Оливер Кромвель

Доблестная история Англии и ее парламента, составленная в 1617 году в Кембриджском университете Оливером Кромвелем

Мы, англичане, наши язык и нация сформировались триста лет назад, в XIV веке, как самостоятельное государство, а совсем не продолжение франко-латинской Европы.

Самым древним населением Британских островов за много веков до Рождества Христова были иберы, переселившиеся на них с Пиренеев. Это было нетрудно. Узкий пролив Ла-Манш отделял Британию от европейского материка, и это очень помогло нам в развитии.

Климат нашего большого острова, на котором предстояло расположиться Англии, Шотландии и Уэльсу, и малого острова с Ирландией очень мягкий, благодаря Гольфстриму, правда, из-за выдвинутости их в океан, здесь выпадает множество осадков, которые в сочетании с большой влажностью воздуха дают знаменитые английские туманы. Морские берега островов сильно изрезаны, в них находится множество удобных гаваней и бухт, где были устроены порты. Луга и пастбища всегда быстро зарастали сочной травой, а в недрах имелось много угля и руды. Это позволяло народу успешно сеять хлеб, хмель и разводить скот, особенно овец, ставших достоянием Англии. Мы первыми в мире устроили суконные, текстильные, керамические, стекольные, часовые и мебельные мануфактуры, открыли многочисленные рудники и шахты.

Англия с древности была связана с центрами мировой торговли в Европе, и для ее процветания у нас было все что нужно. Однако для этого нашему народу предстояло пройти долгий и опасный путь, усыпанный не розами, а колючими шипами.

Две с половиной тысячи лет назад с материка в Британию стали переселяться кельты, к Рождеству Христову занявшие все удобные для жизни земли, однако не одним им пришла в голову подобная мысль.

Кельты перебили иберов, но на севере сумели укрепиться воинственные племена раскрашенных пиктов. Вскоре, со времен Юлия Цезаря, на Британских островах воцарился Рим, удержавшийся на них почти четыреста лет. Однако в горную Шотландию и болотистый Уэльс римляне проникнуть не смогли. В конце IV века римлян в Британии сменили германские племена англов и саксов, вытеснивших кельтов на север и запад.

Англосаксы создали небольшие королевства в Кенте и Эссексе и до IX века боролись друг с другом за политическое первенство. Для отражения частых набегов очень опасных викингов англосаксы все-таки сумели объединиться в VII столетии вокруг короля Альфреда в большое государство Англию.

Видя, как англосаксы теряют свои силы на бесконечные распри, в 1066 году из Северной Франции в Британию вторглась армия бывших викингов-норманнов во главе с герцогом Вильгельмом, вошедшим в историю с титулом Завоеватель. Разбив англосаксов в битве при Гастингсе, норманны заняли Британию и постепенно слились с местными племенами в один народ. В XIII веке к Англии был присоединен Уэльс, но суровая и гордая Шотландия смогла еще долго удерживать свою независимость.

С XII века нормандские короли в Англии ввели обычай – для обсуждения государственных проблем созывать совет вельмож, члены которого назначались монархом. Все зависело от того, насколько яркий, умный и харизматичный король сидел на английском троне, у которого была одна очень важная особенность – он опирался на британские города во главе с Лондоном. Именно города сделали Англию великой и свободной.

Города, чье название произошло от слова «огораживать», появились на Острове, как мы стали называть Британию, задолго до Вильгельма Завоевателя. В них было отличное от сельских поселений устройство и управление. Они не имели своего сельского хозяйства, но быстро развивали свои промыслы, ремесла и торговлю. Города всегда строились на удобных дорогах, реках, там, где находили уголь и руду, и не далее ста миль от морского побережья, что было необходимо для успешной морской торговли.

Города в первую очередь зависели не только от хорошего расположения, но и от владельца их земли – сеньора. Поначалу в удобной гавани на море или реке, на торговом пути под покровительством и защитой баронского замка вырастал рынок. Вокруг него селились ремесленники, промысловики, торговцы и пришлые люди в поисках заработка. Сеньоры, бравшие со всех торговые пошлины, поощряли развитие таких поселков, давая их обитателям льготы и привилегии. Когда поселки при рынках разрастались и становились городами, они стремились выйти из-под власти сеньора-землевладельца. От баронов и лордов откупались деньгами, города получали свою землю, права, самоуправление и суд. Они сражались за свою независимость с обнаглевшими сеньорами и для защиты строили вокруг своих жилищ каменные стены и укрепления.

