Решимость: почти святой Брайан

Предыстория

Планета Клервинд тысячи лет укрывала человеческий вид разумных. Две ноги, две руки, одна голова, одно сердце, кровь красная. Люди страдали болезнями, они обманывали, предавали и убивали друг друга, и со временем срок жизни каждого отдельного человека сократился.

В разное время прилетали шипастые демоны, чтобы убивать и пить кровь людей. Редко появлялись и крылатые ангелы, чтобы исцелять и исправлять человечество, а так же уничтожать демонов. Некоторые из ангелов оставались жить среди людей, но вскоре засыпали долгим глубоким сном. Люди научились пробуждать ангелов, но поскольку это было невероятно сложно, то делали это только ради защиты от демонов.

Когда прибыла целая цивилизация крылатых с планеты Аконит, клервиндский народ понял, что ангелы вовсе не посланники справедливого Бога, а просто очень необычный, иной вид сильных и честных людей, умеющих странным способом призывать крылья, оружие и свет. Пришельцы считали себя обязанными стать защитниками для клервиндского человечества, их старшими братьями, их целителями и наставниками. Крылатые с удовольствием постепенно насаждали свои порядки, взяли на себя заботу о благополучии бескрылых людей и были справедливы и честны.

Так было до тех пор, пока не грянули тёмные времена. Перевёртыши – человекообразный вид, принимаемый ранее за демонов – решили обосноваться на Клервинде. Старый умный шипастый Ли привёл за собой целую империю тех, в чёрной крови которых с рождения жила ненависть к крылатым.

Светлый народ с Аконита отчаянно защищал планету, но всё было тщетно и Ли удалось закрепиться на первом островке земли – местечке возле маленького городка под названием Лифорд. Тогда же главнокомандующим крылатых стал прославленный Джулиан Февер из рода Сильверстоунов. Его военный гений оказался столь велик, что войска крылатых отбросили перевёртышей на луны.

Ли, которого иной раз стали именовать Лифордом, послал к звёздам призыв. На него откликнулся царь-перевёртыш Рашингава, поборник просвещения, и, после объединения царей, в войне произошёл переломный момент. «Демонам» удалось отобрать часть одного материка. Они, более цивилизованные и организованные, чем те голодные одиночки, что тысячи лет мучили людей, оказалось, не желали смерти и страданий бескрылым. Ли и Рашингава как правители составляли о себе только самое лучшее впечатление. Под влияние этих умных мужчин попала молодая человеческая женщина Арафель из монархического клана Дан-на-Хэйвин. Она заключила с пришельцами союз против крылатых с Аконита и провозгласила себя императрицей Севера. Так Клервинд разделился на Северный и Южный союзы.

К Северному союзу присоединились ещё и Адморские перевёртыши, тоже откликнувшиеся на призыв Ли. Тогда-то Джулиан Февер вспомнил о спящих древнейших «ангелах» и пробудил всех тех, о местонахождении коих ещё было хоть что-то известно. Некоторые из древнейших имели такие таланты, навыки и знания, которые помогли им снова прославиться, а Югу – снова успешно наступать.

Среди пробуждённых был предок главнокомандующего, ясновидящий Сапфир. Он предсказывал такие невероятные вещи, что Арафель послала свою дочь Игрейну инкогнито к крылатым, чтобы послушать Сапфира. Случилось невероятное – Сапфир настолько влюбился в человеческую женщину, что поведал ей секретов больше, чем своим же потомкам, друзьям и союзникам. Так Северный союз узнал о самом древнем из живых перевёртышей, Хоакине, прозванном Классиком. Сапфир ненавидел его и считал единственным стоящим своего внимания врагом. Потому-то и отправились перевёртыши на поиски Классика.

Классик, едва услышав о месте нахождения Сапфира Сильверстоуна, бросился с войсками на Клервинд и уничтожал одного древнейшего за другим, наслаждаясь кровопролитием и возможностями войны.

Высокотехнологичная цивилизация фитов, обязанная когда-то Сапфиру, в помощь крылатым сумела отправить не только вооружённую машинами армию, но и рабочих с инженерами, которые не просто поддерживали функциональность своих боевых единиц, но и создавали новые отряды.

