Домик в сугробе. История одной души

сестрице Светлане за доброе сердце, мудрые мысли, светлую душу, наполненную состраданием и сопереживанием, а также за любовь ко всем людям посвящается

© Александр Маматовский, 2020

ISBN 978-5-4498-8912-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

размышления

 
Чужих ненастных серых дней
В таком естественном их виде,
Беды чужой, увы, не видим
Порой мы в радости своей.
 
 
А радость в чём? В материальном:
Набитым новым кошельком
Пред носом страждущих трясём.
И нам при этом не печально.
 
 
Ещё, когда вдруг за обедом
Наестся тело до отвала,
Душа чтоб менее страдала,
В сон устремиться до рассвета.
 
 
Сквозь окна нашей светлой залы,
Чтоб бедняки на стол глазели.
И чтобы рядом, у постели
Носились слуги с опахалом.
 
 
Нас не достать из зон комфорта.
Мы закрываемся от мира.
С экранов смотрим на кумиров,
Себя считая высшим сортом.
 
 
А так ли надо? Где же страх?
Ответит кто-то мне с усмешкой:
– А ты как думаешь? Конечно,
Судьба моя в моих руках!
 
 
Вменяешь страх какой ты мне?
Спокойна совесть и чиста!
Молюсь я в церкви у Христа
И о семье, и о стране.
 
 
Намедни милостыню дал
Каким-то маленьким неряхам.
Помог однажды я монахам.
Все знают. Я им рассказал.
 
 
Заразен мир наш эгоизмом
И показушной добротой.
Кто добр от сердца, тот с тоской
Не станет хвастать героизмом.
 
 
Над вашей ласковой судьбой
Покуда солнышко в зените,
Ужель вы ближнему решите
Отдать счастливый свой покой?
 

Глава 1

Счастье и радость

 
Всё было предано зиме:
Земля усыпана снегами.
Мой городок с его домами
Жил в новогодней кутерьме.
 
 
Кружился снег над головами
И праздник в воздухе витал.
В гирляндах город мой сиял,
Искрился яркими огнями.
 
 
Торговля набирала ход.
Скупали граждане подарки.
На кухнях парились кухарки,
Ведь приближался новый год.
 
 
Катаясь весело на санках,
Сосала льдинки ребятня.
Следили, стоя у плетня,
За ними матери – гражданки.
 
 
Окончив четверть на пятёрки,
Стирали варежки до дыр
Детишки за добро и мир,
Скользя на шубах с гладких горок.
 
 
Забыв про старые тревоги,
Спала замёрзшая земля.
Метель неистово шаля,
Скрывала с глаз долой дороги.
 
 
Коньки как нож пилили лёд,
Своих хозяев веселя.
Каток светлее хрусталя
Пирожным стал под новый год.
 
 
В нарядах ярких были ели.
Как королевы заблистали.
Друг другу лапами махали
Под ветром стройные модели.
 
 
И как обычно в выходной,
Все были заняты делами:
Гостей накрытыми столами
Встречали дружно всей гурьбой.
 
 
И пели песни под закуску.
И танцевали в хороводе.
И вечеринки на исходе
Съедали мясо по-французски.
 

Глава 2

Беда и равнодушие

 
Который день в исходе года,
Когда мороз ко всем суров
Встречал у мусорных бачков
Случайно деда – нищеброда.
 
 
Всегда он был ко мне спиной.
Мы не здоровались глазами:
Он прятал взгляд от всех часами
В помойной куче с головой.
 
 
Казалось, в мысли погружённым,
Он был далёк от суеты.
На тех, кто звал его: – «Эй, ты!»
Смотрел смиренно и смущённо.
 
 
Дед никогда не огрызался
В ответ на травлю и сужденья.
Он, как ребёнок, от волненья
Сдержать рыдания пытался.
 
 
Как будто клад искал в помойке.
Мороз его за нос щипал.
В бока бесстрашно ударял
Затейно: ласково и бойко.
 
 
Дед был одет не по погоде.
На вид, как будто, лет как сто
Его старинное пальто
Уже исчезло прочь из моды.
 
 
И сам старик уже не молод,
Казалось, был по всем приметам.
Питался скудным дед обедом
И с ним не расставался голод.
 
 
И так он жил… И мы так жили…
Без задней мысли и смущенья
Ссыпали смрад в его владенья
И жизни улыбались мило…
 
 
Мы все не прочь всех обсуждать.
И всё вокруг него желало
В него невидимое жало
Надменных взглядов запускать.
 
 
Своя всех волновала стать —
Его судьба не волновала.
И старики, и каждый малый
Его старались обозвать.
 

