Алексей Толстой

чувствовал отвращения к Федосье Акимовне Зориной. Она была женщина лет сорока пяти, замечательно толстая, очень неприятной наружности и с большими притязаниями на щегольство и на светское обращение.

Маша внутренно очень согласна была с мнением соседки; и ей также показалось, что лучше быть бедною и жить с любезным незнакомцем, нежели богатой и принадлежать Бог знает кому!

Сравнить хоть ткацкий, например, станок. В нем управленье нитью сложно: То вниз, то вверх снует челнок, Незримо нити в ткань сольются; Один толчок –  сто петель вьются. Подобно этому, дружок, И вас философ поучает: «Вот это –  так и это – так, А потому и это – так, И если первая причина исчезает, То и второму не бывать никак». Ученики пред ним благоговеют, Но ткань соткать из нитей не сумеют.

Не потому люди губят людей, что одни опричники, другие земские, а потому, что и те и другие - люди!

Вы их, Бог знает почему, называете вампирами, но я могу вас уверить, что им настоящее русское название: упырь

Какая опричнина? Что за опричники? – спросил князь. – Да провал их знает! Называют себя царскими людьми. Мы-де люди царские, опричники! А вы-де земщина! Намде вас грабить да обдирать, а вам-де терпеть да кланяться.

...чем непостояннее у человека нрав, тем нем приятнее бывает привязать его к себе.

Бежать от соблазна волен и должен всякий. Но бойся прельститься на лесть врага рода человеческого.

Wir bringen's schon zustande, Versuchen wir einmal»