Вракли-5. (Пятьдесят лет в строю)

Редактор Ю. И. Будько

Корректор Н. Н. Жилко

© Андрей Ставров, 2020

ISBN 978-5-4498-9092-4 (т. 5)

ISBN 978-5-4496-1317-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1970-2020

Посвящается уникальному событию в нашей семейной жизни. Пятьдесят лет тому назад я промямлил «Да!» даме в ЗАГСе, где моя будущая жена спасала меня от военной службы, вступая в фиктивный брак.

Врать – означает приукрашивать истину в целях её более художественного отображения.

Свадебное путешествие

Отсутствие свадьбы и фиктивный

брак – гарантии долгой и счастливой

семейной жизни.

Из личного опыта.

Часть первая: До августа 91

Склонность к путешествиям у меня проявилась довольно рано. Видимо вследствие некоторого избытка романтичности. Которая с возрастом не только не улетучилась, но окрепла и усилилась. И я, слегка стыдясь, говорю иногда словами любимого героя из «Трех товарищей», что я последний романтик по крайней мере, в той среде, в которой обитаю уже хрен знает сколько лет. Хотя в отличие от Готфрида Ленца мой романтизм носит дополнительный мистический оттенок. Поэтому одни из самых любимых художников Каспар Давид Фридрих, Мориц фон Швиндт и другие назарейцы. Официально, или точнее фактически, моя жизнь путешественника началась в восьмом классе, когда мудрая мама затащила меня в секцию Юных туристов. Дело было по весне и на еженедельных занятиях мы изучали такие вкусные вещи, как ориентироваться в лесу и на местности, как разводить костёр, как ставить палатку, как… В общем, многое как. И вскоре после начала летних каникул наша группа отправилась в настоящий поход по глухому району большого заповедника. Тогда режим заповедника был не такой строгий, как в нынешние времена, и организованным группам было разрешено двигаться по определенным маршрутам. Ночевки же устраивались в специально отведенных местах. Таких групп было совсем мало и места, по которым проходил наш маршрут, выглядели реально дикими. Поход продолжался почти две недели и произвёл на меня неизгладимое впечатление. Ночёвки в палатке, дежурство у костра, приготовление пищи, которая была обворожительно вкусна, дивные пейзажи, переправы через речушки и болота, и прочие туристские радости крепко запали мне в душу. Потом было ещё пара походов. Однако я вдруг понял, что походы это здорово, а вот ходить в них с компанией мне разонравилось. Спортивная составляющая меня откровенно раздражала. Нужно было успевать выходить в определённые места в заданное время. Останавливаться ночевать там, где это было целесообразно, а не там, где красиво и удобно. Постоянный контроль, спешка, режим и прочее. Все это вступало в противоречие с моей романтической душой. И начиная с девятого класса, я стал шататься по окрестностям один. Палатка, спальник, кое-что из посуды, немного харчей и почти каждые выходные я рвался в леса и поля. Не важно какая погода. Ну, может быть тормозил, если проливной дождь. И не только летом, но и в любой сезон. Особенно я полюбил зиму. Я называл такие вылазки «поспать на воле». Как правило, в субботу во второй половине дня на электричке я доезжал до какой-нибудь станции и дальше шёл куда глаза глядят, ориентируясь по сомнительной карте-схеме. В сумерках я старался найти место для ночёвки в самой чаще леса. Разводил костёр, ставил палатку и… Внизу тихо, лишь лёгкий шёпот ветра в верхушках деревьев, что-то скрипит, потрескивает, пламя освещает полянку и свет достаёт лишь до ближайших зарослей, пляшут тени по заснеженным ветвям, в котелке что-то вкусно булькает, а я лежу рядом с костром на еловом лапнике с сигареткой и думаю не о чём… Потом хлебаю варево, потом долго пью чай из алюминиевой кружки вприкуску с колотым рафинадом. Чай с дымком, с этим сахаром, ломтём черного хлеба и сигаретой – ничего вкуснее не пробовал! Костёр догорает, я залезаю в палатку, в тёплый на гагажьем меху спальник и засыпаю почти мгновенно. Утром морозно, вылезать из тепла ой как неохота, но вылезаю и выскакиваю из палатки. Боже, какое утро! Организм поёт, душа ликует, воздух такой, что его не дышать надо, а отрезать по ломтику и долго смаковать, перекатывая его словно конфетку между щеками… Опять костёр, завтрак, долгое чаепитие и к обеду я уже дома, в городе.

