Космическая киберакадемия

© Ян Вирин, 2018

ISBN 978-5-4493-6204-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1 – Утренняя беседа

– Здравствуйте доктор, как у вас идут дела?

– Приветствую вас. А вы что, вышли на прогулку, по, так сказать, вашему имению? – с улыбкой на лице спросила Мишель.

– Ну что вы, я не считаю себя господином нашей академии. Мне кажется, что она принадлежит всем сотрудникам и учёным, и я такой же её хозяин, как и вы, например – сказал Железный Глаз.

– Нет, я вовсе не хозяйка, я всего лишь работница, не больше…

К парочке подошёл небритый мужчина, с вытянутым лицом и довольно – таки длинным носом. Он, по всей видимости, услышал, что ведётся какой-то спор, и решил вмешаться.

– Доброе утро доктор, приветствую вас, Железный Глаз. А вы никак вышли понаблюдать за вашими рабочими, вышли, эдак, на прогулку по вашему имению?

При этих словах тот, кого называли Железным Глазом, нахмурился, что-то буркнул себе под нос и быстрым шагом пошёл по коридору, ведшему к его кабинету.

– Что с ним, доктор, встал с левой ноги? – спросил длинноносый – и почему вы смеётесь? Я сказал что-то смешное?… Нет, я требую объяснений, что я такого сказал?

– Ничего особенного – смеясь, Мишель попыталась успокоить профессора – вы повторили в точности мои слова, вот и всё.

– Клянусь, я это сделал не нарочно. Ведь вы знаете, что я преподаю математику. Я никак не связан с этими ментально-интеллектуальными факультетами! Я не читал ваши мысли, я не умею этого делать!

– Я вам верю, успокойтесь, профессор. Наш руководитель, видимо, очень болезненно стал относиться к тому, что он руководит, а мы работаем. Он попытался доказать мне, что мол я такая же хозяйка всей академии, как и он, то есть он хотел намекнуть, что он такой же работник, как и я, а я в этом сильно сомневаюсь.

– Ну, конечно, вы – доктор наук, причём социологических наук. Вы – подбираете людей в нашу кибер-академию. А он просто руководит ею, он не учёный.

– Вот это и гложет его, по-моему. Он хочет делать больше для академии, чем просто руководить ею.

– Ну, тут палка о двух концах – профессор ужасно любил рассуждать о чём – либо, спорить, а тем более с самой учёной, да ещё и самой красивой женщиной в академии. – Понимаете, его должность очень важна, и на нём лежит очень большая ответственность. Ему очень трудно – ведь он решает все политические вопросы с правительством Марса, выдаёт дипломы, устраивает вечеринки у нас в академии, в конце концов, обеспечивает безопасность нашей станции…

Мишель его не слушала. Этого зануду никто не слушал, и даже студенты просто напросто записывали все его лекции на видеофон, а потом учили их дома, или просто получали материал из других источников. Профессор Канилаба слыл очень нудным человеком. Он мог разговаривать часами об одном и том же, причём обогащать беседу красочными выражениями, приводя примеры, факты и доказательства его правоты. А ещё Канилаба очень любил совать свой нос везде и всюду. Наверно, природа нарочно наградила его таким длинным носом, чтобы он подчёркивал его сущность.

– … Так что, как вы видите, относиться с легкомыслием к должности Железного Глаза нам нельзя, так как без него наша академия рухнет.

Достоинством профессора было то, что для поддержания беседы совсем не обязательно было выслушивать его речь, достаточно было уловить концовку. Именно в ней, в концовке, и хранилась та самая мысль, которую он так красочно и ярко пытался высказать.

Но профессионализм его был безупречен – он был отменным специалистом, великим учёным, внёсшим многое в физику и математику: благодаря его трудам космические полёты стали намного доступней и быстрее. Все сотрудники ценили его за это, но разговора с ним никто не мог выдержать.

– Я не отношусь легкомысленно к …вот, профессор, мы тут с вами заговорились, а мне надо работать. Извините меня … – она, попрощавшись, быстро зашагала по коридору.

