Игорь Николаевич Сухих

Комедия … есть подражание  худшим, хотя и не во всей их подлости: ведь смешное есть  часть безобразного. В самом деле, смешное есть некоторая ошибка и уродство, но безболезненное и безвредное…»

Художественная версия, писательский миф оказался прочней, востребованней, чем правда факта. Всуе поминать вагон для устриц, пожалуй, так же пошло, как и слова о Моисее, сорок лет водившем свой народ по пустыне.

Произведение искусства – литература в особенности и стихотворение в частности – обращается к человеку тет-а-тет, вступая с ним в прямые, без посредников, отношения. ‹…› В качестве собеседника книга более надежна, чем приятель или возлюбленная. Роман или стихотворение – не монолог, но разговор писателя с читателем – разговор, повторяю, крайне частный, исключающий всех остальных, если угодно – обоюдно мизантропический. И в момент этого разговора писатель равен чи

«Я пытаюсь вызвать у читателя ощущение нормы… Одним из таких серьезнейших ощущений, связанных с нашим временем, стало ощущение надвигающегося абсурда, когда безумие становится более или менее нормальным явлением… Значит, абсурд и безумие становятся чем-то совершенно естественным, а норма, то есть поведение нормальное, естественное, доброжелательное, спокойное, сдержанное, интеллигентное, – становится все более из ряда вон выходящим событием…

Бывают роковые дни Лютейшего телесного недуга И страшных нравственных тревог; И жизнь над нами тяготеет И душит нас, как кошемар. Счастлив, кому в такие дни Пошлет всемилосердый Бог Неоценимый, лучший дар —  Сочувственную руку друга, Кого живая, теплая рука  Коснется нас, хотя слегка,  Оцепенение рассеет И сдвинет с нас ужасный кошемар  И отвратит судеб удар, — Воскреснет жизнь, кровь заструится вновь, И верит сердце в правду и любовь. («Бывают роковые дни…», 1873)