В настоящее время сфера дополнительного образования переживает свое «второе рождение». Это обусловлено все большей востребованностью в педагогических программах, ориентированных на формирование личности детей и подростков средствами вне-учебных занятий и досуговых увлечений.

Сложившийся регламент учебной деятельности и соответствующая система требований к образовательным процессам в школьных и дошкольных учреждениях зачастую не дает возможности для всестороннего воспитательного воздействия на подрастающее поколение с учетом индивидуальных интересов и запросов.

Учреждения дополнительного образования имеют в этой связи значительный потенциал расширения воспитательного влияния на детей, подростков и молодежь в известной мере компенсируя недостаточную эффективность сложившихся в обществе социальных институтов.

Эти учреждения обладают и еще одной уникальной возможностью – наличием самых разнообразных методик, технологий, форм педагогической деятельности, способствующих духовно-нравственному развитию подрастающего поколения. В настоящей монографии этому аспекту работы учреждений дополнительного образования уделяется особое внимание. Именно дефицитом такого развития детей, подростков и молодежи объясняется множество личностных, психологических и педагогических проблем этих возрастных групп.

Впрочем, и в самой деятельности многих учреждений дополнительного образования существует некоторый перекос в педагогической деятельности в сторону ее «продуктивности» в виде количества занятий, мероприятий, организуемых форм досуга и исполнительских навыков детей, подростков и молодежи при недостаточном внимании к формированию внутреннего мира современного ребенка и подростка, необходимого для полноценного становления его личности, духовно-нравственного мировоззрения, освоения моральных норм.

В конечном счете именно духовно-нравственное развитие подрастающего поколения и является главной задачей учреждений дополнительного образования в современных условиях.

Раздел 1
Взаимосвязь традиций и инноваций в дополнительном образовании как управленческая стратегия социокультурного развития подрастающего поколения

1.1. Менеджмент качества образования в культурном измерении

Проблема менеджмента качества образования становится сегодня одной из актуальных в современный период развития российского социума. Между тем она недостаточно разработана в гуманитарном и социальном аспекте, в результате чего нередко отождествляются коммерческие и социокультурные параметры качества образовательной деятельности.

Как известно, само понятие «менеджмент» пришло из сферы промышленного производства, бизнеса и коммерции и постепенно проникло во все другие сферы социокультурной деятельности, в том числе и в сферу образования. Соответственно управление качеством образования (менеджмент качества) все более стало устремляться к экономически выверенным и однозначно понимаемым категориям экономической эффективности, неизбежно упрощая образовательный процесс и выбирая стереотипные решения. Такая оптимизация образовательного процесса, безусловно, не может являться критерием качества и требует четкого разграничения управленческих и социокультурных значений качества образования.

Управление качеством предполагает прежде всего формирование параметров оценки, которая, как очевидно, будет складываться из исходных характеристик и системных показателей образовательной деятельности, т. е. как «интегрированная оценка», включающая множество компонентов, начиная от организации самого образовательного процесса, профессиональной компетентности преподавательского состава, формирования «развивающей среды», инновационных компетенций (информационных, коммуникативных, педагогических, психологических) и т. д. и т. п.

Оценка качества образования, таким образом, будет иметь многоаспектный характер и содержательно определяться метапредметными связями и отношениями.

Во всем многообразии существующих сегодня методов и подходов к оценке качества образования хотелось бы выделить «культурологический подход», который в известной мере синтезирует многие из требований социализации личности, таких как освоение культурных ценностей и норм, паттернов поведения и деятельности, формирование мировоззрения и общей картины мира.

В Федеральном законе «Об образовании в Российской Федерации» (в статьях 1 и 2) определяется предмет регулирования и основные понятия, которыми должны руководствоваться все субъекты образовательной деятельности, исходя из определения, данного в Законе. Его формулировка достаточно четко выражает социокультурный смысл и социально значимые цели: это «единый целенаправленный процесс воспитания и обучения», который осуществляется в интересах общества, государства, человека, семьи. Тогда образование – не только совокупность знаний, умений и навыков, но и ценностных установок, компетентности (определенного объема компетенций), опыта социокультурной деятельности. Как подчеркнуто в Законе, образовательная деятельность осуществляется в целях интеллектуального, духовно-нравственного, творческого, профессионального, физического развития человека, а также удовлетворения образовательных потребностей и интересов. Как очевидно, это огромный спектр социализации, которым различаются разные уровни и циклы, каждый из которых будет иметь свои параметры и критерии качества.