Профессор ничуть не был обескуражен столь резким уходом доктора, так как привык уже к тому, что его не дослушивают. Он считал, что только его собеседник проигрывал, недослушав его до конца – он был очень высокого мнения о себе. Да он вообще-то и сам спешил, через пять марсианских минут у него начиналась лекция, и он уже предвкушал то наслаждение, которое получит при её чтении.

Глава 2 – Железный Глаз

– Можно? – постучавшись, спросила Мишель.

– Входите доктор, входите – мягким голосом ответили изнутри.

– Я хотела извиниться…

– Не стоит себя утруждать, я не обиделся. Да мне и нечего обижаться, ведь сказанное вами – сущая правда. Я каждый день просто напросто выхожу на прогулку по моему имению, как вы с профессором и высказались.

– Мы не имели в виду ничего плохого… только что, когда вы ушли, профессор привёл мне несколько примеров вашей деятельности, да и я сама могу привести ещё дюжину. Вы важный человек в этой академии, но…

– Но что? Договаривайте… доктор! Скажите мне, как друг, вы осуждаете мои действия?

– Конечно, нет, вы же…

– Откровенно! Доктор, скажите, вы бы действовали по-другому в данной ситуации?

– Это не мне решать, ведь я учё…

– Вот-вот, вы – доктор социологических наук, а проблемы, связанные с правительством Марса решать приходится мне, простому руководителю!

– Именно на эту тему я и хотела с вами поговорить, Железный Глаз – глаза у Мишель засверкали, было видно, что она говорит искренно.

– Я весь во внимании – откинувшись на спинку кресла, сказал Железный Глаз.

Мишель тоже уселась в кресло и, прежде чем начать разговор, на несколько мгновений задумалась. Она думала, как бы начать, ведь правильное начало разговора обещает, в значительной степени, и его желаемое окончание.

– Как руководителя, мы, высшие сотрудники ККА, все вас хорошо знаем. Вы уже руководили организацией, когда она находилась ещё на Марсе и когда я пришла к вам в организацию. Так что не мне вас учить вашему делу, но… – тут Мишель запнулась, так как именно это она и хотела сделать – учить его. – в последнее время обстановка становится всё сложнее и сложнее. Наша академия уже не та маленькая организация, которой она была двадцать лет назад…

– Вы на что намекаете, доктор, что мне пора в отставку? – более печально, нежели сердито спросил Железный Глаз.

– Нет… – разочаровавшись в том, что её не дослушали, сказала Мишель – дослушайте меня, руководитель, и только потом делайте выводы.

К примеру, ваше последнее решение уступить правительству Марса и платить им с каждого студента в нашей академии налог, привело к тому, что наши доходы резко упали.

– Но что я мог поделать!? – взбушевался Глаз – Я не мог им отказать!

– Но ведь нет только белого и черного. А есть ещё и серый цвет, руководитель.

– Что вы имеете в виду? – буркнул он.

Хотя в прошлом Глаз и был хорошем руководителем организации кибергов, теперь же, управляя целой академией, ему приходилось туго – в частности из-за того, что у него не хватало интеллекта.

– Я вам поясню. Я хотела вам предложить создать Совет.

– Что за совет!?

– Что-то вроде комиссии, которая помогала бы вам решать важные вопросы.

Глаз разбушевался не на шутку – Дать работу ещё нескольким бездельникам, типа меня? И так бюджет не позволяет,…а теперь, с этими налогами… вы правильно подметили, Марс грабит нас и мы не в силах ничего предпринять…

– Нет! Членами совета будут исключительно учёные высшей степени ККА.

– А! Так вы себе пробиваете путь к руководству. Так вас надо понимать, доктор? – Глаз произнёс эти слова с такой злобой, что Мишель стало стыдно, что академией руководит этот жалкий старикан.

– Да как вы смеете?! – с этими словами Мишель вышла из кабинета и захлопнула дверь со всей силой так, что шкафчик, стоявший около неё, пошатнулся.

