Когда мы молоды. Сборник прозаических и поэтических произведений студентов Новосибирского государственного университета

Авторы: Фефелова Мария, Жукова Алина, Малькова Виктория, Глушкова Ольга, Шандараева Владислава, Кобозова Надежда, Хлевная Владислава, Сейфулина Анастасия, Раткевич Олеся

Редактор Мария Фефелова

Редактор Елена Климова

Оформление обложки Алина Жукова

Иллюстратор Алина Жукова

Корректор Юлия Елисеева

© Мария Фефелова, 2020

© Алина Жукова, 2020

© Виктория Малькова, 2020

© Ольга Глушкова, 2020

© Владислава Шандараева, 2020

© Надежда Кобозова, 2020

© Владислава Хлевная, 2020

© Анастасия Сейфулина, 2020

© Олеся Раткевич, 2020

© Алина Жукова, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-0051-8616-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Над книгой работали

Авторы идеи

Мария Фефелова

Елена Климова

Редактор-составитель

Мария Фефелова

Корректоры

Юлия Елисеева

Мария Фефелова

Иллюстрации

Алины Жуковой

Иллюстрация на обложке

Алины Жуковой

Легко ли быть молодым?

Почти каждый день мимо меня проходят десятки и даже сотни студентов. Даже не проходят – пробегают, и я несусь мимо, не всегда успевая понять, кто передо мной, на ходу лишь здороваясь в ответ. Но я знаю, что у каждого из них есть своя история, которую он хочет рассказать Другому, своя мечта, которую он должен воплотить, а это так трудно-больно, когда огромная в своей интенсивности мысль разрывает тебя, что, кажется, легче умереть.

Получив сборник, я первым же делом пролистала его до самого конца, высматривая имена тех, кто открывается для меня с новой стороны. Ведь всех этих авторов я уже знаю не первый год, кого-то ближе, кого-то не очень, обо всех у меня есть свое представление, и не только как о студенте, но и как о человеке. Однако быть автором – это нечто совершенно новое. Бесценно, что мне дали возможность прикоснуться к этому миру и позволили оценить.

Уже привычны стали рассуждения о том, что молодёжь ничем не интересуется, кроме самой себя, стремится пойти по максимально простому пути, сбежать от проблем. Но это не про тех, кому сейчас 15—25 лет. Прочитайте о том, как не всё равно Марии Фефеловой, в какой стране она живёт, и как она умеет мечтать о любви и шоколадном мороженом; о том, как Слава Шандараева способна жить дальше, зная, что такое жуткий страх смерти, и писать очень увлекательную фантастику; как Вика Малькова может быть хрупкой и мужественной и щедрой одновременно; как Настя Сейфулина понимает пробуждение Автора в юном человеке и может быть и пессимистичной, и оптимистичной одновременно; как Надя Кобозова строго спросит с каждого из нас за выбор пути; как Олеся Раткевич звонко кричит о боли тоски; как Алина Жукова уже по-взрослому может рассказать об отношениях мужчины и женщины; как Владислава Хлевная учится искать новые формы для выражения вечного; как Ольга Глушкова по-разному, но каждый раз поэтично пишет об одиночестве.

Пусть в текстах авторов этого сборника встречаются современные рафы, маффины, пусть рифмы не всегда ловки, а ирония уже где-то встречалась, но зато в них есть главное – желание жить и помогать, желание выразить в слове страдание и радость от жизни. Молодым быть очень трудно. Но эти молодые гораздо честнее многих из нас.

Людмила Буднева,

старший преподаватель

Гуманитарного института НГУ

Машина времени

– Можешь почитать студенческие работы и написать вступительные слова к сборнику? Не журналистика, художественные тексты.

– Да, конечно. Присылайте.

Вот уж не думала, что этим звонком начнётся мой путь к машине времени. И что она, эта машина, так запросто упадёт мне в почту.

Разумеется, для начала о своём обещании я начисто забыла: семья, работа, творчество, друзья. Всё как у всех: часов в сутках отчаянно не хватает. И вдруг – о Боже, сборник! Скачиваю в читалку. Наливаю чашку чая. Открываю… и ух – проваливаюсь без малого на двадцать лет назад, в мои восемнадцать-девятнадцать. Выдыхаю. Читаю медленно-медленно. Из отдельных текстов, как из кусочков мозаики, складывается картинка. Так вот какие они, сегодняшние студенты. Похожие на нас. И совсем, совсем другие.

