Авантюрные хроники: английская дипломатическая служба в России

Книга первая: От Ивана Четвертого до Павла Первого

Нет ничего более обманчивого, чем общеизвестные факты.

Сергей Садов

Факты не существуют – есть только интерпретации.

Фридрих Ницше

Человека можно запутать фактами, но если он знает тенденции, то его запутать очень сложно.

Аллен Даллес

Истина способна изменить факты, но фактам никогда не изменить Истину.

Колин Уркхарт

Твоё прошлое – это доказательство, что враг пытался уничтожить тебя. Твоё настоящее – это доказательство, что у него это не вышло.

Освальд Чемберс

От автора

Предвижу, что данная книга вызовет массу критических замечаний со стороны любителей традиционных, академических подходов к русской истории и не любителей конспирологических теорий. Спешу заверить – эта книга совсем не конспирология и тем более не теория – это факты из истории работы английской дипломатической службы в России. Эти факты в большинстве случаев извлечены из документов, часто редко цитируемых или даже забытых, из дипломатической переписки и мемуарной литературы с учетом специфики обоих эпистолярных жанров, из многочисленных исследований, посвященных политике британского истеблишмента в отношении России. В ряде случаев, когда связь между фактами не удавалось подкрепить документами или надежными свидетельствами, приходилось прибегать к традиционному методу расследования – к гипотезам, ставящим по сомнение традиционные, устоявшиеся интерпретации. Некоторые из них требуют дальнейшей разработки, поиска дополнительных подтверждений. Впрочем, почти все выдвинутые гипотезы и интерпретации выдерживают проверку на характерный почерк, почти все они выстроены на основе своего рода традиций английской дипломатической, в широком значении этого термина, службы: политики, дипломаты и сотрудники специальных служб, не только английских, используют, как правило, одни и те же оправданные временем приемы и алгоритмы. То, что они повторяются, должно волновать только жертву очередной шаблонной операции. Людям свойственно забывать собственную историю, и потому новые поколения с неизбежностью попадают в ту самую ловушку, в которую ловили их предков. Декорации и времена, конечно, меняются.

Идея такого расследования возникла не случайно. Несколько лет назад автор написал книгу¹, в которой попытался разобраться в «истоках и движущих силах русской революции». Сейчас уже трудно удивить читателя рассказами о роли английского посла Дж. Бьюкенена и английских разведчиков в событиях 1916–1917 годов, но до сих пор мало кто знает, что англичане на тот момент располагали в Петрограде собственным бронедивизионом под командованием британского офицера, капитан-лейтенанта Оливера Локкер-Лемпсона, и отрядом из двух сотен британских офицеров-подводников под командованием капитана Фрэнсиса Кроми. В Петроград кроме того доставили от двух до трех тысяч боевиков из нью-йоркской мафии, которые отнюдь не сидели, сложа руки. (Об этом эпизоде русской революции будет подробнее рассказано ниже). Вмешательство во внутренние дела Российской империи было столь масштабным и впечатляющим, что невольно возникло желание проверить другие эпизоды русской истории на наличие в них «иноземной составляющей». Надо признаться, крупных открытий ожидать было трудно – слишком далеки от нас события первых англо-русских контактов. Тем не менее, кое-что удалось. Удалось, в частности, установить, что присутствие англо-американского контингента в Петрограде в 1917 году – своего рода дань традиции: в критические моменты русской истории на русской земле оказывался или готов был оказаться вооруженный контингент, не обязательно англичан или шотландцев, но людей готовых действовать в пользу английской короны.

Это заставило переосмыслить концепцию работы. Первоначально у книги было другое, вполне академическое название, однако по мере приближения к завершению работы над рукописью стало очевидно, что требуется иное – более точное. Великое Московское княжество, а потом и Российская империя на протяжении почти четырех столетий выступали в роли объекта специальных операций и манипулирования со стороны британской дипломатии и разведки. При этом никаких ограничений в методах не существовало. Подкуп, вербовка на компромате или «на идейной основе», предательство, яд, кинжал или пуля, кампании диффамации и дезинформации, наконец, государственный переворот – не существовало никаких ограничений когда на кону стояли британские интересы. А интересы эти требовали подчинить российскую внешнюю политику задачам английской «большой игры», а все русские ресурсы поставить на службу военному могуществу и экономическому доминированию Британской империи.