Так на Клервинде смешивались времена, технологии, виды и расы, порядки и правила, а гениям и героям с обеих сторон настало время и место проявить себя с новых сторон. В битвах прошло менее двухсот лет, а множество великих и достойных погибло от огня, меча и яда.

Рашингава изобрёл способ скрещивания людей и перевёртышей и, не без магии и химии, родились драконы-ящеры. Имя отца первого дракона, Ксениона, навсегда потерялось в лабораториях Рашингавы. Мать первого дракона, Игрейна Дан-на-Хэйвин, дочь Арафели, с удовольствием ввела жуткую полукровку в свой клан. Став императрицей, Игрейна Первая родила шестнадцать драконов перевёртышу Ли и двадцать два дракона – Адмору. Становясь старше, драконы учились обращаться в человекоподобную форму и думать, и чувствовать, и принимать решения подобно людям. Ксенион, первым применив человеческий способ мышления к драконьей форме, стал начальной частью самого страшного оружия уже порядком потрёпанных войск Севера. Вторым страшным оружием стал вид эскортов, рождённых в союзах драконов и людей. Эскорты, пусть и считались низшим видом по интеллектуальному развитию, но не могли умереть вовсе.

Драконы и эскорты оказались вполне смертны. Но Сапфир всё равно предсказал крылатым полное поражение. Лучшие умы Юга долгое время бились над тем, как остановить погибель. Юг решил прибегнуть к последнему удобному средству – к миру.

Глава 1. Белая гостиная в Сильверхолле

Симпатичный священник в чёрной рясе бодро шагал по коридорам и залам Сильверхолла. Ему повезло появиться на свет именно здесь, и он знал каждого, кого встречал на пути. Ему были здесь рады, но так бывало всюду. Даже первый встречный без труда распознавал в отце Брайане мягкосердечного добряка. Разве что близкие знали его строгость в отношении к самому себе. Если бы не это, отец Брайан никогда бы не получил прозвище «почти святой Брайан» и сан кардинала церкви Единого.

По его молитве с недавнего времени случались чудеса, сам он был примером лучшего нрава, любви и всех добродетелей, а что родился Сильверстоуном, так это было скорее личным испытанием его терпения и некоторой встряской, чем пятном на репутации.

Принадлежность именно к этой семье помогала во всём. Глава клана, герцог Сильвертон, уже долгое время занимал пост предводителя Юга. И так посчастливилось, что тот самый Ричард Сильвертон приходился Брайану кровным отцом. Коллегия кардиналов не могла не возлагать больших надежд на крылатого с таким влиятельным родителем.

– Брайан! – позвал священника похожий голос, разве что слышимый как более высокий. – Обожди.

Крылатый поднял голову и увидел своего близнеца, Роджера Кардифа, на верхнем пролёте лестницы, мимо которой проходил.

Роджер оглянулся – не видит ли кто? – и перемахнул через перила. Прыжок вниз на три его роста закончился удачно, и брат приземлился рядом с Брайаном.

– В следующий раз сапоги лопнут, – недовольно заметил кардинал. Его считали моралистом, и он обязан был кроме добродетельного образа жизни проповедовать ещё и приличное поведение, но это не значило, что он не хотел иной раз так же прыгнуть через перила. Впрочем, и Роджер редко позволял себе такое: крылатым близнецам стукнуло по тысяче лет, и игривость уже была не к лицу, пусть иной раз и прорывалась в их тесной компании.

Роджер бы ответил, но в коридоре показались трое его сыновей: Джулиан, Энтони и Джереми.

Джулиан Алмир, он же Дарк-принц, из-за своей врождённой гениальности и возраста (Роджер в первый раз женился очень уж рано), уже много лет занимал пост главнокомандующего поднебесными войсками. Это не мешало Роджеру иной раз отечески взлохматить волосы Джулиана, но Брайан был уверен в том, что Роджер немного опасается своего «старшенького». Брайан не разделял подсознательных опасений близнеца, но признавал, что Джулиан уж слишком суров. Что касается Энтони и Джереми, самых младших и единственных выживших, кроме Джулиана, сыновей Роджера, то они унаследовали лёгкий нрав своего папаши.

