Григорий Кружков

И после смерти клевета продолжала преследовать поэта. Его душеприказчиком

часть – меня и целое – любви? Хваля себя, увы! я время лишь теряю, А чествуя тебя, себя лишь прославляю.

Напрасен труд, царица красоты,

Испробовано все, что достижимо...

Иных наград заслуживаешь ты:

Сама Любовь... в любви и нелюбима!

возьми! Когда б вы так умели добиваться, Как насмехаться! Так же миг ловить, Как шутку иль намек. Кто не рискует, Поверьте, не взлетает высоко. Лень тянет вниз.

Лишь Бобер продолжал вышивать свой цветок, Что не очень-то было уместно — Хоть ему Барабанщик (и Бывший судья) Объяснил на примерах из жизни, Как легко к вышиванию шьется статья Об измене гербу и отчизне.

– Мисс Хэддоу? Я не знаю, к кому еще пойти. Я из Фруктового дома, мисс. Я няня Харриет… – Сара-Джейн Рассел.

Какое имя чуждо перемены, Хоть наизнанку выверни его? Все буквы в нем мучительно блаженны, В нем – средоточье горя моего, Страдание мое и торжество. Пускай меня погубит это имя, – Но нету в мире имени любимей.

Лучше опасаться

Без меры, чем без меры доверять.

От бед спасает только осторожность.

Парашютизмом. Телефон дала мне, Чтоб я звонил ей, как найдет охота. Потом вошли Четыре Контролера И попросили показать билет. Я показать билет им отказался Категорически. За что меня Они по всем вагонам провели И девушкой-блондинкой попрекали. Вот почему с тех пор я знаю точно: Чудесное со мной не происходит. А если происходит иногда, Кончается необычайно глупо.

«Не спится мне! – сердце стонет.

–Над морем соленый ветер

Шальное облако гонит;

Хочу скитаться, как ветер».