В другом районе мира

В другом районе мира: в стихах

2004

* * *

 
Меркнет свет, погасли свечи,
Опустел осенний сад,
Все, что хочешь, в этот вечер
Заберешь с собою в ад:
Кольца, диски, сигареты,
Фотографии, ключи
Звезды, поздние рассветы,
Воск расплавленной свечи,
Телефоны, сотни книг,
Пожелтевшие листы…
Все в один последний миг…
Все, что только вспомнишь ты.
 

2005

* * *

 
Ты не ответишь – я заплачу;
Пускай я все залью слезами,
Но если я хоть что-то значу,
Не сможешь ясными глазами
Смотреть мне вслед. Я не вернусь.
Но, если хочешь, на прощанье
Я дам любое обещанье.
А может, в чем-то поклянусь.
 

Восток

 
Я бескрайний, бескрайний Восток…
Сотни ритмов, пушистых ковров
У моих намозоленных ног,
И почти совершенных миров
Бесконечный, прекрасный поток…
 
 
Я бескрайний, бескрайний Восток…
Ты, должно быть, безумен от ран,
Раз так горько рыдаешь, пророк;
Раз шумит Мировой Океан
У моих изувеченных ног…
 

Сегодня

 
Мои уродливые, милые,
Вам нет конца.
Мои ползучие, бескрылые
И без лица…
Запомнят ли, забудут ли
В который раз?
Со мною холод раздели
Бесцветных глаз.
И вот по улицам пустым,
Где первый снег,
Брожу с непризнанным святым,
Он человек.
И он бескрыл, и некрасив,
И полубос.
Я бормочу, он молчалив.
На мой вопрос
Он не ответит… Тишина
Со всех сторон.
Беззвучный смех… И я пьяна,
И мрачен он.
 

2006

* * *

 
Худо, худо… Плачут вёсны…
Я на самом дне.
Если помыслы серьезны,
Думай обо мне.
Двадцать два часа волнений,
Два часа на сон.
Проживу без сожалений
Миг со всех сторон.
 

* * *

 
Из ста пламенеющих солнц за окном
Ты ярче и проще других.
И мрачное прошлое кажется сном,
Пределом ошибок моих.
 
 
И сколько бы раз ни стреляли в упор,
Я знаю, что выжить смогу.
А ты по утрам восходи из-за гор
Светить на моем берегу.
 

* * *

 
От меня ничего не осталось,
Даже памяти, горькой и тленной.
Воспаленное солнце – взорвалось,
Разметав естество по вселенной…
 
 
Все померкло. Насмешка ли это,
Я не знаю. Я вас – ненавижу,
Презираю. Продайте мне лето —
К вам с нижайшим поклоном. А ниже
Ничего больше нет…
 

Профиль

 
Откликнись. Я тебя любила.
И не умолкну – не боюсь.
Слова летят. Возьму белила,
Замажу окна – посмеюсь.
 
 
Потом на окнах забеленных
Твой профиль пальцем начерчу
И на ресницах опаленных
Гадать не стану. Помолчу.
 
 
И тишина. Скрипят качели.
Из детства звук, из детства миг.
Кто ты такой на самом деле,
Безликий вор, чужой двойник?
 
 
И вот все стекла в отпечатках.
Гляжу в просвет. В просвете – ты.
И дворник в хлопковых перчатках
Метет за окнами мосты.
 
 
Почти тридцатое. Суббота.
Упаковала мир за час.
Где точка нашего отсчета?
Кто верит в нас?.. Кто помнит нас?..
 

* * *

 
Плачу навзрыд. Начинает светлеть.
Больше меня никогда не тревожь.
Прошлой зимой я на тонкую плеть
Все променяла. И каждый похож
На продавца. Не унять потому
Не запретить, не испить синеву.
Чашу из рук равнодушных приму,
Все новолуния переживу
И не умру – никогда. Никогда.
Слезы просты, как вода. Благодать.
Не удержать красоты. Не беда.
И облегчения не передать.
 

* * *

 
После меня, Боже,
Будет еще небо?
Не отвечай – позже.
Мне бы огня, мне бы
Каменный столб с краю.
Там постоять – мором
Все извести. Знаю,
Что не вниму спорам
И голосам свыше;
Тем, кто внизу – тоже.
Будет еще тише
После меня, Боже.
 