В студенческую пору я нашёл двух единомышленников и мы так проводили выходные. А в майские праздники или ноябрьские разбегались по республике в разные стороны, чтобы по возвращению обменяться маршрутами, куда уже позже ходили поодиночке. Потом меня подобрали. В смысле я женился. Удачно. По крайней мере для меня. Что по этому поводу думает моя жена, я не знаю и спрашивать не рискую. Но судя по тому, что дело движется к золотой свадьбе, она вряд ли придерживается иного мнения. Историю о том, как мы поженились, я описывал не раз и не буду повторяться. Но наш фиктивный брак и отсутствие свадьбы никак не сказались на нашей долгой и счастливой совместной жизни. Может так и надо?! Кроме всех прочих достоинств моя жена имела одно наиважнейшее – она разделяла мои пристрастия почти во всём и, главное, в страсти путешествовать. И началось…

– Во-первых, заявила моя умная жена, – нам надо спланировать наши путешествия. Итак, пока у нас есть силы мы будем путешествовать по самым диким и удалённым местам. Ночевать в палатке или в любых даже совсем не приспособленных местах, добираться до нужных мест поездами, где третья полка в общем вагоне это счастье, автобусами, попутным транспортом, типа грузовиков, тракторов, мотоциклов и прочего дизельно-бензинового многообразия, летать самолетами в крайнем случае, если поезда туда не ходят, питаться чем бог пошлёт. Этот первый период лет так до пятидесяти. Начиная же с указанного возраста пора забыть о палатках и общих вагонах.

– Надеюсь, продолжила жена, – что к этому времени мы сможем обеспечить такое материальное благополучие, что даст нам возможность если поезд, то СВ или, по крайней мере, купе, а лучше самолёт, а еще лучше самолёт и свой автомобиль в придачу. И не по диким степям Забайкалья и прочим Сибирям, а направиться по городам Прибалтики, по Золотому Кольцу, по Ташкентам, Бухарам, Баку, по Волге Москва-Астрахань-Москва и т. д. Иначе говоря, из диких путешественников плавно трансформироваться в благополучных путешествующих буржуа. Конечно, было бы хорошо к этому моменту и замахнуться на заграницу, но тут, ясный перец, с твоим допуском и нашей общей КПСС нам не светит.

Во-вторых, никто не отменяет майские и ноябрьские праздники, длительность которых мы, как все опытные советские люди, легко можем увеличить вплоть до полноценного двухнедельного отпуска за счёт честно или почти честно заработанных отгулов, бюллетеней, опять честно или почти честно полученных через друзей-приятелей из медицинской сферы. Так что байдарка, палатка и прочее снаряжение должны быть под рукой. Плюс, конечно, выходные. Отчего же не провести пару ночёвок на природе.

План был принят и утвержден, а рождение сына через несколько лет после начала нашей совместной жизни никак на это не повлияло. Более того, сын оказался энтузиастом нашего движения и принимал участие во всех путешествиях практически с младенчества. Правда в настоящие дикие места мы стали его брать несколько позже, аккурат с первого класса школы. Дальний Восток и Карпаты, Средняя Азия и Восточная Сибирь – где мы только не побывали. Чтобы обеспечить эти путешествия я сначала в стройотрядах, потом на шабашках зарабатывал деньги, большая часть которых шла на поездки, а остаток честно мы тратили на обычное жизнеобеспечение. Потом мы прикипели к одному единственному месту в Юго-Восточной Сибири, где проводили летний отпуск в совершенно диких условиях, питаясь только тем, что добывали сами, живя в охотничьих избушках, разбросанных на двух сотнях километрах вдоль могучей реки, где кроме нескольких скитов жилья человеческого не было, а обитатели скитов были скорее гармоничной частью той прекрасной природы нежели представителями рода человеческого. На обратном пути домой мы заруливали к друзьям то в Среднюю Азию, то на Кавказ или Крым, чтобы поплавать в море, поваляться на солнышке и поесть настоящих фруктов. И хотя к тому времени наше материальное положение легко обеспечило бы выполнение второй части плана, а возраст уже приближался к установленному пределу, менять нам ничего не хотелось. Причин такому постоянству было столько, что одно их перечисление и толкование заняло бы не одну страницу. Поэтому скажу просто – нам нравилось, а благодаря поездкам мы разнообразили наш оскудевающий быт.

