Синдром листа. Книга стихотворений

© Антон Нечаев, 2019

ISBN 978-5-0050-6933-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

кадм

кадм по велению отца отправился на поиски своей сестры европы по дороге похоронил мать бросил искать сестру основал город

на поклон

к черному человеку

федеральной трассой лоб обвязавши

огузки осин застряли по корень в оврагах

мешает движению

лихоимская тварь чудо-юдо

в погонах багровых рек

шеи кетгут жил клубок

пол-лица под дорогой

камешками захлебываясь

умножаю скорость

прибавляю свой пуд смертей

к дырявому мешку смертей существующих

чавкающий асфальт сытно ем

верстовой столб бензозаправки что вымученная тарелка

столовской похлебки воняет остылостью

склизкий подъезд к колонке стоило закурить

а гори оно все вслед за мной я люблю когда красочно

я люблю ускорение водоворот песню над мрачным пламенем

дым над снегами иллюзия отсутствующего тепла

раскоряченный снеговик в груди

с палочкой сифилитической носа

реципрокная нежная сексуальная связь

распиши мне ее по пунктам по междометиям

где и что говорить как стонать как в поту задыхаться

как выслушивать хриплые твои в простынях пожелания

и самое главное как и сколько платить

и в какой валюте

в монетах слюны банкнотах разочарованности

слитках бесценных болезней

сердца и предстательной железы

в память о белых лодыжках

остановившаяся березовая роща

о круглом колене заманчивый сектор неба

за которым господь

все пути ведут

в черные кулаки его

туманные его длани

бездонные беспрепятственные

по-видимому это и есть ад

траурная дыра

когда пушинкой камнем кулем убойного мяса

проваливаешься и проваливаешься

проваливаешься и проваливаешься

и мечтаешь уже о стоянке

на худом берегу

костлявой воды

о тусклом костре бледных тенях

голодных покойников выпрашивающих консервные банки

вспомнить запах

томатных масляных рыб

хоть зацепка на склоне маленький кустик

джинсами модными огородными шкерами

водолазкой из дакки готов рискнуть

шерсти клоком пожертвовать

лишь бы пауза

на мгновение

на полвдоха

на убегающий по воздуху поцелуй

ты молчишь и я не поддерживаю

разрушение тишины

пусть все смолкнет

улица повисшая за окном

как упавшая штора

что-то скрыто а что-то мечется

шевелится пытается себя доказать

тут клаксон завизжит там бордюр скользнет оглушительно

в мягкую колею колес

хвост философской псины

клянется своей хозяйкой и топает босиком на склад

колбасного магазина вдыхать коробки

грузчиков ублажать хворостовским лаем

опускает маркизу ларек и затевает торговлю

между телами во глубине ты мне нежнее

а я тебе погрубее зато почаще

это невыгодно

покупатели примерзают к поручню стальных сервелатов

из подземного перехода как крошка слюны при горячей речи

и прямо к сопернику на губу

помоги в картишках мы тут с ребятами поругались поспорили

разбираешься в покере в буру в очко

в азо так в азо по итогу всем должен

и все насели щеки багровые веки пенные брови сердитые и как делить

оставшийся от маменьки кошелек

вы девушку мою светлоногую в грязь упавшую не видали

спрашиваю у подошв и носков каблуков

у пирующих оспин снега в красной обертке

и стыдливой кромки асфальта

вылезшей в окоеме словно небесный дар

ну что погуторим

о делах наших денежных покалякаем

посмотрим кинцо

полчаса неменяющихся перекрестков

камера в одной точке

семейство в машине буравит проселок под роковую убойную музыку

ты бы сыграл вратаря

странного неиграющего вратаря

не футболом занятого а избеганием жизни

раннее потемнение мизансцена

страшные башни и медленный поезд ночных уличных магазинчиков

лавка в три буквы еда

она с животом и тебе работать

торговать ночью дремать с учебником географии за прилавком

как та случайная продавщица в равномерной тряске пролившая молоко

грудей из разорванного пакета тепла

регистрация есть рожа русская вид доверия

ночь против двух тысяч четыреста ящиков за транспортом присмотреть тебе оно нужно

