Братство любви Николая Неплюева. В 2-х кн. Кн. 1

Глава V. Понимание и поддержка

От душевных травм, связанных с наветами и непониманием, Н. Н. Неплюева спасало, как всегда, Евангелие, нравственно и экономически прирастающее Крестовоздвиженское трудовое братство, верные сторонники и единомышленники. Духовно наставлял и молитвенно поддерживал Николая Николаевича в трудные минуты преосвященный Макарий, епископ Калужский и Боровский. Всем был памятен его приезд в Воздвиженск 10 мая 1900 года и то, с какой любовью и простотой он общался и с членами братства, и с воспитанниками школ. Уезжая, владыка выразил желание стать членом православного Крестовоздвиженского трудового братства (преосвященного Макария избрали первым почетным членом братства 7 января 1901 года) и вскоре прислал Н. Н. Неплюеву свое стихотворение-посвящение:

 
Я был в гостях в семье духовной.
Прекрасная настала ночь,
В природе было все спокойно,
И время шло уж за полночь.
 
 
Сияли в небе звезды ясно,
И аромат несли цветы,
Гремели хоры сладкогласны,
И громко пели соловьи.
 
 
И две картины лучезарных
Тогда предстали предо мной:
Детей собранье благонравных,
И мир с небесною красой.
 
 
И братством та семья зовется,
Сияет крест над ней честной,
Она путем любви ведется
И крепнет верою святой.
 
 
Когда б таких семей духовных
Побольше стало б на земле,
Во градах и селеньях скромных
Престал бы мир лежать во зле^[60].
 

Понимание и поддержку Н. Н. Неплюев находил и у членов императорской фамилии. 5 марта 1900 года, после приема у принцессы Евгении Максимилиановны Ольденбургской, он имел счастье удостоиться продолжительной аудиенции у ее императорского величества государыни императрицы Александры Федоровны, оставившей о себе неизгладимое впечатление «вдумчивым отношением к обстоятельствам русской жизни и любовью к русскому народу»^[61].

И. И. Барановский, друг Н. Н. Неплюева и убежденный сторонник его дела, обратился к отцу Иоанну Кронштадскому с просьбой вступиться за православное Крестовоздвиженское трудовое братство и написать статью в его защиту. По убеждению Неплюева, этот поступок Барановского ставил в неловкое положение и отца Иоанна и братство. С одной стороны, усматривалось злоупотребление добротою уважаемого пастыря, которого просят о защите дела, ему лично совсем незнакомого. С другой стороны, само братство становилось в странную позицию, точно хотело спрятаться от нападок на него под защиту авторитетного, всеми уважаемого человека. Эти размышления заставили Николая Николаевича послать отцу Иоанну телеграмму с просьбой принять его для личных объяснений.

К большой радости Неплюева, такая встреча состоялась.

«С полковником Семенским, – вспоминал Н. Н. Неплюев, – у которого в доме я переночевал, мы пошли к ранней обедне в Андреевский собор. Меня провели в алтарь, где я и присутствовал на служении отца Иоанна. Извещенный обо мне отцом Андреем Шильдским, отец Иоанн во время чтения часов подозвал меня к себе и, благословив, сказал: “Пойдем к жертвеннику, там помолимся”. Пройдя к жертвеннику, отец Иоанн спросил: “О чем особенно помолиться?”. Я ответил: “Прошу помолиться о том, чтобы через меня воля Божия совершалась. Мне предстоит завершить устройство братства трудового, основанного мною в моем имении. Искренне желаю, чтобы все совершалось по воле Божией. Боюсь, чтобы, заботясь о будущих судьбах братства, мне не ошибаться, принимая личные желания за волю Божию”. “Вот это хорошо и, думаю, чувственно”, – сказал отец Иоанн, обнимая меня. Потом мы оба стали на колени и молились. Когда мы встали с молитвы, подошел полковник Семенский и сказал: “Прошу Вас, батюшка, после обедни пожаловать к нам, Николай Николаевич хотел бы с вами поговорить наедине”. “Приеду, друже, приеду непременно”, – ответил отец Иоанн, обращаясь ко мне и положив руку на мое плечо.

