Вопросы подсудности в международных договорах с участием России. Монография

ebooks@prospekt.org

ВВЕДЕНИЕ

Расширяющиеся контакты между гражданами и организациями разных стран приводят к возникновению между ними правоотношений, а иногда и споров, рассмотрение которых относится к компетенции судебных органов того или иного государства. Согласно статистике, количество дел с участием иностранцев, рассмотренных, в частности, арбитражными судами Российской Федерации, неуклонно возрастает^[1]. Увеличилось количество судебных дел с участием иностранцев и по семейным отношениям, в частности в последнее время – дел, связанных с усыновлением российских детей иностранцами. Интернационализация хозяйственной жизни в современном мире, расширение миграции населения, развитие международных культурных и иных связей, сопровождающиеся увеличением числа споров между гражданами и организациями разных стран, предопределяют актуальность вопросов судебной защиты их прав и законных интересов.

От должного функционирования судебной системы государства зависят климат внешнеторговых связей, уровень защищенности прав иностранцев и надежности деловой активности, уверенность в судебной защите и другие аспекты, имеющие значение для развития экономических, научных и культурных связей. Судебная защита иностранных лиц рассматривается как одно из необходимых условий успешной интеграции российской экономики в мировую и региональные структуры^[2]. Важнейшим фактором создания благоприятных инвестиционных условий в России является, как отмечается в литературе, правовая защита иностранных лиц, механизм которой включает в себя эффективную нормативную и судебную систему^[3]. Необходимым условием развития внутреннего рынка любой страны является функционирование ее судебной системы, которая должна обеспечивать высокий уровень качества и эффективности рассмотрения споров, в том числе с участием иностранцев, а также соответствовать требованиям законности и компетентности. Это обусловливает повышение значимости судебных органов в разрешении споров с участием иностранцев и требует от них серьезного профессионального подхода^[4]. Сложность подобных дел объясняется в первую очередь тем, что правовое регулирование судопроизводства в данном случае не ограничивается только внутренними нормами, особое значение при разрешении таких споров имеет правильное применение норм международных договоров.

Рассмотрение споров с участием иностранцев связано с решением ряда специфических вопросов, которые не возникают при рассмотрении споров между субъектами национального права. Один из таких вопросов, на который необходимо дать ответ при возбуждении гражданского дела, – вопрос о международной подсудности. Он возникает, например, когда необходимо решить, может ли суд данной страны рассмотреть иск к ответчику, не имеющему места жительства внутри страны, или принять к своему производству дело об объявлении иностранца безвестно отсутствующим. От правильного ответа на поставленный вопрос зависят дальнейшие действия суда, законность и обоснованность принимаемого судебного акта. Ошибки, неправильное определение международной подсудности могут породить серьезные проблемы в реализации заинтересованными лицами права на судебную защиту, доступ к правосудию. Обращение не в тот суд влечет за собой отрицательные для заявителя последствия: неуполномоченный суд не может реально осуществлять судебную защиту нарушенного или оспариваемого права, законного интереса^[5]. Проверка факта обладания иностранным судом компетенцией для принятия судебного акта является сегодня важным ориентиром при рассмотрении вопроса о возможности признания и исполнения на национальной территории решения иностранного суда. Несоблюдение при принятии решения установленных правил международной подсудности в дальнейшем может стать основанием для отказа в признании судебного акта в иностранном государстве, где оно подлежит принудительному исполнению. Успех судебного процесса, как указывает Х. Шак, оставался бы на бумаге, если бы судебное решение подлежало исполнению за границей, а оно бы там не признавалось^[6].

Справедливо, что любой юрист, участвующий в заключении контракта с иностранной фирмой, дающий консультации по вопросам, связанным с имущественными, трудовыми, наследственными и иными правоотношениями, имеющими в своем составе иностранный элемент, должен иметь представление о том, где и каким образом можно будет решить спор с иностранным участником, если такой спор возникнет^[7].