Английскую элиту как носителя подобной политической программы вряд ли можно упрекнуть в отступлении от правил морали – в межгосударственных отношениях редко кто оглядывался на библейские нормы, регулирующие человеческое поведение. Борьба за выживание, за жизненное пространство, право победителя на добычу, право сильного эксплуатировать слабого и тому подобные принципиальные установки почти всегда определяли характер отношений между государствами, вынуждали вести войны или действовать хитростью, когда применить силу было невозможно. Тем меньше оснований для упреков, когда речь идет о заштатном европейском государстве, каким была Англия в XV или XVI веке. Английских купцов не пускали ни в Индию, ни в Новый свет. Испания и Португалия блокировали Атлантику, и англичане судорожно искали обходные пути, чтобы приобщиться к заморским богатствам.

Упрекнуть московских князей и царей в недооценке противника тоже язык не поворачивается. В XVI веке в Москве, возможно, кто-то среди монахов-книжников еще помнил имя Гиты Уэссекской, английской принцессы, ставшей женой великого князя Владимира Мономаха, определенно знали о существовании королевства Англии, но представление об этой стране было самое общее, туманное. Тем более в Великом княжестве московском не могли догадываться о сложных общественных процессах, происходивших в то время в этой далекой стране. А процессы были поистине тектоническими. На острове ковалась новая, невиданная элита: к бритто-англосаксоно-норманнскому дворянству и джентри подсадили мощный «социальный катализатор» в виде некоторого количества семей венецианской торговой аристократии. Знаменитая Венецианская республика, спорившая за влияние с Ватиканом, интриговавшая против всех королей Европы, владевшая секретами всех европейских государей, стремительно теряла свое влияние. Оттоманская империя перехватила большую часть торговых маршрутов средиземноморья. Богатство и политическое влияние Венеции оказались под угрозой. Стало очевидным, что звезда Венеции закатывается, и часть венецианских аристократических семейств приняли вполне осознанное решение оставить берега уютной лагуны на Адриатике. После долгих поисков венецианцы остановили свой выбор на Англии. Ее островное положение чем-то напоминало огражденную со всех сторон водой Венецию, вокруг английских островов проходили главные торговые пути европейского севера и запада, а местная знать была еще очень молода и неопытна, чтобы противостоять замыслам изощренных социальных конструкторов из Венеции. В неспокойной Европе XV–XVI веков такое сочетание удобств и преимуществ оказалось уникальным. Венецианская республика получила шанс на перевоплощение, и она его не упустила. Королевская Англия стала реинкарнацией торговой венецианской республики, правопреемницей ее опыта и богатства, влияния и традиций древней островной цивилизации.

В какие-то сто лет в стране возникла новая нация и новая элита, вобравшая в себя дерзость и энергию германцев и бриттов, а также мудрость, коварство и жизненную силу небольшого народа, корни которого уходили чуть ли не в древний Шумер². Новая английская элита взяла на вооружение венецианскую традицию знать все, обо всех и раньше всех. Искусство разведки в Англии было доведено до совершенства уже при королеве Елизавете I. Один из крупных политиков своего времени Уильям Сесил, лорд Бёрли, бессменный член и руководитель английского правительства на протяжении почти полувека, немало этому способствовал. Разведка при нем стала органичным элементом едва ли не идеального для того времени государственного аппарата, важнейшим инструментом английской внешней политики и продвижения британских торговых интересов. Его правая рука, Фрэнсис Уолсингем непосредственно отвечал за безопасность королевы – труд и искусство немыслимое без надежной и разветвленной агентуры. Уолсингем оказался прирожденным агентуристом, сеть его шпионов и информаторов накрыла не только Англию, но и всю Европу. Как утверждают, для его разведки, как в свое время для венецианской, не было тайн и это не удивительно: на содержание разведки и специальной курьерской службы отпускались невероятные суммы. Достаточно сказать, что оплата услуг доверенных курьеров, доставлявших особо срочные сообщения, могла превышать годовое жалование профессора Падуанского университета³. Искусство шифрования и тайнописи было доведено до высочайших вершин, но самое главное достижение Уолсингема и лорда Сесила заключалось в «кадровой политике». Английская знать стала считать честью службу империи. На английскую разведку работали известные писатели, ученые, путешественники такие, как например, Фрэнсис Бэкон, обосновавший идею исключительности англосаксов и заложивший основу английской государственности, Ричард Хаклит, обстоятельно задокументировавший историю английских путешествий и колониальных завоеваний, Себастьян Кэбот, картограф и путешественник, предложивший идею продвижения на Восток через Северный ледовитый океан и по сути открывший Московию для англичан. Был среди них и Джон Ди, один из первых легендарных разведчиков английской королевы. Известный математик, астроном и астролог, картограф Джон Ди, прикрываясь «легендой» неудовлетворенности уровнем английской науки, много путешествовал по Европе, читал лекции в ряде европейских университетов (Лувене, Праге, Париже, Кракове), был принят при многих европейских дворах, включая императора Священной римской империи Рудольфа II. Многих европейских монархов интересовали его астрологические предсказания, а также принципы «герметической магии». Как утверждают, ему принадлежал знаменитый псевдоним «007», которым он подписывал сообщения королеве. Он стал автором термина «Британская империя», теоретического обоснования прав Англии на иностранные колонии. Ему же принадлежит авторство концепции «Зеленой империи». В соответствии с этой концепцией будущее английского королевства было бы вполне обеспечено только в одном случае: Англии следовало объединить под английской короной территории Нового света и Московское царство. «Зеленая империя», по мнению Ди, раз и навсегда решила бы задачу мирового господства: у нее просто не было бы равнозначных противников.