После обедни отец Иоанн действительно приехал. Нас оставили наедине. Я сказал, что мне обидно думать, что его уважаемое имя будет причастно к полемике по поводу таких статей, на которые и сам я отвечать не хочу, что для меня гораздо дороже будут его святые молитвы о братстве и обо мне. Кратко рассказав ему о затруднениях внутренних и внешних, я просил его помолиться особенно о том, чтобы Господь дал остатку верных в братстве и мне терпение, великодушие, кротость, смирение и любовь, в которых мы так сильно нуждаемся в настоящее время. Все это отец Иоанн выслушал с любовью, обнял меня и потом довольно долго говорил, утешая, ободряя и лаская меня. Не все, сказанное отцом Иоанном и что память хранит в сердце моем, я считаю себя вправе предавать гласности. Между прочим он сказал: “Пошел за Христом, нельзя, чтобы не гнали, не злословили, не ненавидели за имя Его. Радуйся тому. Это доказательство, что ты служишь делу Божию, а не делаешь дело человеческое. Терпи. Даст Бог, смягчатся сердца гонящих тебя, и тебе даст Господь и терпение, и великодушие, и кротость, и смирение, и любовь”.

После того отец Иоанн отслужил молебен с водосвятием, а затем мы удостоились с ним позавтракать. Подав мне рюмку вина, он сказал: “Выпей чару, друже”. С негодованием он говорил о тех, кто “дерзает сеять зло и возбуждать против добра”. Уходя, он сказал: “Да даст тебе Господь успех во всех добрых начинаниях твоих”. Когда я провожал его, уже отъезжающего на лестнице, где по обыкновению многие стремились подойти к нему и получить от него благословение, он, обернувшись, сказал: “Рад, что с тобою познакомился, я нашел в тебе истинно русского дворянина, занимающегося истинно дворянским делом”»^[62].

Глава VI. Мировое возрождение

В смутные для России времена начала XX века Н. Н. Неплюева все больше захватывает идея осуществления всероссийского братства, объединяющего людей доброй воли для мирного возрождения страны в духе живой православной веры и любви. Работает он и над созданием партии мирного прогресса.

«Отечество наше, – пишет Неплюев, – переживает трудное время. Нет достаточного единения между главными участниками жизни государства: народом, интеллигенцией, высшими классами общества, властями и иерархией церкви православной. Более того – нет сознательного стремления к сознательному единению, не может быть и дисциплины любви, без которой государство обречено на внутренний вооруженный мир, не менее разорительный и опасный, чем вооруженный мир международный. Разлад пустил глубокие корни, мировоззрения, идеалы, этика, программа жизни разные…

Никакие репрессивные меры, никакая борьба, как бы искусно она ведена ни была, помочь горю не могут. Можно заставить молчать, можно временно подавить всякое внешнее проявление неудовольствия и протеста, но к духовной гармонии, к взаимному добровольному согласию, доверчивой любви, единомыслию и единодушию это не приведет, а без этой духовной гармонии не может быть и дружной совместной деятельности на пользу общую, не может быть спокойного и мирного развития государственного организма, не может быть благоденствия союза мира и любви. Необходимо убедить умы, привлечь сердца, пробудить сознательное стремление к единению.

Без этого все язвы нашего общественного организма: разлад умов, ожесточение сердец, стремление к наживе, безумная роскошь и удручающая бедность, презрение к тяжелому производительному труду, грубая борьба за легкий, выгодный и почетный труд, голодовки, волнения молодежи, стачки рабочих, массовые отпадения от православия одних и призрачная принадлежность к нему по букве других, все это станет явлением заурядным, недугом хроническим»^[63].

Среди отличительных особенностей положения России конца XIX – начала XX вв., чреватых комплексом социальных противоречий, обострение которых в любой момент могло вызвать революционные события, Н. Н. Неплюев выделял следующие:

1. Россия – государство православное и самодержавное, но многие явления ее внутренней жизни находятся в полном противоречии с этим принципом.

2. Строй семейной, общественной, трудовой, а также личной жизни российских граждан недостаточно согласован с верой.

