Отзывы на книгу «Космополит. Географические фантазии»

Великий культуртрегер.

По Александру Генису можно сверять свои впечатления от прочитанного и увиденного, его слова можно брать как ориентир, что прочитать ещё или какую страну посетить. Культурологические книги Гениса тем более интересны сейчас, когда снова очень остро стоят вопросы национальной идентичности в Европе, которые часто снова переходят в откровенный национализм. Генис раскрывает суть своих путешествий и призывает последовать за ним, погрузиться в культуру и искусство, чтобы читатель вместе с автором мог прийти к выводам, подобному этому:

"Язык Европы – архитектура. Он понятен всем, кто жил в старом городе, где архитектура образует достаточную критическую массу, чтобы заблудиться, но недостаточную, чтобы надолго. В такой город входишь, будто в сонет. Бесконечно разнообразие поэтических приемов, но правила ясны, стили универсальны и вывод неизбежен, как кафедральный собор, ждущий на центральной площади.

Архитектура – средство для наружного употребления. В отличие от, скажем, музыки, архитектура не принимается внутрь, а действует блоками внешних впечатлений, влияющих на обмен культурных веществ.

Настоящая архитектура не только притворяется природой, а, если повезет, становится ею. И тогда невозможное, но случившееся чудо соединяет изделия разных эпох, стилей, мастеров и режимов так, что не остается швов. Что и произошло с Красной площадью, которая и правда краше всех, потому что Мавзолей – единственный бесспорный успех коммунистического зодчества – завершил начатую еще Ренессансом утопию. Так уж устроены причудливые законы совместимости, что архитектура безразлична к идеологии, но требовательна к красоте: она выносит все, кроме мезальянса."

Генис никогда не навязывает своего мнения, он именно раскрывает читателю свои географические и культурные открытия, делает читателя причастным и географии, и искусству. Генис – это всегда «must read».

В одной из своих «путевых заметок» Александр Генис рассказывает о яркой карте мира, служившей единственным украшением комнаты его югославского экскурсовода. Этот образ – красочной и пестрой карты – сквозной нитью проходит и через другие новеллы. Да-да, именно так можно определить жанр «Космополита»: не сборник рассказов и даже не «Географические фантазии», как на обложке, а собрание новелл из путешествий по Старому и Новому Свету. К Старому Генис привязан больше, так как жил в нем дольше. А чем сильнее личная привязанность, тем острее воспоминания и живее проза. Именно поэтому читала я «Космополита» не подряд, а вразнобой – и оказывалась то в Москве середины девяностых, то в дождливом Париже начала двухтысячных. Благодаря такому причудливому маршруту рождалось ощущение полета и возникала тяга к перемене мест. Ну и, конечно, интересно было сравнивать свои личные географические открытия с открытиями, давным-давно или совсем недавно сделанными автором книги. Без этого «присвоения» читать Гениса невозможно и бессмысленно, ведь он сам в предисловии к сборнику справедливо замечает, что «география без истории – это просто туризм», а география без личного отношения вообще черт знает что. Все его новеллы полны лиц, имен, воспоминаний и наблюдений, это не просто помеченные канцелярскими кнопками точки на огромной карте мира. Другое дело, что иногда автор так увлекается «контекстом», что забывает о пейзаже, так много цитирует классиков, что они заслоняют собой горы и моря. Но это, скорее, вопрос к редакторам – почему не компоновали сборник аккуратнее, почему не отбирали материал тщательнее? По-хорошему, «Космополита» бы порезать как следует, да переворошить слегка, и тогда цены бы ему не было.