С тех пор, борьба за контроль на Россией превратилась для англичан в навязчивую идею и вызов для любого английского правительства. Невозможно привести в качестве примера ни одного русского монарха, который бы не испытал на себе силу и изощренность английской имперской машины. Требовательный читатель, знакомый с русской историей, не может удовлетвориться подобными общими фразами и, несомненно, потребует доказательств. Собственно этому и посвящено предлагаемое расследование. Многообразие найденного и переосмысленного исторического материала вынудило автора разбить исследование на три книги. В первой – речь идет о периоде, начиная с первых англо-русских контактов во времена Ивана Грозного и до убийства императора Павла I. Вторая книга посвящена событиям и людям XIX и начала XX века, главным образом тем, благодаря которым достигались цели английской стратегии в отношении России, а также роли английской дипломатической службы на этом отрезке русской истории. В заключительной, третьей части предпринята попытка показать реальные события 1917 года, явные и скрытые пружины двух переворотов, подоплеку взаимоотношений внутри большевистского правительства, непростые поиски моделей построения новой экономики на фоне борьбы англичан и американцев за «русские богатства» в 1920-е годы. Подобные временные ограничения продиктованы вполне понятными соображениями: в конце этого периода И.В. Сталин в принципе решил вопрос о начале строительства социалистического общества в одной отдельно взятой стране. Надежда на мировую революцию перестала быть актуальной, влияние англосаксов на «русский проект» стало сокращаться, хотя выйти из-под внешнего влияния Советской России удалось не до конца. Исследование последующего советского и постсоветского периода противостояния двух империй представляет несомненно огромный интерес, однако оно будет сопряжено и с огромными трудностями, ввиду ограниченности источниковой базы. Советские и иностранные архивы вряд ли будут в ближайшее время открыты в объемах, сопоставимых с периодами XVI–XIX веков. Впрочем, для вдумчивого читателя современные события, переживаемые нашей страной, дают ключ к пониманию происходящего.

Описывать сам алгоритм расследования полагаю излишним, он станет вполне понятен из дальнейшего изложения. Повторю только, что в большинстве случаев неортодоксальные, выпадающие из академических подходов, не принятые в официальной историографии выводы, оценки и трактовки событий и фактов истории базируются на документах, забытых или недавно обнаруженных, на наблюдениях современников с учетом их, как правило, субъективного характера, на многочисленных исторических исследованиях, подготовленных за последние почти триста лет, а в ряде случае на основе детального хронологического анализа череды событий. Такой прием использовался, например, при разборе обстоятельств смерти Ивана Грозного или бегства за границу царевича Алексея. Это дало возможность выявить важные детали, без учета которых суть происходившего изображалась в искаженном виде. В подобном расследовании невозможно обойтись без хотя бы небольших портретных набросков хотя бы некоторых из основных участников описываемых исторических событий. Иногда эти портретные наброски представляют собой если не доказательство тех или иных выводов или гипотез, то весьма важное, пусть даже косвенное свидетельство. Кроме того, автору хотелось поместить описываемые события в контекст современных общественных, хозяйственных и финансовых реалий, ибо без этого историческое расследование не может дать объемного, стереоскопического видения изучаемого объекта. Для данного расследования такой подход оправдан тем более, что попытки замедлить, приостановить, подорвать хозяйственное развитие русского государства были характерны для деятельности английской дипломатической службы в России на всем обозримом отрезке истории.

