думаю, что согласится! – улыбнулся Парасюк, и от его улыбки повеяло холодом.– У меня для него припрятан очень весомый аргумент… Если Церковь позволит, то я бы просил не отдавать приказ о начале войсковой операции два дня. Считаю, что мне их хватит, чтобы решить проблему с Шарук ханом.

– Вы так уверены в Дворкине?– спросил рассудительный черниговский епископ.

– Более чем!– улыбнулся Парасюк.

Епископы смущенно переглядывались. С одной стороны очень рискованно было доверять судьбы людей в руки неопытного молодого писателя, который и в армии-то не служил, а с другой…Никому не хотелось на себя брать ответственность в принятии такого важного решения, как уничтожение целого поселка. Наконец, эту звенящую тишину разрушил глава инквизиции. Видя сомнение священнослужителей, он принял решение самостоятельно.

– Раз возражений никаких, то Парасюк может приступать к выполнению своего плана. Если в течении двух дней у него не будет никаких внятных результатов, то мы соберемся здесь снова и примем решение по поводу применения военной силы!– епископы обрадовавшиеся, что кто-то сумел взять бразды управления на себя, озвучив крутящееся на языке их общее решение, облегченно выдохнули. Стали по одному выходить из кабинета, благосклонно похлопывая Парасюка по плечу. В конце концов они остались с главой инквизиции одни.

– И что у тебя за козырь в рукаве, который заставит Дворкина нам помогать?– с интересом спросил он.

– Прошу пройти вниз!– улыбнулся Парасюк своей ехидной улыбкой, открывая дверь из зала совещаний.

По коридору управление полиции по Харькову и Харьковской области сновали сотрудники. Они спешили куда-то по своим делам, загруженные по уши нераскрытыми делами, с какими-то объемными папками, флешками, встревоженные и всклокоченные. Один из патрульных, неведомо как забредший на такие верха, вытянулся при виде Парасюка с главой инквизиции в струнку и громко пробасил:

– Здравия желаю, пан генерал-майор!

– Вольно, сержант!– благосклонно кивнул ему глава Святой инквизиции, недовольно поморщившись. Он редко появлялся на людях, не стремясь к общению, привыкший к уединению, он избегал встреч с остальным человечеством, кроме своих подчиненных, предпочитая живому общению, чтение книг и исторических манускриптов. Он был уверен, что именно в них хранится генетическая память и мудрость прошлых поколений, а не чем-то другом.

– И куда ты меня тащишь!– ворчливо переспросил он Парасюка, целеустремленно идущего куда-то вперед. Они спустились на лифте. Свернули направо по коридору. Мимо, широко виляя крутыми бедрами, прошла пресс-атташе службы, мимоходом кивнув офицерам. В фойе людей было мало. Дежурный сидел за решетчатым окном, словно сам находясь под следствием. Напротив него на узких неудобных лавочках примостились посетители. Окинув их недобрым взглядом глава инквизиции осенил себя крестным знамением. Уж слишком разномастной и яркой была эта публика. От путаны с потекшей тушью, до какого-то молодчика, украшенного с ног до головы мало понятными татуировками.

– Парасюк!

– Секундочку!– не дал договорить ему старший инквизитор, набирая на массивной металлической двери четырехзначный код.– Прошу…– он распахнул дверцу, пропуская старшего по званию вперед. Глава охотников за нечистью хорошо знал это помещение. Именно тут и находилась основная база Харьковской инквизиции. Именно здесь, в подвале была ее святая святых, а так же камера для ведения не совсем законного следствия, от которого, еще со времен средневековья их организация и не думала отказываться.

– Так что за сюрприз ты мне…

Парасюк обогнул своего начальника и угодливо распахнул перед ним еще одну дверь. В сыром полутемном подвале тускло светилась одинокая настольная лампа под легкомысленно розовым абажуром. В углу ютились узкие нары, наспех сбитые из необструганных досок. Посреди камеры стул, за котором восседал огромного и диковатого облика мужчина в красном островерхом колпаке и кожаном фартуке. В камере было душно. По крупным буграм мышц палача текли тонкие струйки пота, вены на руках вздыбились, отливая синеватым оттенком в бледном свете настольной лампы. Перед мужчиной на стол, привинченном к бетонному полу длинными болтами, лежал набор инструментов, от которого, даже у видавшего виды главы инквизиции, побежали мурашки по коже. Здесь лежало несколько разномастных щипцов, портняжьи булавки с яркими пластмассовыми головками, наколотые в мягкую подушечку, ножи разных видов и размеров, конский волос, молоток и чистый лист бумаги.

