Виктория Блитц

Что ж, присаживайся на сундук с сюжетами, только осторожно — там один ужасник царапается изнутри. Ты попал к писателю, который не пишет, а варит зелье из букв. На моей кухне вечный хаос: слева дымится детектив с комиссаром-забулдыгой, справа томится фэнтези с бунтующей эльфийкой, а по центру пузырится мистика. В углу, кстати, призрак скучает — держу его для настроения. Моя муза — не дама в хитоне, а бес с похмелья. Приходит в три ночи, пинает меня и сипит: «А представь гарпию с панической атакой? Или вампира, боящегося крови?». Приходится вставать, варить кофе и садиться за ноутбук. Детективы строю по наитию. Логика? Пф! Главное, чтобы подозреваемых было больше, чем извилин у читателя. Как-то раз кот у меня маньяком оказался. Не продумал, как он душил без пальцев, но какая разница? Атмосфера! Фэнтези — моя слабость. Создаю миры, где магия пахнет перегаром, герой платит за разбитую таверну, а гадалки сами не верят в свои пророчества. А ужасы — дело душевное. Не пугаю скрипучими дверями. Беру что-то обыденное — куклу, тень от торшера, звук капель — и вдыхаю такую паранойю, что потом читатель боится на вилку смотреть. Я не поднимаюсь по лестнице вдохновения. Я катаюсь на перилах, свищу и рискую свернуть шею. Иногда падаю в кучу рукописей, откуда доносятся возмущенные голоса заброшенных персонажей: «Эй, а как же моя судьба?». Ну что, пристегнись. Сейчас выйдем на вираж новой безумной идеи. Перо? А, его сюжетный поворот загрыз. Буду слова когтями выцарапывать. Вдохновение — это не ждать, а прорваться сквозь стену небытия с криком: «Сейчас будет весело!».