Глава 3

Осуждение и неприязнь

 
– Смотрите, парни, старикана
Прогнали дети, как собаку! —
Взялись дразнить того беднягу
Морозным утром хулиганы.
 
 
– И он, как псина, на помойке
Себе в отходах пропитанье
Сыскать желая, наказанье,
Затем обедает на стройке.
 
 
– Эй, ты! Несчастие земное!
Скорее прочь беги, покуда,
Тебя не выгнали отсюда.
Ведь ты один, а нас-то трое.
 
 
– Эх, смрад! – залаяла старуха,
Кроша усохший хлеб голубкам —
Уж заработал бы на шубку.
А-то для глаза, словно муха.
 
 
Людям хорошим чтоб не портил
Он настроенье до заката,
Гоните прочь его, ребята.
Вот неудачник второсортный! —
 
 
И клюшкой ведьминской бабуля
Ему грозила неподдельно.
В него свой взгляд бросая цельно
Из пальцев мастерила дулю.
 
 
И прочь сбегала поскорей,
Гордясь позицией своей.
И, разгоняя голубей,
Крестилась около церквей.
 
 
И через час всё забывала.
Как будто курочка с нашеста
С другой бабулей у подъезда
Соседей сластно обсуждала.
 
 
И в благодарность за участье,
За то, что бабка тоже злилась
Мальчишки в дедушку вцепились
И то им доставляло счастье.
 
 
И с каждым ветреным ударом
Им становилось веселее.
А деду было всё больнее…
Я наблюдал за тем кошмаром.
 

Глава 4

Глупость и высокомерие

 
Оставив мусор у помойки,
За старика я заступился.
Стремглав по мусору пустился
К откормленной и резвой тройке:
 
 
– Не стыдно вам, крутым ребятам
На деда старого польститься?
Нет доброты на ваших лицах,
А ведь живём в наш век не в стаде!
 
 
Ужели это ваша бойня?
А этот дед для вас добыча?
Ведь вы, чуть что, до мамы, хныча
Спешите в дом свой недостойно!
 
 
И с дедом этим вам по силам
Тягаться нынче – это слава?
Увы, но то совсем не здраво.
Вы уподобились дебилам.
 
 
– Ответишь нам за оскорбленья! —
В ответ мне парни объявили —
Не тех бомжей ещё судили
Мы в наши прежние мгновенья.
 
 
– Ты, дядя, к нам совсем не добрый!
Мы это в видео засняли.
Его покажем в нужном зале
И скажем: – «Нам считали рёбра».
 
 
– Мы так училку проучили
За то, что к нам была предвзята.
И пала ниц всех вера в святость.
Преподавать ей запретили!
 
 
– А мне немного жаль её —
– Сказал нечаянно молодчик.
– Тебе, дружок, поставлен счётчик
За жалость к ней и за враньё!
 
 
Пускай для публики изгоем
За неразумные оценки
Предстала старая шатенка.
А мы, товарищи, герои!
 
 
– Собой любуетесь, сороки…
Ни капли совести в вас нет —
Я этой шайке дал совет —
– Идите прочь своей дорогой!
 

Глава 5

Знакомство и приветствие

 
А тот старик с угрюмым взглядом
Всё время нашей перепалки
Стоял в сторонке. Был он жалким
В своём молчанье виноватом.
 
 
Когда исчезла с глаз долой
Та невоспитанная тройка,
Смеясь торжественно и бойко,
Дед вдруг промолвил: – Вы – герой!
 
 
Я в нашем мире ядовитом,
Где всем на ближнего плевать,
Не смел надеяться и ждать
К себе, бездомному, защиты.
 
 
– Да будет вам, – ответил я —
В том нет ни капли героизма,
Что защитил вас от садизма.
Всему на свете Бог – судья.
 
 
Я – Тимофей Орлов. За труд
Был в этом городе поселен.
Командирован две недели.
А вас как, дедушка, зовут?
 
 
– Семён Иванович Метелин,
Когда-то звали все меня,
Но до сего благого дня
Мне имя выдано бесцельно.
 
 
Всё чаще кличками дразнили
С одной поры. И стар, и млад
Мне в спину камень бросить рад.
А был бы рядом, то забили б.
 
 
Вы развивать наш регион
Из дальних мест примчались, верно?
Не будь дела мои так скверны,
Я пригласил бы вас в свой дом.
 
 
– Я прибыл по делам торговли
Всего лишь навсего сюда.
Случилась что же за беда,
Что лишены зимой вы кровли?
 
 
– Мой дом недалеко отсюда
У леса в маленьком сугробе.
Меня детишки, как микроба,
Прогнали некогда с уюта.