Актуальность теоретической разработки проблем международной подсудности в современном праве определяется также значительным ростом количества международных договоров по вопросам правовой помощи, в которых решается комплекс проблем, в числе которых и компетенция судебных органов по рассмотрению дел. Сложившаяся система таких договоров отражает объективный процесс усиления заинтересованности государств в сотрудничестве в правовой и судебной сфере посредством заключения соглашений. Еще И. С. Перетерский отмечал, что изучение вопроса о том, как следует защищать интересы организаций и граждан в иностранном суде, ставит перед нами задачу рассмотрения подлежащих применению правил, установленных в заключенных Союзом ССР международных договорах^[8]. Особое значение для нашей страны имеют региональные соглашения о правовой помощи, в частности государств – членов Содружества Независимых Государств (СНГ), – Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22.01.1993^[9] и Соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, от 20.03.1992^[10]. Анализ юридического материала, предоставляемого вышеназванными соглашениями, крайне необходим. Значительный интерес вызывают все договоры России об оказании правовой помощи, поскольку при их сравнительном изучении прослеживается совершенствование юридической формы, тех юридико-технических средств, которые особенно важны в данной сфере. Увеличилось число международных договоров с участием России, расширился объем правового регулирования, более совершенной стала юридическая техника и регламентация отношений в сфере правовой защиты. Однако это не означает, что теряют актуальность вопросы восполнения пробелов, разработки новых и совершенствования прежних договоров.

Применение международных договоров в судебной практике становится обычным явлением, накопился полезный опыт практического применения таких договоров. В связи с этим большое значение приобретают знание и правильное применение в работе судов соответствующих положений международных договоров, предусматривающих правила разграничения судебной компетенции между государствами.

Решение вопросов подсудности в международных договорах, как подчеркивается в литературе, устраняет проблему конфликта юрисдикций^[11], когда суды двух государств считают себя правомочными рассмотреть спор или, наоборот, когда суды обоих государств признают себя по данному спору некомпетентными. Проблема не является чисто теоретической. Участники правоотношений остаются незащищенными как в первом, так и во втором случаях, несмотря на готовность двух юрисдикций разрешить спор. Суд, признавая исключительно свою компетенцию по данному делу, не принимает решение иного суда (также считающего свою компетенцию исключительной). Такое решение не будет подлежать исполнению, а останется на бумаге, что фактически не является эффективной защитой нарушенных прав и законных интересов. В связи с этим трудно переоценить роль действующих многосторонних и двусторонних международных договоров, содержащих правила судебной компетенции, которые позволяют установить суд, полномочный рассматривать споры в сфере, регулируемой соответствующим международным договором. Разграничивая компетенцию судов договаривающихся государств по широкому кругу дел, международные договоры решают проблему конфликта юрисдикций и создают основу для тесного правового сотрудничества.

Вопросам регулирования международной подсудности всегда уделялось много внимания, поскольку правила международной подсудности обеспечивают такой порядок рассмотрения споров о праве гражданском, который способствует наиболее справедливому их разрешению. В отечественной литературе наибольший вклад в изучение данной проблемы внесли такие ученые, как Д. Д. Аверин, М. М. Богуславский, Н. Г. Елисеев, Н. Ю. Ерпылева, Л. А. Лунц, Н. И. Марышева, Т. Н. Нешатаева, В. К. Пучинский, А. Г. Светланов, Н. А. Шебанова, В. В. Ярков, в трудах которых освещены вопросы, касающиеся судебной компетенции по делам с участием иностранцев. Отдельные аспекты проблематики рассматривались исследователями Н. А. Васильчиковой, С. Э. Гафаровым, И. В. Дробязкиной, А. А. Мамаевым, М. А. Митиной, М. П. Сухомлиновой и др.