Заранее приношу извинения читателям за возможные погрешности стиля, опечатки или не совсем ясно прописанные логические построения. Под влиянием лиц, имевших возможность ознакомиться с фрагментами текста, был вынужден прервать четвертую редакцию ввиду высокой актуальности тем, затронутых в расследовании.

Англия XVI века

Процессы, запущенные венецианцами в Англии, в середине XVI века несколько притормозились. Мария Тюдор, ярая католичка, активно боролась с реформацией, не давая возможности Англии выйти из сферы влияния Испании. Только с вступлением на английский престол в 1558 году Елизаветы Тюдор началось освобождение от влияния католицизма. Личная уния Англии и Испании была разорвана, усилилось соперничество обеих стран на море. Началась длительная и упорная борьба.

Англия еще уступала Испании, Франции и германским землям по уровню развития промышленности. Всесторонне разработанное цеховое законодательство мешало переходу от ремесленного к мануфактурному производству. Только в сукноделии цеховая регламентация была слабее, поэтому переход к мануфактуре в этой отрасли начался быстрее. Кроме того, королевский статут, запрещавший вывоз шерсти и необработанного сукна из Англии, стимулировал рост мануфактур, производивших разнообразные сукна. В середине XIV века Англия вывозила ежегодно около 32 тыс. мешков шерсти и около 5 тыс. кусков сукна. К середине XVI века ситуация изменилась кардинально: ежегодный вывоз сукна поднялся до 122 тыс. кусков, в то время как количество вывозимой из Англии шерсти не превышало 5–6 тыс. мешков. Уже в 1564–1565 годах сукна и шерстяные изделия составляли 81,6 процентов всего английского экспорта.

Некоторые успехи были сделаны в производстве шёлка, полотна, кожи и кожевенных изделий, замков, ножей, скобяных товаров, стекла и мыла, но мануфактуры в этих производствах были еще редки, преобладало ремесленничество. На судоходных реках и во многих портах побережья в XVI веке строилось большое количество современных судов различного типа, грузоподъемностью 100, 200 и более тонн. Жители побережья занимались ловлей сельди и китобойным промыслом. Выросло производство свинца и олова, которые были известны в Англии с древнейших времён. Началась выплавка меди и были построены казенные мануфактуры, отливавшие медные пушки. Вместе с тем выплавка чугуна и производство железа оставались примитивными, несмотря на богатые залежи руды и каменного угля в переделе железа использовался в основном древесный уголь. Каменный уголь шел главным образом на отопление домов. В результате железо было низкосортным, его производилось гораздо меньше, чем требовалось, и недостаток покрывался ввозом из других стран, прежде всего из Швеции и Германии, где выплавка железа производилась из качественных руд с использованием каменноугольного кокса. Следует подчеркнуть, что способность производить собственное качественное железо, по сути главный стратегический товар того времени, следовало рассматривать как важнейший критерий оценки уровня развития государства.

Развитию производства в Англии XVI века оказывали помощь опытные мастера – эмигранты из других стран Европы. Много фламандских ткачей, спасаясь от произвола испанских властей во время Нидерландской революции, переселилось в Англию. Они принесли с собой секреты производства лучших сортов сукон, их отделки и окраски. Французские гугеноты-иммигранты занялись производством шёлка и трикотажных изделий. Во второй половине XVI столетия в Англию была приглашена из Южной Германии большая группа рудокопов и специалистов по выплавке и обработке качественного железа и цветных металлов. Тем не менее прогресс английской промышленности оказался под угрозой – на континенте резко сократился спрос на английское сукно, как результат – упали доходы от внешней торговли. Англия остро нуждалась в расширении рынков сбыта своего сукна.