– Да ты в порядке, я смотрю? – Энтони толкнул плечом Роджера. – Жив? Что тогда операцию провалил?

– Попал в засаду. Люди. Целая рота стрелков.

– Это было неожиданно, – признал главком Джулиан.

– Тебя долго не было, – протянул Джереми, участливо глядя на отца. – В плен попал?

– В плен красавицы, если только, – улыбнулся Роджер, и пояснил: – Меня расстреляли на месте, посчитали мёртвым. Одна милая леди собиралась обобрать мой хладный труп, но тут я и ожил. Представляешь, я решил, что влюбился.

– И поэтому не показывался целый период? – фыркнул Джулиан. – Ты просто взял очередной отпуск. Деду это очень не понравится. Был бы ты под присягой…

– Эй, никто не услышал ничего странного? – вклинился Энтони. – Папаша решил, что влюбился в леди, которая собиралась его обобрать. Либо она из воинственных Дан-на-Хэйвин, либо полковая шлюха.

– Ну, что же так грубо?.. – покачал головой Роджер. – Никак нельзя называть милых, добрых дамочек шлюхами только за то, что они так восхитительно ласковы.

– Конечно, нельзя называть дамочек шлюхами… пока они с тобой не спутались, – сказал Энтони и рассмеялся даже громче братьев.

Брайану пришлось взять себя в руки и вместо того, чтобы улыбнуться, немного повысить голос:

– Этот разговор не сделает вас достойнее!

– А тебя он не сделает меньшим девственником, – всё смеялся Энтони. – Чего ты всё время опасаешься?

Брайан дотянулся до племянника и “одарил” его подзатыльником. Энтони легко забывался и мог нахамить любому крылатому или фиту, невзирая на возраст, сан, должность, титул и степень родства.

Из того конца коридора, куда Сильверстоунам следовало держать путь, донёсся грохот.

– Дед уже порывается кого-то убить, а что с тобой будет? – Джулиан спокойно посмотрел на своего несколько безответственного отца, и двинулся вперёд.

Брайан слегка поморщился, подойдя ближе к белой гостиной Сильверхолла, извечному месту для собрания всех членов семьи. В который раз он слышал крики герцога Сильвертона и должен бы не огорчаться, но родитель был несколько неистов в гневе, а всё же голоса просто так никогда не повышал. Подозревая, что время пройдёт не в самой приятной обстановке, Брайан тягостно вздохнул и вошёл вслед за Джулианом.

Самый влиятельный мужчина на всём Юге Клервинда, хозяин дворца и глава клана сразу же привлёк всё внимание Брайана. Ричард Сильвертон мощными, ритмичными пинками загонял родоначальника Сапфира Сильверстоуна под диван. Несчастная жертва не сопротивлялась, так как её опьянение достигло той степени, когда собственных сил воспрепятствовать унижению недоставало. «Уверен, что Сапфир заслужил это», – подумал Брайан. «Великого» предка пробудили для участия в войне с северянами, а он, вместо этого, опустошал запасы крылоскола во дворце.

Сильвертон всё не прекращал своё дело. Удивительно, но он умел, не прерываясь ни в одном и ни в другом, избивать кого-либо и при этом громко орать:

– Ничтожество! Я убью тебя, гарантирую, что убью, если не смогу тебя образумить! В то время как умирают тысячи!.. Ты, только ты ничего не сделал! Если бы у меня был выбор, если бы я мог знать, что ты настолько бесполезен, я никогда, никогда не разрешил бы пробудить тебя. Да я бы уничтожил все записи, все легенды и всю память о тебе!..

Чудовищная вспыльчивость часто доводила герцога до рукоприкладства, но его выбрали предводителем всех крылатых и фитов, прекрасно зная об этом. Его выбрали за ум, честь, доблесть, силу, славу и умение договариваться. За происхождение, родственные связи и богатство также.

Но на месте Сильвертона любой постоянно выходил бы из себя, пусть и не до такой степени. Что значит быть лидером всего Юга, иметь столько доверия к себе и отвечать за совершенно бесполезных, если не хуже, родственников?