Городское население Англии никогда не было однородным. Верхушка, владельцы городской земли, члены первых общин удерживали власть над торгово-ремесленными центрами и не подпускали к ней новичков.

За верхушкой шли купцы, которые организовывались в могущественные союзы-гильдии, помогавшие городам обрести свободу. Ремесленники также объединялись в цеха по ремеслам и занятиям, но их влияние было меньше, чем у купцов, хотя и очень значительным. Остальное городское население составляли подмастерья, ремесленные ученики и беднота, нанимавшаяся в гильдии и цеха.

С XII века города стали получать королевские грамоты-хартии, подтверждавшие их самостоятельность. На материке даже появились города-государства во главе с Генуей и Венецией и вольные германские имперские города. Для защиты своих интересов города объединялись в могущественные союзы, такие, как знаменитая Ганза, имевшие более ста членов. Население самых больших европейских городов не превышало десяти тысяч, в то время как британский Лондон населяли около тридцати тысяч человек. Во всех городах развивались культура, образование, создавались школы и университеты, строились великолепные ратуши, церкви, торговые ряды.

К нашему XVII веку города, в том числе английские, стали очень влиятельными торгово-ремесленными центрами, и во главе их был Лондон, столица Острова.

Поселение в устье Темзы возникло еще во времена кельтов. Во времена римлян это был городок при военном лагере, в VII веке ставший столицей Англии. Во время высадки норманнов население Лондона достигало двадцати тысяч человек.

Наше государственное устройство окончательно сложилось во второй половине XII века, при Генрихе II Плантагенете и его сыновьях.

«Совет мудрых», состоявший из вельмож и лендлордов, который полностью устраивал Вильгельма Завоевателя, был заменен Королевским Советом из светских и духовных магнатов и королевских чиновников, ведавших финансами и судами.

Сыновья Генриха II – Ричард Львиное Сердце, правивший четырнадцать лет, и Джон Безземельный, усидевший на троне до 1216 года, считали Англию своей вотчиной, из которой они могли извлекать любые деньги, не считаясь с обычаями и нормами.

В 1213 году разозленные бесконечными поборами, не на пользу Англии, а для королевских увеселений, бароны, поддержанные рыцарством и городами, взбунтовались, собрали армию и вошли в Лондон.

Еще в самом конце XII века для борьбы с все возраставшим королевским абсолютизмом в Англии был образован союз городов и баронов. Принц Джон, став королем после гибели Ричарда Львиное Сердце, ухитрился быстро растерять многие английские земли в Европе и справедливо вошел в историю под именем Иоанна Безземельного. Даже современники называли недалекого короля наглым, деспотичным, жестоким, бесстыжим, распутным, циничным, неблагодарным и вероломным. Они говорили после его смерти, что «как ни гнусен ад, но и его запятнало появление гнусного Иоанна».

Вызвав всеобщее недовольство, король Джон заключил антианглийский союз с римским папой. Понтифик, увидев с кем имеет дело, низложил его и чуть не объявил Англии крестовый поход. Джон продолжил восстанавливать против себя Рим, Францию, Шотландию, Ирландию, Уэльс и весь английский народ. В мае 1213 года король Джон присягнул папе на верность и подданство и получил собственное королевство назад, уже в виде обычного вассального лена. Это было чересчур.

Англия вздрогнула от национального унижения и позора. В начале января 1214 года Союз баронов и городов потребовал у короля Джона подписать хартию, определявшую права, свободы и обязанности короля, сеньоров, церкви, горожан и всех свободных англичан. Король тянул как мог и окончательно отказал народу в гарантиях от своего необузданного деспотизма и произвола на пасху 1215 года. Шут на троне наконец нарвался.

15 июня 1215 года войско баронов под звон колоколов и приветственные крики горожан вошло в Лондон. Вслед за столицей потребовали королевских гарантий все города и графства.

