Владимир Леонидович Шорохов

Закон Спариа гласит, что третье поколение эмигрантов может получить статус гражданина Спариа и перейти с уровня наги на пикси. Это право можно приобрести и раньше, если добросовестно служить своему клану, а Балин служил Слате, сыну господина и своему начальнику Адрику.

Вот тогда Мирон и подсел на этот электронный вирус. Как только приходил с работы, перекусит, и сразу шлем на голову.

«Зачем тратить столько ресурсов на поиски мифического дома, – всегда возмущался Арто. – Ну найдут очередную планету, это хорошо, если есть хоть какая-то атмосфера и кислотные дожди не идут. Ну зароются в землю, иначе никак не выжить и начнётся освоение. Чего осваивать? Камней, холодных ледников из диоксида углерода или каньоны, где скорость ветра в десятки раз быстрее скорости звука! Что там делать?», – он прекрасно знал, что построить идеальный дом можно и не улетая далеко от земли.

К Дэрин подсело серое существо, от одного только его вида стало не по себе. Серая тыквенная голова имела два дополнительных отростка, возможно это часть челюсти. Сам рот представлял ужасное зрелище, без губ и острые зубы, он напоминал паразита, который вечно голодный и готов присосаться к жертве. Сбоку ровными рядами под небольшой бровной дугой шли три черных глаза и, как казалось Дэрин, они не имели зрачков.

Их походка была уставшей, некоторые даже пошатывались. Было видно, что многие с трудом поднимали свои щиты. «Что с ними? Это боги их так покарали?» – думал разведчик, стараясь как можно тише дышать. День среди камней прошел тяжело, жара, вода кончалась, к вечеру те, кто ушел на передовую, не вернулись. Шаграт не слышал боя барабанов, только со стороны лагеря доносился вой умирающих. «Что там происходит?» – ему и самому стало страшно, но вечно сидеть среди камней они не могли.

– А что такое есть мы с вами? – и он достал из кармана пробирку. – Вот! Здесь – все наши чувства. Именно они нас делают такими, какие мы есть. Мелатонин – это наш сон. Аденозин – нейромедиатор приятной усталости. Эндорфин – естественный анестетик организма. Серотонин – это наше хорошее настроение. А дофамин – это наши сокровенные желания.

Инну почему-то беспокоило то, что происходило за стеклом иллюминатора, она отвернулась от женщины с нарисованными бровями и уткнулась лбом в стекло. Туман, как показалось Инне, стал более плотным, она уже не видела двигателей, только слышала их монотонное гудение.

Теперь он работал учителем математики, но кому в школе нужна математика, когда все в цифре. Он только заканчивал писать пример на доске, а ему уже говорили ответ. Камеры везде: в телефоне, очках. Некоторые ученики умудрялись установить их в глазное яблоко, словно по-другому жить уже никак нельзя. ИНЧ связывался с ближайшим источником связи, обычно это телефон или планшет, и все, задание решено.

Сколько лет длилась эта война, похоже, уже никто точно и не знал. Ещё дед Андора с ними воевал, а до него – его дед. А до этого – дед его деда… Порой война затухала, и земляне начинали думать, что Трулс сами себя уничтожили или же просто потеряли интерес к сектору GLO-J874, в котором людям удалось освоить пару экзопланет.

Даже в темноте чувствовалось, что Стас улыбается. Он всегда улыбался: когда ел, спал, смотрел кино или просто сидел на унитазе, вечно лыбился, словно придурок, впрочем, так оно и было.