Лампомоб-2017 9/13

Удивительное дело, но при всей моей любви к путешествиям (книжным и реальным), с Александром Генисом я познакомилась впервые. И вместе с ним проехала по множеству стран, каждая из которых чем-то оказалась дорога автору. Самое интересное, что я тоже очень люблю именно такой взгляд на посещенные места. Не туристически-справочный, не энциклопедически-географический, а вот такой, личный, когда каждый посещенный город и страна задевают что-то в вашей душе, и протаптывают собственную дорожку к предыдущим впечатлениям. Поэтому рассказы Гениса о его поездках по миру задевали именно тогда, когда оказывались чем-то созвучны моим собственным впечатлениям. Причем не обязательно географическим, иногда мне хватало литературных, архитектурных или художественных параллелей, чтобы оказаться с автором на одной волне. Впрочем, иногда он слишком хвастается своими знаниями, и тогда очарование блекнет. Пропадает ощущение непринужденного разговора, сразу чувствуется писательство и утыканные закладками Интернет-справочники... Особенно ярко я это ощутила по контрасту с книгой Патти Смит. Вот там, конечно, магия личности невероятная, и никакой рисовки. Все-таки Генис не отказывает себе в удовольствии покрасоваться, время от времени. Но несмотря на это, его рассказы о посещенных местах были интересны. Особенно автору удалась Европа. И тут я даже не знаю, что тому причиной. То, что мне Европа интереснее остальных континентов, или то, что она ближе самому Генису... Наверное, оба фактора сыграли свою роль. Хотя, конечно, забавно читать, как автор иронизирует над США, почему-то эти фрагменты показались мне не самыми искренними. А вот Сербия, Испания и поиски в Стамбуле Константинополя - буквально перенесли меня туда. :) Есть в манере Гениса немного высокомерия и снобизма. Да, он посетил 70 стран, и прочитал множество книг. И написал немало. Но почему вдруг возникло чувство, что я встретилась с маленьким соседским мальчишкой, который каждый раз показывал нам язык, когда дедушка увозил его на машине? Как будто мы его хуже просто потому, что остаемся играть во дворе... :) Впрочем, мы как раз играем во дворе, пока Александр Генис метеором-космополитом носится по миру. :) И пусть он носится, пусть не становится скучным и важным, пусть пишет и рассказывает об увиденном, а мы будем читать. И встраивать его опыт в рамки нашего собственного, часто его существенно расширяя.

В Риге всегда идет дождь. А если не идет, то собирается пойти. И этим коротким моментом надо уметь воспользоваться, чтобы, перебравшись через Даугаву, разместить панораму между собой и солнцем в выгодном для архитектуры контровом свете. Такой ракурс — вид сбоку — сдергивает наряд деталей и обнажает архитектуру, превращая ее в скульптурную массу, вырубленную в старом небе. И если умело ограничить обзор, вынеся за скобки сталинский небоскреб Дом колхозника, переделанный в Академию наук, то окажется, что за последние четыреста лет рижский абрис не изменился. Крутые шпили трех первых церквей, тяжелый, как слон, замок, зубчатая поросль острых крыш и круглых башен.

— Вот что я люблю больше всего на свете, — выдохнул наконец я, не стесняясь школьного друга.

— Ты все любишь «больше всего на свете», — лениво откликнулся он, потому что знал меня как облупленного.

Я больше всего на свете люблю путешествовать. Александр Генис смог перенести меня по очереди в более двадцать стран. Маленькие штрихи, точные, порой веселые, подкрепляемые литературными мэтрами, мысли о той или иной стране, языке, культуре, истории, обычных или знаменитых людях все далее и далее сдвигали меня в сферу его космополитизма. Читая эти заметки, как будто рассматривая и собирая в единое целое маленькие пазлы, поражаешься с каким наслаждением и любовью рассказывает автор о каждом кустике, или соборе, фьорде, или человеке. Нет, это не обычные путевые заметки, читая, ты понимаешь, как прекрасна наша планета Земля! Как там говорил Фужере де Монброн? "Мир подобен книге, и тот, кто знает только свою страну, прочитал в ней лишь первую страницу" Так давайте откроем, хотя бы вторую страницу этого удивительного Мира! Первые строчки отсюда можно прочитать в опубликованных мною цитатах...

Легким мазком, не привычным взглядом со стороны, не типичными туристическими маршрутами, не обычными расспросами и с огромным желанием понять окружающим тебя мир предстает перед нами человек мира. Находя великое и смешное, мужественность для жизни в определяемых условиях и беспомощность перед глобализацией, великолепие окружающей природы или аскетизм ее же, умные умы и природную мудрость - автор показывает нам самые разные города и страны, что называется чуть надкусив, но не дав распробовать… И читая ты начинаешь понимать – какая страна тебе близка, о которой теперь уже хочется узнать как можно больше… Вот никогда бы не подумала, что заинтересуюсь Исландией, где населения то около 400 тысяч всего, а землетрясений в среднем на каждые сутки приходится около 20… А подишь ты – теперь интересно стало познакомиться с исландцами поближе…

Невероятная по своей атмосферности книга! Я просто не представляю, как человек может быть таким эрудированным в географии. Для меня это темный лес, и как я ни пыталась запомнить что-то, выходящее за рамки общих знаний, мозг ставил блок. О том, что Арабские Эмираты находятся в Африке я узнала в свои далеко за 20. Ну вот честно, до этого как-то и необходимости уточнять это не было. А тут прям бенефис географических нюансов! Но это книга не только о путешествиях, она о жизни, о людях, об истории.