Под мечом у короля Джона оставалось семь рыцарей. Он попытался набрать наемников, но опытные в битвах бароны тут же взяли его в тиски и потребовали созвать Королевский Совет у Виндзора, на острове в устье Темзы. В основу Великой Хартии Вольностей легли Старые манускрипты первых Плантагенетов, однако их можно было толковать по-разному. Хартия была написана очень четко и понятно. Впервые в Англии она подвергла ограничениям королевский произвол и одновременно ограничила баронский произвол к рыцарям. Хартия вводила в право обычаев силу написанного закона, гарантировала всем англичанам право на правосудие, личную и имущественную безопасность и «доброе королевское правление». 1215 год стал началом борьбы за создание законодательного парламента, которая продолжается и в наши дни.

В течение одного дня Хартия была обсуждена и одобрена. В окружении суровых баронов в броне, державших руки на рукоятях своих грозных мечей, король Джон сквозь зубы подписал документ, гласивший, что «ни один человек не может получить отказ в праве на правосудие».

Со дня подписания Великой Хартии Вольностей финансовые субсидии королю стал давать Совет королевских вассалов: «Ни один налог не может быть взимаем в нашем королевстве без согласия Совета королевства из прелатов, баронов и вассалов короля». Хартия своей королевской подписью обещала не арестовывать, не объявлять вне закона, не разорять ни одного свободного англичанина без законного приговора суда. Отныне короли могли собирать только три своих традиционных налога. При этом манускрипт устанавливал по всей стране единство мер и весов.

Для контроля над королем был избран Совет из двадцати баронов, следивший за соблюдением Хартии, с правом объявления войны зарвавшемуся монарху. Великой Хартии Вольностей торжественно присягнула вся Англия, и это изменило ее судьбу. В бессильной ярости король Джон катался по полу своего дворца, а потом все-таки набрал на материке наемников и начал на Острове гражданскую войну, которая сразу же закончилась его смертью от обжорства.

Королем Англии стал девятилетний Генрих, и под контролем Совета вассалов Хартия вступила в силу по всей Англии.

Выросший Генрих III в середине XIII столетия попытался нарушить Великую Хартию Вольностей, но не тут-то было. Англия уже стала иной.

Ученый линкольнский епископ Роберт Гроссетест в трактате «Основы королевской власти и тирании», который прочитали тысячи человек, отрицал право на произвол и короля, и папы. Его идеи оказали сильное влияние на студентов двух знаменитых английских университетов, которые разносили их по всей стране.

Оксфорд был основан в 1167 году, а в 1209 году – открыт Кембридж, ставшие центрами христианской науки. Ректор Оксфордского университета Роджер Бэкон, гениальный ученик Гроссетеста, читал лекции студентам о том, что ссылка на авторитет не может быть доказательством истины, что разум сам по себе не может отличать истину от лжи и что в основе познания лежит опыт. Бэкон изобрел порох и выдвинул идею об изобретении средств для полетов, рассмотрении звезд особыми приборами и машин, заменяющих лошадей.

Англичане стали относиться к догматам римской католической церкви спокойно и без пиетета, и разозленная официальная церковь объявила Бэкона колдуном и на четырнадцать лет посадила в тюрьму.

Постоянно нуждавшийся в деньгах Генрих III время от времени собирал съезды светских и духовных феодалов и вельмож. Во время неурожая и голода 1257 года король, думая, что бароны ослабели, вдруг потребовал с них треть всего движимого и недвижимого имущества. Рыцарство взорвалось и летом 1258 года в Оксфорде собралось на Совет, названный «бешеным парламентом». На Совете были обсуждены и составлены «Оксфордские и Вестминстерские провизии» – решение о создании системы высших государственных органов и взаимоотношений между различными сословиями. Генрих, как и его отец, вынужденно подписал манускрипт, но тоже устроил гражданскую войну в стране, разделившейся на две части.

Во главе «бешеных» встал друг епископа Гроссетеста герцог Симон де Монфор. В 1263 году во главе большой армии, в которую вступили и студенты обоих университетов, он из Оксфорда сходу ворвался в Уэльс и с запада на восток прошел по всей стране, беря все королевские замки и занимая города. Лондон встретил парламентскую армию колокольным звоном. В 1264 году Монфор взял в плен короля и его наследника и через год впервые в Англии созвал парламент не только из знати, но и из рыцарей и горожан, вызвав их по два от каждого графства и города. Это был год создания знаменитого английского парламента.