Пьяница Сапфир Сильверстоун был провидцем, не больше и не меньше. В совершенно иной Вселенной, миллиарды эпох тому, он основал род Сильверстоунов. Сапфир прожил невероятную жизнь: путешествовал по чудным мирам, предсказывал разрушения величайшим цивилизациям, правил королевствами и сражался за справедливость, видел, как перерождались светила и как гении творили прекраснейшие шедевры… Но пробудили-то его, нуждаясь не в его памяти и совете, а в его мече.

Сына Сапфира, Даймонда Лайта, тоже уснувшего на эпохи, пробудили с этой же целью, но ныне он, хотя бы, открыл способ уничтожения драконов и эскортов. Чем он и создал современную легенду о себе не только, как об умелом бойце и красивейшем мужчине, но как об учёном с пытливым умом и умением добиваться решения поставленных задач. Насколько полезен стал Даймонд Лайт – настолько бесполезен оказался Сапфир Сильверстоун, хотя в состоянии опьянения оба находились почти одинаково часто.

Даже сейчас Даймонд сидел в двух шагах от Сапфира и вспыльчивого главы клана и болтал в бокале эйерн с таким видом, будто находится на светском рауте. О том, что Даймонд понимал, что это не так, совершенно точно говорили развязанный галстук и распахнутая на груди рубашка.

– Почему?! Зачем такому… – Сильвертон явно не подобрал ругательство, – такие способности?! Почему они достались такой дикой твари?!

– Войны длятся веками, и так было всегда, позволь тебе заметить, – спокойно сказал Даймонд. – И надо успевать жить, чтобы потом сражаться.

Даймонд был на вид так же внимателен, серьёзен и невинен, как и прекрасен. Это, и то, что на Сапфире гнев сиятельного герцога уже частично вышел, спасло Даймонда от своей очереди тумаков. Сильвертон застыл.

Последовал обмен пристальными взглядами. Резко, так, что остальные присутствующие вздрогнули, глава клана заорал снова:

– Вам-то двоим чего успевать жить?! – он отвернулся, отошёл, увидев сыновей и внуков, но снова обернулся к Даймонду и наконец-то заговорил, а не заорал: – Вы двое вышли против армии шипастых, и только озеро крови осталось. Почему бы не сделать этого ещё раз?

Герцог продолжал с напором отчитывать всех провинившихся родственников, уже собравшихся вместе:

– Почему я поручаю ответственное задание вам троим, тем, кого считаю опорой клана, а вы или напиваетесь или пропадаете в чьих-то постелях? Это тебя касается, Роджер! Почему я даю вам всего один, один чёртов лунный период, отбываю на фронт, а по возвращении вижу это? – герцог обернулся к Даймонду и тыкнул пальцем в сторону Сапфира. – Как я посмотрю в глаза тем, кто мне верит?! Что я скажу другим древнейшим?!

– Но я действительно сделал часть работы. Я выловил и привёз Моргану Аргиад! – пытался обелить себя Роджер, на вид – сама невинность. – Я чудом выжил, когда доставлял других заложников. Им удалось сбежать, только потому, что мы попали в засаду… Мне стреляли прямо в сердце! Неужели это не имеет никакого значения? К тому же это разведка Джулиана оплошала, а не я – никто на моём месте не мог знать о стрелках. Ну, или почти никто.

Это был прозрачный намёк на то, что операция сорвалась по вине Сапфира. Зачем тогда семье ясновидящий, если не может точно предсказать стрелков-людей на определённом месте линии фронта?

Прежде, чем Сильвертон в ответ на оправдания своего сына сделал или сказал хоть что-то, Джулиан объяснил:

– Всё выполнено в срок и в соответствии с планом. Когда заложники ударились в бега, младшие уже были неподалёку. Они доставили нужных людей и не людей в Деферран.

– Мы доделали всё за стариков, – сияя, лопаясь от гордости, весело проговорил Энтони, один из “младших”.

– Старики – облажались, а внуки у тебя, Ричард, оказывается значительные парни, – прикрыв глаза, кивая сам себе, говорил Джереми, другой “младший”.

Оба молодых крылатых ещё не вполне успокоились после недавнего длительного перелета, и Джулиан посматривал на них с удовлетворением. Энтони и Джереми действительно отличились, не иначе. В противном случае главком поднебесных никогда не вывесил бы на своём лице хоть что-то, кроме суровой холодности.