* * *

 
Мы не оправданы высшими силами.
Кто нас возьмется сегодня судить?
Я не позволю. Останемся милыми,
Глупыми, детскими – воду мутить.
 
 
Там не о каждом из нас напророчено.
Все же теплее на том берегу,
Где я отсутствую временно. Сточены
Мысли и образы в черством мозгу.
 
 
Я овладею жестокими тайнами,
Как человеком без целых костей.
Ну почему мы становимся крайними,
Если из прошлого нет новостей?
 
 
Мы не оправданы. Суд – за бессрочностью.
Я никогда не признаю вины.
Мы не обязаны прошлому прочностью,
А потому ничего не должны.
 

Pia

 
Я жду тебя сегодня в пять
С твоими гулкими шагами.
И хрустко будут танцевать
Осколки листьев под ногами.
 
 
Я спешно выйду на порог
И улыбнусь тебе украдкой.
Не понимаю, как ты мог
Остаться до сих пор загадкой?..
 

Танец

 
Давай смеяться громко, безутешно,
Как будто мы последние плясали
Под этим небом. Я не стала грешной,
Мне просто опротивели морали.
 
 
Я целовала землю – без оглядки,
И земляной остался привкус поцелуя.
Здесь, на свободе, все в другом порядке:
Я без него уже не существую;
Здесь, на свободе, старые загадки
Из мертвой крови делают живую!..
И только здесь мой танец всем понятен,
Они стоят и хлопают в ладоши
Цепочке мыслей, тактов, ритмов, пятен!..
 
 
Я обещаю снова стать хорошей
Когда-нибудь.
 

* * *

 
Я не боюсь бесчестий, драгоценный.
Кто задолжал мне все мои потери?
Витает дух, и ищущий, и тленный,
И каждый миг захлопывает двери.
 
 
Ты разве ждешь меня с семью ключами?
И кто сказал, что время лечит души?
Все только больше казней за плечами,
Все только в горле тяжелей и суше.
 

2007

Мысли

 
Весь этот бред нелепых снов,
Рассветов, шелка, серых дней
Всецело мой. Лишилась слов —
Лишусь и памяти своей.
 
 
Безбрежный чад в моей крови
Кипит и жжет. Кипит и жжет.
Я не сдалась – и ты живи:
Пока не лжешь – никто не лжет,
 
 
Пока стоишь – и я стою…
Врасту корнями в суть земли
И там доверчивость свою
Похороню – чтоб не нашли.
 

* * *

 
Я знаю, в ступени заложены мины
И мне только шаг до конца.
Я знаю значение каждой морщины,
Но не истолкую лица.
 
 
И каждую ночь я молилась о многом
За тех, кто меня не простил.
А бывший союзник вдруг сделался богом
И ставням скрипеть запретил.
 

* * *

 
Туманная ночь. Я не вижу огней,
Но знаю, что ты – впереди.
И с каждой секундой теплей и прочней
Становится камень в груди.
 
 
Трещит потолок – невозможно держать,
Душа разделилась на две.
Хороший и близкий, я жажду сбежать
От правды в моей голове.
 

Май

 
Сегодня май, последний май
Грохочет в дымке легкой пыли,
И город так похож на рай,
Что я злорадствовать не в силе.
 
 
А по ночам из дальних стран
Приносит ветер запах юга…
И каждый штрих в тебе – изъян,
Мой раб и трижды мой тиран,
Мы – отражения друг друга.
 

* * *

 
Я плачу о том, что тебя больше нет,
Что воздух мучительно пуст,
Что я не искала скитаний и бед
В стране извращенных искусств,
 
 
Что я не могу оглянуться назад,
Что в осень уже не вернусь…
Я плачу о том, что покинула ад
И больше его не боюсь.
 

* * *

 
Смиряюсь с тем, что я тебя украла,
Что я жива лишь снегом за окном,
Что ненавижу осень, что мне мало
Раздора в окружении моем.
 
 
Смиряюсь с тем, что это неизбежно —
Бездонные ущелья покорять
И улыбаться небу – горько, нежно,
И ничего в безумстве не терять.
 
 
Смиряюсь с тем, что больше нет загадок,
Что череда запятнанных страниц —
Всего лишь установленный порядок
Внутри тобой очерченных границ.
 
 
Смиряюсь с тем, что боль подобна боли,
Что все слова останутся за мной,
Что я смеюсь в саду своей неволи
Над каждой неразрушенной стеной.
 