Монфора удалось убить, и Генрих III с сыном Эдуардом созывали Королевские Советы только из баронов. С 1295 года Эдуард I вынужденно собрал монфоровский парламент, и больше этот порядок в Англии не нарушался. Этот парламент, представлявший всю страну, был назван «образцовым». С конца XIII века Британия получила монархию с сословным представительством, и каждый новый налог мог быть введен только с разрешения парламента.

В 1287 году в состав Англии вошел Уэльс, который был объявлен владением наследника. После смерти короля Шотландии Александра III, не имевшего наследников, английское войско в нее вошло и укрепилось, но в 1314 году шотландцы с королем Робертом Брюсом вернули себе независимость.

В 1337 году началась Столетняя англо-французская война. Через десять лет в битве при Креси французы были разбиты, а еще через десять лет англичане взяли в плен короля Франции. В 1360 году по мирному договору Англия получила огромный выкуп и всю юго-западную Францию с важнейшим портом в Кале. Но спустя десять лет французы отбили почти все потерянное, и война добралась до английских берегов, где все опять изменилось.

Количество крупных баронств-маноров, которые было трудно содержать, постоянно уменьшалось. Баронства и даже графства после пресечения их династий переходили к короне, делились между многочисленными родственниками, дробились с целью уменьшения бремени больших налогов.

Многие крепостные крестьяне-вилланы богатели и выкупались у баронов и рыцарей на волю и становились йоменами – лично свободными землевладельцами. Те вилланы, которых разоряли бароны, уходили в города и работали в цехах и гильдиях. Вся страна пела баллады о Робин Гуде из Шервудского леса, во главе своих вольных стрелков защищавшего народ.

Количество новых дворян-джентри и зажиточных йоменов быстро росло. «Народное право» позволяло им получать землю, минуя сеньоров, из рук короля. Они стали мощным основанием новорожденного парламента.

В 1300 году в Общем Собрании королевства участвовало не двадцать пять, а сто баронов и дворян. Король уже не мог влиять на норму и характер парламента, в который все города и графства посылали по два депутата, выбрав для этого в Лондоне Вестминстер-холл. Он мог приглашать в парламент только баронов, прелатов, но их было намного меньше, чем рыцарей и горожан.

Совет Королевства расширялся как бы сам по себе, благодаря провинциальному дворянству. Старым баронам новые парламентарии были нужны для давления на короля, а королю требовались джентри для увеличения прямых налогов и сторонников. Если налоги шли не прямо королю, а через шерифов и казначейство, они резко уменьшались.

Кроме Совета Королевства проходили провинциальные советы графств, в которых участвовали не только бароны и новое дворянство, но и йомены, выбиравшие депутатов в главный парламент.

Города ежегодно платили королю все увеличивающуюся «городскую аренду», которая распределялась в зависимости от количества населения. Эдуард I от жадности стал постоянно приглашать в Совет по два представителя от каждого из ста шестидесяти пяти английских городов, плативших «добровольные взносы на нужды королевства». Жадность и произвол до добра не доводят даже королей и губят монархии, в конце концов.

В XIV веке все английские сословия через Великий Королевский Совет участвовали в управлении государством. Это создало английское общество, на все имевшее собственное мнение. Все могли участвовать в законодательной работе, в контроле над налогообложением и в государственном управлении. Теперь в ставшей парламентской Англии все было на виду.

Влиятельное духовенство, имевшее свое начальство в Ватикане, участвовало в работе парламента формально, и в конце XV века прекратило это делать вообще, стремясь сохранить обособленный характер своего привилегированного сословия.

Кроме законодательных функций парламент выполнял важнейшие обязанности высшего апелляционного суда. По всему королевству распространялись его призывы направлять в Вестминстер-холл свои ходатайства всем, «кто хотел просить милости короля в парламенте, или принести жалобу по делам, не могущим быть решенными в обыкновенном порядке, или кто терпел притеснения от слуг короля, или кто был неправильно обложен или обременен податями и повинностями».

Подданные стали массово искать защиты от притеснений обнаглевших слуг короля у парламента, который приобретал все большее влияние.