Немного подумав, Глаз понял, что был не прав, но бежать за Мишель он не собирался. Да кто она такая вообще? – оправдывался сам себе Глаз – Какое право у неё есть вносить предложения по поводу изменения состава руководства? – тут Глаз вспомнил, что он сам просил её о помощи несколько минут назад – Но я не это имел в виду… Совет! Ха, что за штука!

Конечно, Глазу было трудно согласиться с таким предложением, ведь он привык быть монархом, руководителем, решать всё сам. Однако он понимал, что ему нужна помощь.

Глава 3 – Лекция Канилабы

Профессор Канилаба опаздывал, а он не терпел, когда опаздывают. Сам он был очень пунктуальным человеком, кроме тех случаев, когда его рассеянность и разговорчивость вынуждали опоздать. Именно так получилось на этот раз.

Вот уже десять марсианских минут студенты первого математического курса ждали его во втором корпусе академии в кабинете номер 152. Профессор зашёл в кабинет, посмотрел на полный сбор (это было само по себе странным), и как бы извиняясь, на цыпочках, подошёл к столу и сел.

– Здравствуйте – неуверенным голосом произнёс Канилаба.

– Вы опять забыли очки в туалете, профессор? – крикнул кто-то из студентов.

Этот вопрос показался смешным Канилабе, и он будто вспоминая весёлую историю, улыбнулся.

– Нет, Вивальди, нет. Кстати, я бы тебе, с такой фамилией, сынок…

– Я знаю,…посоветовал бы заниматься музыкой, а не математикой – продолжил студент.

– Вот, вот… ну ладно, шутки в сторону… – Канилаба был одним из немногих профессоров, с кем можно было посмеяться, а главное над кем можно было подшутить. И за то, и за другое его очень любили ученики – Итак… сегодня мы начинаем изучение метода доказательства математических тождеств под названием ИНДУКЦИЯ. Я хочу, чтобы все вы хорошенько запомнили это слово. Оно очень старинное, и означает… – профессор погрузился в свою заранее приготовленную лекцию, и теперь никто не смел прерывать его. Все студенты с унылым видом взялись за электронные ручки и стали записывать учебный материал.

Он читал, рассказывал, объяснял, отвечая иногда на вопросы. Всё это он проделывал с таким выражением лица, с которым это может делать только профессиональный лектор. Ни одной запинки, какой-либо неуверенности; весь материал он знал назубок и был уверен, как его преподать.

Он углублялся и вновь возвращался к основной мысли, смеялся и говорил всерьёз, задавал вопросы и отвечал на них.

Короче говоря, он был самым лучшим профессором математики во всей академии. Но это не отражалось на его должности – он не был главой факультета математики, а был им профессор Пакнер.

К концу лекции профессор решил вернуться к самому понятию индукции, и этим закрепить только что изложенный студентам материал.

– Итак. Что такое индукция? Это математический метод, с помощью которого мы доказываем тождества. Из малых элементов мы приходим к одному, главному элементу – тут он остановился. У студентов запикали электротетради, и они начали вставать, чтобы покинуть класс.

От малых элементов… к одному, главному… от малых… к главному – думал Канилаба. Он уже об этом думал сегодня, но когда …. индукцией он не занимался. От малых к большему. А конечно! Облегчить работу Железного Глаза можно с помощью создания органа,… в котором будут заседать несколько человек,…а он, Глаз, будет главным… они будут помогать ему… Обязательно надо поговорить об этом с Мишель – подумал Канилаба, взял со стола электропапку и вышел из кабинета.

И как только он не рассказал Мишель об этой идее до лекции, когда он с ней разговаривал? Ведь эта идея появилась у него посредине их разговора, а индукция вытеснила её. Теперь профессор ясно представлял себе работу этого органа, что-то вроде палаты, комиссии,… как бы назвать его.

Он мчался в кабинет Мишель. Для этого ему надо было спуститься в нулевой корпус, где были расположены кабинеты всех учёных высшей степени. По дороге он наткнулся на математика Пакнера, но, даже не поздоровавшись с ним, его начальником, прошёл мимо и постучался в дверь кабинета Мишель.