Вместе с тем проблемы международной подсудности при всей своей актуальности находятся в стадии активной разработки, по некоторым вопросам идут дискуссии, на что не раз обращалось внимание в научных исследованиях^[12]. На сегодняшний день особенности правового регулирования международной подсудности в договорах России с иностранными государствами остаются недостаточно изученными. Кроме того, существующие исследования не охватывают новейших международных договоров, что объективно требует проведения анализа с учетом кардинальных изменений в правовой сфере в последние годы. Имеющиеся работы содержат в большей степени теоретический анализ правовых норм и в меньшей – их практическое применение. Между тем за время, прошедшее после вступления в силу международных договоров, в работе судов сложилась определенная практика по их применению. В настоящем исследовании практически каждый рассматриваемый вопрос сопровождается анализом примеров из практики, что обеспечивает достоверность сделанных выводов и усиливает их практическую значимость. Именно практика национальных судов по рассмотрению споров с участием иностранцев формирует тенденцию, которая может послужить основой развития универсальных международных договоров^[13]. Обращение к практике применения норм российского права, регулирующих международную подсудность дел в различных ее аспектах, позволяет вскрыть существующие недостатки в работе судов.

Нормативную базу исследования составили универсальные, региональные и двусторонние международные договоры, заключенные от имени Российской Федерации, или действующие в России в порядке правопреемства договоры Союза ССР, нормы отечественного, а также – в некоторых пределах – иностранного права. Определенное внимание в исследовании уделено изучению и оценке международных договоров, в которых Россия пока не участвует. В процессе исследования были широко использованы материалы судебно-арбитражной практики, прежде всего судебные решения, в которых идет речь о толковании и применении международных договоров. Автором проанализированы разъяснения по вопросам применения международно-правовых норм процессуального характера, предложенные в решениях Экономического суда СНГ.

На основе анализа договорных норм и обобщения судебной практики показана правовая значимость правил международной подсудности в решении таких задач, как предотвращение конфликта юрисдикций и создание наиболее комфортных условий для разрешения споров, обеспечивающих эффективную судебную защиту нарушенных прав и интересов. Высказан ряд предложений о совершенствовании международных договоров и российского законодательства.

Теоретическая и практическая значимость результатов исследования состоит в том, что проблемы международной подсудности в договорах с участием России изучены путем комплексного анализа действующих в настоящее время в России договорных норм, внутреннего законодательства и практики судов. В работе обосновывается позиция, согласно которой унификация норм международной подсудности путем заключения международных договоров является наилучшим способом снятия конфликтов юрисдикций, отвечающим интересам граждан и юридических лиц договаривающихся государств. Выводы и предложения, сформулированные в исследовании, направлены, с одной стороны, на устранение недостатков в работе судов, разрешение проблем, возникающих при применении ими норм международных договоров Российской Федерации и внутреннего законодательства, и выработку единообразной практики их применения. Они могли бы быть реализованы путем внесения изменений и дополнений в действующее российское законодательство и при разработке высшими судебными инстанциями разъяснений по вопросам практики применения норм международных договоров Российской Федерации в целях правильного решения возможных коллизий правил договора с нормами российского законодательства. Правильное применение судами норм международных договоров – одно из условий эффективного осуществления правосудия, охраны прав и интересов граждан и организаций. С другой стороны, ряд предложений направлен на усовершенствование норм международных договоров. Они могли бы быть учтены при дальнейшем совершенствовании договоров России с иностранными государствами по вопросам гражданского процесса, а также при подготовке будущего соглашения между Европейским союзом и Россией о правовой помощи. На основе анализа ряда международных договоров, регулирующих международную подсудность, в которых Россия не участвует, вносятся предложения о дальнейшем расширении международного сотрудничества в данной области, в частности участия России в некоторых из этих договоров. Наконец, выводы исследования могут оказаться полезными при осуществлении научно-педагогической деятельности: при преподавании общего курса «Гражданское (арбитражное) процессуальное право», «Международное частное право», спецкурса «Международный гражданский процесс».

В настоящем исследовании не изучаются вопросы подсудности споров международным судам и иным правоприменительным органам, кроме государственных судов.

