Читать книгу: «Черный клан. Магия крови», страница 2

Никаких драконов тут и близко не пролетало. Обычный человеческий молодняк. Наверняка это работа Грега, подумал я в сердцах. Небось велел Ники отвести меня в этот притон, чтобы навсегда отвратить от общения с себе подобными.

С ощущением, что меня кинули, я потихоньку вышел из аудитории. В тошнотворном табачном дыму и сумраке галдели какие-то юнцы. Я протиснулся через толпу и устремился в сизый туман.

Попал я удачно – коридор закончился дверью в бар. Точнее, в кафетерий, потому что спиртное в нем не продавали. Тут было относительно тихо, чисто и уютно. За стойкой маячил молодой бармен с волосами прикольного ржаво-рыжего цвета. Он выглядел куда достойнее своей клиентуры, потому что сидел молча и самоуглубленно играл на ноутбуке в «Dungeons and Dragons».

– Мне кофе, – сказал я.

– Кофе только из автомата, – ответил он, не отрываясь от битв.

– Спасибо и на том, что не растворимый…

Получив свой пластиковый стаканчик с бурой жидкостью, я сел за свободный столик и пригляделся к посетителям.

М-да. Час от часу не легче. В баре окопались «драконихи». В большинстве – девицы богемного вида, странно одетые, с несвежими лицами и тревожно-ищущими взглядами. Они оживленно болтали, сыпля экзотическими именами, на своем птичьем языке. Где-то я встречал этот типаж. Когда-то он казался мне даже прикольным, но теперь не вызывал ничего, кроме раздражения …

Точно – игровички!

«Это же клуб игровиков, – понял я. – Вот куда они меня спровадили, предатели! Ну, Ники!»

Теперь, когда все прояснилось, я был готов уйти. Но Ники все еще слушала старого трепача. А бросить ее здесь и свалить, не попрощавшись, – учитывая, что она и пришла сюда только ради меня, – было неловко.

Я все еще раздумывал, как поступить, когда в кафетерии возник самый натуральный призрак. Высокая, тонкая и бледная девушка в белом – с ног до головы ни единого яркого пятна. Гостья застыла в дверях, оглядываясь в поисках свободного места. Среди галдящих игровичек она выделялись как лебедь в вороньей стае. Потом она заметила, что я ее разглядываю, и тут же направилась в мою сторону.

– Привет! У тебя не занято?

Я гостеприимно убрал со свободного стула джинсовую куртку.

– Лигейя, – представилась она, усаживаясь. – Что-то раньше здесь тебя не встречала.

– А я тут в первый раз, – сообщил я.

Лигейя была очень хороша собой, но бледность делала ее похожей на фарфоровую куклу. Светлая кожа прямо-таки светилась изнутри, серые глаза смотрели приветливо и как-то печально. При виде этих глаз сразу становилось понятно, что передо мной не девчонка, а молодая женщина, может даже, лет тридцати. Одета Лигейя была в строгом экологическом стиле: льняная блузка, длинная холщовая юбка и веревочные сандалии без каблуков. Вся ее внешность вызывала ассоциации с чем-то чистым и холодным… А еще у нее были потрясающие светлые волосы. Толстенная пепельная коса, перекинутая через плечо, исчезала под столом, касаясь кончиком пола. «Это ж сколько лет надо такую косищу растить! – восхитился я. – Наверно, мама с бабушкой стричься не разрешали…» Мне так и представилась тихая домашняя девочка, много лет запоем читавшая сказки, а потом романтическое фэнтези, чтобы однажды попасть в игровую тусовку и окончательно уехать крышей в мир своей мечты…

– Сразу видно, что ты тут новичок, – произнесла Лигейя. – И как, нравится?

– Не особо…

– Знаешь, поначалу тут никому не нравится. Это ужасное, леденящее чувство, когда подходишь к двери…

Я пожал плечами, не совсем понимая, о чем она.

– Помню, когда я в первый раз увидела вход, меня мороз продрал по коже, – задумчиво продолжала Лигейя. – Не поверишь – испугалась! Понимала, что сейчас сделаю шаг – и останусь совершенно беззащитной… Хотя у меня не было оснований думать, что мне кто-то угрожает, но привычка… Никогда в жизни не испытывала такой неуверенности! Но потом я подумала – если клуб устроен именно так, на это ведь наверняка есть причины, правда? Как глупо будет, если я потопчусь перед дверью, развернусь и уйду… Тебя такие мысли не посещали?