* * *

 
О если бы так было каждый день,
Что я иду по улице домой
И все знакомо.
 

2008

Мой враг

 
Мой враг прекрасен и жесток,
Он никогда не врет.
Он спит ногами на восток
Уже который год.
В его глазах и смех, и муть,
Задорные грехи.
Он часто любит прихвастнуть,
Что жжет мои стихи.
Он также любит прикурить
От утренних огней
И целый день проговорить
О бренности моей.
 

* * *

 
Все исчезло за прежней истомой.
Посмотри, как беспечно смеется
Кто-то яркий, простой – и знакомый.
Это сердце, наверное, бьется
Во сто крат веселее и тише,
Чем мое. Ну а так – мы похожи.
Он немного светлее и выше,
Он немного бессмысленней тоже.
 

* * *

 
Ты ничего не знал наверняка
О том, чем я была и кем я стала.
Пожалуй, я сошла с ума слегка,
Но мне тебя ужасно не хватало
Примерно три-четыре раза в год.
А хочешь, по секрету, между нами?..
Я поняла, что время не идет,
Будильник притворяется часами —
Трещит исправно. Ровно в шесть утра.
И этому коварству нет предела.
Мне кажется, мы виделись вчера?..
Нет, год назад.
Нет, два.
Какое дело!..
 

* * *

 
Слишком поздно, милый, поздно, отрицать все то, что было;
Из-за туч довольно грозно мне мурлыкает гроза.
Я люблю не так уж много, остальное – мило, мило,
И тернистая дорога – неживая полоса.
 
 
За углом все так же странно, громко каркают вороны;
Сколько можно неустанно повторять тебе одно?
Я такая, мне все мало, у меня свои законы —
И по ним я потеряла то, что было мне дано.
 

* * *

 
Все то, что случилось, оправдано нами
В условиях вечно неравной войны.
И если мы утром проснулись богами,
То в чьем всемогуществе больше вины?
 

* * *

 
Пусто, пусто. Первый лед.
Я иду куда-то там
С кем-то там – и он идет,
И бормочет по слогам,
 
 
Для чего пришел ко мне.
Мне смешно, но я иду
Сквозь метель как в полусне,
Полусне-полубреду.
 
 
Странный, бедный и больной,
Глупый-глупый человек,
Хорошо, что ты со мной
Так встречаешь первый снег.
 
 
Ты в проклятиях моих
Словно елка в новый год.
Напиши об этом стих,
Будет все наоборот.
 

2009

* * *

 
Бесполезное, мудрое, вечное.
За тобой не хожу – не гляжу.
Что-то есть на губах бессердечное —
То, что в жизни тебе не скажу.
 

* * *

 
Мой милый беспощадный друг – тебя устанешь ждать.
Я скоро стану тишиной за именем твоим,
А дальше, знаешь, ничего – и нечего отдать
Таким, как ты, моим друзьям, бессовестным таким.
 

la amargura

 
найди себе женщину,
похожую на десятилетнюю девочку.
послушай ее дыхание.
 
 
и каждый раз думай о том,
что не сбылось
твое вечное детство.
 

* * *

 
Наполнить звуком, вздохом, фейерверком
Бульварную слепую паранджу,
Надеть лицо, глаза – по этим меркам
Ни на кого уже не похожу.
Захлопнуть ставни, дверцу секретера,
В гремучей темноте считать до ста,
Приветствовать тебя, моя мегера,
Словами из расстрельного листа.
И улыбаться – всем, напропалую,
Насколько хватит совести и зла.
Писать, как прежде, «я тебя целую»,
Не отвечая, как мои дела.
 

* * *

 
Твоей любовью вымостят
Мою дорогу в ад
И все проступки выместят
Три вечности подряд.
Я знаю все заранее,
Но не ищу конца —
Нелепое заклание
Истлевшего тельца.
 

* * *

 
Моей тоске нет ни конца, ни края,
Но знаешь, хоть на скуку не похоже.
Я в стороне от пасмурного рая
Камнями забросала двух прохожих.
В тебе гудит бесцельное коварство —
И оттого полно какой-то мути.
Я полдуши отдам в обмен на царство
Твоей – аминь – неприменимой сути.
 

* * *

 
Витринно-магазинный ряд.
Дождливо, серо и уныло
В бетонной сырости горят
Недонебесные светила.
 