ГЛАВА I
ОБЩИЕ ВОПРОСЫ МЕЖДУНАРОДНОЙ ПОДСУДНОСТИ

§ 1. Понятие международной подсудности

Применение норм права, содержащих правила международной подсудности и смежных с ней категорий, требует глубокого осмысления каждого используемого в их формулировке понятия. В литературе можно встретить определение понятия международной подсудности через разграничение компетенции между судами разных государств в отношении дел с участием иностранцев^[14]. Это, однако, по нашему мнению, не раскрывает сути данного правового явления. Дело в том, что само по себе разграничение компетенции между судами разных стран означает действие по определению пределов их полномочий по рассмотрению споров. Однако прежде чем разграничивать «что-то», нужно знать это «что-то», подлежащее разграничению. Поэтому более правильной представляется позиция тех авторов, которые понимают под международной подсудностью полномочие (компетенцию) национальных судов конкретного государства по рассмотрению и разрешению дел с участием иностранцев^[15]. Следует отметить, что сам термин «международная подсудность» носит условный характер, так как в данном случае речь идет лишь о проявлении юридической связи общественного отношения с правопорядками двух или более государств, обусловленной международным сотрудничеством, участием в судебном процессе иностранцев и т. п. Если обстоятельства спора затрагивают правопорядки нескольких государств, то встает вопрос, в каком из них этот спор следует рассматривать и соответственно суды какого государства вправе его разрешить. Иными словами, этот термин отражает специфику рассмотрения гражданских дел с иностранными характеристиками, имеющих в этом смысле международную окраску^[16]. Речь не идет о деятельности международных судебных или арбитражных органов.

Употребляемый в отечественной науке термин «международная подсудность» в действующих договорах России с иностранными государствами не встречается. Как правило, в них употребляется иной термин – «компетенция», который, по мнению некоторых авторов, тождествен термину «международная подсудность»^[17]. Использование термина «компетенция», как указывается в литературе, обусловлено тем, что в международных договорах определяется не только компетенция судов договаривающихся государств по разбирательству гражданских дел, компетенция других органов, но и применение при наличии соответствующих условий норм материального права («компетенция законов»)^[18]. С точки зрения Н. А. Шебановой, использование в современных условиях термина «международная компетенция», адекватного действующему национальному и международному праву, более оправданно^[19]. В трактовке компетенции, подчеркивает Ю. А. Тихомиров, наблюдаются различные подходы^[20]. По мнению В. К. Пучинского, понятие «компетенция» не имеет однозначного смысла, границы его содержания зависят от контекста соответствующих правил^[21]. Действительно, компетенция в гражданском (арбитражном) процессе – понятие широкое, охватывающее не только одно из властных полномочий суда, правда, основное – разрешение спора по существу. Наряду с этим суды решают и другие вопросы, например исполняют переданные в порядке, установленном международным договором (законом), поручения иностранных судов и компетентных органов иностранных государств о выполнении отдельных процессуальных действий (вручение повесток и других документов, получение письменных доказательств, производство экспертизы, осмотр на месте и др.). В связи с этим можно говорить о международной подсудности как об одном из правомочий судов того или иного государства разрешить по существу спор с участием иностранцев и о компетенции судов как объеме их полномочий в ходе рассмотрения дела.

Некоторые авторы для обозначения рассматриваемого правового явления предлагают использовать термин «международная судебная юрисдикция»^[22]. Широкое распространение слова «юрисдикция» в литературе объясняется, очевидно, влиянием англоязычной и прежде всего американской литературы, в которой часто употребляется понятие jurisdiction. Юрисдикция – термин, имеющий различное значение, отмечают английские юристы, в том числе он означает компетенцию суда рассматривать и разрешать вопрос, по которому он должен вынести решение^[23]. На современном этапе наиболее значимым для правовой науки является определение юрисдикции через деятельность компетентных органов по разрешению вопросов, возникающих в сфере применения права (полномочия различных органов государства по рассмотрению и разрешению юридических дел, а также порядок их реализации)^[24]. В этом смысле юрисдикция и международная подсудность являются тесно связанными категориями, но вместе с тем между ними существуют различия. Международная подсудность является более узким понятием, чем юрисдикция, поскольку последняя обозначает деятельность не только суда, но и иных правоприменительных органов (нотариата, органов записи актов гражданского состояния и др.).