Если бы меня попросили описать эти рассказы и стихи одним словом, я бы сказала: искренность. О чём ни говорят авторы – выдумывают фантастические миры, рассказывают о себе и своих знакомых, пишут притчу или аккуратно укладывают слова в рифмующие строки – всё это они делают открыто, доверяя миру и своим читателям на сто, нет, на двести процентов. И я прошу помолчать моего внутреннего редактора. Да, кое-что я бы поправила. Где-то посоветовала поискать более точные слова или избавиться от штампов. Только не сегодня, не сейчас. Я, в конце концов, не на работе, а в машине времени.

Однако напоследок всё же поделюсь советом Якова Акима, который приводит в своей книге «Учись видеть!» нежно любимая мной Марина Москвина: «Начинающий должен начинать не с нуля, а с того хорошего, что было уже написано». Читайте. Читайте стихи и прозу, классические романы, современные рассказы, пьесы, фантастику, нон-фикшн, young adult. Пишите, подражая любимым авторам. Пишите, стараясь быть ни на кого не похожими. Пишите – и всё у вас получится.

Дарья Бехтенёва,

журналист, детский писатель

О важном

Ольга Глушкова
Прощание с Академом

Будущее было неизбежно.

Никто не понимал этого так, как лес. Соня ходила по знакомым тропинкам, всматривалась в переплетения веток над головой, иногда прикасалась к коре ближайших деревьев. Она рассказывала, что всё, всё – целых четыре года! – заканчивается, и она скоро уедет (правда, ещё не решила, куда); что не сможет больше гулять по лесу Академа. Он слушал, он говорил в ответ – мягким шелестом листвы, пением птиц, хрустом сухих веточек под ногами, – говорил, что он не в обиде, что это было замечательное время и что она должна двигаться дальше. Они прощались.

Впервые Соня приехала сюда, чтобы подать документы в Университет, ровно четыре года назад. Она не была уверена, что хочет учиться в Академгородке, но судьба решила всё за Соню, не дав ей бюджетных мест в Красноярске и Питере.

Лес ей понравился сразу. Он окружал кампус со всех сторон, лежал между Университетом и остановкой, шёл по обе стороны шоссе, ведущего к пригородной станции, окольцовывал стадион и маленькими островками проникал на территорию общежитий. В лесу можно было оказаться, пройдя в любую сторону от Университета. Осенью и весной лес пах сырой землёй, летом между деревьями проглядывали белые и розовые цветы, в воздухе неуловимо пахло мёдом. В лесу нескончаемо пели птицы (они не замолкали даже ночью, как Соня узнала на первой же сессии), бегали толстые белки и редко встречались люди. Однако среди этих редких прохожих попадались такие, из-за которых приходилось звонить в Студенческий Патруль. На первом курсе номер Патруля был у Сони на быстром наборе.

– Мне кажется, – сказал ей Эдик, попавший на её вызов третий раз за неделю, – что эксгибиционисты тебя как-то особенно любят.

В отличие от леса, он Соню сначала невзлюбил. Она это не сразу поняла, конечно, а только на второй год, когда они, наконец, подружились – разница в отношениях с лесом оказалась огромная. Теперь Соня не опаздывала на физ-ру из-за того, что заблудилась в трёх соснах у спортивного корпуса, да и пятикилометровая пробежка вокруг кампуса не превращалась в десятикилометровую. До станции Соня могла дойти любимыми путями, на какую тропинку ни повернула бы, хотя раньше она старалась держаться рядом с шоссе. А ещё зимой, шагая к остановке, Соня перестала поскальзываться на присыпанном снегом льду. И за оставшиеся три года – о, счастье! – не встретила ни одного эксгибициониста.

Перемены начались после летней сессии. Соня получила за последний экзамен свою первую тройку, чувство свободы перебивали остатки синдрома отличницы, трепыхавшиеся где-то в затылке. Она отвечала всем сочувствующим, что тройка – это ничего, а она и без стипендии полгода поживёт. А потом добавляла, что намного грустнее сейчас расставаться с родной семёркой, но выхода нет – общагу закрывают на ремонт. А ведь у неё такая комната хорошая. И балкон на лес выходит… Соне очень нравится.