– Посещали, – буркнул я.

Хотя первая часть ее речи меня, честно говоря, озадачила.

Лигейя негромко рассмеялась. Улыбка у нее была очень милая, слегка ироничная. Меня вдруг потянуло на откровенность.

– Я и сейчас пытаюсь понять – зачем я вообще сюда явился?

– А что так?

– Не знаю, о каком страхе ты сейчас говорила, но лично я вообще-то ожидал другой, более серьезной, гм, публики. А тут тинейджеры какие-то, дракантропы, блин… Ну да ладно, какой с них спрос! Но если хочешь знать мое мнение по поводу некоего Идолищева, то я скажу прямо…

– О, Идолищев – это местная знаменитость! – с энтузиазмом воскликнула Лигейя. – Хочешь пройти его тест на драконность?

Я прислушался: из лектория все еще доносился зычный бас старого махинатора.

– Ну давай. Но платить я за него не собираюсь!

Лигейя порылась в торбе, будто сшитой из старого коврика, достала смятый лист бумаги, расправила его и торжественно прочитала:

– Вопрос первый! Не хочется ли вам порой запустить когти в своего врага?

Следующие минут двадцать мы веселились от души. Я старался отвечать честно, но оказался драконом процентов на сорок. А моя новая знакомая вообще тест не прошла.

– Я не дракон? – произнесла она, с искренним изумлением глядя в тест. – А кто? Что-то Идолищев перемудрил…

Я внимательно посмотрел на эту тургеневскую девушку в экологическом прикиде и спросил:

– Слушай, как тебя вообще сюда занесло?

Лигейя вдруг стала очень серьезна.

– Я обычно все время сама по себе, – заговорила она, выпрямляя спину и складывая руки на коленях. – Одна да одна. И вот этой весной был жестокий циклон, а я смотрела, как из теплых стран возвращаются птицы… Они летели и летели мимо, сквозь снеговые облака – такие маленькие, теплые, такие беспомощные и упорные, как будто их тянуло что-то невидимое, но необыкновенно сильное. Нечто более сильное, чем любая буря. И мне внезапно подумалось – надо найти кого-нибудь! Я не знаю, откуда пришло это желание. Меня ведь полностью устраивало быть одинокой. Я и вообразить ничего другого не могла. Я не переношу чужих, я не могу подстраиваться, мне дороги мое время и пространство. Я должна быть совершенно свободна, иначе я просто не могу жить… Но тут я поняла, что где-то среди этих мокрых туч есть одна птица… Моя птица. Она мала и слаба, но она упорно летит сквозь опасности, сама не зная куда. А я должна показать ей дорогу… чтобы она долетела…

На протяжении этого страстного монолога я незаметно отодвигался от Лигейи подальше.

Нашла себе маленькую птичку, тоже мне. Нет, спасибо! Только чокнутых старых дев мне не хватало!

– Хм… Это… Если ты рассчитываешь на меня, хочу сказать – я не свободен, – заявил я сразу, чтобы расставить все точки над «i».

Лигейя осеклась и посмотрела на меня с недоумением. Но тут же рассмеялась.

– Да я вижу, – ответила она без всякой обиды. – Я тут уже давно сижу и успела изучить всех. Увы, никто не подошел. Тут много очень славного молодняка. Но они ненастоящие. Они только играют.

– Вот-вот. Детский сад.

Лигейя очень оживилась.

– Это ты очень правильно сказал – именно детский сад! Младшая группа. Такие славные птенчики, но никуда не годятся! Я, пожалуй, загляну сюда еще разок через год-два. Может, кто-то из них подрастет.

Когда она попрощалась и ушла, я даже пожалел ее. Бедняжке ничего не светило.

Минут десять я спокойно допивал кофе. Мысли блуждали где-то далеко, раздражение ушло. Странное общение со странной девушкой, как ни удивительно, оказало на меня умиротворяющее действие.

Пора было уже забирать отсюда Ники и уходить.