3. В народе нет достаточного церковного самосознания, что выражается в крайней мировоззренческой неустойчивости людей. Слишком многие православные люди не достаточно понимают, в кого веруют, веруют более формально, нежели сознательно, не понимают нравственной ответственности мирян перед церковью, считая церковью одно лишь духовенство и делая его за все ответственным.

4. Нет в народе и достаточного государственного самосознания. Большинство российских подданных не сознает громадного и благотворного значения Божией милостью самодержавия, отчего во всех слоях общества происходит шатание умов и сердец, как в отношении управления страной, так и в созидании жизни.

5. Сознательное и бессознательное, явное и тайное отступничество интеллигенции от истинного православия. Слишком многие представители интеллигенции оказались неспособными устоять против атеизма, индивидуализма и прочих антиправославных основ западно-европейской культуры.

6. Сознательное и бессознательное, тайное и явное преклонение отдельных слоев российского общества перед конституционными, ультрадемократическими, республиканскими и даже анархическими западно-европейскими теориями: слишком много врагов принципа самодержавной власти среди русской интеллигенции; слишком много бессознательных анархистов среди народа.

7. Современная печать и русская литература, за малым исключением, проникнуты слепым доверием к западно-европейским ценностям и более или менее бессознательно отравляют этим ядом умы и сердца наших соотечественников.

8. Так называемая консервативная печать показывает обществу, не имея никакой определенной программы мирного прогресса, свою неразборчивость и крайнюю беспринципность. В своем отрицании необходимости какого-либо стремления к лучшему будущему она лишь компрометирует самые святые и очевидные истины.

9. В российском обществе слишком мало единомыслия и единодушия, слишком мало гармонии и возможности единства действий между разными его составляющими. Нет достаточной гармонии между верой, разумом и жизнью. Нет достаточной гармонии между иерархами Русской православной церкви, гражданскими властями, просвещенными слоями российского общества и массою русского народа.

10. Идеи православия и принципы самодержавной власти не в достаточной степени осуществляются в русской жизни, правда их не в достаточной степени ясна для умов, дорога для сердец граждан, составляющих русский народ.

11. Мало-помалу умы и сердца русских людей, порабощаемые западно-европейским демонизмом, теряют свою русскую православную самобытность; государство же российское, втягиваясь в рутину западно-европейской культуры, уклоняется от самобытного пути, назначенного ей Провидением.

12. Если букве православия и самодержавия не будет соответствовать дух жизни русского народа, буква эта станет мертвящею^[64] и не будет иметь силы оградить Россию ни от атеистического индивидуализма, ни от прогрессивной анархии в жизни^[65].

Делая анализ социально-политического состояния Российской империи, Н. Н. Неплюев приходит к неутешительному выводу: «В умах и сердцах миллионов людей хаос анархии, едва сдерживаемый внешнею, насильственною дисциплиною страха и корысти. Для того, чтобы от этого состояния вооруженного мира перейти к гармонии доверчивой любви, необходимо ослабить репрессию. Это неизбежно приведет к обнаружению духовной анархии, и власти, под страхом неисчислимых осложнений, будут вынуждены прибегнуть к репрессивным мерам, которые опять приведут к ожесточающей борьбе и все тому же разорительному, опасному и никого не удовлетворяющему вооруженному миру»^[66]. Как же разорвать этот порочный круг? Для Неплюева ответ очевиден: «Вывести правительство из этого крайне затруднительного положения может само общество в лице своих наиболее здоровых и честных элементов. В единении сила. Необходимо, чтобы соединились все люди доброй воли и сознательно приняли на себя роль живой совести и миротворца»^[67]. Для умиротворения самых разных слоев российского общества, по мысли Николая Николаевича, необходимо в ускоренном темпе осуществить ряд мер, направленных на восстановление христианской правды жизни. Во-первых, создать в лоне православия, исконно русской религии, нравственно оздоровляющую атмосферу в обществе. Во-вторых, вернуть авторитет Русской православной церкви через пропаганду несравненной высоты и жизненной правды ее идеалов. В-третьих, немедленно приступить к осуществлению в жизни каждого человека идеалов православной церкви, выраженных в подвиге веры, подвиге любви и подвиге труда, оказывая деятельную нравственную и материальную помощь всем родственным частным починам. «Многие мечтают о радости веры и любви, не желая приступать к соответствующим подвигам. Радость есть венец подвига и не дается тем, кто не хочет принять на себя крест подвига. Зато христианский подвиг непременно приведет к радости того мира, которого никто не отнимет у нас, он один может вывести наше отечество и все человечество из всевозможных осложнений и затруднений»^[68].