В десятке, куда она переехала, балконов уже не было, зато остался вид на лес. Ещё была соседка, с которой Соня никак не могла найти общий язык, и из-за этого стала реже торчать в комнате. Учиться Соня уходила в библиотеку (милые тётушки ей всегда тепло улыбались и даже разрешали самой искать нужные книги в архиве), с подружкой с исторического болтала, сидя на подоконнике в коридоре, а с сериалов перешла на подкасты и стала слушать их, гуляя по лесу. Сначала бродила туда-сюда по тропинке Горюшкина, потом стала сворачивать на тропинку академика Беляева, оттуда уходила на академика Ершова или Замараева. Названия Соня узнала намного позже, весной, когда решила стряхнуть снег с табличек, установленных в начале каждой тропинки. Весь сентябрь же она просто шагала вперёд, запоминая дорогу, собирала листья и поглаживала стволы деревьев, смеялась над шутками в подкастах, корчила гримасы и размахивала руками, отвечая на реплики ведущих. Лес наблюдал, прислушивался и однажды просто не дал Соне, увлечённой очередной историей подкастера об отце, свернуть не туда. С тех пор не переставал её опекать.

И вот Соня закончила Университет. На прошлой неделе получила свою синюю корочку, сделала фотографии для мамы и «Инстаграма» на фоне знаменитого Университетского купола. Отметила это среди удивительных людей, которых любила всего четыре года (казалось – вечность). Вчера отнесла в библиотеку Бахтина (хоть и думала оставить себе на память, а библиотеке возместить ущерб за потерянную книгу) и коробку зелёного чая для тётушек. Поболтала с заведующей и кастеляншей, получила поздравления от любимой охранницы Маргариты Ивановны. Завтра выселяется. Осталось попрощаться с лесом.

Соня бродила по тропинке академика Ершова и слушала завывания ветра между деревьями. Сегодня МЧС прислало сообщение о штормовом предупреждении, и под хруст древесины Соня даже подумала, что именно так, наверное, умирают настоящие академовцы – от упавших в лесу веток. И лес навсегда оставляет их рядом с собой.

Лес засмеялся в ответ тихим шелестом листьев. «Настоящие академовцы вообще не умирают, – снова подумала Соня, но это не был её привычный внутренний голос. Было похоже, что этот шёпот с хрипотцой, возникшей словно бы после хронической простуды, проник в подсознание извне. – Они уезжают далеко-далеко, видят много чудес, узнают новые имена и лица. Женятся, растят детей и домашних животных. И однажды после жизни, полной любви, настоящие академовцы возвращаются в свой лес. Неважно – мёртвыми или живыми».

Соня остановилась и огляделась. Лес видел её, размышляющей о влюблённости и о синтаксисе; слышал, как она поёт и какие наставления даёт первокурсницам – и тем, и другим она не гордилась; он знал Соню лучше, чем некоторые её соседки, и теперь… она уезжает. Соня улыбнулась. Она уезжает, потому что именно это и должно было случиться. Она научилась всему, чему могла, у этого Университета и у этого леса. Впереди была жизнь, неизбежно полная любви.

Надежда Кобозова
Камень и Снегирь

Разговаривали однажды Камень и Снегирь. Камень говорит:

– У тебя есть крылья, которые позволяют тебе летать, ты видел много прекрасных мест, а я даже уползти никуда не могу.

Снегирь подумал и ответил:

– Знаешь, когда я только вылупился из яйца, я был самым маленьким среди своих братьев и сестёр, самым слабым. Я очень долго не мог научиться летать, много болел и плакал. Но однажды, когда все мои родные улетели и оставили меня в гнезде одного, я понял, что никто не виноват в том, что я такой. Никто мне не поможет стать настоящей птицей, и я должен сделать это сам! Я много и упорно тренировался, наблюдал за другими, делал безуспешные попытки. И вот однажды я наконец взлетел! Какое это было прекрасное чувство! Я летел всё выше и всё дальше. С тех пор я никогда не останавливаюсь, всё время работаю над собой, стараюсь развиваться и постигать новое. А что делаешь ты для того, чтобы подняться в небо?

Не дожидаясь ответа, Снегирь улетел. Много времени прошло, прежде чем Камень осознал правоту мудрой птицы. Никто не был виноват в том, что он сотни лет лежал на одном боку и смотрел в облака, даже не пытаясь подняться. Позже, когда умер сам Снегирь, его дети, внуки и даже правнуки, над землёй парила гордая каменная птица, рассекая крыльями воздух и вселяя надежду в каждого, кто её видел.

Странник и судьба

Вывеска гласила: «Магазин „Судьба“. Товары на любой вкус и цвет!»