Стараясь не расплескать с трудом обретенное спокойствие, я вышел в коридор. И тут же понял, что зря стараюсь. Гомон голосов и табачный смог оглушили меня, как пыльным мешком по голове. Все мои драконьи обостренные чувства задохнулись и исчезли, словно внутри накрепко захлопнулся десяток глаз. Теперь я воспринимал действительность исключительно как человек – причем человек уставший и раздраженный.

Толпа в коридоре только увеличилась, и я принялся обходить ее по стеночке. Юнцы, перебивая друг друга, взахлеб обсуждали какого-то всеобщего кумира, дракона-экстремала по фамилии Чудов-Юдов. Один парнишка привязался ко мне и начал назойливо выпытывать мое мнение по поводу какого-то подвига этого деятеля. Я сердито отодвинулся и громко заявил, что понятия не имею, чем прославлен Чудов-Юдов, но, судя по его фамилии, он редкостный дятел.

В коридоре мгновенно воцарилась мертвая тишина; юнцы уставились на меня так, будто не поверили своим ушам, или будто меня вот-вот разразит гром или что-то в этом роде. Их глупые, ошеломленные физиономии рассердили меня еще сильнее. Я шагнул в толпу, собираясь протолкнуться к двери в лекторий, забрать оттуда Ники и уйти (и больше сюда не возвращаться). Толпа сама расступилась передо мной, словно я внезапно заболел проказой, – и прямо перед собой я увидел бледное лицо.

Это было очень знакомое лицо. Точнее, ненавистная рожа!

– Какие люди! – медленно произнес я в тишине. – И без охраны! И почему-то без формы! Что, лейтенант, скрываешь под человеческим обликом свою истинную сущность? Вот ты и попался… змеюга!

Белобрысый мент – он же белый змей-искуситель – попятился и уперся спиной в стену, глядя на меня вытаращенными глазами. Вот, значит, какое бывает лицо у тех, кто встречает наяву свой ночной кошмар.

Что касается меня – честно говоря, я почти не удивился, когда его увидел. Я очень надеялся его тут встретить. А обычно мои желания сбывались – еще в те времена, когда я был просто человеком.

Что я чувствовал? Безграничное злорадство. В нашу последнюю встречу, обнаружив себя на полу ментовки с ногой лейтенанта в зубах, я не то что обдумать – даже и почувствовать ничего не успел. Было только одно желание – удрать оттуда побыстрее.

Зато теперь нахлынула запоздавшая злоба. И жажда мести.

Сейчас я расквитаюсь с ним за все!

– Ну, оборотень в погонах, располагайся! Разговор у нас будет долгий и вдумчивый. Присесть не хочешь? – Я быстро оглянулся. – Стульев нет, уж извини, зато вот эта штука тебе больше подойдет!

Я толкнул его к урне с окурками. Вокруг нас тут же образовалось пустое пространство.

– Ты чего? – жалобно (и очень тихо) спросил лейтенант. – Перестань… Тут нельзя…

Я прямо не узнавал прежнего наглого змея. Может, он отвлекает меня, а сам готовится превратиться и напасть? Что ж, я готов сразиться! Хоть со змеем, хоть с человеком – все равно, так даже и лучше…

Но мент ничего такого не делал, только мямлил и ныл. Когда его не прикрывала милицейская форма, он оказался самым настоящим трусом! Но почему он не пытается хотя бы убежать? Почему не уходит в лимб, не проваливается сквозь пол, не ныряет в стену? Почему не превращается?!

И тут при одной мысли об этом меня начало трясти. Это было похоже на тот ужас, который умел внушать Валенок, – но сейчас ужасом обдавали мои собственные мысли. «Тут нельзя превращаться», – понял я (или мне подсказали). Стены этого клуба блокировали превращение! Не удивлюсь, если и магией тут пользоваться невозможно.

Впоследствии Грег сказал мне, что так оно и есть. Именно поэтому (в том числе поэтому) взрослые продвинутые драконы избегают клуба на Лиговском. Они слишком сильно завязаны на магии – настолько сильно, что, лишившись ее, чувствуют себя почти увечными. А молодым драконам терять нечего – они и так ничего не могут и не умеют.

Лигейя права – место было далеко не такое простое, как мне показалось поначалу.

Но тогда я отметил эту мысль лишь самым краем сознания. Все внимание было сосредоточено на лейтенанте. Убедившись, что он не удерет, я схватил его за плечо и выволок из толпы в темный тамбур возле входной двери.