Пакнер конечно заметил его, но не удивился такой невежливости – ведь вся академия знала, что Канилаба рассеянный человек. Про него даже сочиняли разные анекдоты – он был очень популярен.

На стук ответил женский голос:

– Да, да…

Канилаба вошёл в кабинет.

Глава 4 – В кабинете доктора

– Заходите Канилаба, чем я вам могу помочь? – Мишель приготовилась выслушать длиннейшую речь, так как иных речей профессор не признавал.

– Я к вам вот по какому делу… – как-то по-заговорщески начал он.

Это показалось странным доктору, так как профессор обычно выражался очень открыто, не стесняясь никого, даже начальства – их утренняя беседа с Глазом была этому хорошим примером. Все его мысли, хоть и мудреные для нормальных людей, он высказывал на любом форуме, не задумываясь о последствиях.

Однако на этот раз, прежде чем заговорить вновь, Канилаба посмотрел по сторонам и спросил её:

– Комната изолирована?

Немного смущенная этим вопросом, Мишель ответила, что да, кабинет изолирован, и что её насколько она знает, по крайней мере, никто не подслушивает. За ней не следят и не охотятся. Только после всех этих предостережений Канилаба решился продолжать беседу.

Он с настороженным выражением лица опять спросил:

– А вы меня не предадите? – сказал он на полном серьёзе, так что Мишель пришлось заверить его и в этом.

– Не думайте ничего плохого,… я просто боюсь, что за такие идеи меня могут выгнать из академии.

– Но всё же вы пришли ко мне, чтобы поделиться с ними, не так ли? – с заметным любопытством спросила Мишель. Ей было интересно – что такого мог придумать профессор математики, что могло бы, по его мнению, повредить репутации.

Откинувшись на спинку и немного успокоившись, он начал:

– Видите ли в чем дело, дорогая моя Мишель… – протянул Канилаба – Мне кажется, что наше руководство, как бы это сказать помягче… устарело, что ли -, сказав это он посмотрел на Мишель, чтобы увидеть реакцию. Она же продолжала спокойно на него смотреть, не показывая никакого удивления.

Он подслушал мою беседу с Глазом? – думала она – Невозможно, ведь он наверняка преподавал в то время,… может у него и вправду способности ясновидящего?

– Понимаете, мы уже не та шайка, которой когда-то руководил Глаз, будучи атаманом кибергов.

На самом деле такие высказывания были очень опасны. Его слова были пропитаны революционными мыслями, а таких людей в академии не жаловали. Мишель, правда, могла позволить себе такую роскошь, – прийти к Глазу и посоветовать создать Совет, который помогал бы ему в работе – ведь она была близкой его подругой, но Канилабу за такие высказывания сразу бы вышвырнули из учреждения.

Он ведь не дурак,… в какую игру он со мной играет?

Мишель решила не отвечать ему, а просто слушать дальше.

– Наша академия нуждается в новом руководстве, в свежих идеях, в свободе слова

Ну, это уж слишком. В новом руководстве, свежих идеях? Свободе слова? Он хочет произвести впечатление революционера?

– А почему вы собственно рассказываете всё это именно мне, профессор Канилаба?

Вдруг она поняла. Его подослал Глаз, чтобы проверить, насколько далеко хотела я зайти со своим Советом! Конечно! Он пытается взять меня с поличным. Мол, я сейчас чего-нибудь сболтну, соглашусь с ним, и сразу же в кабинет зайдет Глаз со своей службой безопасности.

– Почему… да мне просто показалось, что вы человек интеллигентный, образованный, сможете понять ту беду, которая неизбежна…

Беда, какая ещё беда…? – подумала она, поняв, что он имеет в виду. Академии угрожало правительство, новое правительство Марса.

– Ведь ещё утром я не просто так сказал, что Глаз осматривает свои имения – продолжил он.

Ещё утром… – повторила про себя Мишель. – Ух, какой… ведь тебе всё рассказал Глаз уже после нашей с ним беседы.… Вот не думала что ты, Канилаба, способен на такие игры – а вслух сказала:

– Я сказала то же самое, но меня не потянуло на вот такие мысли – Надо его проверить… шпион он, или нет…

– Разве нет? Вы в этом уверены? – спросил Канилаба.