Повернув голову на нары, глава инквизиции испуганно ахнул. На них, вжавшись беззащитно в самый угол, сидела самая могущественная ведьма Харьковского Ковена колдуний – Алаида Шпиц. На ней было испачканное и кое-где разодранное изумрудного цвета платье в пол. На гладком плече виднелся синий кровоподтёк. Волосы растрёпаны, а на затылке выдраны крепкой рукой мучителя. Губы разбиты, нос чуть свернут набок. Под ним засохла корочка крови. Глаза испуганно метаются по камере, ища укрытие от страшного палача, глупо и несуразно выглядевшего в своем колпаке. Руки со сбитыми костяшками, обхватили колени, плотно прижатые к туловищу. Тело бьет крупная дрожь, несмотря на царящую в камере жару.

Последний раз глава инквизиции видел Алаиду Шпиц очень много лет назад и тогда она ему запомнилась яркой и своенравной женщиной, которая вызывает у нормального мужчины острое и непреодолимое желание обладать такой красавицей. Сейчас от того образа мало что осталось. Лишь только цвет волос, да милые ямочки на щеках. Совсем как в молодости, будто и не было ста лет со дня их последней встречи.

– Это и есть твой сюрприз?– строго спросил инквизитор у Парасюка, стараясь спрятать глаза от испуганного, ищущего защиты, взгляда Алаиды.

– А разве нет?– Парасюк прошелся по камере. Подошел к столу с пыточным инструментом, с любопытством покрутил в руках щипцы и брезгливо поморщившись положил обратно.– По-моему о таком сюрпризе можно только мечтать…В наших руках оказалась самая могущественная чародейка Европы, ближайшая подруга ведьмы, которая пробудила Шарук Хана и…– он сделал томительную паузу.– Что немаловажно в нашей ситуации Александра Дворкина!

– Это какой-то кошмар!– трясущимися губами прошептала Алаида. Она была сильно напугана, что для нее было уже необычно. Колдунья резко бросилась вперед, намереваясь бросится в ноги главе инквизиции, но серебряные кандалы, одним концом прикрученные к полу, вернули ее обратно. Неприятно запахло паленой кожей. Глава охотников за нечестью с недовольством заметил, как на запястье у ведьмы расплывается багровый ожог. Она взвизгнула и шарахнулась обратно. Палач рассмеялся.

– Я ни в чем не виновата!– промямлила Шпиц, дуя на ожог.– Это Агрида! С нее и спрашивайте.

– Мы к вам по другому вопросу, моя дорогая!– Парасюк склонился над ее лицом, борясь с ужасающим желанием ударить беззащитную женщину по лицу. Ему вдруг захотелось бить ее пока хватит сил, пинать ногами, рвать зубами ее кожу, ощущая на губах соленый привкус крови ведьмы.

– Александр Нифонтович!– громко окликнул его глава инквизиции, заметив необычное для своего сотрудника возбуждение.– Ближе к делу. У меня нет времени слушать это все…

– Ты, тварь!– Парасюк, пожирающий Алаиду горящими глазами, больно ткнул ей в лоб пальцем.– Немедленно звонишь Дворкину и просишь его помочь вернуть Шарук хана в небытие. Туда откуда его вытащила твоя подруга.

– Иначе что?– дрожащим голосом спросила Алаида, подавшись назад, чтобы не касаться мундира Парасюка.

– Иначе то, что ты сейчас испытала будет лишь приятной предысторией!– злым голосом прошипел ей он.

– Пошел к черту!– Шпиц неожиданно изогнулась и плюнула Парасюку прямо в лицо. Тот поморщился, замахнулся для удара, но был остановлен главой инквизиции, которому уже надоело наблюдать за этим разворачивающимся спектаклем.

– Когда вы достигнете договоренности, Александр Нифонтович,– спокойным и ровным голосом попросил он,– доложите мне немедленно!

Его шаги затихли в коридоре, едва закрылась тяжелая металлическая дверь.