Н. Н. Неплюев обращается к гражданам России, к своим соотечественникам и единоверцам:

«В лоне церкви православной во всех слоях русского общества есть много людей доброй воли, искренне скорбящих о нестроениях жизни, искренне желающих стройной организации добра, стройного согласования жизни с живым духом веры. Таких людей может быть больше, чем думают, но они разрознены, затеряны в массе людей равнодушных, себялюбивых и своекорыстных, без надежды быть понятыми и найти нравственную поддержку в окружающих, слишком часто без ясного понимания того, что и как делать для практического осуществления желанного добра в жизни. Они страдают, болеют ежеминутным разладом между совестью, самыми дорогими желаниями сердца, собственною жизнью и рутиною жизни, их окружающей. В конце концов, с ними случается одно из двух: или они замыкаются в самих себя, обрекают себя на пожизненную скорбь духовного одиночества и нравственной неудовлетворенности, или, что, к сожалению, случается гораздо чаще, теряют всякую надежду на возможность осуществления в жизни излюбленных идеалов, отворачиваются от них, как от несбыточных утопий, издеваются над тем, что было дорогою святынею и стало сентиментальными бреднями, из разряда сынов света переходят в разряд представителей власти тьмы. Кому неизвестно это грустное явление, так называемое заедание средою! Кому неизвестно, сколько молодежи гибнет, избирая дурные пути, озлобляясь, ожесточаясь или капитулируя перед злом, из непрактических идеалистов переходя в разряд практических дельцов, стремящихся к созиданию собственного благополучия в ущерб благу жизни церковной, государственной, общественной и семейной!

Не может быть застоя в живой Церкви Бога живого. И православным людям естественно непрестанно стремиться к высшему от того, что есть, к тому, что было далеко, к высшему пониманию правды Божией, к высшему осуществлению ее в жизни.

Стремиться к лучшему можно только двумя путями: путем борьбы со злом или путем созидания добра. Первый путь – опасный, слишком часто приводящий к ожесточению, вражде и разъединению. Второй – умиротворяет, гармонизирует жизнь, осуществляет добро. В интересах и церкви и государства необходимо, чтобы прогресс в жизни совершался именно этим вторым путем.

Для нас, христиан, добро и любовь – синонимы, потому что Бог – любовь. Пока не осуществляется любовь в жизни, не осуществляется и вера наша. Пока мы неустойчивы и нелогичны в любви, мы не способны на стройную организацию добра в жизни.

Не имея определенного понимания православия, не имея добрых духовных навыков устойчивой любви, без которых, и желая, и понимая добро, невозможно приступить к осуществлению его в жизни, остается только отдаться той критике зла и борьбы со злом, которая так вредно отражается на жизни церкви и государства, приводит к ожесточению и разъединению, воспитывает целые поколения в привычках равнодушия, жестокости и заносчивой гордости.

Результаты такого положения вещей и истин прискорбны и в высокой степени опасны для мирного и нормального развития церковной и государственной жизни.

В единении сила! Необходимо, чтобы люди доброй воли соединились вместе, оказали бы нравственную поддержку друг другу, выработали бы совместно определенную программу практического осуществления добра в жизни и немедленно приступили к осуществлению этой программы, поощряя и поддерживая согласные с ней почины частных лиц и собственной деятельностью указывая те добрые пути, на которых, без опасности для блага церковного, государственного и общественного, могут быть осуществлены идеалы истинной христианской жизни.

Мы глубоко убеждены, что это насущная потребность и церкви и Отечества нашего в переживаемую нами историческую эпоху.