– Возможно, – недовольно буркнул герцог, проходя мимо младших внуков и заглядывая в их лица. – Возможно, вы не так похожи на своего неудачника-отца, как я думал.

– Я не неудачник.

Сильвертон преувеличенно медленно обернулся к Роджеру. Тот сообразил, что у главы клана ещё не прошло желание сломать кому-нибудь нос, и для маскировки меж портретами на стенах выбрал полностью отсутствующий вид.

Помогло.

– Вы, однако, – с сарказмом в голосе начал Даймонд, обращаясь к Энтони и Джереми, – занимались ерундой. Доставить кого? Людей?! Пару женщин-перевёртышей? Тоже мне герои!

– Ну-ну. А ты чего сделал? – разозлился Энтони на красавца-древнейшего. – Разворошил адморовскую подземку, достал невесту и племянницу наследника, а потом объявил, что убьёшь их царя? А кто доставлял девчонок? Мы!..

Джереми усмехнулся:

– Их царь наверняка нашего красавчика опять расцарапал и метнул в сторону Деферрана. Вот Даймонд и убивается, и позор заливает.

– Я праздную победу, – с достоинством заявил Даймонд «красавчик» Лайт. – Я убил Десептора Адмора.

– Что? – воскликнул Сильвертон.

Даймонд не обратил на него никакого внимания. Он продолжал смотреть на Энтони и Джереми.

– А невесту Адмора я ослепил, прежде чем бросить в лесу. Или вы не заметили?! – Даймонд сделал паузу. – Доставить слепую княжну и испуганного ребёнка… Ха! При-дур-ки.

– Что?.. – думая, что ослышался и не находя подтверждения, герцог продолжал переспрашивать, но его наглым образом игнорировали.

– Эта слепая княжна!.. – обиженно начал говорить Джереми, но Энтони ткнул его в бок, чтобы самый младший из сыновей Роджера заткнулся и не разболтал лишнего.

– Так она вам даже слепая доставила проблем, – догадался Даймонд и сдержанно улыбнулся.

– На его лице что, превосходство? – спросил Джереми у Энтони.

– Ты убил Десептора Адмора?! – повысил голос Сильвертон.

– А что, не надо было? – растерянно спросил Энтони, глядя на деда.

– Надо, – резко и отчётливо отвечал герцог, не переставая смотреть на Даймонда. – Ты… убил своего заклятого врага?.. Это отличная новость. Не думал, что это вообще возможно. Вот если бы ещё Классик с Ли передохли… Это потрясающе, – он очарованно, не глядя, нащупал кресло и сел, смотря куда-то в стену.

– Кажется, его братик, Ретт Адморский, очень любил его. Тяжело было уходить, – медленно проговорил Даймонд, намеренно фальшиво сокрушаясь. Сейчас этот сын прародителя производил неприятное впечатление.

– Так вот вы что… – необычайно спокойно проговорил Сильвертон. – Я даже… прощаю вас.

И, однако, не поспешил достать ясновидящего предка из-под дивана.

– У Сапфира свои причины напиваться, – покачал головой Даймонд. – Он, когда выкрадывал и доставлял сюда Игрейну Пятую, опять влюбился.

– Чего? – встрепенулся Роджер. – Он что, теперь будет влюбляться во всех девок Дан-на-Хэйвин?

– Но он сказал, что она очень похожа на Игрейну Первую, – как бы оправдал отца Даймонд.

– Не-не… Этого быть не может! – Роджер замахал ладонью перед собой из стороны в сторону. – Я доставлял саму Моргану Аргиад, красивейшую из женщин… и ничего.

– Ложь, – прохрипел Сапфир в ковёр.

– Этого не может быть! – закатил глаза Роджер. – И потом, я же не влюбляюсь так, чтобы мной бутылку крылоскола затыкать можно было…

– Кстати о делах, – прервал отца Джулиан. – В планах было казнить Моргану Аргиад, если кто ещё помнит.

Роджер вскинул брови, распахнул глаза как можно шире и замедленно повертел головой:

– Казни, пожалуйста. Клянусь перьями взрослости, я не против!..