Термин «юрисдикция» часто употребляется для обозначения компетенции международных судебных органов в прямом смысле этого слова. Если обратиться к тексту Статута Международного суда 1945 г., то мы обнаружим, что в английском варианте использован термин jurisdiction. В русском варианте слову jurisdiction, например в п. 2 ст. 36, соответствует выражение: «Государства… могут в любое время заявить, что они признают… юрисдикцию Суда обязательной…».

В целом использование в доктрине российского права термина «международная подсудность» для обозначения полномочий национальных судов конкретного государства рассматривать спор с участием иностранцев представляется предпочтительнее. Во-первых, этот термин позволяет провести грань между полномочиями национальных административных и судебных органов и международных судов, каждый из которых имеет только ему присущие признаки, позволяющие говорить о нем как о самостоятельном субъекте юрисдикционной деятельности. Во-вторых, встретив данный термин, заинтересованное лицо понимает, что речь идет о конкретном вытекающем из государственного суверенитета полномочии разрешить гражданское дело с иностранными характеристиками, отличном от других прав и обязанностей суда, образующих его компетенцию. Этим определяется ясность понимания участниками правоотношений процессуальных институтов, точность судебно-арбитражной практики, в которой также можно встретить употребление термина «международная подсудность»^[25]. И, наконец, упомянутый термин свидетельствует о преемственности в развитии научных представлений, что немаловажно, поскольку, как утверждал Е. Т. Усенко, действительно развивается та наука, которая стоит на плечах своих предшественников^[26].

Правовые нормы, регулирующие порядок рассмотрения и разрешения судом гражданских дел, определяют его права и обязанности как органа правосудия, конкретизируют его полномочия, являются процессуальными. Поэтому в собственно юридическом понимании международная подсудность как процессуальный институт представляет собой совокупность процессуальных норм, разрешающих конфликты компетенции судов различных государств^[27]. Материально-правовые отношения становятся предметом судебной деятельности, в этом, в частности, проявляется связь между нормами процессуального и материального права. Вместе с тем, как обоснованно полагает Н. И. Марышева, тесная связь с частным правом и трудность отделения гражданских отношений, юридически связанных с различными правопорядками, от средств защиты соответствующих прав и обязанностей не изменяют природу норм международного гражданского процесса как особой части процессуального права, регулирующего деятельность судов по рассмотрению конкретных гражданских дел^[28].

О процессуальном характере норм международной подсудности свидетельствуют неблагоприятные юридические последствия, связанные с их несоблюдением. Например, санкцией за нарушение норм международной подсудности является отказ в принятии искового заявления, прекращение производства по делу или отмена судебного акта вышестоящим судом. Указанные санкции предусматриваются особыми статьями процессуального законодательства и носят процессуальный характер, а значит, и нормы, нарушение которых служит основанием для их применения, также являются процессуальными. Следовательно, как верно отмечено в литературе, обладает суд компетенцией или нет, зависит исключительно от того, соблюдена ли самая обычная процессуальная норма^[29].

Следует заметить, что нормы национального права о международной подсудности очерчивают пределы компетенции только своих собственных судебных органов, в этом смысле они в отличие от аналогичных норм, предусмотренных международными договорами, призванных разграничить компетенцию судов нескольких государств, носят односторонний характер.

