Она была актрисою…

В этот вечер они смотрели телевизор, Ася вязала, а мысли Павла витали далеко от их дома. Так, в его жизни появилась страсть.

Каждый день он ходил мимо окон покорившей его незнакомки. Иногда они были темны, и он либо печалился, либо злился. Но иногда он становился свидетелем таинства, когда женщина, от одной мысли о которой его бросало в жар, покрывала свое тело кремом. Он любовался ее телом, движеньями, тем, как изящно она надевает на себя белье. Каждый раз разное: страстно-алое, сиренево-лиловое, снежно-белое, блестяще-черное. Комплекты никогда не повторялись, но белье всегда было исключительно кружевным и чувственным, как она сама. Каждый вечер незнакомка куда – то уходила, иногда в потрясающих платьях, иногда в стильных костюмах. Он словно чувствовал ее запах, мраморную гладь ее кожи. Его неодолимо тянуло оказаться ближе к ней и, наконец, дотронуться до пленительной соблазнительницы. Точно так же, как это было позволено ее кавалеру, который имел доступ к Его сокровищу. Он был черноволос и молод, лощен и ухожен. Он любил целовать ее шею, а затем плечи, она томно вздыхала и, театрально вскинув руки, гладила его по голове. Потом они опускались на пол, но чтобы рассмотреть дальнейшее, ему пришлось бы подойти вплотную, а это могло выдать его! И он лишился бы главной тайны и наслаждения своей жизни, он лишился бы своей Незнакомки.

В фантазиях, она уже была его – божественная и недоступная. Не единожды, он помогал ей надеть изысканное белье, или намазать ее драгоценное тело кремом. Она занимала все его мысли, все его сны.

Разумеется, это не могло не сказаться на его отношениях с Асей. Они стали часто ссориться. Когда окна его Незнакомки были черны, он приходил домой в страшном расстройстве. И придирался во всем к покорной Асе, та все сносила, но плакала, не понимая перемен. Он отстранился, у него появился свой мир, он перестал ездить к родителям по выходным, проводя все время в кровати и тихо, о чем – то мечтая. Он стал отдаляться, и ее такой понятный мир начал рушится. Но зато в их отношениях появилась страсть, хотя довольно сдержанной в этих вопросах Асе, первое время приходилось нелегко. Он просил ее после душа, непременно намазывать свое тело кремом и непременно с цитрусовым ароматом, который кружил ему голову. И непременно в ванной с открытой дверью, чтобы он мог наблюдать за ней. Разумеется, он был недоволен тем, как угловато она это делает и потому представлял на ее месте другую. Он стал ходить с ней в магазины и покупать ей разное красивое белье, которое сам одевал и снимал с нее, непременно целуя ее в шею, а затем плечи. Он вдыхал дурманящий аромат свежего тела вперемешку с запахом апельсина и, ему казалось, что он в той комнате с необыкновенной Незнакомкой, источником его грез. В некотором роде он стал деспотичен и жесток, Ася стала для него подменой его реальной страсти и не могла утолить голод, что сжигал изнутри. Он и на работе стал другим: более собранным, четким и даже получил повышение, которому несказанно радовалась Ася, но что его совершенно не занимало. Ибо он был увлечен Ей одной.