Книгу отличает то, что это не просто сборник каких-то баек или заметок о путешествиях, здесь Генис довольно тонко подмечает особенности характера городов и жителей. А язык - одно удовольствие! Больше слов не требуется, добавлю лишь несколько очень полюбившихся мне цитат.

Чтобы мы не забыли о том, где находимся, в Вашингтоне постоянно пишут - на порталах, площадях и тротуарах. Здесь принято высекать - в граните, мраморе и бетоне - изречения, стихи, законы, сплетни. Жизни не хватит, чтобы прочесть этот больной графоманией город

Неудивительно, что магический реализм родился в Южной и не прижился в Северной Америке. Октавио Пас говорил, что Мексику от ее северного соседа больше всего отличают вкусы. "Американцы, - писал поэт, - любят криминальные истории, мы - волшебные сказки".

Сандра ничем не выделялась. От других ее выгодно отличало то, что она постоянно сбивалась с филологии на гастрономию.

И тут на сцене появляется патрон Барселоны Гауди. Последним его неосуществленным проектом была великая церковь, первым - удобный сортир. Он придумал стул на две ягодицы (на таких до сих пор сидят смотрители в музеях). В лучшем доме его постройки дверь открывается левой рукой, потому что правая поворачивает ключ в замке.

Космополит - это "человек без родины", в более широком смысле - "человек мира". То есть тот, чей дом - везде и негде. Путешественник, дзен-буддист или писатель, составляющий, подобно Генису, путевые заметки. В самом начале книги он предупреждает: бессмысленно ждать от него перечисления достопримечательностей с указанием часов работы. Вместо этого он расскажет об эмоциях, вызванных тем или иным пейзажем, о занимательных случаях из жизни, о людях обычных и необычных. Обо всём понемногу, но неизменно остроумно и с юмором. Автор любит Италию (которой в книге возмутительно мало) и Америку, где живёт четверть века; по-своему любит Россию и родную Латвию. Более того - он лично знаком с писателями, эмигрировавшими в Штаты, в том числе, с Солженицыным и Довлатовым. Это сейчас путешествовать легко: накопил денег, сделал визу - и вперёд. Интернет, общий товарооборот, телевидение, ЕС и Шенген - благодаря этим новшествам страны теряют аутентичность. Смешивая культуры и подражая друг другу, они превращают планету в единый плавильный котел. Оттого объехавшим полмира и становится скучно: везде одно и то же (я-то, конечно, считаю, что в любой стране есть красивейшие места в стороне от туристических маршрутов, но проблема похожести стран никуда не девается). А ведь еще каких-то тридцать-сорок лет назад все было совсем иначе. И об этом времени пишет Генис, показывая нам ту самую Европу, которую мы сейчас напрасно ищем в фильмах и открытках. В какой-то степени он везунчик: ему удалось увидеть истоки современного общества, зарождение субкультур и отголоски еще живого прошлого. К нашей радости, эти воспоминания остались на страницах "географических фантазий", чтобы мы в любой момент смогли заложить нужную главу авиабилетом и отправиться познавать единство мира самостоятельно.

Какое наслаждение – разговаривать с умным человеком! Вернее, слушать его, слушать восторженно и просто молчать, пусть говорит! Примерно с таким чувством читается «Космополит». До чего же всё здорово схвачено, подмечено, сформулировано, с какой точностью! И соглашаешься, соглашаешься со всем, а вот поди сам так скажи – ан нет… Дело даже не в том, что побывать в таком количестве стран и мест вряд ли когда-нибудь удастся, а в том, как это написано. Перед нами не путевые заметки в прямом смысле.

«Путевая проза – испытание писателя на искренность: она требует не столько искусного, сколько трепетного обращения с фактом».

Действительно, кому будет интересен автор, который не более, чем «акын с Википедией»? Нет, А.Генис утверждает, что

«не впечатлениями дарит нас дорога, а состоянием. Путешествие – опыт самопознания, физическое перемещение с духовными последствиями».