Себастьян Кабот, сын венецианского мореплавателя и картографа Джона Кабота, перебравшийся в 1547 году вслед за многими венецианскими семьями в Англию, вспомнил, что его отец давным-давно предсказывал, что до Китая и Индии можно добраться северным путем. Такого же мнения придерживался и флорентиец Паоло Джовио. На основании рассказов московского посла Дмитрия Герасимова, побывавшего в Риме в 1525 году, он написал книгу, в которой высказал предположение о возможности обогнуть Сибирь: «…море там имеет такое огромное протяжение, что, по весьма вероятному предположению, держась правого берега, оттуда можно добраться на кораблях до страны Китая, если в промежутке не встретится какая-нибудь земля»⁴. Дело пошло быстрее, когда к поискам путей в Китай подключилась гильдия купцов-путешественников.

«Открытие» России англичанами

Как установила историк Л.Ю. Таймасова⁵, английская гильдия купцов-путешественников, в ведении которой находилась торговля шерстяными тканями, была образована во второй половине XIV века. К концу столетия купцы-путешественники прочно завоевали рынки Норвегии, Испании, Пруссии и Нидерландов. В 1391 году представительство гильдии в Пруссии получило статус дипломатической неприкосновенности. Такие же привилегии купцы-путешественники получили в 1408 году в Норвегии, Швеции и Германии. К тому времени гильдия объединяла торговцев шелком, драпировочными тканями, галантерейным товаром, кожевников, а также торговцев рыбой, скобяными изделиями и портных. Позднее к гильдии присоединились купцы, торговавшие бакалейным товаром. Торговцы шелком занимали лидирующее положение, из их числа выбирались говерноры компании. Гильдия имела собственный флот для доставки товаров в другие страны.

Генрих VII пожаловал купцов-путешественников особыми привилегиями. Согласно королевскому патенту, два выборных представителя компании осуществляли контроль над деятельностью мэра Лондона. Впоследствии мэра Лондона стали избирать из числа наиболее уважаемых членов гильдии. Со временем гильдия приобрела черты сложного с административной точки зрения института, наделенного широкими полномочиями, в ведении которого находились вопросы международной торговли Англии. Многие богатые и уважаемые купцы гильдии являлись представителями палаты общин или входили в состав Тайного королевского совета. Гильдия купцов-путешественников представляла собой симбиоз правительственной и коммерческой структур, так повелось в Англии: торговля и политика были тесно связаны между собой. Купцы-путешественники выполняли некоторые дипломатические функции, а также располагали сетью негласных информаторов. Важная политическая информация докладывалась Тайному совету.

Гильдия купцов-путешественников не только экспортировала английские товары, но также осуществляла закупки сырья, необходимого для компаний-участниц: квасцы для протравки шерстяных тканей и выделки кож, соль для засолки рыбы и мяса, железо и медь для производства оружия и скобяных изделий. Импортное сырье использовалось в военных целях: квасцы и натриевая селитра – для производства калийной селитры, а затем и пороха, железо и медь – для отливки пушек и изготовления ружей. Часть продукции шла на экипировку конвойных кораблей, сопровождавших купеческие суда, а также вооруженных отрядов, прообразов современных частных военных компаний, остальное отправлялось на экспорт.

Кабот несколько раз обращался к английскому правительству с предложением организовать экспедицию на поиски северного маршрута в Китай, но финансовые проблемы каждый раз вынуждали откладывать предприятие. В конце 1551 года гильдия купцов-путешественников взяла на себя финансирование расходов по подготовке экспедиции. Двести сорок купцов-пайщиков вложили по 25 фунтов в капитал компании, которая получила сложное название: «Общество купцов, искателей открытия стран, земель, островов, государств и владений неизвестных и доселе не посещаемых морским путем»⁶, а Кабот стал ее почетным президентом. На собранный капитал в 6000 фунтов были куплены, перестроены и полностью снаряжены три судна – «Благая Надежда», водоизмещением в 120 т, «Эдуард – Благое Предприятие» – в 160 т и «Доброе Доверие» – 90 т. Возглавил экспедицию адмирал Хью Уиллоуби, который прославился своими военными похождениями, не всегда, впрочем, добропорядочными. Свой адмиральский чин он получил буквально накануне отплытия. К слову сказать, адмирал на флоте никогда не служил. Как полагают некоторые историки⁷, в этом был определенный расчет. Главным кормчим экспедиции по предложению Генри Сиднея, воспитателя малолетнего короля Эдуарда VI, был назначен Ричард Ченслор.