Учитывая вышесказанное, в самом общем виде можно дать определение качества образования как «интегративной» оценки образовательного процесса с точки зрения «наивысшего проявления в нем культурных ценностей и норм», т. е. интегрированного показателя качества как «культуры образования». Такое определение встречается в целом ряде исследований [1, с. 86].

Особым образом можно выделить «духовную сферу», определения ее социокультурных характеристик в познавательном, этическом, эстетическом, религиозном измерении. Все эти определения наполняют социокультурную жизнь многообразными качествами, каждое из которых характеризует степень удовлетворения потребностей и интересов.

Между тем сегодня сформировалась достаточно устойчивая оценка цивилизационного развития через определение «качества жизни», которое включает эти реперные значения – «качество культуры», «качество образования», «качества человека». В данном контексте определение качества жизни становится производным от качества образования и качества культуры.

Необходимо учитывать, кроме того, что динамика цивилизационного развития имеет свои законы развития и конкретно-исторические черты, соответственно, изменчивые представления о качестве жизни, качестве образования и качестве культуры.

Господствующая многие века так называемая «классическая модель» образования утратила сегодня свой приоритет и престижность, поскольку была ориентирована на образ «энциклопедически образованного» человека.

Классическая модель образования включала в себя предметы, способствующие всестороннему и гармоническому развитию личности: изучение истории, старых и новых языков, риторики (искусства красноречия – элоквенции), диалектики (понимаемой как искусство ведения дискуссий) и, конечно же, изучение фундаментальных наук: от астрономии и механики до эстетики и искусствознания. При этом гуманитарные знания ценились не ниже технической компетентности. В эпоху Средневековья это так называемые «тривиум» и «квадривиум». В эпоху Просвещения (XVIII в.) образование понималось как «универсализм и энциклопедичность» знания, которые достигались определенным порядком и последовательностью изучения дисциплин. Упорядоченный корпус текстов должен был символизировать «чувственно-наглядный» и «логически непротиворечивый» образ мира. Создав свою «Энциклопедию наук, ремесел, искусств», французские философы-просветители полагали, что изучение этих образцов высокой культуры в разных сферах человеческой деятельности позволит воспитать «добродетельного гражданина», ответственного перед своим Отечеством.

Сегодня этот «экстенсивный», как мы бы сегодня сказали, идеал «полноты знаний» безнадежно утрачен, поскольку кажется «неактуальным» с точки зрения коммерческой российской элиты. В соответствии с Болонским соглашением классическая модель образования квалифицируется как «традиционалистская», исчерпавшая свою креативность, поскольку ориентирована на получение «готовых знаний», «заучивание», освоение нарративов (последовательно организованных классификаций фондов наследия), что будто бы не соответствует требованиям эффективности образования и получения знаний. Сегодня они подчиняются иным параметрам: «проблемный подход» и «проектное мышление». В этих представлениях будто бы должны быть заложены основные функции социализации: адаптация личности к динамически изменяющейся сложной социокультурной среде. Поэтому качество образования в соответствии с Болонским процессом идентифицируется со стратегией «преобразования», трактуемой как преимущественно «жизненной адаптации» в полном согласии с основными положениями западной социальной и культурной антропологии. Преобразования в разных формах (усовершенствования, инноваций, модернизации) понимаются как инновационные уровни этих преобразований.

Безусловно, все перечисленные инновации в сфере образования подчинены чисто технологическим критериям эффективности, которые подчиняют процесс образования утилитарным, а не гуманитарным содержательным принципам. И многие культурологи полагают, что нужно вернуться к классическому образованию, если ни в целом, то в каких-то его основополагающих принципах – гуманизации и гуманитаризации. В современной дегуманизированной культуре, где основные цели социализации представлены через критерии адаптации и «потребительского поведения» в условиях рыночной экономики, основными принципами социокультурной деятельности становятся конкурентоспособность, овладение маркетинговыми технологиями и, наконец, правильный выбор услуг.