Для слишком многих животворная истина идеалов церкви православной недостаточно ясна, слишком многие верят на слово тем самозванным ревнителям православия, которые клевещут на него, выдавая за традиции церкви и за православный взгляд на вещи нечто совершенно чуждое любви, разуму и духовной свободе. В результате массовые отпадения от церкви среди интеллигенции и простого народа: раскол и разные секты. Не умея примирить с требованиями веры возникающие и с каждым днем все более и более осложняющиеся требования разума и практической жизни, не находя нравственного удовлетворения в том строе жизни, который они ошибочно почитают согласным с истинным православием, они или явно отпадают от церкви, переходя в секты и расколы, или тайно отрицают ее, продолжая носить имя православных, не имея ни веры, ни любви и никакой иной духовной связи с нею. Увеличивается рознь в жизни, многие становятся на путь разъединения и вражды в то время, как, найдя нравственное удовлетворение на лоне православия, поняв жизненную правду истинного православия, они не нарушили бы союза мира и единения любви с миллионами соотечественников и могли бы быть особенно полезными и деятельными членами церкви православной.

Не понимая высокого достоинства любви, не имея навыков устойчивой любви, они не могут быть способны на добровольную дисциплину любви (когда из любви к Богу и ближнему не хотят делать зло), не будут способны на смиренное самоотвержение трудолюбия. Мы видим массовое движение, вполне естественное при таких обстоятельствах, уйти из деревни в город, уйти от тяжелого деревенского труда на труд более легкий, приятный и выгодный. Жизнь с каждым днем приобретает все более характер биржи и все отношения – характер биржевых сделок. Еле научившись грамоте, считают себя привилегированными представителями интеллигенции и спешат возможно дороже продать свою привилегию на ярмарке жизни, с презрением сторонясь от тяжелого физического труда. Говорят о перепроизводстве интеллигенции; на самом же деле можно говорить только о перепроизводстве людей неспособных на самоотвержение подвига любви, ищущих повода променять труд наиболее полезный для общества на труд наиболее выгодный и приятный для себя.

Пока вера и любовь не станут живой основой жизни и отношений, ничего иного и быть не может. Грубая борьба за выгодное, приятное и легкое существование, озлобляющая критика зла без умиротворяющего и гармонизирующего жизнь созидания добра, – вот что будет явлениями нормальными, неизбежными.

Братья по любви! Вы, которые понимаете животворную христианскую любовь, как основу веры, нравственности и жизни, вы, которые хотите любить и быть логичными в любви, соединитесь в одно всероссийское православное братство, заявите громко ваше понимание православия, которое есть правда любви по вере в Бога-Любовь, вера, действующая любовью; выработайте определенную программу мирного осуществления этой святой правды в жизни, приступите не медля к осуществлению этой программы. Вы сохраните для церкви православной многих алчущих и жаждущих правды Божией, вы оградите многих юношей от ожесточения и измены добру, вы поддержите многие добрые начинания, во многих пробудите энергию, подготовите возможность сознательного самоотвержения, подвига любви в деле труда.

 

Государь император призвал народы на мирное совещание, большие союзы в Западной Европе преследуют благословенные цели всеобщего мира. Без торжествующей любви невозможен мир. Злоба и корысть всегда найдут причину и оправдание для нарушения мира, для разделения, для борьбы и насилия. Любовь – основа и животворящий дух мира. Факт мира в жизни – логическое следствие, неопровержимый признак торжествующей любви. Соединимся же на дело, единодушное благому почину нашего царя! Соединимся во имя любви в дело любви! Подготовим по мере сил эру мира!

Мы немощны и слабы, но сила Божия безмерно превышает немощи наши. Приступим к святому делу стройной организации добра на лоне православия, отдадим себя в руку Божию, и да будет святая воля Его в нас, с нами и через нас!»^[69].

Н. Н. Неплюев был убежден, что цели умиротворения и единения в обществе могли бы быть достигнуты деятельностью организации, соединяющей людей доброй воли на всем пространстве обширной Российском империи в их общем стремлении пробудить общественную совесть, – всероссийским братством. Предполагалось создание братских союзов с оздоровляющею духовной атмосферой во всех городах и селах, т. е. везде, где найдется хоть несколько человек доброй воли, живого духа и живой любви. Таким братские союза должны были считаться отделениями и действовать под руководством, контролем и покровительством центрального управления, расположенного в Петербурге.

