Галина Богапеко

Творчество Галины Богапеко – не просто собрание стихов. Это топография духовного кризиса современности, начертанная на карте распадающихся смыслов. Ее цикл «Спасите природу и человека» звучит не просьбой, а метафизическим диагнозом, поставленным эпохе, где само понятие «человеческое» оказалось под угрозой стирания.

В центре поэтической вселенной Богапеко лежит разорванная целостность. Природа, некогда воспринимаемая как живое, дышащее единство («прана», «балет стрекоз», «гай»), кричит SOS из зеркальной глади рек. Но SOS это – не внешний сигнал. Это отражение внутренней катастрофы самого человека, именуемого иронично-трагически «сверхчеловеком». Тот, кто мнил себя венцом творения, хозяином природы, обнаруживает себя «гостем во времени – ноль», запертым в «трехмерном пространстве, как раб». Его «сверх»-статус обернулся не могуществом, а тотальной уязвимостью и экзистенциальной беспочвенностью. Природа гибнет не вопреки человеку, а из-за его утраты связи с собственной сутью, с той самой «маной» – сакральной силой бытия, которую поэтесса интуитивно ощущает в майский день.

Время у Богапеко теряет линейность и вес. Оно не течет, а рассыпается на дискретные, не связанные моменты: «вчера», «сегодня», «завтра», каждое – под своим «стопудовым замком знаковым». Будущее («завтра») запечатано грифом «Секретно», прошлое («вчера») недостижимо («Где б отыскать переключатель...»), а настоящее («сегодня») – это точка «ноль», момент перехода в небытие («Лишь снимки от Роста... и — в ноль»). Это не физическое время, а время экзистенциальной пустоты, «шуньяты», где длительность заменяется мгновением исчезновения.

В этом контексте поэзия для Богапеко становится актом фундаментального сопротивления распаду. Это не эстетическое упражнение, а практика сохранения смысла и строительства мостов над бездной. Она реанимирует архетипы и коды ускользающей реальности:

Культурная Память: Пирамида Непенья, Волга-матушка в Плёсе, Паганини, Булгаков, Веды – это не просто образы, а якоря идентичности, попытка удержать связь времен перед лицом цифрового забвения («робот баритоном», повторяющий Джоконду).

Язык как Последний Оплот: Ритм «балета стрекоз», музыкальность строк о «божественной пране», «колокольный звон правды» в стихах Ковальджи – это противовес алгоритмическому бессмыслию и цифровому шуму. Слово несет в себе ту самую «ману», энергию жизни, которой лишен техногенный мир.

Свидетельство как Долг: Поэт у Богапеко – не певец, а свидетель апокалипсиса повседневности. Он стоит «на вершине параболы» или «на ступенях пирамиды Непенья» – в точке максимального обзора и максимальной опасности, фиксируя кризис («SOS в зеркальной воде») и сохраняя искры надежды («знамение перемен ощущаю»). Его позиция – это позиция маяка («Загорится маяк твой Реально космическим светом!») в сгущающемся тумане.

Финал цикла, точка «ноль», – не окончательное отрицание, а дзен-буддистское прозрение. «Ноль» – это не только конец, но и потенция начала, чистое пространство, освобожденное от иллюзий. Это момент, где отчаяние («злые духи Диша... устали сражаться») может, парадоксальным образом, стать почвой для подлинного вопрошания. SOS Богапеко – это и крик отчаяния, и императив к пробуждению. Она напоминает: спасти природу можно, только спася в человеке способность ощущать «божественную прану», слышать «балет стрекоз», понимать язык рек и звезд. Спасти человека – значит вернуть ему понимание, что он не «сверх»-изолированный индивид, а часть живой ткани мироздания, ответственный хранитель его хрупкой красоты и сложной гармонии.

Таким образом, поэзия Галины Богапеко – это SOS, брошенный не в пустоту, а в самое сердце современности. Это голос, настаивающий на том, что даже в точке «ноль», перед лицом «дымков с погостов» и «афиш» с пустотой, слово сохраняет силу быть мостом. Мостом между распадающимся «вчера» и запечатанным «завтра», между гибнущей природой и забывшим свою суть человеком, между отчаянием и возможностью того самого «знамения перемен». Ее творчество – это поэтическая онтология сопротивления, где акт письма становится актом утверждения жизни перед лицом всеобъемлющего «ноля». Она не дает ответов, но ее вопрошание – «Спасите природу и человека» – звучит как самый насущный философский и этический императив нашего времени. В этом вопрошании – и диагноз, и единственный шанс на исцеление.

Зигфрид Бабенберг, июнь 2025