– На этот раз, гад ползучий, – прошипел я, – ты ответишь на все мои вопросы. Во-первых, про своего лорда. Кто он такой? Как его имя? Где его искать? Короче, выкладывай все, что знаешь!

– Я не…

– А второй вопрос – про змееныша!

– Какого еще змееныша? – пискнул он.

– Моего!!! – заорал я. – Ты ведь в курсе, правда?! Что ей сейчас грозит? В чем опасность?!

Толпа юнцов задвигалась – кто-то энергично через нее пробирался. Кажется, бармен. Я увидел его рыжую шевелюру, потом пылающие глаза и застыл – они были цвета латуни!

Мне запоздало вспомнился совет Валенка – помалкивать о дочке в присутствии посторонних драконов. К счастью, в этот момент закончилась лекция Идолищева. Распахнулась дверь лектория, наружу повалил народ, и толпа стала в два раза плотнее. Я воспользовался этим и потащил мента к выходу из клуба. Лучше быстро уйти самому, чем дожидаться, пока тебя выкинут или учинят допрос!

Лейтенант среагировал на мое движение неожиданно. Он запаниковал.

– Нет! – Он вцепился мне в руку. – Не надо на улицу! Мне туда нельзя! Меня там…

Но я был так зол, что даже не заметил абсурдности его поведения. Я знал одно: сейчас мы выйдем во двор, и там я выбью из него все ответы. А потом начищу морду – исключительно для собственного удовольствия!

На выходе случилась небольшая заминка – по крутым ступенькам, ведущим из полуподвального помещения на воздух, мог подняться только один человек. Мгновение поколебавшись, я вытолкнул мента перед собой. Он, скуля и спотыкаясь, устремился наверх.

Я отвлекся буквально на секунду – придержал за собой дверь. А когда обернулся, ни на лестнице, ни во дворе, ни в небе никого не было.

Лейтенант исчез бесследно.

Глава 3
Надо быть внимательней!

Следующим вечером после похода в драконью нору я возвращался с работы – шагал себе не спеша, то и дело поглядывая на небо. Было жарко и душно, парило. На западе над новостройками Лахты клубились сизые тучи. Неужели первая гроза? Пора бы уже! Я с детства обожал грозы. Всякий раз, как слышал вдалеке раскаты грома, в душе нарастало радостное волнение – что-то будет! На этот раз точно будет! (Что именно «будет», я, естественно, понятия не имел.) Есть примета: увидеть радугу – к удаче. А для меня к удаче было увидеть молнию. И еще ужасно хотелось оказаться в самом сердце грозы, чтобы молнии били совсем рядом, в деревья, антенны и фонарные столбы…

Помнится, бабушка не разрешала торчать во время грозы на улице, гнала в дом, пугала рассказами из жизни: «…а потом нашли того мальчика на балконе мертвого – молния вошла в висок, вышла в пятку, даже ресницы у него сгорели…» «Кла-а-ас!» – восхищенно говорил я, представляя на месте «того мальчика» себя, с головы до пят наполненного нестерпимым для глаз небесным огнем – только, конечно, живого. Более чем живого!

Вот как, скажите на милость, в туче рождается электрический разряд? Пламя – из взаимодействия воды, ветра и пара? Нет, теперь-то я знал. Но ощущение волшебства от этой небесной алхимии все равно где-то сидело.

– Эй, Леша! – раздался окрик.

Я поднял голову и увидел, как из переулка, из-за кустов доцветающей сирени, появляется Ники. В первый момент улыбнулся и тут же нахмурился, вспомнив, что мы с ней в ссоре. На обратном пути из драконьего клуба Ники пилила меня за драку в коридоре и оскорбление Идолищева (хотя это он первый обозвал меня нацистом), пока не вывела из себя. А я, и так находясь в отвратительном настроении из-за побега лейтенанта, не выдержал и наговорил ей всяких резкостей. На том мы и расстались, даже не попрощавшись, друг на друга очень сердитые.

– Не думай, что я тебя простила! – первым делом предупредила Ники, приближаясь. – Хотя, если хочешь знать, я уже не злюсь. Мне тебя даже жалко.

«Кто тут кого должен прощать?» – возмутился я, но вслух этого говорить не стал, а холодно спросил:

– В каком смысле «жалко»?