– И не жалко тебе? – поморщился один из его сыновей. – Красивейшую из женщин?!

– Нет.

– Ты не понял вопроса. И не жалко ТЕБЕ?! – Джереми так выделил последнее слово, что даже Сильвертон, с недоумением прищурившись, покосился на Роджера:

– Ты спал с ней?

– Какая разница? – Роджер собирался привычно уйти от вопроса, но передумал и заявил: – У меня принципы, между прочим, – последние слова он сказал медленно, раздельно. – Не беру всё, что само падает в руки. Если падает, значит перезрело. Или гнилое.

Отец смотрел на него с отвращением, как бывало всегда, когда в семье заходил разговор о дурных наклонностях Роджера.

Последний погрустнел:

– Ей бы мозги в её голову… тело-то действительно совершенное.

– Ну, хоть по?..

– Давайте немного сменим тему, – предложил строгий глава клана, не позволив Даймонду задать какой-то вопрос Роджеру. – Раз всё в порядке и никто из-за очередной смазливой дуры спиваться не намерен, то я не вижу причин отменять её казнь. Из всех заложников она причинила нашим войскам наибольший ущерб. Да…

– Говорят, она была то ли любовницей, то ли женой всех пяти царей-перевёртышей, – сказал Даймонд. – Кто-то из них может и разозлиться. Или все сразу, если слухи не врут и она действительно так хороша.

– Хороша, – чуточку подавленно, эхом, вторил Роджер.

– В постели, я имел в виду.

– Надо было проверить. Теперь, подумав, я сильно сожалею…

– Роджер, заткнись! – оборвал сына Сильвертон. – Это показательная казнь. Мы доказываем, что можем сделать то же с княжной Чайной Циан Лифорд.

– Ты подумай… разве не глупо? – поёрзал Даймонд и глотнул эйерна. – Казни шлюху и взбесишь всех пятерых… четверых царей-перевёртышей, – с удовольствием поправил себя Даймонд. – Казни княжну и взбесишь двоих: женишка – нового царя Адмора, да старика Ли. Казни Игрейну Пятую из Дан-на-Хэйвин, ну, гипотетически, затронешь только дракона Ксениона, главу её клана. Ещё Адморская малышка-девочка что-то значит, но лишь в денежном эквиваленте. Что до остальных, то они вообще ничего не весят для перевёртышей. Ах да, я слышал, Моргана Аргиад и есть дочь дракона Ксениона. То есть тоже Дан-на-Хэйвин. Казни ты эту шлюху и взбесишь… всё равно пятерых.

– Да, ты прав, Ксенион имеет вес. Но по факту он не имеет собственной армии, как цари-перевёртыши, – рассуждал вслух герцог, потирая подбородок. – И ты кое-что упускаешь. Сапфир говорил мне, что перевёртыши ради женщин, пусть даже близких, потомков на смерть не способны послать. Тогда как княжна Чайна Циан отобрана для Адмора, чтобы родить ему наследника по контракту. И это другое дело, потому что её потомство должно быть необычайно сильным, сверхсильным. Для всего Адмора это значение имеет просто гигантское. К тому же после выполнения договора с Адмором княжна может принести Ли ещё уйму денег, заключив по одному контракту и с другими царями-перевёртышами. Сильные наследники – это отличное вложение в их понимании, а значит, их будущая мать, княжна, куда ценнее, чем шлюха, которая даже забеременеть не может.

– Сапфир и это тебе сказал?

– Он сказал, что эскортам заиметь детей настолько сложно, что почти не реально.

– Да, а считалось раньше, что люди не могут производить потомство от перевёртышей, – с небольшой долей скепсиса сказал Даймонд. Его постепенно перекосило от отвращения: – А вот и драконы на свет появились.

– Я не знаю, – недовольно признал Сильвертон, – но когда он говорил об этом, то сказал «только чудом» и настолько глупо и пошло захихикал, что я не сдержался и врезал ему.

– Куда делась Оливия? – внезапно спросил Даймонд у Энтони и Джереми и обернулся к Сильвертону снова: – Ты всегда отсылаешь её куда-нибудь, когда надо поговорить с Сапфиром. Я прав? Твоя жена не позволила бы колотить моего папашу. И ты знаешь это.

