Атуна Койдергем

дороги. – Есений, мой мальчик, – Ярополк распростер искренние объятия, обняв сына покойного Гостомысла. – Ты наполнил мою душу радостью: верно поступил, что явился в Полоцк! – похвалил Ярополк Есения. – Вот я не один, – Есений кивнул на стоящую рядом возлюбленную. – И правильно, вот и молодец, что не один, давно пора! – похвалил Ярополк

И все же по мере возвращения сил, он стал ощущать неясную тоску, которая рождается только в продолжительном бездействии.

Не трус…Я просто…– вздохнул Годфред, подбирая слова. – Я просто боялся потерять тебя. Ты не понимаешь этого страха. Ты знаешь страх перед отцом, перед какими-то мокрыми хворостинами, перед чужими людьми. Но ты не знаешь, как страшно потерять девушку, которая к тебе не вернется, если узнает о тебе правду.

И все же он не пытался бороться с собой, будучи убежденным, что его мысли – последний форпост его личности

Кто-то может жить, довольствуясь имеющимся, но кому-то всегда нужно больше. Больше внимания, больше любви, больше красоты, больше хлопот.

Ты побывала в золотой клетке, Эм. И ты от нее устала. Но будет следующая клетка. Только уже не золотая…Будут и другие проблемы. Скорее всего, нехватка денег. Знаешь, мы с женой еле сводим концы с концами. Хотя оба работаем. В этом городе всем не хватает на жизнь, если только они не родовитые особы.

Полицейский не может жалеть потерпевших. Он должен помогать им.

– Я не против души и манер. Но теперь ты понимаешь, почему я говорю, что в каждой моей избраннице что-то не то! Это какая-то западня. Я к ним с открытым сердцем, а они то истерички, то наркоманки, то средневековая шляпа на башке. – Как по мне, так «средневековая шляпа на башке» самое безобидное из перечисленного, – усмехнулся Саня.