Вот так вот. Ни больше ни меньше. С духовными последствиями! А ведь он прав. Разве из любого путешествия мы возвращаемся прежними? О собственной книге и подобных ей писатель скажет, что читать путевОе надо после путешествия, чтобы «убедиться в том, что оно состоялось». Хотя в моём случае это вместо путешествия, это всё равно отлично проведённое время. И пусть не в пути, когда тебе описывают, как выглядит то или иное здание, улица, город. Это кристаллизованные впечатления», которые «меняют состав души». Да, тут без конца хочется цитировать, просто потому, что понимаешь – лучше автора всё равно не сказать. Здесь есть именно такие впечатления о Европе, Америке, России, Китае, Японии. И не только. Как и у П.Вайля, у А.Гениса меня особенно восхищают две вещи – эрудиция и память. И чувство юмора, конечно. Не зря они когда-то нашли друг друга и написали в соавторстве несколько книг. Удивительно умение настолько легко и непринуждённо оперировать фактами из истории, географии, литературы, мира кино, как будто это так же просто, как сказать «привет!» Ещё более удивительно вспомнить об этих фактах в нужный момент, выстроить причинно-следственные связи, увидеть связь прошлого и настоящего, а бедный читатель только и думает: «Точно! А мне-то это и в голову не приходило…» Впрочем, почему читатель бедный? Нет, ему, кажется, повезло. В книге есть главы побольше и совсем небольшие эпизоды: встречи с разными людьми, знаменитыми и не очень. Причём их знаменитость иногда видно только в имени. Вот У.Эко на одном из литературных фестивалей. Он не проповедует никаких мудростей мира, он в ужасе от гречневой каши. Вот Б.Окуджава, которого без галстука не пускают в шикарный английский клуб.

«Я не надевал галстука даже на съезд КПСС» .

Это вам не Википедия, где о таком точно не прочтёшь. «Космополита» читать лучше медленно. Впрочем, по-другому просто не получится. Ещё лучше - дозированно. Здесь постоянно хочется остановиться и подумать. Есть вещи, которые поначалу могут показаться парадоксальными.

«Византия никогда не была молодой».

Как? Почему? А.Генис это объяснит, конечно. Выбор – за вами: согласиться или нет. Попробуйте не согласиться, подберите-ка аргументы! Даже о корриде у автора есть своё мнение; оно, конечно, относится к одному из двух: за или против, третьего не дано. При этом именно обоснование интересно и неожиданно. Особенно неожиданно, что вдруг захотелось с ним согласиться. Здесь много иронии. Какой сарказм звучит и в диалоге с американским профессором, который грустно скажет: «У русских хотя бы была история». Хотя бы! «А мои деды умерли сами, потому что были никому не нужны», - закончит профессор. И в маленьком абзаце то самое, что называем менталитетом. Целый взгляд на жизнь. Причём взгляд человека как будто с другой планеты.

«Я побывал в 70 странах. Более того, мне всюду понравилось».

Интересно, убедит ли автор в этом и вас, как убедил меня?

Генис, о чем бы он ни писал, составляет тексты примерно из одного и того же набора: мимолетные впечатления, следующие из них глубокомысленные выводы о самых неожиданных вещах, остроумные реплики, подслушанные и вычитанные в чужих книгах. «Космополит», будучи не специально написанным, а собранным из эссе разных лет, по всей видимости, на волне успеха предыдущей книги автора, «Камасутры книжника», стилистически не выделяется из общего ряда. В пристрастии к путешествиям Генис признавался неоднократно, так что написанные с любовью тексты в каком-то смысле можно признать образцом путевой прозы, но трудно представить, чтобы кто-то взялся этому образцу подражать.

Дело в том, что Генис освоил исключительный метод письма — афористический: «Дорога всегда служила шампуром, на который романист насаживал приключения»; «Дон Кихот и три мушкетера настолько поглощены собой, что им некогда обсуждать достопримечательности»; «Пристальное внимание к окружающему — знак снисходительного времени, позволяющего разглядеть окрестности», и все это в первом абзаце вступительного эссе. Большинство предложений могут быть без особого ущерба для смысла вырваны из контекста: они способны существовать сами по себе — как статусы в социальных сетях. Отчасти это затрудняет чтение: смысловая законченность фразы иногда требует усилий, чтобы увязать ее со следующей. Если бы не абсурдные диалоги, любимые Генисом не меньше афоризмов, его проза слишком бы напоминала стихи.

Во всем этом есть изрядная доля самолюбования, которую Генис искупает самоиронией: «Внезапно над Монмартром образовалась туча, и стало хлестать.

— В дождь, — трусливо сказал я, — Париж расцветает как серая роза.

— Лучше бы ты взял зонтик, — хмуро ответила жена».

Читала книгу Александра Гениса и думала о том, как я скучаю по книгам Петра Вайля. Грустно было поэтому, но книга интересная и увлекательная.