Брак – союз двух людей для совместного преодоления проблем, которых у них не было, не будь этого слова.

Всеобщий дефицит в стране в начале девяностых был с одной стороны общим, но с другой – носил частный характер. То, что было, например, жутким дефицитом у нас дома, забивало полки в магазинах в качестве единственного товара, скажем, в Абакане. Поэтому шаря по всем попадающимся по дороге магазинам, мы отправляли домой посылку за посылкой со всем тем, что попадалось под руки. Помню вообще уникальный случай. Известно, что пиво без воблы это выброшенные деньги и испорченный праздник. Так вот, в городе Кызыле в продовольственном магазине кроме гречневой крупы, продаваемой диабетикам по справке из поликлиники, была дивная вяленая настоящая ВОБЛА. Восемь килограммов (максимально допустимый вес отправления) её зашитой в мешок мы отправили из ближайшего почтового отделения, приведя в изумление продавцов магазина и почтарей. Два месяца блаженства с ежевечерней бутылкой Жигулевского и одной рыбиной на двоих, чтоб хватило надолго…

Всё шло как по маслу, но тут случилось. А именно – август девяносто первого. Кстати застиг он нас в автобусе Бухара-Самарканд, куда мы возвращались после путешествия по Фанским горам. Еще пару-тройку лет мы по инерции продолжали наши путешествия, но вскоре стало ясно – это конец. Во-первых, рухнул великий и могучий Союз. Республики стали ужас как независимыми со всеми атрибутами независимости. Причём некоторые из них типа Прибалтики стали совсем как настоящая заграница с визами, пограничным и таможенным контролем. Во-вторых, стали отменяться местные авиалинии, перестали плавать теплоходы и до наших любимых мест стало добираться не за день-два, а за неделю и больше. Гробить же пол-отпуска на дорогу смысла не имело. Кроме этого в тех местах, да и не только там стали появляться лихие людишки, встречи которыми не сулили ничего хорошего. В-третьих, оказалось, что стоимость билета на самолет, например, до Красноярска в одну сторону была больше, чем до Парижа и обратно. Тут и возраст уже совсем близко подобрался к тому, что был в планах на смену курса. Но… Зарплата оставляла желать лучшую. И хотя мы не только не бедствовали, но можно сказать, что почти процветали на фоне окружающего нас большинства, на реальные путешествия денежек было маловато. Что делать летом, да ещё целых два месяца, стало проблемой. Но тут с неба слетел очередной ангел на этот раз в виде нашего друга Саши, который лицом был схож с закоренелым уголовником, но с сердцем ангела и душой матери Терезы. Он принёс нам благую весть о том, что другой приятель решил продать нам свой дачный участок, что в том же товариществе и на той же улице, где стоит Сашкин дом. Мы, заклятые враги дачного движения, неожиданно согласились, что в конечном итоге это оказалось одним из наилучших и счастливейших решений за всю нашу совместную жизнь. Мы не только перековались, но стали фанатиками дачного движения, в этом состоянии пребываем до сих пор и в этом же состоянии уйдем в мир иной. Надеюсь нескоро и в один день! Писать о том, что такое дача для нас, не буду, так как уже описал в истории под названием «Есть ли жизнь на даче?». Итак, проблема летнего, и не только летнего времяпровождения была решена, но душа требовала большего.