 
Каких-то глаз, каких-то рук
Соединение кривое,
И голосов какой-то звук
Берет за самое живое.
 

* * *

 
Я выдыхаю каждый вдох
Двумя различными путями
И чью-то жизнь с шести до трех
Переполняю новостями.
А после трех – молчу, молчу,
Чтоб намолчаться до восхода;
Как будто все мне по плечу:
И несвобода, и свобода.
 

* * *

 
Изогнуты улицы спальных районов
Причудливой полудугой.
Бредет по вчерашним следам почтальонов
Простывший почтовый изгой.
И будто бы нет никакого начала
У самого важного дня.
И кашель, и тяжко, и воздуха мало,
И всё, как назло, – у меня.
 

* * *

 
Все спокойно. Часы не идут.
Ты и я – измерение века —
На минуту, на пару минут
Подавили в себе человека.
 
 
Не дыши. Я тебе помогу.
Окажи мне такую услугу —
Как, на самом-то деле, врагу
И последнему верному другу.
 

* * *

 
Сентябри зашкалили – и хватит,
Все как будто хуже, чем вчера.
Впрочем, в первых числах что-то платят
Это – греет с самого утра.
 
 
Ну четверг. Настал – и слава Богу.
Чашкой чая больше на столе.
То ли я старею понемногу,
То ли все исчезло на земле.
 

* * *

 
В спальне настежь распахнуты двери,
и сквозняк шевелит тишину.
Под кроватью готовы ко сну
незнакомые черные звери.
Сладких снов, беспокойные звери.
ждали снега.
 

* * *

 
Не ноябрь – какая-то пресная мутная тишь.
Первый снег – основная причина для телеэфира.
Не бездействуешь, просто уютно без дела сидишь
На краю безнадежного, старого, ржавого мира.
Почему-то все время болит и болит голова
У лохматой бесчувственной тени в соседнем квартале.
Не опомнившись, тает почти неживая Москва,
Распадаясь на воду, известку и все остальные детали.
 

* * *

 
Опять безучастно скрипят где-то там во дворе
Качелями тоже-ведь-люди от трех до шести,
И если смотреть не на ветки деревьев, жаре,
Казалось бы, явно и место и время цвести.
И если смотреть не на низкое небо, бордюр
Сухой и по-летнему блеклый, вотрется в мотив
Отличного лета. Из всех ненакрашенных дур
У этой, пожалуй, – совсем никаких перспектив.
Но впрочем, не будем о важном и остром теперь.
Так что? Безучастно скрипят с полусотни сторон
Качелями дети. И в такт – деревянная дверь.
И если смотреть не на старый диван, то и он.
 

2010

* * *

 
Прошла себя за полчаса до двух.
Предел владений, как вершина Эвереста,
Отмечен белым флагом: время, место
И совокупность сказанного вслух.
Давай иначе: я умру нескоро,
Засяду сразу за пятнадцать неотложных,
Нет, пятьдесят безумно срочных дел
(за самые большие из возможных),
Не отвлекаясь на пустые разговоры.
Тогда посмотрим, есть ли мне предел.
 

* * *

 
Так хорошо терять былую хватку,
Скорей бы потерять ее совсем,
И по ночам в прохладную кроватку
Не приносить во сне запретных тем.
 
 
Отдельно подчеркнув, что я не гений,
Продлить на год студенческий билет —
И запихать макеты приключений
Под кресло, как спасательный жилет.
 

* * *

 
Специально брожу по знакомым местам,
прикасаюсь к знакомым вещам —
чтобы стало неважно, ты здесь или там,
в поколении новых мещан.
Чтоб сместиться на день, на сезон и на год,
повторяя привычный маршрут,
и забыть, что проклятое время – идет,
что мое уникальное время – идет,
и в принцессы уже не берут.
 

2011

Бег

 
Я тебя продолжаю встречать по утрам на проспектах,
В веренице знакомых и слишком знакомых прохожих,
На рекламных щитах, на журнальных листах; среди тех, кто
Совершенно другой, но умеет смеяться похоже.
 
 
Я в бегах, на бегу и готовлюсь к пробежке на старте —
В параллельных мирах, параллельно в десятке галактик.
И меня, может быть, на рассвете в какой-нибудь Спарте
Просто сбросит со скал дальновидный дряхлеющий практик,
 
 
Остановит мой бег.
 