Когда структура личности занижена до уровня потребителя, менеджера рыночной экономики, она не детерминирована никакими духовно-нравственными понятиями и всякий раз идентифицируется «заново» посредством активного потребительского выбора. Продуктом такой образовательной педагогики становится «фрагментарная личность», у которой творческое начало вытеснено потребительским выбором, а критерий эффективности вытеснит даже самые сакральные идеалы и ценности. Такое образование без воспитания становится стимулятором девиантного поведения, что мы и наблюдаем сегодня.

Многоликий менеджмент безусловно должен быть представлен на разных уровнях рефлексивного анализа управления и учета основных принципов целевого управления, а именно различения целей – средств – результатов. Это, во-первых, позволит избежать использования чисто технических критериев качества применительно к образовательно-воспитательной деятельности, содержанию образования, поскольку внедрение инноваций неуместно будет относить к модернизации образования как культурного процесса.

С другой стороны, там, где целеполагание в управленческой деятельности требует четкого определения «дерева целей», т. е. разветвленной представленности целевых ориентаций, неуместны общие декларации, замещающие целевые установки некими абстрактными рассуждениями и идеальными представлениями.

Соответственно, необходимы адекватные параметры менеджмента качества, учитывающие принципы проблемно ориентированного и проектного мышления. Методы социального проектирования применяются сегодня в формате комплексных целевых программ и образовательных проектов духовно-нравственного, гражданского, патриотического, эстетического воспитания.

Социальное проектирование должно основываться на создании и аналитической проработке двух основных факторов: в качестве «системообразующего выступает содержание (контент) деятельности. Второй фактор-контент организационной (управляемой) модели разрабатывается на базе анализа существующей инфраструктуры образования.

В контексте новых реалий информатизации российского социума возникают и новые проблемные ситуации, соответственно, новые требования к адаптации инфраструктуры образования к возрастающим потребностям решения комплексных задач по интеграции социокультурной практики учреждений образования и воспитания. Безусловно, в данном контексте требования к качеству менеджмента и модернизации инфраструктуры образования как всей содержательной деятельности (по проектированию творческого пространства развития личности), так и методов (технологий) управленческой деятельности предполагают определение критериев эффективности, которые зависят в конечном счете от возможности представить в качестве взаимосвязанных разнородные компоненты образовательного процесса.

Принципы увязывания всех «управляемых» компонентов в единое целое – требование «полноты охвата» всех необходимых условий и факторов управляемой системы, обеспечение ее ресурсных, кадровых, финансовых и других средств реализации, которые обычно задаются так называемыми «программно-целевыми» методами, широко применяемыми в последние десятилетия при разработке масштабных проектов. Программно-целевые подходы предусматривают задания и технологии поэтапного выполнения: этапы, сроки в определенной последовательности: от проектных заданий до конкретных форм реализации. В этих условиях сфера управления (менеджмент) использует метод социального проектирования как наиболее адекватный в решении управленческих задач.

Формирование социального проекта предполагает разработку алгоритма проектировочной деятельности, которая будет представлена в проектировании двух объектов: содержания (образовательного контента) и организационных структур его реализации. В каждый конкретный момент один из этих объектов предполагается «заданным», а другой – «проектируемым», и наоборот. Такая «челночная рефлексия» применялась во многих стратегиях социального проектирования как движение от одного объекта к другому. Соответственно, можно выделить алгоритм проектирования: описание проблемной ситуации, образ «желаемого будущего», целеполагание (цели и задачи), технологии реализации в управленческой деятельности и, наконец, программы – как увязанные по целям, задачам, ресурсам, исполнителям, срокам осуществления мероприятий и показателям эффективности качества.

В предложенном алгоритме проектировочной деятельности исходным принципом первоочередных разработок является контент «первого объекта», т. е. содержания деятельности.

В принятии такого алгоритма социального проектирования, безусловно, возрастает потребность в культурологическом подходе, позволяющем обобщать и синтезировать разнородные знания смежных гуманитарных и социальных дисциплин. Именно культурология дает смысловые и ценностные ориентиры образования и воспитания.