Часть вторая: После августа 91

Тут надо отметить, что невзирая на мой допуск и наличие КПСС с прочими организациями, заграница нам таки улыбнулась. Ну не совсем уж настоящая, но Чехословакия выглядела, как я сейчас понимаю, очень похожей на настоящую. Особенно, если учесть, что после событий 1968 года СССР испытывал что-то вроде уколов совести. Которые пытался заглушить особой поддержкой экономики Чехословакии с тем, чтобы сгладить в памяти граждан печальные события с одной стороны, а с другой, пустить пыль в глаза многочисленным туристам как с востока, так и с запада. При этом попали мы туда не как обычные совтуристы, а по приглашению маминых коллег. Не буду подробно описывать, что значит волшебное словосочетание «за границу по приглашению». Ведь в эту самую вожделенную заграницу попасть обычному гражданину можно было в составе тургруппы в сопровождении представителя известной организации или, как их тогда шёпотом называли искусствоведами в штатском. С одной стороны, какие проблемы у совтуриста? Везут куда надо, кормят, чем положено, показывают, что разрешено. Никаких забот. С другой, правда, валюты меняли всего ничего, особенно в страны вне нашего соцлагеря. Совтуристы исподлялись и везли лёгкую контрабанду в виде водки, матрёшек, чёрной икры и прочих нехитрых «сувениров» пользующихся спросом у иностранцев. Власти смотрели на это сквозь пальцы и ловили только уже сильно нахальных. Мы же могли обменять астрономическую даже по нынешним временам сумму. Это раз. Далее, мы были совершенно свободны в перемещении по стране. Это два. Наши знакомые поили и кормили, возили нас по недоступным для обычного совтуриста местам, обеспечивали так называемыми бонами – теми же кронами, но дающими право отовариваться в специальных магазинах «Тузекс» аналоге известной в наших краях «Берёзки». Денег у нас было достаточно не только для того, чтобы путешествовать по стране, питаться в ресторанах, посещать музеи и т.д., но и покупать такое, что в нашей стране в условиях всеобщего дефицита добывалось по зверским ценам на разных «толкучках». Например, на известнейшей в Вильнюсе. А тут и джинсы, и кроссовки, и сапоги, и многое, многое другое. А про «Тузекс» и говорить не приходилось. Всё то же самое, но уже реально забугорное известных производителей. За одну поездку мы так обарахлялись, что три-четыре года могли и не думать об одежде, обуви и прочем.

Таким образом, после нескольких путешествий в благословенную Чехословакию мы были морально готовы к попаданию в самую настоящую заграницу. По теории моего питерского дядюшки профессора университета, известного пройдохи и по совместительству не менее известного философа, для советского человека попадание напрямую в заграницу было чревато серьёзным нервным потрясением. И совсем не по причине восторга от архитектурных и природных красот, а от вида и содержания местных магазинов. Он рассказывал мне, как был очевидцем обморока одной партийной дамы, которую гостеприимные французы привели в магазин Тати. Это большой торговый центр в Париже, где продается то, что вышло из моды или совсем не пользуется спросом у местных. Дама оценила ассортимент, цены, сравнила с тем, что она получала в своем областном спецраспределителе и грохнулась без сознания. По этой причине, учил меня пройдоха-дядюшка, совтуриста надо готовить. Сначала заграница попроще типа Болгария или Польша. Потом по нарастающей – Румыния, Венгрия, ГДР. После ГДР можно запустить в почти настоящую Югославию и уж потом Париж, Рим и др. Кстати, дядюшка прослыл пройдохой за его уникальную способность проникать в разные заграницы в самые что ни на есть тяжёлые времена. Причём не только проникать, но и попадать в элитарные тургруппы, а то и вообще умудряться в одиночку просидеть, например, в том же Париже целый месяц…

Итак, августовская революция. Мы в одночасье стали гражданами маленькой, но независимой республики. Россия и прочие тринадцать сотоварищей по лагерю оказались за бугром. И по этому признаку они все сравнялись с остальным миром, правда до поры до времени не требовали виз да пограничный и таможенный контроль лишь намечался. А поскольку зарплата в несколько десятков долларов была за счастье, то о каких путешествиях могла идти речь, если одна ночь в более или менее приличном отеле в, скажем, Вене стоила аккурат в месячный заработок! Особенно остро я почувствовал это во время моей первой поездки в Германию в составе правительственной делегации. С одной стороны, нас обхаживали и облизывали хозяева, так как мылились влезть в нашу энергетику, а главой делегации был министр этой самой энергетики. Нас возили, поили, кормили, селили в шикарных отелях, устраивали многочисленные семинары и обсуждения. С другой стороны, денег у нас не было. Точнее почти не было. Мой шеф и очередной ангел Академик, устроивший меня в эту делегацию, пробил два гонорара за выступления себе и, как вы можете догадаться, мне. Сто, как сейчас помню, марок были ничтожной суммой по сравнению с ценами вокруг, но почти астрономической по отношению к среднему окладу в то время в республике. Это несопоставимость реалий тут и там угнетала, но была хорошим стимулом менять эти самые реалии тут. Там их и без меня поменяют. Эти ощущения многократно усилились после нескольких визитов в МАГАТЭ, где я в качестве эксперта дурил голову местным функционерам за очень, очень приличное вознаграждение.