под икающее агу гуляющее уа

гибель нежных предметов в неумелых ручонках малознакомого человека

под теплый запах пизды по утрам

бантичные букеты трусиков гимн прокладок

эпопею висящих на бельевых веревках соплей

в бархатный кадилак садится святая дева

только что отсосавшая у святого апостола

под благословение всех нефов в лесах

всех алтарных святынь в красочной мультяшной

хихикающей позолоте

подмети за ушедшей машиной

здесь стоянка

не их а твоя

без тревожной кнопки

без изгороди

без сна

с полоумной овчаркой жрущей прокисшую гречку

и с пропитым сменщиком умершим год назад

под стрекот немой кинокамеры снимающей развлекающихся динозавров

тебе это нужно

я спрашиваю

голосом громовым

чтоб ты больше поверил

чтоб страшнее проверил

белую

девушку мою верни

черная машина ее забрала

словно бугорок недоверия на твоей ладони

из гнилых десен четыре дверцы

как четырех подонков ночной удар

маршевая литания на локте горы

сломанные суставы берез музыка одичалая

семь коров на один шашлык

и пастух разрезанной помидоркой

вертится в луковой глуши обжигаясь

денатуратом дихлофосом диссоциацией

мировых идей

в маленькой неприспособленной под мышление голове

все извилины в кепке

вся смелость в бутылке

кайф в сигарете

любовь от матери к сладким книгам нежным иконам

хемингуэя и достоевского

каторге обеденного сна

выхлоп трубы из-под бампера переделанная заводская

в силки полей убежать да напрасно в позе автомеханика

под машиной живешь где бы ни оказался

спина на твердом

бетоне почве граните во рту сажа гнилая пыль

свежая пища не правда ли

хруст каштанов

человеческих черепов под колесами не забыть бы на зимние поменять

регулятор движения с палочкой оторванной у носорога

с голосом отрезанным у павлина с языком помеченным раболепием

все ходы перекрыл сказочный классический указатель

с номинальным счастьем коли пойдешь направо налево всегда беда и тот

отброшен

вместе с памятником гагарину отправлен на дезинфекцию

дымом там где рукописи пушкина не горят лечась от холеры

там где справочники по медицине вместо карет скорой помощи

отправляют сумасшедших интеллектуальных дворян в дурдома чутка опроститься

зачем мне эти страшные черепашьи очки

утверждение прозвища водолаз разглядывать трещинки на гитаре

голубоглазой бардессы у низкорослых замшелых стен

и друг бородач лохматая птица не вернувшаяся и поныне в портленд

постегивающая любимую по загривку палаточным ремешком

тридцать четыре монеты плата за композицию

в сумерках разворот спин смены часовых у никитских

отдых часовых в пивбаре в столешниковом

в память бардессы звонкий над кружкой всхлип

и баюкающая электрички гладь

ладони прозрачные на окошках

прощание черкани на память

новую линию поперек запястья

прерывающую судьбу

с наступлением сумерек аккорды звучат по-иному

словно не пальцы не струны не гриф а капель

африканская птица гортанное пение падаль

разбитый кувшин с нарисованными фигурками носорогов

двадцать седьмой подъезд испытую

что за привычка считать все не то

здания непохожи слишком одутловаты

капризны запущены стройности никакой

ты не можешь в них жить

разве на чердаке мертвой женщиной

в мягком мясе обнаженной спины лезвие стекловаты

изнасилованной выпившими двумя

не виноватыми в пустяках друзьями

я буду первый ну будь только на вкус попробовать

насколько она соленая насколько ей будет больно

но это не та не она цвет не белый

матовый серый окошко бродского наивная в ожиданьях волна

разбивающаяся о манхэттен о пьедестал свободы

трахнуть пальцами ее подъюбочную открытку

разворачивающуюся хэппиэндовым поздравлением вездесущей зубастой радостью

и не довести до конца обречь на фрустрацию

закабалить долгим щемящим комплексом собственного уродства

взять на память очки с диоптриями настоящие

не то что мои придуманные для сокрытия кровожадных глаз

избежать завтрашней встречи рокового похмелья

накрашенных в подражание шлюхам губ

мертвый сезон вымученных рассказов

ты погоди не так быстро не так откровенно

мы же с тобой никуда не уходим

а если мы удаляемся то это не мы

это то хорошее что ты могла бы о нас подумать

хрип предсмертный литовца

под пятой мастодонта

в залысинах гейской радости

и крик с верхотуры

уходящих черных ходом в любовь

по занозистым доскам

сгибаясь в коленях

опасаясь разнести потолок

поцелуи между мужчинами тише но и слышнее

герметичней заметнее

особенно под песни хохлов

строителей обтирающих столичную площадь

потными рубахами цвета днепровской волны

мы никогда не умрем с этим лозунгом

закуриваешь новую сигарету

отобранную у изгнанных навсегда наркоманов