В качестве одного из таких проектов можно представить авторский образовательный проект «Культурология Русского мира», который был разработан совместно сотрудниками Российского государственного социального университета и Академии социального управления [2]. Этот проект представляет собой фактически новое направление в гуманитарном образовании, раскрывая уникальный мир русской культуры, ее духовные, этические и эстетические ценности, способствуя более глубокой качественной подготовке специалистов в сфере духовно-нравственного и гражданского воспитания.

Выбор культурно-исторического материала контента был продиктован стремлением выявить наиболее существенные аспекты истории России, которые стали главными вехами становления Русского мира, его уникальной культуры и национально-культурной идентичности на основе преемственности традиций.

Образовательный проект должен ставить цели и задачи формирования духовно-нравственного, патриотического и гражданского воспитания средствами проектирования ценностных параметров культурной идентичности, раскрывающих «дискурс духовности» через образовательный контент важнейших исторических эпох становления российской государственности.

В рамках так понимаемого качества менеджмента в системе образования и должна формироваться функциональная модель менеджмента:

– основная деятельность – производство образовательных контентов;

– «обеспечивающая» деятельность – разработка и реализация образовательных и воспитательных проектов и программ, методических пособий, информационного обеспечения;

– обслуживающая деятельность (повышение квалификации, консультирование и т. д.);

– экономический комплекс;

– рациональная координация, мониторинг и контроль.

Таким образом, образовательный менеджмент имеет прежде всего социальные функции, он имеет целью принятие какой-либо социальной идеи, проекта, и предназначен для достижения социального, а не коммерческого эффекта.

Литература

1. Логинова Л.Г. Качество дополнительного образования детей. Менеджмент. – М.: Агентство «Мегаполис», 2008. – 392 с.

2. Селезнева Е.Н., Каменец А.В. Культурология Русского мира: духовные основы национального менталитета: монография. – М.: Ритм, 2013. – 432 с.

1.2. Проблемы проектирования креативных кластеров как полифункциональных центров дополнительного образования

Ведущие специалисты по качеству менеджмента учреждений дополнительного образования обратили внимание на существенные изменения на представлений о российской системе образования. И прежде всего, представление о государственном образовании только как «сети государственных учреждений». Это представление было замещено другим дискурсом – «единое образовательное пространство» [3, с. 46].

Под «образовательным пространством» подразумевается некое абстрактное «образование без границ», как определил его Е.Н. Ямбург.

Это «единое безграничное образовательное пространство», видимо, должно, по замыслу наших ведущих представителей педагогической науки, совпадать с «пространством социализации», понимаемом как «единый социокультурный процесс» по освоению знаний, ценностей, норм поведения и деятельности, которое осуществляется не только в институтах образования и воспитания, но и в институтах культуры (музеях, картинных галереях, консерваториях, филармониях, разного рода музеефицированных объектах культурно-исторического наследия), и в целом – во всех учреждениях образования и культуры.

Главный вектор педагогической стратегии сегодня, в отличие от традиционной педагогики – «вектор развития» [1], т. е. «идентификация себя в культуре», освоение культуры [3, с. 45]. Этот аспект «культуросообразности» присутствует практически во всех современных учебниках по педагогике [2, с. 292–300].

Но такое всеобъемлющее определение образовательно-воспитательного процесса как «пространства социализации и развития», безусловно, требует определения его институциональных границ, поскольку речь идет не просто о совершенствовании воспитательного процесса посредством огромного и все нарастающего процесса развития инновационных технологий, но об общей социализации, в которой одной из главных целей является творческое развитие личности.

Таким образом, изменение педагогической стратегии ставит проблемы формирования соответствующей институциональной среды как «среды социализации и развития», среды творческой, обучающей и развивающей.

Вот эта замечательная идея «социального конструирования детства» требует иного понимания качества образования, которое влечет за собой иную организацию образовательно-воспитательного процесса – конструирование такого институционального пространства, которое будет максимально концентрировать всеобъемлющий потенциал воспитательных возможностей всей социальной и культурной инфраструктуры, многократно умножая воспитательный ресурс посредством интеграции разных функций социальных и культурных институтов.

Введение в научный оборот понятия «территориально-образовательная система» (Е.А. Ямбург, В.С. Лазарев) приводит нас к идее конструирования «пространства образования и воспитания» как некоторой среды «пространства детства» (обучения, самореализации, творческого развития), организованного по территориальному принципу.

