Вера Маркова

Мне нравится, если дом, где женщина живет в одиночестве, имеет ветхий, заброшенный вид. Пусть обвалится ограда. Пусть водяные травы заглушат пруд, сад зарастет полынью, а сквозь песок на дорожках пробьются зеленые стебли… Сколько в этом печали и сколько красоты! Мне претит дом, где одинокая женщина с видом опытной хозяйки хлопочет о том, чтобы все починить и подправить, где ограда крепка и ворота на запоре.

традиционными инструментами, и с европейскими – зеваки на мосту разражаются громкими возгласами

В тесном подъезде, где серая краска давно облупилась и висела, как лохмотья, я прочел надпись, сделанную японскими знаками на новой фарфоровой дощечке: «Индиец Матирам Мисра». Теперь, должно быть, многие из вас знают о Матираме Мисре. Мисра-кун[1], патриот, родом из Калькутты, был горячим поборником независимости Индии. В то же время он был великим мастером искусства магии, изучив ее тайны

открытой, чтобы дать возможность моей госпоже сшить мешочек для флейты». Эти строки только еще сильнее опечалили юношу. Настал вечер. Старый дядюшка, тэнъяку-но сукэ, полный любовного томления, не мог дождаться счастливой минуты. Он пришел к Акоги

и согласен выдать за него замуж царевну Будур. Пусть он придет

Все выбелил утренний снег. Одна примета для взора — Стрелки лука в саду.

Ива склонилась и спит.

И кажется мне, соловей на ветке…

Это ее душа.

котором ктонибудь хоть однажды повстречал наяву тех, кто ушел безвозвратно в иной