и проникаешь в туман как свой как родня

сам по себе размытый вязкий качающийся

и видишь девушку получающую по голове

за то что пыталась сказать любовь

на коленях нежно с цветком во рту

и видишь мальчика с длинными волосами

занимающегося на стройке

ночным разрушением человечества

погибающего в попытке оформить свои изыски

и видишь квадратный поезд без рельс и локомотива

проходящий насквозь впритык и под землю

сквозь алтарный придел подхватывая неверующих

собранных в храме ответственном за грехи

в шапке иконной в ризе на голое тело

в мушкетерском плаще второсортного полка дэзэссара

слушай помоги мне по дружбе с карьерой в церкви

укради антиминс а я потом обнаружу

и получу награду от самого патриарха

может быть даже орден андрея ивана почетного легиона

почетный легион пресмыкающихся

в куполе летучая мышь

мечется не понимая своего счастья

бог микеланджело тянет к ней руку

спаси меня мышка спусти в пещеру

теплого детства спокойных дней

убиенных младенцев туристического похода в египет

волхвов-дурачков принесших последнюю свою пенсию

мне на коляску

и нет никакого права молчать и рычать и летать

и воздух священный подкупольный острием раскалывать

спиц спрятанных в крылья

и граждан воспринимать

лишь как сосуды с более-менее вкусной жидкостью

словно пакеты с томатным соком

главное правильно

выбрать производителя

мышь летучая распятый христос

храм целебес пожирающий склоненные

вырезанные ин-кварто вафли

и ты грохочешь под колоколом

стопочкой дешевого коньяка

занюхивая захватанным языком

болтающимся конским хуем

равнодушным к прелестям пыхтящих ники и вики

ждешь церковной карьеры

сталкивая многомудрый месяц

улыбающийся приветливо

с соседнего храма

рецепт девчонки со вкусом вишни

легкая рябь пруда

прохожие осенних оттенков

и вкус дешевого амаретто

украденного из дома булгакова

у самого булгакова

а разве он жил здесь на этой улице

видел этих хасидов

бомбочки в пакетиках в урнах

и ежеутреннюю женщину-гиппопотама

почти без платья

на которую регулярно и обидно встает

в перерывах поиска смысла

грузим ящики с выпивкой в складское окно

за процент и спустя сотню ходок

там же на складе уничтожаем

сгруженное

мысленно восстанавливая

вокруг себя курский вокзал

прочитывая по складам объявления об отходе поезда

в лучший мир петушков чаттануг освежеванных дивногорсков

край накидки мелькнет домино петербурга

и не дернешься даже вослед

рачьим взглядом из подземелья

провожая бегущие ножки блузки галлюцинации

от патоки

тянет закольцоваться утечь

в злачный глухой закоулок

в желтый дом с бескрайним бассейном

в реформированный театр глухих

бывших слепых

кривые мосты словно пробки разбросанного портвейна

на удочку ловишь бордовый цвет редких погожих дней

и мечты о книге

о собрании сочинений

с опрокинутой восьмеркой томов

читаемых с любой строчки в любом направлении

лишь бы не разговаривать не убивать слова

весною и у памятников стояк

но-шпа одолженная в аптеке

заедается надкусанной колбасой

маленькие крысиные зубчики

людей мы не трогаем трогаем государство

оно же ничье и все равно всех обижает

ссылкой ли заключением

в лучшем случае расправой на скорую руку

в память об его доброте мы оставляем кресты

словно свои собственные скелеты на память

из-под земли смотрим на чудовищную райскую жизнь

ловя на пластиковые цветы небесные телеканалы

темное место готовый на все блондин

байкер хакер донор все злое заканчивается рычанием

стамеска к горлу кеннинг активной руки

приближающейся агонии

лишь женщина впереди спасает

алым лучом вытканного из ботвы сарафана

прячет бегущих ищущих беспокойных

глупый пялится фриц не врубаясь

отчего так юбка топорщится отчего подружка смеется

низким секретным смехом

блуждающих в чащах сов

урчащих в болотах

похотливых лесных журавлей

будущее живет под юбкой

история тайна там же

и радуга

и свобода

бесполезно

ты видел эти красные и серые камешки

белый цвет давно отменен

в твердом корпусе каждого

тысяча жизней

поддерживать шпили башен

с нацистской символикой

монархической демократии

обритые наголо булыжники мостовых

размноженная пятьдесят восьмая статья

в поддержку уличного движения

твердых правил абсолют безопасности

единственного человека не отличающегося от всех остальных людей

что ты здесь ищешь что ты можешь найти

глупо и безрассудно

моргает в губах сигара

в рюмке багровый напиток исполняет румбу заезжий тайфун

обвинять других в крахе своих иллюзий

я не крал твоих женщин

в черные машины их не усаживал

не снимал в порнушке для глянца в пропагандистском видео