– А как будет правильно: поехать отдыхать на Украину или в Украину? Правильно будет в Швейцарию.

Как показывает мой опыт, если есть настоящее желание, а цель определена и ты начинаешь вкалывать и двигаться в направлении этой цели, то и судьба как-то вдруг поворачивается к тебе правильным местом и не убегает прочь сверкая пятками и вихляя обворожительной задницей, а наоборот подкидывает один за одним счастливый случай. И тут главное не упустить этот самый случай. Ведь он является зачастую не в самом явном виде и проморгать его плёвое дело. К счастью, у меня есть надежный друг и охранитель – внутренний голос. Он есть, кажется у каждого человека, но далеко не каждый способен услышать его и, тем более, последовать его совету. У меня же сложились отличные приятельские отношения с ним и в знак признательности к моему уважительному отношению к его советам, он бдит за мной постоянно и не раз и не два круто поворачивал меня в нужном направлении. Вот и тогда, в средине девяностых он подсказал мне перечень матерных выражений, которыми я покрыл одного сукиного сына замминистра, который посмел повысить на меня свой начальственный голос. Результатом посыла этого сукиного замминистра сначала на, потом в, потом одновременно и в и на, явилось написание заявления по собственному желанию, как следствие, вылет из директорства республиканского центра и приземление в качестве зам гендиректора в одной частной компании.

Гендиректор этой фирмы целый год искушал меня бросить государеву службу и переметнуться в частный бизнес, но я, дитя недоразвитого социализма, остерегался и увиливал. Но тут легко сдался и причина перековки была проста и незатейлива – пост зам гендиректора по науке и внешним связям предполагал командировки туда. Причем не просто туда, а в обожаемую Вену с пока ещё обожаемым МАГАТЭ. А контакты с МАГАТЭ открывали двери во многие не менее вкусные места типа Парижа и другие его европейские окрестности. Что и случилось. Поскольку среди всего коллектива я был единственный, кто свободно говорил на английском, а к тому же был профессиональным физиком именно в нужной специализации, то мне и пришлось стать фактически лицом компании для дальнего и ближнего зарубежья. Трудно описать восторг от первых месяцев работы. Командировки следовали одна за одной. Мало того, что зарплата была в разы больше, чем на прежней директорской должности, так суточные при выезде, скажем, в Вену, были в полтора-два раза выше средней месячной заплаты в госучреждениях. В том числе и родном ядерном центре, где я прослужил более двадцати лет по распределению из местного университета. Я быстро освоился с новым для себя зарубежным бытом, благодаря маленьким почти законным хитростям умудрялся с каждой командировки привозить сумму в твердой валюте эквивалентной полугодовой зарплате бывших коллег, начал снабжать семейство деликатесами и баловать результатами шопинга. Хотя жена резко ограничила меня в рвении купить ей что-нибудь с моей точки зрения подходящее.

– Милый, говорила она, – целуя при встрече. – Покупай себе что хочешь, а мне лучше сдавай валюту и поверь, я найду ей правильное применение.

Сын же был вполне счастлив компьютером и доставляемыми к нему различными новыми прибамбасами. В общем, жизнь удалась.

