Морис Жорж Палеолог

плачущего народа, устремлявшегося вслед за траурным шествием, благоговейно подбиравшего

обрел самообладание, то смог сравнить себя с «факирами

"Вглядитесь в этого мученика! Он был великим царем и был достоин лучшей судьбы... Он не был блестящим умом, но он был великодушным, благородным и прямым. Он любил свой народ и питал бесконечную жалость к униженным и оскорбленным... <...> Подумайте, что тридцать миллионов человек обязаны ему своим освобождением... А его административные реформы! Ведь он пытался уничтожить чиновничий произвол и социальную несправедливость. В устроистве суда он создал равенство перед законом, установил независимость судей, уничтожил телесные наказания, ввел суд присяжных. <...> В иностранной политике созданное им не менее значительно. Он осуществил замыслы Екатерины II о Черном море, он уничтожил унизительные статьи Парижского трактата; он довел московские знамена до берегов Мраморного моря и стен Константинополя; он освободил болгар, он установил русское преобладание в Центральной Азии... И, наконец, в самое утро своего последнего дня, он работал над преобразованием, которое должно было превзойти все остальные и которое неминуемо вывело бы Россию на путь мирного западноевропейского развития: он хотел дать Конституцию... И в этот день революционеры его убили! Как загадочно-странно перекрещиваются линии истории и как издевается она над здравым смыслом. Освободитель американских негров Линкольн был также убит. <...> Да, быть освободителем небезопасно!"