– Меня послал за тобой Грег. Желает с тобой побеседовать. Судя по голосу, он о-очень недоволен.

Я гордо пожал плечами (хотя мурашки по спине все же пробежали).

– Да пожалуйста. Я все равно прав. Хоть прямо сейчас!

Странно, что он сам мне не позвонил. Я бы даже сказал – подозрительно…

– Он и велел – прямо сейчас. Тогда пошли вместе, – как ни в чем не бывало предложила Ники, пристраиваясь рядом. – Только, Леш, давай по дороге заглянем в магазин. Грег попросил купить продуктов для бабки, чтобы она не орала, что мы ее объедаем. Во какой список надиктовал! Я одна не дотащу…

– Ах, вот оно что, – хмыкнул я.

Ники лукаво улыбнулась, и я с облегчением понял, что наша размолвка осталась в прошлом.

«Бабкой» была мамаша Валенка. Я сильно подозревал, что старуха догадывается о том, кто такие на самом деле ее сын и его странные друзья. Но она ни разу даже не намекнула на это. Что, впрочем, не мешало ей всячески крыть Валенка и учить его жизни. К нам с Ники она относилась с неприкрытым презрением. Благоволила она только к Грегу, который обращался с ней как со вдовствующей императрицей.

Ники достала список покупок и вручила его мне.

– Кстати… Прочитай-ка его. Ничто тебя в нем не настораживает?

Я пробежался взглядом по списку. Обычный набор продуктов… Пельмени… Хлеб… Сыр… Но последний пункт меня удивил.

– А это что? Торт «Птичье молоко»?

– Угу. Тортик, блин. К чаю! Странно, да?

– Торт – это серьезно, – подтвердил я. – Я бы даже сказал, зловеще.

Ники не обратила внимания на сарказм.

– Интересно, кому он предназначен? – подумала она вслух с хмурым видом.

– Мне? – невинно предположил я.

– Ха-ха, очень смешно.

– Бабке – метнуть в Валенка?

– Заткнись! Нет, Грег определенно кого-то ждет в гости!

– Думаешь, женщину?

– Похоже на то, – мрачно сказала Ники. – Я это сразу заподозрила!

– Да ты не расстраивайся раньше времени. Может, это просто его старая боевая подруга.

– Ну-ну.

– Или он решил взять еще одну ученицу, более перспективную…

– Знаешь что?! – начала заводиться Ники.

– А что это у тебя за спиной? – ловко перевел я разговор на другую тему.

– Где? – Ники стремительно развернулась. – Тьфу на тебя! Что, сам не видишь? Футляр для скрипки.

– Зачем?

– Ты разве не знаешь, что я готовлюсь поступать в консерваторию?

Нет, этого я не знал.

– А почему туда?

– А почему бы и нет? – подбоченилась Ники. – Ты что-то имеешь против скрипки?

– Нет, что ты! Скрипка мне очень нравится! Но ты же вроде играла на гитаре…

– Скрипка гораздо лучше гитары, – ответила она резко. – Гитара, она создает настроение. А скрипка… она сама играет на тебе, как на музыкальном инструменте. Словно скальпелем – прямо по венам…

«Интересно, где она это вычитала?» – подумал я и ответил:

– Смотря как играть. Не, скрипку я уважаю. Скрипка – это серьезно. Как это, у Павича: вы действительно хотите подарить дочке скрипку? А вы знаете, что выучиться играть на скрипке – это как вспахать поле отсюда до Белграда и обратно три раза?

– Купите ей лучше барабан, – подхватила Ники.

– Там не было про барабан, – возразил я.

Мы рассмеялись.

– Ну и вообще, – добавила Ники застенчиво. – Грег однажды сказал, что ему нравится слушать скрипку.

– Ха! С этого и надо было начинать.

За разговором мы сами не заметили, как пришли на Яхтенную. В супермаркете на углу возле дома Валенка мы набрали два огромных пакета снеди. Тащил их, естественно, я. Ники несла перед собой воздушный тортик, глядя на него с ревностью и неприязнью.

– Значит, ты будущая скрипачка, – возобновил я разговор, чтобы отвлечь ее от мрачных мыслей. – А Валенок по жизни чем занимается?

– Не знаю, что-то с железом.

– С компьютерным?

– Не, с машинами. Сам разве не обращал внимания? У него постоянно то руки в масле, то джинсы в солярке…

– Не обращал. А ты всегда обращаешь внимание на мелочи?