Он спрашивает, как будто знает ответ! Он точно шпион Глаза. Но когда успел Глаз распорядиться насчёт шпионажа …?

– Нет. Однозначно нет – немного помедлив, Мишель перешла на другую тему – я хотела бы извиниться перед вами за столь внезапный уход… да вы вроде как спешили куда-то, не так ли?

– У меня была лекция, и она только что закончилась – я сразу же пришёл к вам. Дело в том, что именно на этой лекции мне в голову пришла идея, весьма интересная. Я читал лекцию об индукции…

– Мои знания по математике скудны, профессор, могли бы вы…

– Да, конечно… извините.… Есть метод доказательства, который называется индукцией. Так вот, этот метод заключается в том, что тот, кто его использует, доказывает тождество, пользуясь многими маленькими составляющими, и в конце получает равенство, которое легко доказывается. То есть – от большого количества маленьких, к одному большому…

– Я не понимаю, как это связано с…

– Я сейчас объясню, доктор. Я думал о должности Глаза и пришёл к выводу, что ему трудно справляться со всеми его обязанностями одному

Мишель немного напряглась. Неужели…

– Если под его боком были бы верные ему образованные люди, которые могли бы ему помочь, взвалить на себя часть его бремени…

Профессор продолжал говорить, а Мишель думала про себя:

Сволочь! Точно подослан Глазом… только ему я рассказывала об этом, ну Рентон не в счёт… может Канилаба подслушал нас? Да нет, он же был на лекции. Минутку, а когда он мог повстречаться с Глазом? Надо это всё хорошенько проверить, прежде чем делать выводы

– … и мы могли бы создать что-то вроде коллегии… Совета…

– Что? – вдруг вскрикнула Мишель.

– Я сказал Совета…

Почему он это так открыто мне рассказывает? Или он шпион Глаза, или он уверен, что я не расскажу Глазу ничего.… Но как он может знать такое? Может он… менталитик?

– Профессор, я очень устала,… и мне хотелось бы отдохнуть. Давайте продолжим нашу беседу как-нибудь в другой раз, хорошо? – неуверенно произнесла Мишель.

– Конечно, доктор, конечно,… но я вас прошу – он приблизился к Мишель, и опять придал своему лицу лукавое выражение – держать сказанное в тайне, так как…

– Разумеется, Канилаба, разумеется. Хорошего вам дня.

Профессор встал и вышел из кабинета.

Он не боится разглашения,…нет, он сказал это так, просто,… что он за человек? – подумала Мишель.

Глава 5 – Беседа с Рентоном

Тех, кто учился на ментально-интеллектуальном факультете, считали загадочными людьми. Всё их обучение вообще было окутано тайной, и рядовых людей в эту тайну не посвящали.

Весь факультет был разделён на несколько групп – их число менялось, так как каждая группа занималась какой-то отдельной областью этой величайшей науки о человеческом уме. Преподавателей на факультете не хватало, и академия очень дорожила ими – после того как двадцать лет тому назад великий киберг Тень был казнён за предательство, в академию пришло всего десять человек с подобными способностями.

Вот уже десять лет главой факультета был бывший математик ККА, профессор Рентон. Он не оказал влияния на развитие математики за время пребывания профессором на кафедре математики в ККА, зато, обнаружив способности менталитика, внёс огромный вклад в развитие этой науки, став сначала обычным студентом, потом лектором, профессором, и наконец, главой факультета.

Ещё с самого начала работы на ККА, когда ещё даже не было орбитальной станции, Рентон был хорошим другом Мишель. Они были знакомы вот уже около 15-ти лет. Каждый день они обменивались впечатлениями о работе, делились своими проблемами, а в последнее время стали частенько навещать друг друга после работы. Конечно, на это никто не обращал внимания, так как следить за всеми профессорами и учёными академии слишком трудная задача для службы безопасности. Да и что в этом криминального – навещать коллегу после работы?

