Прокопий

Князь сказал:

– Отче, ты не хочешь остаться с нами?

– Не могу. Отвык я от мира: дико и жутко мне в нем. И я людям страшен, и мне люди страшны.

– Останься, по крайней мере, до завтра, чтобы встретить с нами великий праздник. Как проживешь ты такой день без божественной службы?

Прокопий омрачился и сказал:

– Знай, князь, что я великий грешник, и на мне лежит эпитимья… недостоин я стоять ниже на паперти Святой Софии.

И сколько ни останавливал его князь Мстислав, ушел. Когда он выходил из Новгорода, уже падали сумерки и гул колоколов возвещал во все концы города славу рождающегося Христа.

Прошло довольно времени, прежде чем Прокопий, оставя за собой новгородские предместья, добрел до первого, после них, людского поселка – тихой придорожной деревушки. Прокопий устал и прозяб. Ночь лежала черная, как сажа: небо – без луны, с одними звездами, холодное и угрюмое. Прокопий не жалел, что глядя на ночь ушел из Новгорода от княжеской ласки, но невольно думал, что если не найдет себе скорого ночлега, то ночь грозит ему большой бедой, а пожалуй, и смертью: и мороз, и волк, и лютый человек страшнее и сильней в ночную пору, чем при свете дня. Деревушка спала. Ни блестки света не было в затянутых бычачьим пузырем отдушинах, заменявших черным избам окна. Прокопий стучался в избы, но напрасно.

– Конный или пеший? – спрашивали его неприветливые хозяева.

– Пеший.

– Как же случилось, что ты в такой день опозднился в дороге? – недоверчиво возражали ему, – должно быть, не с добром ты пришел к нам… ступай – постучись к соседям, а мы тебе не отворим.

Соседи спрашивали Прокопия:

– Что ты дашь нам, если мы пустим тебя на ночлег?

– У меня нет ничего, кроме рубища, что на мне надето.

– Значит, ты бродяга и нищий. Проходи. Мы сами нищие… нас и без тебя довольно в избе!

В других избах Прокопий не добился и такого ответа: хозяева спали крепким сном и не слыхали стука и молений бесприютного путника. Высмотрев у одной избы высокое крыльцо с навесом, Прокопий решил переночевать под его ступеньками, чтобы хоть сколько-нибудь оградить себя от ночной стужи. Но под крыльцом, на соломе, спала громадная овчарка с щенятами. Она грозно зарычала на незваного гостя и, напав на Прокопия, лаяла на него, рвала его рубище, кусала его икры до тех пор, пока не прогнала его далеко от деревушки, в мрак и холод святочной ночи. Большая Медведица с семью яркими, точно прозрачными звездами своими указала Прокопию, что еще много часов будет царить над землею холодная, неприветная тьма и далеко, далеко до света. А мороз крепчал. Ветер, тихий до полуночи, вырос и переменил направление: задул с севера.

– Пропаду! – решил Прокопий, – да будет воля Божия!

И он лег на стог, закрыл глаза и стал читать себе отходную…