– Так ты будешь говорить или нет? – прорычал Парасюк, сбрасывая с плеч мокрый от пота пиджак. Алаида отвернулась к стенке, прикусив нижнюю губу. Ей впервые за много лет было реально страшно, даже путешествие из междумирья не испугало ее настолько, как этот бледнолицый офицер с совершенно безумными глазами.

– Выйди вон!– проорал он палачу в красном колпаке, не оборачиваясь.

– Никак невозможно!– возразил тот.– Инструкцией…

– Пошел вон, я сказал!

Как только за красноколпачником закрылась дверь. Парасюк навалился всем телом на Алаиду и стал задирать на ней подол порванного платья, освобождая от одежды и себя. Силы ведьмы сопротивляться иссякли. Она глотала слезы и лишь молила все силы, которые есть в этом грешном мире, чтобы это поскорее закончилось. Последнее, что она запомнила перед тем, как потерять сознание, удовлетворенное лицо Парасюка получившего сумасшедший оргазм.

Глава 8

На телефоне было несколько десятков пропущенных звонков: от Светы и конечно же самой Агриппины. Едва забравшись в рейсовый автобус вместе с Красовской, я открыл журнал. Жена, отчаявшись мне дозвониться, бросила это гиблое дело примерно пару часов назад, наверное смертельно обидевшись, тем более последний наш разговор закончился вполне ожидаемой ссорой, а вот Агриппина попробовала еще несколько раз. Связь пропадала, и кроме невнятного шипения в трубке и шелестящего шума, я ничего разобрать не смог. Янка о чем-то мило болтала с соседкой по автобусу, рассуждая о преимуществах домашней рассады на помидоры. Надо же, я никогда не думал, что моя подруга, хоть что-то об этом знает, но она с умным видом кивала, и даже, кажется, давала округлой тетушке какие-то советы.

Мои мысли полностью были заняты Шарук Ханом и последней встречей с Агридой. Зачем она передала мне свою силу? Что мне теперь с ней делать? И как выпутаться из всей этой ситуации? Вопросы роились в моей голове, словно растревоженный пчелиный улей. В кончиках пальцев слегка жгло. Магия требовала выхода наружу. А что если…

Я легонько щелкнул пальцами и на кончике ногтя неожиданно вспыхнуло оранжевое пламя. Черт! Мгновенно затушив огонь, я огляделся по сторонам. Не увидел ли кто-то? Все попутчики были заняты своими делами. Кто-то слушал музыку, кто-то смотрел в окно, за которым медленно и величественно проплывали желтые поля пшеницы и яркого, словно первое весеннее солнце, подсолнуха. Водитель автобуса выжимал из старенького, потрепанного жизнью и плохими дорогами “Богдана”, все что было в его силах. Нас качало, несколько раз ощутимо застучала подвеска, но в остальном дорога до Харькова проходила спокойно.

На дорогах стояли посты военных. В форме пустынной расцветки с автоматами в руках и в балаклавах нас провожали настороженными взглядами военнослужащие, но остановить рейсовый автобус не пробывали. Лишь на одном из постов молоденький сержант вяло махнул жезлом нового образца с красным кружком посередине, вместо привычных черно-белых полос, а когда мы перестроились к обочине, показал, что надо ехать. Обстановка была напряженной. В воздухе витало нечто грозовое, тяжелое…Люди это чувствовали, умолкая. Смех раздражал, больно режа слух. Местные не понимали, что творится. Откуда столько военных и зачем установили посты из огромных бетонных блоков. В конце автобуса послышалось предположение, что военное положение все-таки ввели. Агриппина…Я снова открыл телефон в поисках связи, решив в этот раз начать с жены. Светка взяла трубку с третьего гудка. Либо ждала моего звонка, либо читала, готовясь уснуть.

– Привет!– сухо поздоровалась она, судя по серьезному тону, она еще дулась на меня за наш утренний спор.

– Привет! – поздоровался я.

– Домой собираешься?– уточнила она, а я мельком глянул на наручные часы. Половина десятого! А мне еще надо найти Агриппину и поговорить с ней.

– Нет…Как дети?