Иначе говоря, речь идет о проектировании полифункционального культурно-образовательного комплекса, способного интегрировать функции отдельно взятых учреждений образования, культуры и воспитания на конкретной территории, которая имеет свои культурно-исторические, образовательные, воспитательные институты – т. е. свою территориальную инфраструктуру, состоящую из социокультурных институтов, принадлежащих, как правило, разным ведомствам.

Такой интегративный социокультурный комплекс сегодня уже имеет свое название и свои проектные образцы, которые с определенной долей условности обозначаются как кластеры.

В социокультурном контексте кластер – это объединение социальных и культурных организаций, действующих в одной сфере и на одной территории.

Понятие кластер пришло из западной социологии из так называемой «креативной экономики» и «культурной индустрии» как инновации в менеджменте [6]. Возникнув в недрах «креативной экономики», сконструированной по географическому (территориальному) принципу группы учреждений, компаний и ведомств, специализирующихся на предоставлении каких-то услуг, это понятие (кластер) переходит в социокультурную сферу.

Сегодня понятие «культурный кластер» является достаточно распространенным и уже определяется не просто как объединение и взаимодействие каких-то компаний по предоставлению услуг, но имеет более широкий смысл и широкий спектр действий.

Сегодня мы говорим о кластере как месте реализации и презентации творческих проектов. И в мегаполисе, где огромное множество часто бессистемно действующих ведомств (например, в г. Москве), возникают многочисленные культурные кластеры, которые позволяют раскрыть творческий потенциал жителей мегаполиса, повысить уровень образования, просвещения, профессиональной подготовки, переустроить городскую среду и т. д.

Роль культурных кластеров заключается в формировании ценностных параметров социокультурного пространства и включении их в качестве символов, кодов культурной деятельности в разные сферы: градостроительную, архитектурную, музейную, образовательную, воспитательную, информационную и т. д. Соответственно, идентификационные характеристики объектов культурных кластеров можно рассматривать с точки зрения тех функций, которые они выполняют в обществе (образовательной, культурной, воспитательной, социализирующей и т. д.). Скажем, памятники истории и культуры репрезентируют историческое прошлое России, ее традиции, богатое культурное наследие. Поэтому оцениваются как «культурное достояние», формирующее национальное самосознание на базе Российской истории и культуры, становясь в таком контексте важнейшими объектами проектирования культурных кластеров.

Наследие не должно пониматься «узко» – лишь как коммерческий ресурс, но должно быть органично включено в общую социокультурную систему и, соответственно, стать важнейшей сферой образовательно-воспитательного пространства. «Историко-культурная среда», таким образом, становится составляющей этого «пространства жизнедеятельности», «аксиологического пространства», символизирующего важнейшие культурные ценности, с которыми должен идентифицировать себя человек, находящийся в этом пространстве. Любое локальное территориально-поселенческое образование несет в себе «потенциал культурной памяти», ее образы, ее имена, ее символы исторически значимых событий. И эти символы памяти воспитывают, обучают и в конечном счете социализируют человека именно как гражданина данного государства, своей страны, своего отечества.

Поэтому к понятию «историко-культурная среда» применимы также понятия «среда обучающая», «среда культурной памяти». Средовое пространство выступает, таким образом, в значении важнейшего потенциального ресурса образования и воспитания, формируя национальное историческое самосознание. Поэтому небезразлична инфраструктура этой среды, ее символические доминанты.

Понимание историко-культурной среды как «среды памяти» несет в себе функции воссоздания «образа прошлого», не модернизированного современными фальсификациями истории или рыночными представлениями о преимущественно коммерческих функциях объектов культурного наследия.

Таким образом, культурным кластерам принадлежат большая роль в проектировании ценностных параметров нашей культурной идентичности, создании «позитивного образа России», ее исторического прошлого. Обозначая символы и доминанты отечественной культуры в средовом пространстве, мы создаем условия подготовки к восприятию отечественных исторических культурных ценностей.

К сожалению, сегодня мы являемся свидетелями уничтожения многих памятников истории и культуры, искажения исторического образа городов и поселений, нивелирования их «исторического ядра» и охраняемого культурного слоя исторических территорий.