Это было интересно и заманчиво, и Странник толкнул старую дверь магазина, вошёл в прохладное помещение. На полках огромных шкафов стояли самые разнообразные по толщине и цвету книги, а сам магазин был переполнен людьми. Посетители брали книги с полок, рассматривали переплёты, читали содержание. К путешественнику подошёл весьма немолодой мужчина с сединой на висках и абсолютно бесцветными глазами.

– Чем могу вам помочь?

– Вы продаёте книги?

– Я ничего не продаю. Я отдаю людям судьбы.

Молодой человек очень удивился. Ни в одном из его путешествий, ни в одном из миров он не видел, чтобы вот так запросто кто-то отдавал людям разные судьбы.

– Вы удивлены. Это всегда так. Посмотрите на ту даму в красной шляпе, – старик указал на женщину, рассматривающую розовый блокнот. Она заметила интерес путешественника к себе, глянула на него свысока, положила блокнотик в карман и вышла из лавки. – Эта дама только что выбрала себе судьбу любовницы одного крупного банкира. Не самый удачный выбор, скажу я вам. А вон тому юноше приглянулась судьба физика-ядерщика. А какая судьба по вкусу вам?

– Боюсь, я уже давно выбрал свою судьбу.

Старец пожал плечами и отошёл к маленькой девочке, стоящей в дверях.

Это было так увлекательно, что Странник простоял в магазине ещё какое-то время и решил покинуть его только тогда, когда ноги окончательно затекли.

На улице вовсю грело солнце, пели птицы, мимо проезжали машины. Около памятника паровозу сидела женщина в красной шляпе и просила милостыню у прохожих. Мужчина опешил и сразу же забежал обратно в лавку. Отыскав бесцветного старика, он рассказал ему о женщине.

– Вы, видимо, не из этого мира, – вздохнул тот. – Дело в том, что большинство людей, как только выходят из моей лавки, забывают о том, что сами могут выбирать свою судьбу. Становятся нищими, ленивыми и, по сути, несчастными людьми.

– Но ведь это нечестно!

Старик снова пожал плечами и, буркнув: «Сами виноваты», ушёл. Ушёл и Странник.

Снегирь и вера

Снегирь расправил крылья и полетел на закат. Оставшийся один мужчина ошарашено смотрел на мир, будто видел его в первый раз. Он снял с дерева петлю и забросил в кусты табуретку. Ещё несколько часов назад этот человек хотел покончить с собой из-за своих неудач, а теперь его глаза сияли добротой и мудростью. К человеку подлетела Ворона.

– Здравствуй. Что ты делаешь?

– Начинаю новую жизнь.

Ворона посмотрела на петлю, лежащую на земле, и недовольно каркнула:

– Еще один самоубийца. Все деревья тут заняли своими тушами.

– Что ты, Бог с тобой! Я теперь всё понимаю. Я был глуп и не умел распоряжаться своей жизнью, но теперь я вижу, как ошибался! Бог всегда был со мной! Он послал мне Праведную Птицу, которая открыла мне глаза и помогла узреть Бога!

Ворона, которая хорошо знала Снегиря, раскрыла клюв и, сорвавшись с места, полетела за чёрной точкой на горизонте.

Еле догнав птицу, она сказала:

– Что ты творишь? Ты ведь не веришь в Бога. Зачем ты рассказал ему о том, во что сам не веришь?

Снегирь посмотрел на нее и глубоко вздохнул.

– Я не верю, и мне уже не поможешь, а у него теперь всё будет хорошо.

Глупец

Глубоко под землёй, там, куда не проникал не только солнечный свет, но даже воздух, сидел на цепи старик. Он так давно сидел там, что его руки и ноги уже давно отказали, а глаза поблекли и ослепли. Целые столетия он размышлял о том, как хорошо наверху, как прекрасно было бы освободиться от цепей, отомстить злому колдуну, посадившему его под землю, и достойно умереть с лёгким сердцем. Каждые пятьдесят лет он вспоминал слова колдуна, чтобы не забыть, что он тут делает и кто он такой.

«За твою необычайную глупость и нежелание думать я запираю тебя в тюрьме под самой высокой и неприступной скалой, которую только можно найти в мире! Выйти оттуда ты сможешь только тогда, когда наберешься хоть небольшой мудрости».

Старик считал, что колдун обманул его, ведь, проведя столько времени под землёй, он уж точно набрался мудрости и обдумал все думы на свете! За это он ненавидел колдуна лютой ненавистью.