– Понятно,– в трубке послышались короткие гудки. Светка бросила трубку. На ее месте я поступил бы точно так же. Осуждать ее за такое поведение сложно. Уж сколько она за этот год со мной натерпелась. Поймав на себе чей-то взгляд, я обернулся, думая, что это Янка. Но та о чем-то мило болтала по телефону со своим любимым мужчиной, а вот нагло пялилась в меня ее старуха-соседка.

В глазах потемнело. Мерзкий холод лизнул ладони, заставляя поежиться. Да что такое-то! Я не отвел взгляда, уперев его прямо в выцветевшие зеленые глаза бабки-огородницы. В ее зрачках, где-то на глубине, в этом глубоком болоте плескалась сила, точнее зачатки. Сейчас она сканировала меня, что-то почувствовав. А ну-ка, попробуем…Я мысленно взял старуху за шею, слегка сдавив. Она поморщилась, попыталась выстроить легонькую защиту, но после обретения силы Агриды, это было для меня семечками. Сломав ее, я скрутил ведьму так сильно, что она сморщилась от боли, а потом отвела взгляд, признавая свое поражение.      Удовлетворенно хмыкнув, я откинулся на спинку сидения, наслаждаясь последними минутами поездки. Мы миновали “Дробицкий яр” и двигались в сторону “Пролетарской”. Ведьма меня больше не беспокоила, хотя я понимал, что радоваться не стоит этой маленькой победе. Колдунья относилась к такой категории чародеек, которые только и знают несколько наговоров, да сглазов. Настоящей силы у нее не было, но победить ее все равно было приятно, пусть и в такой дуэли взглядов.

С легким шипением открылась дверь. Водитель автобуса убежал открывать багажное отделение, а я помог Красовской сойти на потрескавшийся асфальт.

– Надо поймать такси!– предложил я, но Янка указал рукой на старенькой редакционный уазик, ждущий нас под сенью деревьев. Меланхоличный водитель Толик медленно жевал хот-дог, запивая его колой в стаканчике, закинув ноги на панель совсем по-голливудски.

– Когда ты…– начал было я, но Янка уже потащила меня за руку к машине.

– Только что, мне звонила Агриппина! Она находится в своем салоне красоты на Героев Сталинграда возле “Класса”. Ждет нас! Дворкин, да быстрее же ты!– для беременной женщины она была слишком уж активна, а я лопух, соревнуясь в силе со старой деревенской знахаркой, совсем забыл о том, что собирался позвонить Агриппе.

Какими-то заводскими районами и закоулками, незнакомыми мне улицами и бульварами, наш автомобиль вырвался сначала на Московский проспект, а потом и на проспект Льва Ландау. Я с грустью посмотрел назад, где за вечно ремонтируемом мостом светились огни общаг, среди которых затесался и мой домишка вместе с семьей. Чем сейчас занята Светка? А Витька? Уснула ли Дашка? Мысли навевали тоску. В груди заныло, и я поспешил отогнать эти мысли от себя подальше.

– Теперь куда?– впервые за долгое время промолвил Толик, затормозив на кругу первого троллейбуса.

– Уже приехали!– сообщила Яна, ведя меня к дверям с невзрачной вывеской “Магия красоты”.

– Яна Викторовна, ночь на дворе!– воскликнул Толик нам в след.

– Свободен!– махнула рукой Красовская, быстро поднимаясь по выщербленным ступеням. Агриппина нас уже ждала. На три персоны был накрыт журнальный столик, кофе и какие-то сладости. Встретила она нас встревоженным взглядом и ехидной улыбкой при виде меня:

– А наша Агридка совсем не дура, вовремя подсуетилась…– Янка непонимающе уставилась на нас, но только мы вдвоем сейчас знали о чем говорит ведьма. – Прошу, проходите.

Мы уселись на мягкий полукруглый диванчик, и только сейчас я осознал насколько я устал за прошедший день. Ноги гудели трансформаторной будкой, отзываясь в больной пояснице острыми уколами иголок. Наверное, только полученная от Агрида ведьминская сила не давала мне рухнуть прямо здесь на мягкий диван и уснуть мертвецким сном.

– Я так понимаю, Агриды больше нет?– начала разговор Агриппа, уперев в меня немигающий взгляд своих изумрудных глаз.

– Телефон Алаиды недоступен,– подхватила Красовская.