Омрачали её лишь две вещи. Правда, пока ещё слегка. Первая – невозможность брать с собой в поездки свою любимую жену. Нет, никаких ограничений со стороны начальства не было. Не жаль тратить на жену деньги, трать ради бога. Дело было в самой жене. Она в то время издевалась над студентами в одном ВУЗе, где работала профессором как основном месте и ещё в паре-тройке мест по совместительству. Нагрузка немалая и вырваться на неделю во время учебного периода удавалось крайне редко. Оставалось лето, но как раз летом командировок почти не было. Ушлые зарубежные коллеги ни в какую не хотели тратить драгоценное время летних отпусков на какие-то там мероприятия. А если что-то и организовывалось, то буквально на день-два, и тащить жену с собой смысла не имело. Ну, пару раз удавалось, что только раззадоривало жену и она начинала считать годы и месяцы до выхода на пенсию, чтобы в полной мере отдаться роли верной спутницы. На мои предложения бросить на хрен эту работу, резонно отвечала, что частный бизнес, как она помнит из учебника по научному коммунизму, чреват возможным банкротством, чёрной неблагодарностью, безработицей и прочими уродливыми гримасами капитализма. Вторая вещь заключалась в том, что несмотря на обилие заграничных поездок, фактически я мало что мог увидеть. Да, удавалось запудрить мозги бухгалтерии и вылететь в субботу, а не в воскресенье. Да, удавалось точно также возвращаться домой не в пятницу аккурат по окончании конференции или выставки, а опять же в воскресенье. Тем самым получить два-два с половиной дня на выполнение программы ознакомления с музеями, достопримечательностями города и его магазинами. Но, не всегда и особенно в случаях, когда ехать приходилось с гендиректором. Тот музеи не любил, ходить по городу – тем более, и пресекал все мои попытки продлить пребывание или хотя бы отпустить меня на пару часов из-под своего начальственного взора.

Было ещё одно сопутствующее осложнение. Я его вначале не заметил, не обратил внимание на изредка мигающий красный сигнал опасности, как и Васисуалий Лоханкин не обратил внимание на предупреждение соседей по Вороньей Слободке о необходимости тушить свет в общей уборной.

– Где это твой мужик пропадает? – спрашивали мою жену соседи по даче.

– Да опять в Вене мучается, – простодушно отвечала она.

Простота хуже воровства и реакция на эту простоту жены была, мягко говоря, неожиданной. По крайней мере, судя по выражению на лице соседа, которое никак не свидетельствовало о сопереживании моим мучениям. А так как моё отсутствие по подобным причинам на даче, фанатиком которой я прослыл, отличалось завидным постоянством, в народе крепло убеждение, характеризуемое кратко и ёмко – Вот же, сука! Или помню, как возвратился с редкостной халявы. В средине мая обломилась конференция и выставка в Дубровнике. Мероприятие проходило в пятизвёздочном отеле на берегу моря в полукилометре от стен старого города. Мне удалось ввести в заблуждение родную бухгалтерию, подпольно включив в стоимость взноса оплату типа «всё включено». Это позволило сохранить девственность почти всей сумме командировочных расходов за вычетом ежевечерней траты небольшого количества местных тугриков на устриц в кафе в старом городе, куда я отправлялся после ужина. Ну люблю я устрицы, люблю! В отеле стоило спуститься на нулевой этаж, как вы оказывались на большой бетонной террасе, с которой можно было бухнуться прямо в прозрачное тёплое море. Что я делал трижды в день. Утром перед завтраком, во время двухчасового перерыва на обед и вечером перед устрицами. Майский загар не стоек, но шикарен и за неделю курорта я привёл себя в вид отдохнувшего месяц в Ялте в июле. Когда же вернулся в понедельник на службу, то на лестнице столкнулся с начальником НТО. Саша, так его звали, не то что по английски, так и по русски выражался крайне неохотно, предпочитая односложные ответы типа да или нет. Но тут, увидев мою физиономию, сияние которой не испортил бы и съеденный килограмм лимонов, проворчал:

Х. Бидструп. Фрагмент рисунка.

– Ну, попробуй только сказать, что как обычно мучился в этой командировке! Убью!