Однажды, когда старик как обычно размышлял на тему относительности всего сущего, до его слуха донёсся давно забытый звук. Звук падающих капель воды. Вода была совсем близко, и удивлённый старик произнёс:

– Как вода попала сюда? От поверхности очень далеко!

– И что? – вдруг сказала вода. Её голос был журчащим и живым. – Сюда очень легко добраться, если захотеть. Что ты тут делаешь?

– Злой колдун заточил меня сюда и сказал, что я выберусь лишь тогда, когда наберусь хоть малой мудрости, но он солгал!

Вода рассмеялась переливами.

– А ты думаешь, что ты мудр?

– Конечно! Я столько лет тут просидел и столько всякого надумал! Время имеет спиралевидную структуру, любое мнение ошибочно, так как абсолютной истины не существует, научное знание начинается там, где все остальные знания подвергаются недоверию! Я ещё много могу сказать, а этот колдунишко не выпускает меня!

– Я бы тоже не выпустила. Миру не нужен такой глупец, как ты!

– Но…

– Вместо того чтобы просто убить тебя, маг решил научить тебя всему, что необходимо. Он дал тебе место для размышлений, повод и уйму времени. Если бы ты был поистине мудр, ты бы сказал ему спасибо за такую возможность осознать свою глупость и постараться разобраться в ней. По-настоящему умный человек не ненавидит того, кто преподал ему урок. Каждое препятствие – это опыт и мудрость. Посмотри на меня. Земля отрезала мне путь в твою тюрьму, но я не злюсь на неё. Я начала точить камни и грунт. Я становилась сильнее, когда добиралась в самые отдалённые и потаённые уголки земли. И я благодарна земле за этот урок! Правда, теперь я вижу, что в этой пещере нет ничего интересного, и я ухожу. Продолжай и дальше думать о науке и просиди тут ещё целую вечность, глупец.

Старик еще долго прислушивался, но больше ничего не слышал. Вода навсегда покинула его тюрьму и никогда не возвращалась…

Странник и жизнь

Огромное пространство, заполненное звёздами и планетами, кружилось и извивалось перед его широко раскрытыми глазами, зорко выглядывающими интересное. Ничего. Сплошная рутина. Ничего необычного и стоящего внимания. Мимо путешественника пролетел воздушный шар. Воздушный шар в открытом космосе. Так далеко от Земли. Путешественник посмотрел на небольшую планету, вынырнувшую из-за огромного метеора. Вокруг этой планеты, словно миллионы спутников, висели в пространстве разноцветные шарики. Странник удивился и, недолго думая, начал пробираться среди них с намерением разузнать об их появлении. Приземлившись, он очутился посреди огромного поля. Голубая трава, далёкая звезда, светившая, словно закатное Солнце, и одинокий человек посреди этого волшебного пейзажа. Он был стар и сед, около него стоял баллон с газом, а карманы протёртого пальто оттопырены из-за огромного количества ещё не надутых шариков. Мужчина доставал их по одному и заправлял газом, потом завязывал белой ниткой и отпускал вверх. Этих шариков вокруг него было множество, и они занимали практически всю планету, пестрея совершенно не похожими друг на друга разноцветными боками.

– Зачем ты это делаешь? – спросил Странник у старика.

Тот, совершенно не удивившись гостю, ответил:

– Им это нравится.

– Кому?

– Шарикам. Я даю им свободу и лёгкость, дабы они могли улететь отсюда, куда захотят.

– Но ведь они не улетают.

Мужчина вздохнул и достал из кармана очередной шарик.

– Да, они считают меня своим отцом и не хотят улетать. Поют мне порой песни и спускаются иногда в гости. Иногда они все вместе собираются и подхватывают меня, унося в космос к моей родной планете.

– И не скучно тебе тут? Наверное, это утомляет.

Старик посмотрел на путешественника и воскликнул:

– Ничуть! Они мои дети, и в каждом из них есть частичка моего знания, моей любви и жизни. К тому же за ними очень интересно наблюдать. Некоторые из них всё-таки улетают и находят себе где-нибудь дом и призвание. Ты ведь тоже чей-то улетевший шарик, верно?

Путник пронзил его своими глазами и, ничего не ответив, покинул планету.

После, вспоминая старика, он улыбался и каждые несколько лет возвращался к нему послушать звук надуваемых шариков и посмотреть в глаза доброму Демиургу, коим и был старик…