не брал в кино на взаимовыгодные зачетные роли

в каземате на даче ее не селил незаконных детей она не рожает

родиной матерью на пьедестал не осуждена

век деньской коротать

зоофилия с быком не ее амплуа она и не пробовала

в столп соляной превратиться и то не позволили

семь убегающих рек черное ее млеко

семь писем ей напиши из умалишенного дома

с батареей поговори

рассказывают там ее голос

прячется в чугуне с эхом под труб горластых подпевку

сокровищница царя ее ароматный ливер

в задний проход любовь облаков ароматный ворох

тряска белого пепла плоть кожей живой в лицо

вечное лето метро

улыбка в дверном отражении

утренний крем на руках жареная тарелка

масляных бутербродов

бытие

полное житейского смысла

категория без признаков категорийности

и о чем маячит

бледное твое пятно под окном

гнездо покинутой воробьями иволги

шест отщепенца говоря проще

нет ты дослушай мой монолог

дверь не тревожь куксится в напряжении

в форточку не задыхивай воздуха гипоксия

от напряженных одышливых таких же как ты бродячих

каликов по руси смехотворящих машкар

чумаком укатись во францию в город безумных нюрнберг

испокон века там сумасшедшие собирались

в венесуэлу к зятьку в патагонию к сомнительным перспективам

в пампасы

только здесь не виси

требовательным плакатом мемориальной доской

с забытой фамилией

схему не порть проезда

придуманным лишним знаком

в песенку не добавить

слов

петую испокон

ты всех не умнее етсетера

тру-ля-ля

бла-бла-бла

разливается

розовое утро по прохладным вагонам

оцепления на вокзале

против мешочников контрабанда

пьяные автоматические эквилибристы

сбрасывают трупы в камаз

сахарные плоды революции

единственный ее классический результат

человек и правитель

вся масса противостояния

сконцентрирована на пересечении их взглядов

правитель всегда обманщик

установщик иллюзорных систем

феодального капиталистического рабовладения

скрывающих одну истинную систему

ты мое

не твое говорит человек

ничье свое собственное

никто не имеет права управлять кем-то кроме себя

хождение на работу в инстанцию за три моря

трансформация рабства

нас повезут вот-вот только дождитесь

естественно дата указана на билете

прямо на нем как свечка на красной площади

газовая горелка любви обжигающая ехидно волосы на ногах

я заброшу прокляну и забуду

воины из писем моих искренних встанут

письма выльются в письмена

дом игрушечный в государство

необиженных равносчастливых невозможных

не там где все

раскармливают негодяйку одну

за нее же идут умирать

убивать что еще

что прикажут

обслужитель собственных продувных затей

стакан коньяка на смешном бульваре

под уговоры соратника иеговы

стать иеговой нет не хочу

саваофу свое свое же и артаксерксу

а мне еще орфографию повторять синтаксис предложения

строить разбирать по составу обратный самолетный билет

красной юбкой любуясь студентки мединститута

залечившей схему проезда до дыр

и все равно заблудившейся

в сквериках знакомясь с холодными мужиками

безучастно сидящими стоящими в позе

присвоенного величия

равнодушные к осени и ее красоте

зависть к книгам к их манящей дорогой автономии

имперское чувство вобрать все в себя сделать своим имуществом

не позволить передвигаться серым зеленым порою бесценным томам

уничтожить развалы у переходов

бабку в скромном пальтишке распять собранием блаженного августина

тебя тянет в вену индуса в лондон

меня в никуда пустота наша столица

метрополия наша узкий кружок

молодых поэтов ушедших поссать

объединенных белыми раковинами голубым кафелем

поэтическими золотыми дождями

аутизм нормальное состояние человека

он только и должен что заниматься собой

а участие в конференциях чрезмерная активность

мероприятия

необычный сценарий

акробатика на открытии вступительные слова

обручи вокруг горла

театр марионеток

ущемление главной роли

ссылка протагониста в кулисы

в гримерку подметать пол

вскорости мы уедем слишком дороги контрамарки

в императорский колизей

круглая замкнутая пирамида

неизвестная геометрии

с безразличным совиным лицом

подшептывает подсказывает

что и кому сколько куда

получая одну

сразу попадаешь в распространители

не успеешь опомниться

как уже идешь за зарплатой

жилплощадь в высотном доме

откуда обзор на содеянное на прошлое

за шторами не дает уснуть

в темном уголке смерть острога

приютилась мышь косоглазая зверь единый и

неделимый на всю тайгу

по днищу бочки хлыстовские пляски

о голой царевне о голой как осеннее дерево

анне ахматовой в руках амедео

под киргизским конем с воплем вечной виновности

с кровью сокола на губах с пеной речной