В первых парламентах представители четырех сословий королевства – духовенство, бароны, рыцари и горожане – совещались отдельно друг от друга. После принятия «Статута 1322 года», который усилил влияние городов, рыцари графств, представлявшие в парламенте и йоменов, объединились с горожанами.

В 1341 году Великий Совет был разделен на Палату лордов и Палату общин, что объединило депутатов. Верхняя палата не избиралась, а приглашалась королем. В нижнюю палату входили избираемые рыцари и богатые купцы от графств и городов. Представленные в палате сквайры-джентри, сельские джентльмены, стали управлять графствами и в 1360 году получили в них должности судей.

Близость рыцарства к знати, их связи с йоменами и союз с горожанами сделали Палату общин единой и намного увеличили ее политическое влияние, с которым вынужденно считалась Палата лордов.

Раз за разом и год за годом парламент выпускал билли-постановления, защищавшие англичан от королевских и вельможных обид, регулировал налогообложение и торговлю. Обе палаты окончательно утвердили за собой государственные контрольные права, включая королевских министров, но уклонялись от административных функций. После утверждения королем, билли парламента становились законами уже в протоколах и распространялись по всей Англии.

Жизнь Британии к началу Столетней войны стала совсем другой, и во главе ее возникла английская нация, говорившая на одном языке.

Крестьянская аренда земли и наемный труд на ней все больше заменяли вилланов в хозяйстве маноров, которых становилось все меньше. Английская деревня превращалась в общину индивидуумов, лично свободных йоменов, с денежными, а не натуральными отношениями, с личной инициативой и желанием работать. Английское общество становилось все более разнообразным и интересным. Новые интересы торговцев и промышленников отстаивал новый парламент.

Королевская власть, упрямая, как шотландский голодный бык, совершала провалы во внешней и внутренней политике и никогда не признавала своих ошибок.

Начавшаяся англо-французская война за обладание текстильной Фландрией, перерабатывавшей огромное количество шерсти в нужное всем сукно, продолжалась более ста лет.

Поначалу успешная, война оставила Англию без сильного военного флота, подорвала ее морскую торговлю, опустошила разбоями побережье и принесла на Остров с континента чуму, в результате которой умерла треть населения.

Земли в Англии обрабатывались как «открытые поля», поделенные крестьянами по справедливости. Луга и пашни после уборки сена и сбора урожая использовались как общее пастбище. Поля не огораживались, а наделы разделялись сделанными плугами широкими бороздами. Поля объединяли крестьян в общину, где каждый имел право голоса.

Крестьяне для барона манора были ascriptiglebae, «приписанные к земле крепостные», которые даже женились с его разрешения. Свободные йомены жили далеко друг от друга. Все в Англии, особенно в долинах Йоркшира, Суссекса разводили овец, дававших лучшую в Европе шерсть. Несколько веков Британия была единственным поставщиком шерсти для фламандских и итальянских ткачей. Овец разводили король, лендлорды, бароны, вилланы, йомены, и в палате лордов спикер сидел на мешке с шерстью – национальном богатстве.

В XII веке управляющие манорами бейлифы поняли, что земли лучше обрабатывали не крепостные, а наемные работники. Барщину стали заменять оброком и денежным платежом. Количество населения быстро росло, крестьянам не хватало земли, и в условиях избытка рабочей силы бейлифы диктовали батракам свои условия и платили за работу жалкие пенсы.

После эпидемии чумы 1348 года рабочих рук стало не хватать, а оставшиеся в живых крестьяне не соглашались больше работать за гроши. Теперь они диктовали свои условия бейлифам и даже лендлордам.

У лендлордов, захвативших выморочные земли, «земельный голод сменился недостатком работников». Батраки поднимали цены за свой труд, вилланы уходили с земли туда, где не спрашивали, откуда они пришли, и платили. Многие из них зарабатывали столько, что выкупались на волю у своих феодалов. Они покупали свободные земли, становились зажиточными йоменами и разводили овец.

Лендлорды стали сдавать свои опустевшие земли йоменам, которые превратились в большое независимое сословие, отлично стрелявшее из старинных английских дальнобойных луков.

Под давлением лендлордов Эдуард III издал жестокий ордонанс, по которому батраки должны были работать за гроши под угрозой клеймления лица и тюрьмы. Это вызвало ненависть народа к королю и его власти.