Герцог тяжело вздохнул, задумался.

– Я ничего не могу с собой поделать, – сказал он. – Этот… вызывает во мне чувство такой гадливости, будто я вынужден общаться с существом, полностью состоящим из животного дерьма.

– А ты ему нравишься. Он сам мне это сказал.

– Он чокнутый лицемер.

– Кстати о чокнутых, – бодро вставил Роджер. – Это лишний повод казнить царскую подстилку. Она не просто бешеная истеричная идиотка. Она чокнутая больше, чем кто-либо. Я не специалист, но, по-моему, она близка к почти полному дебилизму. А вы удивляетесь, почему я её не осчастливил. Да ей в глаза смотреть страшно. Там будто все демоны ада.

До сих пор Брайан молчал, потому что не хотел услышать упрёков отца и в свой адрес. Несмотря на примерное поведение, его бездействие тоже было для Сильвертона больной темой, ведь сейчас, во время войны, когда каждый мечник был на счету, близнец Роджера, оказывается, принадлежит к мирному монашескому ордену и сражаться не может. И тем сильнее была досада очень многих от того, что Брайан с детства и до сих пор тренировался в паре с братом, а тот считался первым мечником среди крылофитов. О таком достоинстве Роджера, как виртуозное владение мечом, южане с удовольствием забывали из-за аморального облика распутного наследника Сильвертона, тогда как праведный вариант сына предводителя Юга не переставали нахваливать и зазывать в действующую армию. Таким образом, Брайан потенциально считался воином первого порядка. И подтвердил общее мнение о себе, когда перевёртыши несколько десятков лет назад прорвали осаду столицы и влетели прямо в Деферран. Тогда-то пришлось взяться за меч. Но как только осада была снята, Брайан вычистил кровь с сутаны и пошёл на исповедь. Он считал жизнь любого разумного существа крайне ценной и мог бы доказать это примерами из Священных Текстов.

– Я против казни эскортесс, – проговорил Брайан. Все разом обернулись к нему, да так посмотрели, что другому на его месте сделалось бы неловко. – Если она и вправду держит в себе демонов? Обряд изгнания не повредит. Ну а всего остального можно добиться постом и молитвой.

– Старик Даймонд сейчас рехнётся, – негромко сказал Джереми, чуть склонившись к плечу Энтони. – Дядя Брайан в своей стихии.

– Да уж. Мы тут о чокнутых шлюхах, а он – о демонах.

– Я настаиваю, – твёрдо сказал Брайан. Даймонд перестал пялить глаза, залпом выпил остатки эйерна, и, положив подбородок на скрюченные пальцы, демонстративно повернулся к Брайану.

– Милый мой, а что если красавица тебя соблазнит?

– Это не представляется реальным.

– А если сбежит?

– Обряды можно и в тюрьме проводить.

– А если покусает, убьёт?

– Роджер справился, а это значит, что и я справлюсь.

– Ну а вдруг всё будет бесполезно?

– Верну в ваше распоряжение.

Даймонд смотрел с насмешкой. На его лице проступило отчётливое «нет».

Роджер прокашлялся и подошёл к брату. По своей старой привычке навалился на плечо близнеца и мягко, вкрадчиво, объяснил возможную позицию Даймонда:

– Чтобы узнать, что всё идёт как надо, нужно прождать уйму времени. Казнь эскортесс, если её вообще совершать, будет иметь эффект именно сейчас. Потом казнить Моргану Аргиад будет не полезно. Не полезно – запомни это.

– А я вообще против казни, что сейчас, что потом. Запомни это, – передразнивая, отвечал Брайан.

– Ты вообще кто? – задал риторический вопрос Даймонд, лениво вставая. – Монашек, тебя никто и не спрашивал. Твой отец, принимая окончательное решение, как-нибудь обойдётся без учёта мнения какого-то там… духовника!

– Что думает Джулиан? – спросил Энтони, обернувшись к старшему брату.

– Я согласен с Роджером, – глубоким голосом говорил Джулиан. Главнокомандующий поднебесными никогда не звал маркиза Кардифа отцом. И последнему, в свою очередь, был безразличен этот факт. – Имеет смысл казнить её сейчас. Брайан, смирись, она же эскортесс. Котёл с кислотой – всё, чего она заслуживает.