Что касается места, которое занимают нормы, предназначенные для регулирования международной подсудности, то они, как и в целом нормы, регламентирующие судопроизводство с участием иностранцев, на наш взгляд, относятся к соответствующей отрасли процессуального права. Тот факт, что некоторые нормы о международной подсудности содержатся в источниках, традиционно относящихся к источникам материального права, еще не свидетельствует об их принадлежности к материальным отраслям права. Формы выражения, объективизации правовых норм, безусловно, имеют большое значение в определении степени развития той или иной отрасли права, но они никогда не были определяющими факторами при решении вопроса, куда отнести ту или иную их совокупность. Как указывала Н. А. Чечина, «процессуальные нормы не становятся после их включения в непроцессуальные нормативные акты нормами иного сорта… Они обладают всеми свойствами и качествами обычных процессуальных норм»^[30]. Вопрос о соотношении этих норм с корреспондирующими им нормами процессуального закона должен решаться в пользу приоритета применения последних исходя из принципа верховенства норм процессуального права по отношению к непроцессуальному, включающему процессуальные нормы. Развернутое обоснование принадлежности норм международного гражданского процесса к отраслям процессуального права в отечественной науке подробно изложено в работах таких авторов, как Н. А. Васильчикова, Г. К. Дмитриева, Л. А. Лунц, А. Л. Маковский, Н. И. Марышева, А. Г. Светланов и др.

Важным моментом при выяснении правового содержания понятия «международная подсудность» является исследование его соотношения с такими правовыми категориями, как внутренние подведомственность и подсудность. Традиционно подведомственность определяют как относимость нуждающихся в государственно-властном разрешении споров о праве и иных дел к ведению того или иного компетентного в этом вопросе органа, как свойство юридических дел, в силу которого они подлежат разрешению определенными юрисдикционными органами^[31]. Международная подсудность и подведомственность в этом плане схожи – и та и другая имеют своей целью разграничить полномочия юрисдикционных органов государства. Это дало основание ряду авторов утверждать, что международная подсудность содержит некоторые элементы и судебной подведомственности^[32]. Вместе с тем говорить о тождественности двух этих категорий было бы неправильно: у них различное назначение и сфера регулирования, каждая из них решает разные задачи в судебной сфере. Наглядно это представлено в следующем примере.

Акционеры российской компании обратились в арбитражный суд Российской Федерации с иском к компании – Акционерному фонду Республики Сербия, Агентству по приватизации Республики Сербия о признании недействительным договора купли-продажи акций сербской фирмы и о применении последствий недействительности этой сделки в виде обязания Акционерного фонда Республики Сербия возвратить российской компании уплаченную за акции сумму денег. В обоснование иска указано на несоблюдение при заключении договора Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (ст. 78–79), устанавливающего порядок совершения акционерным обществом крупной сделки. Компетенция российского суда рассматривать возникший спор обоснована тесной связью спорного правоотношения с территорией Российской Федерации (ст. 247 АПК РФ), поскольку основания для признания оспариваемой сделки недействительной установлены российским законодательством – личным законом российской компании (ст. 1202 ГК РФ), на основании которого определяются отношения хозяйствующего общества с его акционерами. Суд прекратил производство по делу, сочтя себя некомпетентным рассматривать спор, возникший из отношений, связанных с обращением ценных бумаг, выпуск которых имел место на территории Сербии, где также исполнялась оспариваемая сделка. Суд пришел к выводу об отсутствии у него компетенции на основании ч. 1 ст. 251 АПК РФ в связи с судебным иммунитетом Республики Сербия по отношению к предъявленному иску. Апелляционный суд, напротив, счел, что возникший спор относится к компетенции арбитражных судов Российской Федерации. Однако ФАС Поволжского округа, рассмотрев жалобу Агентства по приватизации Республики Сербия, в которой отмечалось, что российский суд не вправе рассматривать возникший спор и вынесенное им решение не подлежит исполнению на территории Сербии в силу ст. 48–54 Договора между Союзом ССР и Федеративной Народной Республикой Югославия о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 24.02.1962^[33], оставил судебный акт первой инстанции о прекращении производства по делу в силе^[34].