Существуют клубы для танцев, клубы для игры в карты, клубы для всякого рода спорта… Что мешает учредить собрания для интеллигентной молодежи, для людей разных возрастов и разного умственного развития, «на которых можно было бы духовно отдохнуть от суеты окружающей жизни, дружески обменяться задушевными мыслями, найти нравственную поддержку, без всякой официальности обсудить вопросы веры и жизни, примирить требования разума и жизни с требованиями веры»^[70]. На такого рода собраниях могло бы устанавливаться самое благотворное общение между лучшими представителями мирян и лучшими представителями духовенства, общение доверчивое и непринужденное, способное порождать живую связь между людьми.

Всероссийское братство, по мысли Неплюева, могло бы оказать благоприятную помощь в деле организации братских союзов в учебных заведениях, открытия детских общежитий при сельских школах, в оказании материальной поддержки сельским священникам, учителям и учительницам. Не менее значимой могла бы быть и помощь в деле организации всякого рода труда: земледельческого, промышленного, торгового… А именно, в возвращении к забытым традициям церкви – трудовым общинам времен апостольских, когда дружно и бескорыстно работали на общую пользу, в подвиге веры черпая силы для подвиг труда.

Вместе с учреждениями и структурами всероссийского братства постепенно сформировалась бы и партия мирового прогресса, к главным программным постулатам которой Н. Н. Неплюев относил следующее:

1. Православие, Божией милостью самодержавие и народность как принцип независимой самобытности русской культуры и жизни.

2. В русской православной культуре сосредоточена высокая и глубинная жизненная правда, а не в мерах полицейского ограничения и полицейского устрашения, которые не исцеляют, а лишь созидают социальный строй, наводя внешнюю позолоту порядка и тишины на реальную анархию умов, сердец и жизни.

3. Власть должна быть сильна и проявлять свою мощь в тот момент, когда это необходимо для поддержания порядка и ограждения основ русской государственной жизни от насилия и поругания. Однако надеждой России должны быть мирная гармонизация веры, разума и жизни в русской жизнедействительности, пробуждение церковного, государственного и национального самосознания. Власть должна проявлять свое могущество только в тех случаях, когда надо оградить самые основы русской самобытной жизни и свободу действий поборников этих основ.

4. Для пробуждения самосознания и выяснения совершенно определенной программы мирного, самобытного прогресса, необходимо учредить орган печати, который мог бы быть знаменем и соединительным звеном для всех честных элементов русского общества, желающих блага России и самобытного мирного прогресса для нее.

5. Отношения к инородцам и иноверцам, входящим в состав Российской империи, должны быть полны братской любви и уважения к свободе их самобытности. Насилие не может убеждать, не может внушать любовь и уважение, а может только вызывать упорство и враждебность.

6. Братской любви и уважения должны быть полны и отношения к любым самостоятельным народам. Нельзя навязывать им чужие основы жизни, но должно ревниво и стойко отстаивать в отношениях с ними самобытность русской жизни и проповедовать русскую правду, не столько бесплодной критикой их заблуждений, сколько честным и стройным осуществлением русской правды в собственной жизни и братской поддержкой родственных по вере и национальности народов. Не следует обособляться от других народов, но перенимать от них все лучшее, гармонизируя с основами русской жизни^[71].

Новые идеи Н. Н. Неплюева получили широкий общественный резонанс. В январе 1907 года накануне Собора Русской православной церкви он приглашается в Московскую духовную академию с циклом лекций для преподавателей и слушателей по идеологии и организации трудового братства как составной части всероссийского братства людей доброй воли и партии мирного прогресса.

К осени 1907 года Неплюевым был подготовлен устав всероссийского братства, для согласования и утверждения которого он прибыл в ноябре в Петербург. Пробыв в столице около месяца, Николай Николаевич тяжело заболел и по возвращении в Воздвиженск 21 января (3 февраля) 1908 года скончался.

Похоронили Н. Н. Неплюева с огромными почестями на сельском кладбище православного Крестовоздвиженского трудового братства, установив возвышающийся над всеми простой деревянный крест. В посаженных на могиле цветах читалась фраза: «Ты со Христом». Непрекращающимся потоком шли соболезнования и отклики. Православная Россия прощалась со своим верным сыном, даже не предполагая, что вскорости грядет время полного забвения.