– Она в инквизиции,– сообщил я, ничуть не смутившись.

– А Шарук Хан воскрес…– задумчиво проговорила ведьма.

– Именно так!

– Где это произошло?– уточнила она.

– Зеленый Гай – это между…– пояснил я.

– Я знаю, где это! Вы не ошиблись?

– Мы только что оттуда!– подтвердила мои слова Красовская.

– Плохо…– со вздохом заключила Агриппина, встав со своего места. Начав ходить из угла в угол, будто посаженный в клетку тигр.– Знаете, чем известно это село?– неожиданно обратилась она к нам, резко обернувшись на пятках. Мы пожали плечами. Таких деревень и поселков по всей Украине были тысячи. О каждом знать что-то было невозможно.

– Говори!– я был уже готов морально ко всему самому ужасному.

– Зеленый Гай – это единственный поселок в Украине, где находится источник живой и мертвой воды.

– Чего?!– воскликнули мы разом с журналисткой.

– Живой и мертвой воды,– спокойно пояснила Агриппина,– одна приносит смерть, другая дарит жизнь. Сказки что ли в детстве не читали?!

– Читали, но…

– Но не думали, что в каждой сказке есть доля правды?– усмехнулась ведьма.– к сожалению это так! Думаю, именно поэтому Шарук Хан и остановился там. Источник известен очень давно. Не исключаю, что и во времена половцев этот родник действовал, поэтому курган с ханом и находился в этом месте.

– Тогда получается, что Шарук Хан предвидел возможность того, что его раскопает Агрида еще при жизни?!– изумилась Яна.

– Магия половцев – это древняя магия. Могучее волшебство, которое нам неизвестно! Шаманы, чародеи, колдуны, языческие обряды…скорее всего Шарук Хану было предсказано воскрешение при жизни, а он подготовился к этому более основательно, чем остальные вожди.

– И что же теперь делать?– растерялся я.

– Действовать!– решительно кивнула головой Агриппина, и ее роскошные каштановые волосы волной зашевелились на оголенных плечах.– На восстановление у Шарук Хана уйдет примерно двое суток. За это время мы должны найти способ, как вернуть его обратно в могилу.

– Иначе…

– Иначе по истечению этого времени его победить будет практически невозможно!– грустно сообщила Агриппина.

– Что нам делать?– спросил я, переварив полученную от ведьмы информацию.

– О воскрешениях известно очень мало. Да и на практике, такое случалось лишь один раз…– задумалась колдунья.

– Один раз?– не поняла Красовская, а я вот сразу понял о чем говорит чародейка.

– Тамерлан!– воскликнул я.

– Вскрытие могилы обернулось самой жесточайшей из всех воин в мире между магами и инквизицией. И те, и другие были на грани уничтожения. А Тамерлан еще очень и очень долго жил в нашей стране.

– Я ничего не понимаю…– пожала плечами Янка.

– А я, увы, да…– грустно кивнул я.

– Мы пытались загнать его обратно в могилу, но проиграли…впервые в истории инквизиции ее долгое время возглавлял воскресший покойник. Комичней ситуации не придумаешь.

– Куда уж комичней!– подхватил я.

– А что делать нам?– недоуменно заморгала Красовская.

– Есть один манускрипт, дошедший до нас с того момента, когда маги практиковали такое…Он находится в библиотеке Ковена.

– Так в чем же дело!– воскликнула неугомонная журналистка.– Нам надо ехать туда немедленно!

Я со вздохом кивнул, понимая, что сегодня, пожалуй, мне отдохнуть не придется. Молча последовал за своими спутницами во двор, где в тени тополей приютился аккуратный “ матиз” ведьмы.

Тамерлан…Размышлял я, пока мы ловко лавировали по пустынным улицам нашего города, подсвеченного в сгустившихся сумерках огнями уличных фонарей и неоновыми вывесками магазинов. Кое-какая информация все же просочилась в прессу, а потом появилась и в около научной литературе. Ходили упорные слухи, что открытие гробницы этого могущественного азиатского правителя послужило началом самой страшной из всех воин на земле. Но я никогда не задумывался, что вместе с духом Тамерлана из гробницы умудрилась выскочить и его телесная оболочка. Магия или просто случайное совпадение, которое мистики приписывают этому азиату? Сейчас, по истечению года с того момента, как мне повезло купить на то самое проклятое зеркало на “коммунальном” рынке, я больше склонялся к тому, что за всей этой историей стоит именно магия.