В шесть часов вечера того же дня Мишель позвонила в дверь, на которой было выведено: АПАРТАМЕНТЫ ПРОФЕССОРА РЕНТОНА. Апартаменты всех учёных высшей ступени располагались на том же этаже где и их рабочие кабинеты, то есть в нулевом корпусе – этим, в частности, выражалось то уважение, которым пользовались они в академии.

Будучи менталитиком, Рентон был странным человеком, впрочем, как и все профессора этого факультета. Но он был особенно странен – его разговор, интонация и ход мыслей казались совершенно неадекватными, и немногие могли гордиться тем, что умеют разговаривать с Рентоном. Можно с уверенностью сказать, что он считался самым странным и таинственным человеком в ККА. Чем-то он смахивал на Тень, но тот был хитрым, немного страшным, в то время как Рентон был мягким и нежным.

Если бы в 2255 году учёные службы безопасности (в ККА были и такие!) не закончили разработку способа проверки верности, то Рентона не назначили бы тогда главой факультета. Только способ проверки на верность, который оценивал человеческий мозг на способность предать, обеспечил Рентону его должность.

Все учёные высшей степени проверялись еженедельно на такую способность.

Если у кого-то её выявляли, это означало, что этот человек не раз думал об измене. Такого учёного сразу же изгоняли из ККА. Только один такой случай был на станции, и то при проверке студента, а не учёного. Но в работе аппарата не сомневались; он не раз был опробован на многих бандитах и политических изменниках.

Так вот, в шесть часов ровно, после факультетского заседания, Мишель пришла к Рентону обсудить её недавнюю встречу с Канилабой.

Зайдя в комнату, Мишель увидела Рентона, сидящего в своём любимом кресле, около окна. Он рассматривал какое-то созвездие. Впрочем, какое именно, его не интересовало – ему просто нравилось смотреть на звезды. Они его успокаивали и позволяли мыслить, мыслить о том, о чём он хотел в данную минуту.

В его руке был стакан с красным напитком – это было канпити. Он очень любил этот марсианский напиток, хотя к Марсу относился очень холодно, даже с некоторым отвращением. Он так и говорил, хотя и в шутку: Если бы Марс взорвался по какой – либо причине, то нам пришлось бы искать другую орбиту и другой напиток, заменитель прекрасного канпити.

Он сидел спиной к двери и даже не обернулся, когда Мишель зашла. Она не обиделась, так как знала, что у этого человека есть глаза на затылке, и поэтому ему кажется, будто он сидит к ней лицом.

– Здравствуй, Рентон!

– Здоровья, дескать, у меня хватает, но если ты принесла с собой ещё немножко, то моё хранится вот в той тумбочке, положи свой подарок туда же.

Не сведущий человек мысленно отправил бы такого в психиатрическую больницу, но Мишель знала, что таков был Рентон – и с этим мирилась. Он чем-то ей напоминал. Наверно, его ментальными способностями, хотя Рентон был намного сильней Майкла в этой области.

Бедный Майкл, его уже нет…

Да, каждый раз, как она приходила к Рентону, она вспоминала о нём – о Майкле. О высоком, здоровом, таинственном нищем, попавшем однажды к ней в полицейский участок и навсегда изменивший её жизнь. Рентон знал об этом, но его это не обижало, наоборот, он всегда хотел разузнать о нём больше и больше.

– Как у тебя дела, дорогой Рентон? – с лаской спросила Мишель. Ей было уже 45, но она все ещё оставалась очень красивой и обаятельной.

– Вряд ли ты пришла сюда,… чтобы спросить только это. В чём дело, доктор Риверс? – так её никто не называл, кроме Рентона. Он был знакомым Тома, её отца и очень его уважал.

От Рентона нельзя было скрыться. Любой, кто приходил к нему, невольно проходил сканирование. Рентон обычно не заходил глубоко – только смотрел поверхностно, чтобы знать, как разговаривать с человеком, но всё же это было неприятно.