– Стараюсь, – серьезно ответила она. – Грег велел обращать. У меня другой курс обучения, не такой, как у тебя.

– Какой? – заинтересовался я.

– Хм… скажем так, с акцентом на разведке.

Ники оглянулась.

– Вот, например, – та машина…

Она указала на длинный черный автомобиль, выезжавший из подворотни на другой стороне улицы. Как раз когда я на него взглянул, он выворачивал на проезжую часть и через мгновение укатил в противоположную от нас сторону.

– Что ты заметил? – спросила Ники.

Я пожал плечами.

– Ничего особенного. Машина как машина. Черная. Видимо, дорогая.

– Я видела ее ровно столько же, сколько и ты. Ну, может, на секунду дольше. Какой она марки?

– Ну… «мерс»? – бросил я наугад.

– BMW, «семерка»! – сообщила она. – Номер?

– Да какой номер, ты чего! – засмеялся я.

– А я заметила первую букву и три цифры.

Ники назвала их с торжественным видом.

– Сколько человек в машине?

– Погоди, – я напряг память и вспомнил: – Там же стекла были тонированные!

Не успел я порадоваться тому, что не упустил такую важную деталь, как Ники заявила:

– Ну и что? Любые тонированные стекла пропускают свет. Кажется, затемнение не больше сорока процентов, по закону… не помню. Короче, пассажиров ты тоже не заметил.

– А ты, можно подумать, заметила!

– Конечно, – кивнула Ники с отвратительно самодовольным видом. – Не было там пассажиров. Только водитель.

– Можешь говорить что угодно – все равно не проверить. Машина-то уехала!

Это была выходка обиженного мальчика, и Ники отнеслась к ней снисходительно.

– Ты же не думаешь, что я вру, – сказала она спокойно. – Прекрасно знаешь, что все это правда.

Мне стало стыдно. А главное – досадно, что я не заметил вообще ничего! Кроме того, что машина была длинная и черная. Да любой школьник заметил бы больше! Позор!

– Подожди-ка секундочку, – сказал я, ставя пакеты с едой на асфальт.

– Что ты затеял?

– Не трогай меня.

Я глубоко вздохнул, прикрыл глаза и сосредоточился. В точности как тогда, в марте, когда застыл посреди улицы, пытаясь вспомнить, что за символ промелькнул на моем мониторе… И довспоминался до того, что практически остановил время. И заодно все движение на Савушкина. И ввел в транс светофор и десяток пешеходов…

К моему удивлению, повторить это оказалось не так уж сложно. Вдох, выдох, и я снова выпал из окружающей реальности, секунда за секундой восстанавливая в памяти те несколько мгновений, пока машина выруливала из двора. Картинка постепенно замедлилась и теперь неторопливо прокручивалась передо мной, как на покадровом просмотре.

Я видел такие мелочи, на какие никогда не обращал внимания: каждое пятнышко пыли на сияющих литых дисках… Мельчайший потек бензина возле крышки бензобака…

Легко прочитал весь номер… Номер был специальный. С виду вроде ничего особенного, но вот это сочетание букв и цифр… Слыхал я краем уха об этих номерах. Такие машины никогда не останавливают гаишники. И отдают честь – потихоньку, чтоб никто не заметил…

Разглядел и водителя – точнее, шофера, потому что это была не его машина. Увидел и кое-что еще.

– Короче, – сказал я, открывая глаза. – Машина бронированная. Ты, конечно, можешь сказать, что я сочиняю, – все равно уже не проверить…

Ники внимательно слушала.

– А как ты определил?

– Ну, это видно. По тому как едет, например, – она слишком тяжелая…

– А номер вспомнил?

– Конечно, – я назвал три цифры и две буквы.

Ники захлопала в ладоши.

– Правильно!

– Водитель, – продолжал я. – Он, скорее всего, военный. Хотя обосновать я не могу. Думаю, заметил какие-то мелочи, но сейчас не могу их объяснить даже сам себе.

– Ну а еще что? – с нетерпением спросила Ники.

Такое ощущение, что новость насчет шофера ее не заинтересовала и не удивила.

И тут – чувства все еще были обострены – у меня шевельнулось подозрение. Но я продолжал:

– И самое интересное. На лобовом стекле – пропуск.