Данная позиция, на наш взгляд, является правильной по следующим основаниям. Заявленный иск, исходя из его предмета и основания, вытекает из корпоративных отношений, связан с участием истцов-акционеров в управлении российской компанией, основан на положениях российского законодательства. Согласно ст. 33 и 225.1 АПК РФ, такой спор относится к специальной подведомственности арбитражных судов Российской Федерации. Вместе с тем для рассмотрения этого спора данным судом необходимо также обладание им компетенцией, установленной правилами международной подсудности. Кассационный суд обоснованно подчеркнул, что компетенция российского суда рассматривать спор с участием иностранцев должна быть определена не только на основании норм о внутренней подведомственности, но и с учетом правил международной подсудности (ст. 247–248 АПК РФ). Для отнесения спора с участием иностранцев к компетенции арбитражного суда Российской Федерации необходима совокупность таких правил, при наличии которых российский суд является полномочным рассматривать спор. Ответчиком в споре является Республика Сербия, чьи интересы при заключении договора и в суде представляет Агентство по приватизации Республики Сербия – государственный орган зарубежной страны. Это обстоятельство препятствует рассмотрению дела российским судом, поскольку спорный договор является сделкой по приватизации государственного имущества, в ней преобладают публично-правовые начала и соответственно могут быть затронуты императивные нормы, обеспечивающие публичные интересы иностранного государства в данной сфере. Следует отметить, что в России, согласно п. 1 ч. 1 ст. 248 АПК РФ, споры, связанные с приватизацией государственного имущества в Российской Федерации, отнесены к исключительной компетенции российских судов. Таким образом, возникший спор, в рамках которого заявлено требование о применении последствий недействительности сделки приватизации государственного имущества, совершенной на территории и по законодательству Республики Сербия, не подлежал рассмотрению российским судом в связи с отсутствием оснований, предусмотренных правилами международной подсудности, несмотря на существование иной предпосылки судебного разбирательства – внутренней подведомственности спора арбитражному суду Российской Федерации.

Международную подсудность следует отличать от внутренней подсудности, которая имеет целью разграничение компетенции по различным делам только между судами Российской Федерации, притом не всеми, а входящими в одну систему судов (судов общей юрисдикции или арбитражных судов). Внутренней подсудностью обычно называют компетенцию различных судов на рассмотрение подведомственных судебным органам дел по первой инстанции^[35]. Различают два основных вида подсудности: родовую (предметную) и территориальную (местную). Родовой, или предметной, подсудностью именуют компетенцию судов, относящихся к различным звеньям судебной системы, на рассмотрение гражданских дел в зависимости от их категории. Территориальной (пространственной, местной) подсудностью называют компетенцию однородных судов, т. е. различных судов одного и того же звена судебной системы в зависимости от той территории, на которую распространяется их деятельность. Правила международной подсудности также носят территориальный характер, ими определяется пространственная компетенция судов конкретного государства. Признаки, посредством которых устанавливается внутренняя территориальная подсудность, совпадают с признаками международной подсудности. Например, в большинстве стран критерий места жительства ответчика имеет именно такое двоякое значение. Ранее действовавшее в России законодательство о гражданском судопроизводстве не содержало норм, прямо регулирующих международную подсудность. Разрешение этой проблемы некоторые авторы видели в том, что правила, которые определяют внутреннюю территориальную подсудность, могут служить основанием и для решения вопросов международной подсудности^[36]. В ст. 434.1, введенной в ГПК РСФСР 1964 г. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 14.06.1977, прямо указывалось, что международную подсудность следовало определять исходя из правил территориальной подсудности (по аналогии). Надо заметить, что прием регулирования международной подсудности на основе норм о внутренней территориальной подсудности можно обнаружить во вновь принятых кодифицированных законах, например международная подсудность турецких судов определяется нормами внутреннего права о местной юрисдикции^[37].