– Может, я вообще не буду разговаривать, а просто посижу здесь, а ты почитаешь мои мысли, а потом пришлёшь мне ответ по электронной почте? – с заметным раздражением в голосе высказалась Мишель.

– Это допустимо, но… я очень устал, и… мне кажется, что ты именно пришла поговорить, а не только сообщить мне что-то, не так ли?

Конечно, ты прав… ты вообще бываешь не прав когда-либо? – Мишель подумала это в такой абстрактной форме, что не сконцентрированный Рентон не уловил её мысли.

– Ну ладно, ты присоединишься ко мне и выпьешь со мной немного канпити? – вдруг спросил Рентон. Спрашивал что-либо он редко и делал это обычно из вежливости, так как ответ знал наперёд. В ККА знали, что он – менталитик с большим потенциалом, но вот только его не использовали – боялись повторить ту же ошибку, что с Тенью.

– Я не пью, но, чтобы удивить тебя – я выпью стаканчик

– Хм… – произнёс он, наливая канпити.

– Звёзды хранят знания, а я их собираю – вот чем я занимаюсь, а ты?

Опять вопрос… да что это с ним? – подумала Мишель.

– Я всё тем же – социология. Сегодня приняла двоих студентов на следующий семестр.…Что тебе говорят звёзды о нашем плане?

– Молчат,…закрыли рот и не желают говорить. Правительство Марса не остановится на налогах с каждого студента, оно будет сначала их поднимать, а потом перейдёт и на нас – учёных.

– Ты это знаешь?

– Процентов на 80—90, хотя всё может измениться… просчитать все возможные варианты будущего в уме трудно, но всё-таки возможно. Я бы это сделал, если бы не был таким усталым, как сейчас – при этом он выглядел бодрым, не зевал, не вздыхал, и вообще не подавал никаких признаков усталости.

Немного помедлив, Мишель решила рассказать ему о своей встрече с Канилабой.

– Ты знаешь…

– Да – перебил он её.

– …и что ты думаешь по этому поводу?

– По какому?

Мишель разозлилась – Если уж читаешь мысли, так читай их до конца, или вообще не читай, понял?

– Хорошо, продолжай.

– Так вот… ко мне сегодня приходил Канилаба.

– Канилаба… – еле произнёс вслух Рентон – так-так – он сделал знак, чтобы Мишель продолжала.

– Мне кажется, он знает про наши планы, или, по крайней мере, про мои

– Он тебе дал это понять? Каким образом?

– Он не сказал этого в открытую, но… он намекнул на то, что революционные идеи должны быть мне по душе. Мне кажется, его послал Глаз

– Нет,… нет.

– Тогда откуда он узнал, что я ходила к Глазу… ну чтобы поговорить с ним. Он кстати отказался, ему не понравилась моя идея, как ты и предсказывал…

– Разумеется… – усмехнувшись, проговорил Рентон.

– Так что же нам делать с этим пронырой, и почему ты так уверен, что он не связан с Глазом?

– Глаз не будет играть с тобой в кошки-мышки. Если он захотел бы выгнать тебя, он бы это сделал,…я тебе говорил, что идти к нему напрямую – плохая идея

– Я обязана была это сделать… предложить ему,…но он как старый дуб, придётся нам взять власть силой.

– Если она не возьмёт нас прежде…

– Да

– Слушай меня – сказал Рентон Мишель, как будто та отвлеклась и не слушала его – с Канилабой я разберусь, не думаю. чтобы он оказался какой-то важной фигурой в этом деле, хотя всё может быть… ты же должна скрыть все следы нашей работы, подпольной работы. Начни с извинения перед Глазом…

– Я уже извинялась перед ним сегодня, хватит, сколько можно…

– Столько сколько нужно… понятно? – голос его прозвучал громко и внушительно – Глаз не должен подозревать нас в чём либо. Ты же знаешь, сколько сил уходит у меня на то, чтобы обходить эти проверки на верность… это не просто, даже для меня, сильного менталитика.

– Я знаю… хорошо, я сделаю как ты говоришь – с этими словами она приподнялась и попрощавшись с Рентоном, вышла из его апартаментов.