Все англичане понимали, что на развитии страны лежат бревнами крайне неумные короли, но против самой монархии ничего не имели.

Все хорошо помнили, что сын Вильгельма Завоевателя, Вильгельм II Рыжий, своим тираническим правлением сделал все для того, чтобы его сын Генрих I уже в день своей коронации был вынужден подписать хартию, в которой обещал уничтожить несправедливые обычаи своего брата и отца.

Все хорошо помнили, что Джон Безземельный подписал Великую Хартию Вольностей только после разгрома своей армии при Бувине. Все хорошо помнили, что сын худшего из Плантагенетов, Генрих III, то подтверждал, то нарушал Хартию, за что был взят в плен собственными баронами, созвавшими первый настоящий парламент, который стал сильной законодательной властью.

Ситуация в Британии ухудшилась во время правления Эдуарда III и Ричарда II. Парламент прекрасно понимал, что талантливый и справедливый король на троне – редкость, но не имел сил изменить в стране форму правления. Пока не имел.

Первая общенациональная оппозиция погрязшей в пороках королевской власти появилась в парламенте в 1376 году. Депутаты заявили, что в плохом государственном управлении виноваты не только король, его фавориты и министры, но и лорды, вельможи, действующие в союзе с короной.

Спикер Палаты общин сэр Питер де Ла Мар от имени рыцарей и горожан объявил на совместном заседании парламента, что Столетняя война с Францией ведется плохо и неумело, а парламентские деньги на нее разворовываются королевскими фаворитами. Председатель предъявил полторы сотни жалоб и претензий англичан и потребовал от короля отчета.

Палата общин потребовала ежегодного созыва парламента и суда над двумя самыми одиозными фаворитами. Король уступил, но после роспуска парламента все пошло по-старому.

Парламент не сдался и добился права англичан на активную хозяйственную деятельность. Это опять изменило страну.

Многочисленные английские купцы объединялись в крупные торговые компании и успешно действовали в Балтийском и даже Средиземном морях.

Поместья новых дворян-джентри перешли от натуральных на денежные отношения. Видя это, бароны начали нагло сгонять крестьян с земли, на которой разводили овец. Дело кончилось плохо – восстанием 1381 года, потрясшим Англию до основания. К этому времени в Британии шли серьезные религиозные споры. Жизнь английского духа объединилась с жизнью экономической, взорвав Остров.

Англичан давно раздражало чрезмерное обогащение католической церкви, ее безумная роскошь за их счет, царившая в монастырях безнравственность. Во второй половине XIV века профессор Оксфордского университета Джон Уинклиф предложил реформу церкви. Он заявил, что духовенство не может быть посредником между человеком и богом, и люди сами должны читать и изучать Библию, которую надо перевести с латыни на английский язык.

Идеи Уинклифа распространились среди бедных горожан и крестьян, из которых выдвинулись его многочисленные последователи. Их стали называть лолларды-«бормочущие молитвы». Они проповедовали по всей Англии, и во главе лоллардов встал очень популярный Джон Болл, рассказывающий англичанам о равенстве и справедливости.

Первые лолларды появились в Антверпене в 1300 году, а в Англию приплыли с нанятыми фландрскими ткачами в середине XIV столетия. Народные проповедники отвергали привилегии католической церкви и требовали секуляризации ее имущества. Они обличали алчных сеньоров, говорили об отмене барщины, церковной десятины, несправедливых налогов, об уравнении сословий, ибо бог сотворил всех людей равными. Лолларды к восстанию не призывали, но сильно будоражили общество, а Джон Болл собирал на свои проповеди огромные толпы народа.

Король не остановился на законе для лоллардов о низком уровне оплаты наемного труда. Власть решила вынуждать подданных к найму на кабальных условиях. Все англичане от 12 до 60 лет, не имевшие собственных наделов, под страхом клеймения и тюрьмы были обязаны работать на лендлордов и баронов за несколько пенсов в день, позволявших только не умереть с голоду.

Для ведения войны парламент в 1377 году ввел подушный налог для всех англичан от четырнадцати лет. Налог собрали в 1377, 1379 годах, а в 1380 его утроили. Англия забурлила, и опять запели баллады о Робин Гуде.