В мае 1553 года английский король Эдуард VI вручил Уиллоби и Ченслору верительные грамоты, а также «Устав, инструкции и постановления для руководства предположенным путешествием в Катай…», которые подробнейшим образом регламентировали все действия членов экспедиции и команды. Плавание началось неудачно. Во время бури корабли потеряли друг друга. Хью Уиллоуби и его товарищи, как считалось, дошли до окрестностей Новой Земли и во время зимовки погибли. Ричарду Ченслору повезло. Ему удалось найти проход в Белое море и бросить якорь в бухте св. Николая, недалеко от Николо-Корельского монастыря. Англичане сообщили местным властям, что хотят завести с русскими торговлю и имеют грамоту к московскому князю. Только в конце 1553 года Ченслор получил приглашение пожаловать в Москву.

Город оказался гораздо больше Лондона, но его постройки были выполнены из дерева и разбросаны по городской территории практически бессистемно. Дворец же Ивана Васильевича поразил Ченслора своим великолепием. Иностранцы были приняты царем радушно. Англичане передали королевскую грамоту и несмотря на то, что она была составлена в предельно безличных выражениях в расчете на любого встреченного правителя, были приглашен к царскому столу. Миссия оказалось успешной. Россия сама искала новые торговые пути. Балтийская торговля была монополизирована Ганзой, сухопутные дороги в Европу были блокированы враждебными Польшей и Литвой, поэтому торговые связи с западными странами могли осуществляться исключительно через северные гавани, неподконтрольные врагам. Англичане привезли образцы товаров английского производства, в том числе сукна различных сортов и расцветок, шерстяные и шёлковые чулки, обувь из различных сортов кожи и бархата, стекло, зеркала, очки, оружие, ножи, иголки, замки, ключи, пружины, болты, железную и медную проволоку, свинец, железо и чугун. Следует отметить, что большая часть металлических изделий производилась из импортных металлов, и англичане это тщательно скрывали. Сукно – было их главным экспортным товаром. В Москве по достоинству оценили привезенные товары. В феврале 1554 года Ченслора отправили обратно с ответным царским посланием, которым Иван Васильевич приглашал английских купцов в Россию, обещая содействие и безопасность, свободу передвижения и самоуправление английским поселениям, если такие возникнут⁸.

В 1555 году в Лондоне старая компания со сложным названием была переучреждена указом королевы Марии Тюдор и получила название Московской торговой компании. Венецианец Себастьян Кабот стал ее первым и пожизненным говернором. Сохранился список из 201 члена новой компании. Его открывают фамилии семи главных учредителей, в том числе: сэр Вильям, герцог Винчестерский, он же главный казначей короны; сэр Генри герцог Арундельский, королевский камергер; сэр Джон герцог Бэдфордский, хранитель государственной печати и другие высокопоставленные лица. Восьмым по счету упомянут государственный секретарь Уильям Сесил, лорд Бёрли⁹.

Как отмечают исследователи, «нельзя сказать, чтобы перечень членов компании был типичным для XVI века. Среди учредителей Московской компании насчитывалось необычно большое количество представителей высшей знати. Ее административный штат представлялся необычайно раздутым. Компанию возглавляли 2 президента, 4 консула, при которых состояли 24 ассистента. Это была первая из целого ряда хартейных компаний¹⁰, которые на несколько столетий стали основным инструментом английских колониальных завоеваний. Главная особенность этих компаний состояла в том, что им по уставу-хартии было позволено держать частные армии и военные корабли.

«Обществу предоставлялось право делать свои открытия по направлению на север, северо-восток и северо-запад; употреблять королевские знамена, флаги и штандарты; завоевывать и принимать под королевскую державу все языческие города, укрепления, селения, острова и земли неверных народов; отражать силою иноземцев, которые старались бы вредить их плаванию или торговле, и самим ездить по открываемым ими морским путям. Англичанам, не принадлежащим обществу, воспрещалось ездить или торговать теми путями без разрешения общества под страхом отобрания их кораблей и товаров: причем половина отобранного имела поступить в королевскую казну, а другая – быть отдана в пользу общества»¹¹. На всех служащих компании возлагалась обязанность собирать сведения о Московии, «доносить обществу обо всем, что они узнают: о нравах, обычаях, приемах торговли русских; о тех товарах, которые с пользою для Англии могут быть вывозимы из России и привозимы в нее; о природных произведениях страны; об употребляемых в оной деньгах, весах, мерах; о пошлинах, способах перевозки и прочее»¹². И это было далеко не лишнее поручение.