Ники затаила дыхание.

– Откуда ты знаешь? Ты же не мог видеть стекла, она выезжала к нам боком!

Я пожал плечами.

– Ну вот смог как-то.

– Что там на пропуске?!

– Герб… Название ведомства… И фамилия.

– Какая? – почти шепотом спросила Ники.

Я развернул ее к себе и таким же шепотом ответил:

– Ники, скажи мне, чья это машина?

Она моргнула и попятилась. Но я успел понять по ее глазам – она знала.

– Леша, ну откуда мне…

– Не ври.

– Ладно, расскажи мне, что там за фамилия, а я скажу тебе про машину.

– Ники, я ничего не скажу, пока не услышу ответ, – устало произнес я, поднимая с асфальта пакеты.

– Я правда не знаю! Но догадываюсь. Я как-то давно спрашивала Грега, есть ли у него машина. Он сказал: «служебная».

– Служебная? – повторил я.

Интуиция подсказывала, что Ники угадала. Это была машина Грега. Но в таком случае…

– А теперь фамилия и ведомство! – напомнила Ники нетерпеливо.

– Не скажу, – ответил я. – Если Грег ничего не рассказывает сам, значит, у него есть основания скрывать информацию. А шпионить за ним… Ну, блин! Это просто некрасиво. И нечестно. Не говоря уж о том, что это может быть опасно. Ники, ты сама все понимаешь…

Ники скисла. Она в самом деле все понимала. Но любопытство и желание раскопать что-нибудь о Греге были сильнее. Особенно в присутствии зловещего тортика.

– Ну и не надо, – буркнула она и ушла вперед.

Зря она огорчалась. Все равно я и не смог бы рассказать ей ничего конкретного – ни про фамилию, ни про ведомство. Потому что не разглядел их. Все-таки машина ехала к нам другим боком.

– Сегодня утром я получил письмо по электронной почте. От некоей Лигейи, – сказал Грег, как только мы с Ники занесли покупки на кухню и переложили еду в холодильник.

Бабки дома не было, Валенка тоже. Грег сидел за кухонным столом, застеленным выцветшей клеенкой, и что-то читал с экрана ноутбука.

– Кто это? – спросили мы с Ники в один голос.

Грег оторвал глаза от монитора и пристально посмотрел на меня.

– Уже забыл? Она утверждает, что познакомилась с тобой вчера в клубе.

– А, та Лигейя, которая «вообще не дракон»!

Я живо вспомнил слегка чокнутую, но приятную старую деву – а потом и все остальное, далеко не такое приятное – и принялся, не жалея эпитетов, описывать клуб и тамошнюю публику. И про жуткую дверь, и про обкуренных юнцов, и про хама и стяжателя Идолищева, и про Лигейю, которая пришла найти себе маленькую, но гордую птичку…

Грег вначале иронически улыбался, потом перестал, а когда речь дошла до моего спора с Идолищевым, выражение лица у него стало озабоченное.

– Зря я тебя туда пустил! – с досадой сказал он. – Вероника, почему ты за ним не присматривала?

– Я на него шипела-шипела, но ведь не могу же я ему рот заткнуть, – попыталась оправдаться Ники. – Потом они с Идолищевым сцепились – что я, буду между ними кидаться? Тем более Леша почти сразу вышел…

– Куда он пошел дальше и что он там делал? – прокурорским тоном спросил Грег.

Ники поникла.

– Почему я должен узнавать подобные новости от посторонних?!

– Грег, погоди! – вмешался я. – Хватит уже орать на Ники! Может, объяснишь, что такого случилось?

Грег вогнал меня взглядом в дрожь.

– Ты вел себя в клубе как идиот, – сказал он уже спокойно. – Не понимал, кто перед тобой, что ему надо, с какой целью затеян разговор… Еще хорошо, что твоя последняя собеседница была настроена миролюбиво.

– Так она ко мне не клеилась?

– Конечно, нет.

– А что она делала?

– Искала ученика.

– Гм… Она была драконом?

– Разумеется. Другие туда не ходят. Просто не найдут вход.

– Но там было полно людей!

– Куколок.

– Людей, – настаивал я. – Неужели я не сумел бы отличить людей от куколок, и уж тем более драконов?