– Нет, – покачал головой кардинал. – Моя совесть будет нечиста, если я дам этой женщине погибнуть.

– Кому какое дело до твоей совести?! – воскликнул Даймонд.

Герцог Сильвертон тоже подался вперёд:

– Тебя совесть не мучила, когда ты сидел в монастыре и молился за нас, вместо того, чтобы быть там, где мрут крылатые и прикрывать хоть немного?!

Роджер застонал, предвидя обмен репликами, которые слышал уже пять сотен раз.

Брайан немного повысил голос:

– Вы можете объявить им, что в качестве акции устрашения ослепили княжну. Чем не показательная казнь?

– Нельзя, – покачал головой Даймонд и, потоптавшись немного, сел. – Это резко снизит цену самой княжны.

– Стало быть, ослепление – твоя ошибка, – быстро сказал Энтони. – Вообще, что за практика такая?! Перевёртыши и без глаз способны удирать. Толку…

– Дайте хоть посмотреть на неё, – продолжал говорить Брайан. – Я слышал, эскорты подобны диким животным. Не может такого быть, что в каждом из них сидит демон, но по молитве Единый может дать облегчение её душе, если не исцеление, – он немного помолчал и заявил: – Я сразу же признаюсь, если надежды спасти женщину не будет.

– Ты не до конца искренен, – увидел герцог.

– Если я буду увиливать, Роджер почувствует это. Пусть присутствует при моих встречах с эскортесс.

– Нет-нет… – начал было Сильвертон, но тут диван вдруг взлетел в воздух, врезался в стену рядом с окном, выбил ножкой стекло, а с пола в это время поднялся Сапфир.

– Слушайте Брайана, я сказал! – хрипло заорал родоначальник. – Вы, крылатые, забыли, что вы лучшее творение Господа! Вы, крылатые, забыли о своём предназначении!..

Он замолчал, опустил голову, ссутулился и побрёл к выходу, ворча что-то о том, что он согласен бросить пить почти навсегда, если Брайану дадут Моргану Аргиад.

Сильверстоуны позволили Сапфиру уйти без своих комментариев. Даймонд, как и все, проводил своего отца взглядом, после чего пожал плечами и сказал:

– Раз так сказал ясновидящий, по какой бы причине он так не говорил, значит, Брайан добьётся своего.

Ричард Сильвертон молча смотрел на Даймонда и уловил тот момент, когда пробуждённый древнейший спрятал нижнюю часть лица в ладони и совсем тихо, сам себе, проговорил:

– А может это потому, что Моргана Аргиад – внучка той Игрейны. Право, лицемер.

После чего Даймонд закрыл глаза и явно стал засыпать, клонясь к спинке своего кресла.

Герцог, шумно выдохнув, поднялся:

– Хорошо, иду составлять пакет с предложениями для северян. Джулиан, идём в кабинет.

Энтони и Джереми покосились на Роджера, одного из худших отцов всех времён, как они считали, переглянулись и, тихонько, за его спиной, вышли.

В гостиной остались только близнецы и Даймонд. Роджер плюхнулся на место герцога. Брайан присел на место Джулиана. Оба наблюдали за тем, как красивенький сынок родоначальника постепенно заваливается вбок, к подлокотнику. Когда голова Даймонда неудобно свесилась, и крылатый всё же не проснулся, близнецы переглянулись.

– Итак? Где она? – спросил Брайан, вздохнув.

– В тюрьме, в Синеренесси. Её и строили для эскортов. Голые стены по шагу в толщину и… всё.

– Это же… поспешим. – Брайан скорым шагом двинулся к дверям. Но Роджер не шевельнулся.

– Сейчас?

– Хотелось бы как можно быстрее вытащить её оттуда. Даже в скале у отшельника в Арнс, женщине, любой, было бы наверняка уютнее, чем в каменной клети.

– Ничего с ней там не случиться, – махнул рукой Роджер. – Ты слишком добр.

– Что мешает тебе быть добрым?

– Странный вопрос. Рэй, умирая, сказал Сен-Монфору, что его ранила красивейшая из женщин.