Королевские сборщики налогов любили умножать их в свою пользу. Это обычно сходило им с рук, но только не 20 мая 1381 года.

Когда сборщики собрались обобрать деревенского ремесленника Уота Тайлера, бывший солдат их просто убил. Кент и Эссекс запылали сразу, и в течение июня восстала половина из сорока английских городов. 13 июня десятки тысяч вооруженных луками, самодельными мечами и дубинками крестьян отправились в Лондон под речи выпущенного из тюрьмы Джона Бола. Эпископ Кентерберийский, отлучивший его от церкви, называл его «сумасшедшим священником из Кента». Сумасшедший говорил прекрасно:

«Возлюбленные мои! Дела в Англии не пойдут лучше, пока все не сделается общей собственностью и пока не исчезнут все вельможи, пока все мы не сделаемся равными, а господа не станут такими же, как мы.

Как они относятся к нам? Почему они держат нас в рабстве? Все мы происходим от одних и тех же родителей, от Адама и Евы. Как господа могут доказать, что они лучше, чем мы? Разве тем, что мы добываем и обрабатываем то, что они употребляют? Они носят бархат, шелк и меха, а мы одеты в жалкую холстину. У них – вина, пряности и пирожные, у нас – отруби и вода. Их доля – безделье в великолепных замках, наша – заботы и труд в дождь и ветер в поле.

Нас называют холопами и бьют, и нет у нас короля, защищающего нас. Или наш молодой король поможет нам, или мы сами поможем себе другими способами.

Когда Адам пахал, а Ева пряла – кто был там дворянин? Вначале все люди были равны, ибо такими их создала природа. Но потом нечестивые люди стали угнетать своих ближних, и появилось рабство, противное воле божьей. Если бы богу захотелось создать рабов, то он бы их создал в самом начале.

Настало время, и пришел час сбросить вековое зло и получить желанную свободу!»

Король успел бежать из Лондона, открывшего свои ворота восставшим. Крестьяне и горожане казнили одиозных королевских слуг, епископа Кентерберийского и лорда-казначея. Они разнесли в прах дворцы вельмож, а их богатство, с криками «мы не грабители!» бросили в Темзу.

14 июня в предместье Лондона Уот Тайлер вручил шестнадцатилетнему Ричарду II петицию восставших, в которой они требовали возврата отнятых у них общинных земель, право свободных ремесел и торговли, отмены закабаления крестьян. Король петицию подписал, и она сотнями копий разошлась по стране. Многие крестьяне тут же разошлись по домам, посчитав королевскую подпись гарантией победы. Однако в Англии до XVII века честность и верность слову у монархов считались признаками слабости.

На следующий день у Смитфилда в открытом поле Уот Тайлер во главе оставшихся бедняков вручил Ричарду «Смитфилдскую программу», в которой восставшие требовали отменить ограничения заработной платы батраков, а заодно и дворянские привилегии, уравнивая все сословия в правах. Тайлер увлекся, въехал внутрь королевской свиты, казавшейся очень доброжелательной, и тут же ударом в спину был хладнокровно зарезан лорд-мэром Лондона. Ждавший этого король подскакал к восставшим и объявил, что сам возглавит их вместо Тайлера, не сказав, что его убили. Под восторженные крики «король с нами!» бедняки увлеченно рассказывали Ричарду о своих обидах, а к вечеру рыцарские отряды окружили Лондон, а народу предъявили голову Тайлера на пике. Потрясенные вероломством короля, только что обещавшего им все, крестьяне, оставшись без предводителя, разбежались по домам, и их два года резали королевские карательные отряды.

15 июля Ричард II лично присутствовал на казни Джона Бола. Уинклифу повезло больше – его просто выгнали из Оксфордского университета. Петиция, подписанная королем, была объявлена недействительной.

Придворный историк записывал в Хронике: «Крестьяне, собравшись толпой, начали волноваться из-за свободы и стали помышлять о том, чтобы сделаться равными господам». По Англии расходились копии речи короля у пики с головой Уота Тайлера: «Вы были холопами, холопами и останетесь. Вы останетесь крепостными, но не такими, как жили до сих пор, а бесконечно хуже. Да послужит ваше рабство предостережением для грядущих поколений!»