Тем не менее, на эти и некоторые другие, как мне казалось, мелочи особого внимания я не обращал и продолжал нежиться в объятиях столь желанной заграницы. Однако, не мог не заметить одного странного обстоятельства. В начале моей заграничной деятельности каждая поездка была как праздник. Собираться я начинал за неделю до отъезда и по мере приближения этого дня радостное ожидание переполняло меня. Подумать только, Париж! Город, куда я и не мечтал даже попасть и которым я, как и миллионы граждан, восхищался после известного фильма «Париж, Париж»… Или Мадрид, или Стокгольм… Но со временем эти поездки стали превращаться в нечто обыденное, как будто не в Лондон я собираюсь лететь через несколько дней, а на электричке в областной центр по мелкому делу. Сборы сократились с недели сначала до нескольких дней, потом чуть ли не до нескольких часов. Жена приготовила командировочный чемодан типа тех, т.н. посадочных, что готовили жены нэпманов, ожидая неожиданного ареста мужа. Сменное бельё, мытейные принадлежности, галстуки, рубашки, нужная мелочёвка… Бывало утром, придя на службу, я выяснял, что к вечеру надо быть, скажем, в той же Вене. Секретарша заказывала билеты, я связывался с хозяином отеля, в котором привык останавливаться уже несколько лет, водитель гендиректора подвозил меня сначала до дому, где буквально за полчаса я собирался и затем в аэропорт и вот я опять еду по привычному маршруту к отелю. Хозяин радостно встречает, мой номер готов, лёгкий ужин в ресторанчике отеля, рюмка любимого сливового ликера на ночь… Когда же я плакался своим близким друзьям о том, что в результате такой жизни я лишился праздника, который ждёт каждого в первой поездке в заграницу, реакция была однозначной: – Ну, гад, зажрался! – воскликнет приятель или читатель, который из всей заграницы кроме Турции, Египта и, может, чего-нибудь в Европе ничего боле не видал. И прав этот читатель, ей богу прав! Зажрался и что хуже всего, я понимал, что зажрался, что в этом ритме я жить долго не смогу, что надо менять что-то, а что? И как? Апофигеем была одна из последних поездок в Австрию. Пришлось лететь в Вену совершенно неожиданно. Я пришёл в понедельник на работу и тут же получил информацию, что надо срочно быть во вторник утром в ядерном центре в получасе езды от города. К счастью, на рейс самолёта я успевал, билеты были, водитель доставил меня домой, командировочный чемоданчик в руку, поцелуй жене и к вечеру я в любимом отеле недалеко от МАГАТЭ. Поужинал и что делать? Погода не радует, но традиция есть традиция, сел на метро, вот Штефанплац, далее традиционное кольцо пешком по улицам – Грабен, Кольмаркт, Ринг, Картнерштрассе и опять Штефанплац, метро и отель. Вторник с раннего утра на служебном автобусе в ядерный центр. Весь день измерения, вечером назад в отель. Устал как собака. Ужин в ресторанчике напротив и в койку. Среда – аналогично. Четверг – завтрак, такси, аэропорт, самолёт, мой кабинет. Вздохи приятелей – везёт же, Вена! Какая на хрен Вена?! Час по кольцу в центре и всё? Так был я в Вене или нет? Вы спросите, а отпуск, а что летом просто путешествовать, как раньше? Эх, да с радостью, только частный бизнес отличается тем, что не волен я был как прежде на госслужбе забить себе ещё осенью отпуск на следующий год на пару месяцев – июль да август, и знать, что ничего за год не изменится, и я точно именно первого июля помашу ручкой из поезда или самолёта, и вернусь лишь к началу сентября. А тут… Ноябрь, а то и декабрь – вот мои отпуска за все годы службы. Да и что, чем плоха такая жизнь? В конечном счёте, ведь это просто работа и подавляющее большинство мечтает о такой. И это правда, но я ведь упомянул о своей романтической душе. Что с ней делать? Всю предыдущую жизнь я стремился обеспечить себе максимальную свободу выбора, и оказалось, что она у меня в эти годы стала меньше, чем даже во времена СССР, хотя казалось бы всё должно было бы быть наоборот. Такие или почти такие мысли крутились в моей голове в самолёте, в котором я очередной раз возвращался из Штатов. Мои отношения с ген директором к тому времени резко обострились, описывать причины смысла нет, я не раз об этом рассказывал. Скажу лишь, что мой верный друг, мой внутренний голос сначала шёпотом, а потом уже в полную силу по возвращению домой орал мне – «Беги!!!». И я сбежал.