– Мы на месте…– Янка аккуратно тронула меня за рукав, вырвав из плена путанных размышлений о мировой истории. Она была бледна, явно устала, но мужественно держалась, сгорая от любопытства.

– Может ты все-таки отправишься домой?– спросил я тихо кивая на чуть округлившийся живот.– Беременным витамины и отдых положены, а не скачки во имя спасения мира…

– Все нормально! – вяло улыбнулась журналистка.– Я справлюсь.

Агриппина укоризненно покачала головой, услышав краем уха наш разговор. Она была явно против участия в нашем расследовании Красовской.

– Ну-ка постой!– позвала она ее, беря ее за руку. Ведьма прикрыла глаза, что-то неразборчивое шепча себе под нос. Глаза Янки светлели с каждой секундой. Щечки порозовели, а в теле появилась какая-то изумительная легкость, будто после спокойного и долгого продолжительного сна.

– Ух ты!– изумился я.– А мне так можно?

Натруженная спина гудела, ноги ныли, а я сам себе казался старым разбитым корытом, у которого даже самая алчная бабка не сядет.

– Ты ж не беременен!– справедливо заметила Агриппина, ободряюще погладив Красовскую по плечу.– Таскаешь девчонку за собой, а там мальчик переживает, волнуется…

– Мальчик!?– восторженно прошептала журналистка.

– А то кто же?!

– Мы УЗИ еще не делали, но у меня было такое чувство будто там…– она указала глазами на живот.– Дочь.

– Парень,– улыбнулся колдунья,– но УЗИ сделай обязательно!

– Кхе-кхе!– покашлял я, намекая на то, что мы собрались тут не для того, чтобы обсуждать беременность Красовской.

– Секунду!

Ведьма быстро и легко взбежала по ступенькам “Крыши мира”. Отперла дверь своим ключом, отключив сигнализацию. В полутемном переулке было пустынно и тихо, словно в склепе. Никогда в жизни нельзя было поверить, что в шести минутах ходьбы отсюда кипит ночная жизнь Харькова. Гуляют влюбленные парочки, фотографируясь под “зеркальной струей”, шипят фонтаны, а люди наслаждаются спокойной жизнью, даже не предполагая, что она находится в смертельной опасности.

Посреди огромного светлого холла валялось неубранное стекло. Я задрал голову вверх, увидев, что зеркальный купол пробит. Осколки разбросало повсюду, и я держал Красовскую за руку, стараясь сделать так, чтобы она в своих шпильках не располосовала себе ногу.

– Это произошло в обед!– пояснила Агриппина, заметив мой заинтересованный взгляд.– Мне доложили чуть позже. Когда Агриду увезли отсюда в неизвестном направлении…

– Значит ты знала!– воскликнул я, кипя праведным, на мой взгляд, возмущением.– Ты знала, что твою подругу забрала инквизиция, что она в опасности, но вместо того, чтобы что-то предпринять для ее освобождения. Ты спокойно сидела и ждала моего звонка?!– я со всего маху врезал по столешнице ресепшена. Острые осколки цветного стекла тут же впились мне в ладонь. Потекла кровь.– Черт!– выругался я, перехватывая запястье. Ведьма сделала несколько легких шагов ко мне и подула. По мне прокатилась волна прохлады, словно дуновение ветерка лизнуло мне руку, оставляя после себя лишь подсохшую кровь.

– Важнее Ковена для Совета ничего не может быть!– с улыбкой проговорила она, платком смахивая с моей руки остатки крови.– Скоро и для тебя это станет законом. Есть личные интересы, а есть интересы Ковена. Мы обязаны их соблюдать и действовать в интересах всех ведьм,– Красовская, ничего не понимая из нашей беседы, растеряно переводила взгляд с Агриппины на меня,– Алаида – наша глава. Она, безусловно, важна для нас, но сейчас для Ковена важно уберечь город от нашествия Шарук Хана.

– Я понял,– сухо ответил я, хотя в корне был не согласен с такой политикой,– где книга?