* * *

 
Нет, здесь не курят. Отойди на перекур,
Не тереби в руках салфетку, пачку, ложку.
И не надейся, что из всех знакомых дур
Меня за жизнь сложить удастся понемножку.
На ярком фоне мировых абсурдных склок
Не сочинять стихов и проз теперь занятно.
По выходным умею – глядя в потолок —
Не обращать внимания на трещины и пятна.
И засыпаю плохо.
 

* * *

 
Вот, принцесса моя, у тебя слишком тонкие ручки,
и я вижу насквозь, из чего состоит твое племя.
Между тем, мне осталась неделя до новой получки:
и тогда попируем, тогда заживем – и не время
говорить о тревожном, печально закатывать глазки.
Не тревожься, наладится, будет, придет, успокойся.
Лучше выйди во двор, оцени киноварные краски
и послушай, как птицы кричат…
и послушай, как ставни стучат…
и не бойся.
 

* * *

 
а у тебя такие теплые манжеты
и не хватает денег на перчатки.
и каждый месяц – новые сюжеты
в твоей несуществующей тетрадке.
а я все здесь – в другом районе мира.
я буду вечно здесь – в другом районе мира.
 

* * *

 
говорят, нам осталось всего ничего до последнего дня.
так значительно проще, удобнее; все, наконец, измеримо.
ну и что, что меня отберут у тебя, а тебя – у меня?
все равно по утрам мы с тобой регулярно расходимся мимо.
все равно мой единственный дом будет пущен на самое дно
потеплением климата, таяньем льдов, переменой гольфстрима.
по сравнению с этим – пускай происходит все то, что должно:
в революциях сна, отношений, в других элементах режима.
 

2012

* * *

 
однажды случайно проснулась не там:
предметы другие и пахнут иначе.
порядок, расставивший все по местам,
меня от привычного хаоса прячет.
но снова любое распутье – подлог,
одна колея все маршруты прогрызла.
и мы по краям – по велению ног,
которым нет дела до здравого смысла.
 

* * *

 
Смотри, у нас по-прежнему дождливо,
как в январе. У нас, считай, январь.
Они – их много – пьют живое пиво
и проклинают местный календарь.
Меня – немало – впрочем, не хватает
на полстатьи среди твоих страниц.
Я – уменьшаюсь. Мир – располагает
унылым сходством незнакомых лиц.
 

* * *

 
и нас больше нет: никакого надлома,
ни счастья, ни скорби на розовых лицах.
как прежде – знакомы, открыто – знакомы
на всех социальных доступных страницах.
за долю секунды, в течении чата
мне стало известно, до жути известно,
что нас не случалось; точнее, когда-то
все было кошмарно, а больше – прелестно,
и, в общем, неважно.
 

2013

* * *

 
Вокруг очень много пустого пространства:
высокие стены, скрипучие двери.
Прекрасно, поймали – я просто не верю
в возможность осмысленного постоянства,
с набором его непреложных законов:
когда моешь окна со сменой сезонов,
в подвале хранишь ящик елочных шишек,
по имени знаешь соседских мальчишек —
и прочее. Хватит. Я высплюсь неплохо,
затем – прорасту (без боязни подвоха)
во всем, что вокруг.
 

* * *

 
Что же, повод отметить – я, впрочем, давно разучилась
Придавать слишком много значения датам и людям,
Переигрывать то, что случилось и что не случилось,
Верно – кем бы мы ни были, больше мы этим не будем.
Я не буду ребенком, я выскребла всю свою детскость
Из оставшихся кадров в мозгу, из заметок в тетради.
Я храню ее там, где нелепа рутинная вескость,
Для родителей; снов, впечатлений и радостей ради.
В остальном – захожу, как корабль, в просторную гавань,
Регулярно заимствуя ключ от безмолвного дома.
У меня пауки и цветы; жалюзи вместо ставень,
И немало историй о том, что мне было знакомо.
 

* * *

 
Бродит-бродит негромкое эхо по моим – не моим – закоулкам,
по паркетным скрипучим дощечкам, ударяясь о двери и окна.
Я сижу с видом снизу на небо. В голове и помпезно, и гулко
бродит то же негромкое эхо, что и в каждой из замкнутых комнат.
У меня очень длинные утра, забываю уснуть в промежутке:
пролетая с востока на запад, я встречаю четыре рассвета
одной порцией черного кофе за одни неистекшие сутки.
Слишком быстро уходят минуты, несмотря, впрочем, даже на это.