Нередко памятники прошлого «политизируются», переставая быть «символами истории», и переходят в разряд «исторических свидетельств», которые стремятся стереть с лица земли, чтобы сформировать «другую историю». Инфраструктурная среда бывает тем самым выдернутой из исторического контекста. Культурные кластеры как искусственно созданное средовое пространство способны интегрировать важнейшие смысловые акценты нашей среды.

Роль культурных кластеров заключается прежде всего в формировании ценностных параметров социализации и культурной идентичности и включении их в качестве базовых символов в разные сферы социокультурного пространства – образовательную, воспитательную, музейную, просветительско-информационную, коммуникативную и т. д. Аксиологические доминанты интегрируют проектируемое средовое пространство [4, с. 60–81].

Поэтому сегодня встает проблема проектирования таких параметров культурных кластеров, которые были бы значимы в общегосударственном и социальном масштабе, поскольку могли бы реконструировать исчезающие культурно-исторические традиции, восстанавливать преемственность поколений. Креативные культурные кластеры могли бы стать таким мощным транслятором наследия в сфере образования и воспитания, знания истории своей страны, края, региона. Возрождение исторического образа России необходимо формировать в культурно-образовательных кластерах, например в программах культурных кластеров «Русского мира», где наследие русской культуры будет представлено по контентам основных исторических эпох российской истории, и где главное внимание будет обращено на духовно-нравственное воспитание.

Духовно-нравственное воспитание в рамках культурных кластеров имеет и политическое значение: в противовес «культурным проектировщикам», которые считают, что в условиях полиэтнического состава российского социума культурная идентичность России уже не имеет какой-то «общенациональной основы», связанной с историческими традициями и приоритетами, противопоставлена идея национального единства. Сегодня в либеральных кругах транслируется концепция, утверждающая, что в сегодняшнем российском стратифицированном обществе культурная идентичность «дробится» на многочисленные культурные страты. Поэтому возрастает роль сравнительно небольших социальных общностей – региональных общин, национальных землячеств, диаспор мигрантов, молодежных субкультур, которые и должны задавать ориентиры самоидентификации членов кластеров [5]. В таком контексте кластер определяется и понимается лишь как фактор самоидентификации разных социокультурных сообществ. Безусловно, такое понимание кластера как «автономной среды» формирования культурной идентичности противостоит установке государственной образовательной и культурной политики на формирование гражданского самосознания.

Таким образом, проектируя заданные ценностные параметры культурных кластеров, можно повлиять на всю социокультурную ситуацию.

Сегодня созданы все условия для проектирования и разработки креативных социокультурных кластеров, в том числе и в системе дополнительного образования. Во всяком случае, когда мы говорим о «воспитательном потенциале» Московского региона, то подспудно предполагаем задействовать весь потенциально огромный образовательно-воспитательный ресурс, проектируя «единое образовательно-воспитательное пространство» Московского региона, где базовыми «точками роста» могли бы стать «креативные кластеры» дополнительного образования, поскольку, как утверждает А.Г. Асмолов, дополнительное образование – «зона ближайшего развития образования» [1] и, добавим, «культуры», соответственно, «зона творчества» по созданию среды обучения, воспитания и развития.

Литература

1. Асмолов А.Г. Дополнительное образование детей как зона ближайшего развития образования России: от традиционной педагогики к педагогике развития // Стенограмма межрегионального семинара-совещания 13–15 марта 1996 г. – Петрозаводск, 1996. – С. 7.

2. Безрукова В.С. Педагогика: учеб, пособие. – Ростов н/Д: Феникс, 2013. – 381 с.

3. Логинова Л.Г. Качество дополнительного образования детей. Менеджмент. – М.: Агентство «Мегаполис», 2008. – 392 с.

4. Селезнева Е.Н. Культурное наследие и культурна политика России 1990-х гг. (теоретико-методологические проблемы) / Рос. ин-т культурологии. – М., 2003. – 164 с.

5. Флиер А.Я. Какой будет культура XXI века: аналитический прогноз // Обсерватория культуры. 2010. – № 4.

6. Флорида Р. Креативный класс (пер. с англ.). – М., 2005.