Со вздохом Агриппина отошла от нас, направившись к черному входу. Нажала ладонью на картину, где был изображен какой-то пасторальный пейзажи что-то прошептала.

– Сим-сим откройся!– пошутила журналистка, рассматривая творящиеся вокруг чудеса во все глаза.

Картина резко поехала в сторону, утягивая за собой и привычный облик двери, медленно тающим предрассветным туманом. Вместо современного металла, появился мореный дуб с бронзовыми кольцами-ручками посередине.

– Никто из смертных не видел библиотеку Ковена!– торжественно проговорила она, вставляя свою маленькую ладонь в пасть льву, украшавшему одну из створок.

– Обалдеть!– прошептала мне на ухо журналистка с горящими глазами.

– Может Янке остаться лучше здесь?– предложил я, услышав про смертных.

– Еще чего!– хмыкнула Красовская, устремившись вперед. Я схватил ее за руку и внимательно поглядел на Агриппину.

– Сама же сказала никто из смертных… Поверь, я не допущу, чтобы она подверглась хоть какой-то опасности!– с угрозой в голосе проговорил я.

– Чрезвычайные обстоятельства…Именем Ковена Ведьм я позволяю Яне Красовской посетить библиотеку,– громко и отчетливо проговорила нужную формулу Агриппа.

– Так-то лучше!– благосклонно кивнул я, шагая в след за дамами.

– А почему она сказала, что к смертным отношусь только я,– хитро прищурившись, спросила Яна.

– Я тебе потом как-нибудь расскажу,– отмахнулся я, от удивления раскрыв рот, едва переступив порог этого книгохранилища. Хотя нет…Самого величайшего книгохранилища в истории человечества!

Вокруг меня все на многие и многие километры было уставлено стеллажами с книгами. Вернее не только с книгами. Тут соседствовали древние пожелтевшие пергаменты в деревянных тубусах с вполне современными томами. Берестяные грамоты наших предков с цифровыми копиями лучших романов современности. Здесь было все, что человечество написало за множество лет своего существования.

– Александрийская библиотека, библиотека Ивана Грозного…– задумчиво перечислила Агриппина так же, как и мы замеревшая на пороге, пораженная величием мудрости предыдущих поколений, записанной на бумаге.

– Офигеть…– ошарашенно пробормотала Янка.– И это чудо прямо в центре Харькова!

– Ян…

– Да, знаю, знаю, Дворкин, что никто об этом не должен знать, но каков масштаб…– она восхищенно провела ладонью по свиткам, уложенным стопочкой на одной из полок, подняв кучу пыли.– никогда бы не подумала…

– И как мы будем искать нужный нам манускрипт в этом разнообразие?– нахмурился я, вспомнив о насущном. В голове мерно и настойчиво щелкал хронометр, отсчитывая положенное нам на спасение мира время. От этого было неловко. Потому что время не терпит суеты. А тут…Тут время будто замерло, соединив в себе все времена, прожитые нашими предками.

– Саша…Саша,– укоризненно покачала головой ведьма, взмахнув рукой.– неужели ты считаешь, что каждая ведьма Ковена, чтобы найти какую-то интересующую ее книгу лет сто лазит по полкам в поисках необходимого на приставной лестнице? Если бы это было так, то в этой мудрости не было никакого смысла.

Она взмахнула рукой и с ее ладоней сорвалось что-то серебристое невесомое, то ли похожее на далекие звездочки, то ли на какую-то магическую пыль, мерно переливающуюся в тусклом свете чадящих факелов, развешанных по углам библиотеки. Эти крошки замерцали ярким золотистым светом, сорвались вверх и разлетелись по всей комнате, оставляя за собой чудесный шлейф цветочного аромата. На все это мы с Красовской смотрели, как дикари остров Папуа Новой Гвинеи на бусинки, подаренные конкистадорами, раскрыв рот и широко распахнув удивленные глаза.

– Секунду!– подняла указательный палец вверх с видом доброй учительницы ведьма. Она меньше всех из Ковена была похожа на настоящую злую колдунью. В ее облике было что-то доброе, домашнее, никак не вяжущееся с ее реальной деятельностью.

Серебристые звездочки разлетелись по всему залу, и уже через некоторое время сгрудились над одной из полок в самом дальнем углу библиотеки, кружа рядом с ней светящимся роем.