– Не распознал же ты Лигейю, – возразил Грег. – Стены клуба блокируют любую магию. В целях безопасности его посетителей – в первую очередь друг от друга. Но у тебя всегда остаются мозги, которыми неплохо бы иногда пользоваться.

– А бармен?! – вспомнил я. – У него были оранжевые глаза с вертикальными зрачками! Почему я сумел их увидеть?

– Да потому что это их клуб, – ответила Ники. – Они его держат.

– Кого «они»?

– Желтый клан.

Я не нашелся что сказать. Чувствовал я себя крайне глупо. Почему Лигейя не сказала мне, кто она такая? Зачем морочила голову с этим дурацким тестом? «Ты тоже это почувствовал на входе? Полностью беззащитный…» – вспомнил я ее слова. Ничего я не почувствовал! Я вообще не понял, о чем она говорила. Не понял, что она изначально говорила со мной как с равным. Как дракон с драконом. А я-то хорош! «Извини, я не свободен…» Тьфу!

– О чем она тебе написала? – спросил я Грега, мучаясь от стыда.

– Лигейя была очень любезна. В письме она спрашивала, в курсе ли глава клана, что его ученик болтается без присмотра и несет опасную чепуху в присутствии весьма неприятных личностей, – с каменным лицом сообщил он. – С ее стороны это чистейшая благотворительность. И теперь по твоей милости я ее должник.

– Ничего не понял, – искренне сказал я.

– Судя по тому, что мне написала Лигейя и рассказала Ники, ты умудрился оскорбить как минимум двух влиятельных драконов. Странно, что тебе позволили оттуда уйти.

М-да. Понятнее не стало. Ну, первый дракон – это, видимо, Идолищев (хоть я и не припомню, что оскорбил его, – скорее наоборот). Для куколки он, мягко говоря, староват. В этом аспекте вся его лекция с платными семинарами по обретению драконьей сущности выглядела не просто как надувательство, а как циничный жесткий стеб. Но кто второй? Неужели змеюка-лейтенант? Но Грег сказал: «влиятельный»…

Единственное, что мне вспомнилось, – окаменевшие от потрясения лица юнцов, когда я обозвал дятлом какое-то чудо-юдо… Которого там даже не было. Видимо, Грег говорил о нем.

Но меня как раз это совсем не беспокоило. Я с тревогой ждал, когда же он заведет речь об учиненной мной драке. Наконец, мне пришло на ум, что он вполне может о ней и не знать. Лигейя ушла из клуба раньше, чем я встретился с ментом, и, соответственно, ничего о нем не знала. А когда Ники вышла с лекции, я уже вытащил его на улицу… Я повеселел и решил пока молчать. Спросят – скажу. А раз не спрашивают, зачем давать Грегу лишний повод для ругани?

– Во-первых, я никого не оскорблял, – гордо заявил я. – Во-вторых, меня не предупредили. Я думал, там вообще нет драконов. Ну кроме бармена. Но его я вроде не оскорблял. Только намекнул, что кофе полное де… в смысле не очень качественный…

Грег покачал головой.

– Ох, Алекс! Не мешало бы тебе вести себя поскромнее…

– Я всю жизнь был скромнягой и милым парнем. Надоело!

– Ты считаешь, что теперь можешь позволить себе быть гордым? Нет, меня это как раз не удивляет… Гордость – общее свойство всех драконов. А еще у них очень хороший слух. И память, кстати, тоже. Ты в курсе, что драконы ничего не забывают? Что в отличие от людей годами держат в памяти каждую мелочь?

Я решил больше не спорить. Тем более мне в самом деле стало слегка стыдно за свою болтливость. Но не очень. Ведь я говорил то, что думал! Поему я должен скрывать свои мысли?

– Я ничего не имею против гордости, – повторил Грег. – Просто мне будет немного жаль, когда тебя убьют.

– Что значит «когда»? – насторожился я.

– С твоим характером это только вопрос времени.

В разговоре возникла пауза. Грег смотрел на экран ноутбука, я размышлял над его словами.

– Все равно я не собираюсь ни перед кем прогибаться, – сказал я наконец. – Особенно перед старыми хрычами, которые ничем не заслужили мое уважение, а претендуют на него. Я просто не могу. Раньше мог бы промолчать, но теперь… я изменился. Но, Грег, умирать я тоже не хочу! Что мне делать?